Она потащила меня за собой. Я ковылял за ней, спотыкаясь на каждом шагу и еле переставляя ноги, но не выпускал оружие из рук. В глазах уже не троилось, слух начал возвращаться: сквозь непрестанный гул я различал хруст камней под ногами, скрип битого стекла и нарастающий рокот моторов. Зато зрение ещё не пришло в норму. Остался какой-то муар, как будто я смотрел на мир сквозь полиэтиленовую плёнку.
Вверху затрещал автомат. Пули защёлкали по стенам, в лицо брызнула кирпичная крошка. Марика пригнулась, вскинула руку, "парабеллум" несколько раз дёрнулся и затих. С крыши свалился "шмайсер", а потом с глухим шлепком на дорогу рухнуло тело.
Впереди неожиданно появились четыре пехотинца. Я, не целясь, выпустил длинную очередь от бедра. Аккуратные стежки пулевых отверстий прошили немцев наискось. Они ещё падали, а я уже рывком втащил Марику в соседний дом.
В это время ухнула пушка одного из "тигров". Снаряд угодил в полыхающую "пуму", боеукладка рванула с таким оглушительным грохотом, что я, грешным делом, подумал о пробудившемся вулкане. Взрывом башню зашвырнуло в наше укрытие, она пронеслась в метре от меня, пронзила пушечным стволом стену и застряла в змеившейся трещинами пробоине.
На какой-то миг наступила тишина, потом раздался противный скрип, и проломленная крыша с треском рухнула в дом.
Не знаю, что со мной произошло, но мир как-то сразу изменился: из цветного он мгновенно стал сумрачным, наполнился похожими на свистящий шёпот звуками. Очертания предметов размылись, вокруг каждого появилось тёмное сияние с извилистыми протуберанцами.
Кое-где на стенах проявились знаки в виде стилизованного под стрелу глаза с чёрным солнцем вместо радужки. Они чем-то напоминали наскальные рисунки, и, казалось, были нарисованы коптящим факелом.
Все петроглифы указывали в одну и ту же сторону. Я сделал шаг в том направлении, но неожиданно для себя преодолел около двух метров, словно находился на Луне. Двигаясь по указаниям "стрелок", я оказался в соседней комнате, где увидел ещё один загадочный символ, который показывал на заваленный обломками угол.
Под завалом пульсировало зеленоватое свечение. Я хотел рассмотреть, что там такое светится, но не успел: меня поволокло назад с огромной силой, будто где-то включился гигантский пылесос.
Спустя мгновение губы обжёг солёный поцелуй, чуть позже грудь пронзила сильная боль, я сделал громкий вдох, открыл глаза, увидел Марику. Слёзы ручьями бежали по её чёрным от копоти щекам, пыльные волосы, свернувшись в дреды, висели дохлыми змеями.
- Матка боска, ты жив! - всхлипнула она и провела рукой по лицу, оставляя грязные разводы. - Вставай, милый, надо бежать.
С улицы по-прежнему доносился металлический лязг и рокот моторов, слышались далёкие голоса.
- Что произошло?
Я приподнялся на локте и тут же упал на кучу щебня, сильно приложившись затылком о бревно. Уткнувшись расщеплённым концом в землю, оно висело под углом, зацепившись за стену скрученными в спираль скобами. Грудь болела так, будто её раскурочил щипцами хирург-садист в надежде добраться до сердца. Расстегнув пуговицы, я раздвинул края шинели и мундира. На белом полотне рубашки ягодами на снегу проступили багровые пятна.
"Значит, я всё-таки сломал рёбра. Плохо! Очень плохо! Перевязать бы, да где тут бинт возьмёшь".
- Тебя бревном по голове приложило. Ты, наверное, с минуту пролежал без сознания. Я уж думала, что осталась одна. Вставай, Максим, прошу тебя.
Марика потянула меня за руку. Я сжал зубы, чтобы не застонать, встал, стараясь не думать о боли и сломанных ребрах. Подумаешь, ерунда какая, главное, жив и с Марикой всё в порядке.
Вспомнив о странных рисунках, посмотрел на уцелевшие стены - ничего.
"Неужели мне всё привиделось?"
А голоса раздавались всё ближе, я уже различал похрустывающие шаги и слабое позвякивание, с каким откидные приклады "шмайсеров" ударялись о пряжки ремней, короткие очереди в подозрительные кучи хлама. Медлить нельзя, надо действовать!
Я бросился в соседнюю комнату, подбежал к завалу, из-под которого недавно вырывалось зеленоватое свечение.
- Помоги!
Вдвоём мы вывернули упавшие крест-накрест обломки стропил, отбросили в сторону куски штукатурки и битый кирпич. Под слоем песка и пыли проступал круглый вал с четырьмя лучами внутри.
Я смахнул с него серый налёт, увидел покрытый чёрной краской металл с рыжими пятнышками выбоин. Марика выскребла тонкими пальчиками песок из секторов, я схватился за маховик, с усилием повернул. Раздались щелчки и тихое шипение, под песком проступил квадрат примерно в метр по диагонали.
Я рывком открыл люк, песок с краёв тонкими струйками просочился в провал, привалил крышку к стене. Из чёрной дыры пахнуло подземельем. Вниз вела узкая железная лестница, виднелись три трубчатых перекладины, остальные терялись в темноте. Я подобрал кусок кирпича, бросил в распахнутую пасть люка. Обломок с металлическим стуком проскакал по ступенькам, звонко ударился о каменное дно.
- Ну, хоть воды нет. Лезь быстрее, а я пока делом займусь.
Марика торопливо чмокнула меня в губы и стала спускаться в холодную тьму.
А я не терял времени даром: взял выкорчеванные из мусора брёвна, приставил к стене над лазом так, чтобы сбить крышкой люка. Рядом с кучей кирпичного щебня валялась почти целая полоса розовых обоев с букетами из жёлтых и красных цветов. Я накинул её на бревна, когда на улице раздались отчётливые голоса:
- Пойди проверь, вдруг они там засели.
- А чего сразу я? Пойди ты проверь, я прикрою.
- Я в прошлый раз дом осматривал, теперь твоя очередь.
Спор прекратил мощный взрыв и дрожь земли под ногами. С грохотом рухнула наполовину разрушенная стена, и я увидел взметнувшийся над крышами огненный гриб в клубах чёрного дыма. Это полыхали достигшие критической точки запасы вакцины.
Глава 7
Довольный результатом, я мышью проскользнул в узкую щель между стеной и навесом, резко рванул маховик. Тяжёлая крышка мягко ударилась резиновой прокладкой о жёлоб. Сверху загрохотало. Я в полной темноте задраил люк, цепко схватился за боковины лестницы, не чувствуя холода металла, и стал спускаться, нащупывая перекладины ногами. Наконец подошвы сапог гулко стукнули о твёрдую поверхность. Я развёл руки в поисках стен. Пусто!
- Марика! - позвал я шёпотом, продолжая ощупывать тьму.
- Я здесь! - донеслось откуда-то слева.
Я нашарил в кармане зажигалку. Достал. Чирк! Сыпанувшие искры на доли секунды выхватили девушку из темноты. Чирк! Чирк! Маленький огонёк заплясал над кончиком фитиля.
Я поднял руку, слабое пятно света отвоевало у мрака немного пространства. Ни стен, ни потолка. Что это? Бомбоубежище? Подземный склад? Странно. Ни о том, ни о другом Кригер не упоминал.
Я сделал шаг в сторону. Пламя самодельной свечи задрожало, прыгающее пятно света выхватило из тьмы небольшой участок шершавой стены с чёрной коробкой, от которой куда-то вверх уходил толстый кабель. И он и коробка отбрасывали на стену косые тени. Я подошёл ближе. Пятно расползлось в стороны, тени почернели и выросли.
Коробка оказалась выключателем с плоской кнопкой в центре. Я вдавил её пальцем, вверху что-то защёлкало, а потом одна за другой стали загораться лампы в похожих на жёлуди плафонах. Цепочка огней становилась всё длиннее, пока не скрылась вдали за плавным поворотом.
- Где мы? - спросила Марика, глядя по сторонам. Облачка её морозного дыхания быстро таяли в сухом воздухе.
Я тоже осмотрелся: высокий тоннель пять метров в ширину, на стенах следы от горнопроходческих инструментов, в полу блестят нитки рельсов, в трёх метрах от нас четыре ржавые вагонетки с треугольными кузовами стоят в очередь.
- Не знаю, - сказал я, пряча зажигалку в карман. - Судя по всему в штольне. Наверное, здесь хотели сделать подземный ход на случай нештатной ситуации, ну или что-то в этом роде. Пойдем лучше посмотрим, что в вагонетках.
Мы двинулись к вагончикам, каждый шаг отдавался звенящим эхом, и мы невольно старались ступать как можно тише.
Вскоре мы осмотрели маленький состав. Две первые вагонетки оказались полны камней, в третьей лежал плоский деревянный ящик, а в четвёртой куча старых лопат и какие-то тряпки.
Я наклонился к сцепке, вытащил стальной палец из проушины, навалился на кузов. Сцепка с грохотом разъединилась, колёса со скрипом сдвинулись с места, и вагонетка немного переместилась по рельсам. Я порылся среди лопат, выбрал ту, что получше, и вернулся к остальным вагончикам. Камни меня не интересовали, они везде одинаковые, а вот ящик… в нём могло быть что угодно, и я непременно хотел узнать, что там лежит.
Лопата со звоном вонзилась в щель под крышкой, небольшое усилие - и часть ржавых гвоздей со скрипом вылезла из дерева. Теперь ящик напоминал острозубую пасть какого-то чудовища. Я воспользовался лопатой, как рычагом, вскоре сорванная крышка хлопнулась на дно вагонетки, а я чуть не заорал от радости: в ящике оказалось полно динамита.
Я быстро перетащил взрывчатку на дно нашей вагонетки, откуда заранее выбросил тряпки и прочий хлам. Туда же положил лопату - вдруг пригодится - и отправился с Марикой в путешествие.
Тоннель шёл с небольшим наклоном, но чем дальше мы продвигались, тем сильнее становился уклон. Вагонетка быстро набрала ход и теперь мчалась, дробно стуча колёсами по рельсам. Холодный ветер свистел в ушах, трепал волосы, норовил залезть под шинель. Марика, съёжившись, сидела, обхватив колени руками. Я обнял её, прижал к себе, чтобы хоть как-то согреть.
Не знаю как, но я снова оказался в мире со странными ореолами вокруг предметов и таинственными знаками на стенах. Оказывается, здесь даже люди выглядели иначе: Марика буквально светилась изнутри, от неё исходило такое яркое сияние, что я прикрыл глаза и чуть не вскрикнул от удивления - ладонь была объята голубоватым пламенем.
Я посмотрел на вторую руку. Её также лизал холодный огонь. Интересно, а голова моя тоже пылает, как факел, или эти спецэффекты только для рук? Эх, ну почему в реальной жизни нельзя сделать, как в компьютерной игре? Вот жамкнул бы сейчас кнопку - и на тебе: вид от третьего лица. И сверху, и сбоку, и кругом провернуть, а для особо фанатичных, чтоб ещё и снизу посмотреть можно было. Взгляд из подземелья. Ага!
Всегда поражался тому, как приходят в голову мысли. Умные годами ждёшь и дождаться не можешь: они, видно, все по высоколобым мужам разбрелись, в очередь там стоят, а дурные - так аж наперегонки лезут. Иной раз не успеваешь от них отбрыкиваться, такое нашествие устроят.
Вот и сейчас взбрела мне одна мыслишка. Ну, я руку-то вперёд вытянул, сделал пальцами замысловатый жест и ляпнул первое, что на ум пришло: какую-то хрень на непонятном языке.
Из ладони с шипением вырвался шар белого пламени, помчался кометой, щедро сыпая искрами и волоча за собой дымный хвост. Пролетев сотню метров, фаербол взорвался фейерверком. На месте взрыва в воздухе сразу появилась воронка. Переливаясь неоновыми цветами, она непрерывно вращалась, образуя что-то вроде тоннеля.
Я взобрался на край несущейся на полном ходу вагонетки, подождал, когда до странного явления останется пара метров, оттолкнулся и прыгнул в центр портала.
Едва я влетел в раструб воронки, за спиной раздался оглушительный хлопок. Я оглянулся, но ничего не увидел, кроме стремительно смыкающихся стенок "червоточины".
Полёт длился недолго: секунд тридцать, может чуть больше. Неожиданно впереди забрезжил яркий свет. Он прорывался сквозь узкую вертикальную щель. "Кошачий зрачок" с каждым мгновением расширялся, пока не превратился в идеально круглое отверстие.
Я вылетел из него со скоростью пули и сразу ощутил упругое сопротивление. Воздух вокруг меня настолько сгустился, что я почти мгновенно потерял импульс и завис посреди огромного зала. Впрочем, довольно скоро я начал быстро двигаться к гранитному полу.
Стрельчатые окна с цветными витражами пропускали достаточно рассеянного света, и я вертел головой, чтобы лучше разглядеть детали готической архитектуры. Два ряда высоченных восьмиугольных колонн шли вдоль всего помещения, за ними просматривались каменные кружева стен, статуи уродливых химер и горгулий. Каждую колонну венчал пучок нервюр, чьи ребристые звёзды едва угадывались в сером полумраке свода. В конце зала, в кругу жертвенных светильников, возвышался алтарь. В золотых чашах полыхало чадное пламя, отбрасывая длинные тени от собравшихся вокруг святилища людей в длинных сутанах с надвинутыми на глаза капюшонами.
Склонив головы к тесно сжатым ладоням, фигуры мерно покачивались, читая нараспев не то молитвы, не то заклинания. Я не различал слов, а слышал только змеиный шёпот, который нарастал с каждой секундой. При этом тёмно-фиолетовые, почти чёрные, тени этих людей, становясь всё больше, скручивались в тугие жгуты и тянулись к алтарю.
В центре гранитного жертвенника лежал небольшой предмет. Какой-то внутренний голос подсказал мне, что это найденный Валленштайном артефакт, и я до рези в глазах стал всматриваться в камень, спрятавшись за ближайшей к алтарю колонной.
Сначала ничего не происходило, но вот из камня вырвались маленькие язычки чёрного пламени. Со временем они превратились в высокую тёмную фигуру: козлиные ноги, круто загнутые к горбатой спине рога, длинные руки вздуваются чудовищными буграми мышц, суставчатые пальцы загнулись крюками и заканчиваются острыми когтями.
Голоса людей усилились, шёпот перешёл в крик. Теперь слова звенящими стрелами уносились к потолку и бились там подобно мухам, влипшим в паутину. С каждым затухшим отзвуком тьма в соборе сгущалась, пока не стала такой плотной, что её можно было попробовать на ощупь. Мрак над рогатой головой собрался в тяжёлые тучи; подсвеченные изнутри частыми сполохами молний, они водили над козлоногой тенью дьявольскую карусель.
Почти все адепты неведомого бога забились в конвульсиях и только один, что стоял ко мне спиной, сохранял спокойствие. Подняв обе руки, он выкрикнул короткое и хлёсткое, как удар хлыста, заклинание.
Тень обрела плоть, с оглушительным рыком спрыгнула с алтаря. Топая копытами, бросилась к человеку, сорвала когтистой лапой капюшон, рассыпав по плечам гриву рыжих волос. Чуть позже на пол соскользнул плащ, обнажив женское тело.
Адепты по-прежнему выли заклинания, склонив головы к сцепленным в замок ладоням. Демон одной рукой обнял женщину за талию, другой накрыл её грудь и припал к шее. Незнакомка страстно вскрикнула, запрокинула голову, и я чуть не обомлел, узнав в ней Сванхильду.
Тем временем оргия набирала обороты. Тварь бросила жену Валленштайна на жертвенник и под исступленные вопли чернокнижников овладела ею со звериной жестокостью.
Но, похоже, Винкельшлиффер это нравилось. Обняв ногами мускулистый торс, она крепко держала монстра за рога и двигалась в такт вместе с ним, постанывая от удовольствия. Её глаза были закрыты, губы искусаны до крови, на теле блестели капельки пота.
Чудовище с мордой летучей мыши двигалось всё быстрее, по спине, покрытой коричневой шерстью, пробегали волны наслаждения, а из уродливой пасти вырывались какие-то хрипы.
От острых когтей на груди и животе Сванхильды остались багровые следы, на которых выступили гранатовые зёрнышки крови. Монстр слизал их длинным языком, потом просунул его в рот любовнице и припал к нему уродливыми наростами, что были у него вместо губ. Омерзительный поцелуй длился долго. Наконец Сванхильда оторвалась от любовника и с громким всхлипом сделала глубокий вдох. Козлоногий не стал ждать, когда она отдышится, и снова засунул язык в её рот. Теперь он значительно увеличился в размерах и напоминал вздыбленное естество.
На этот раз поцелуй сильно смахивал на оральный секс, причём язык так глубоко проникал в горло жены Валленштайна, что та хрипела, а на глазах у неё выступили слёзы.
Ритуал подходил к логическому концу. Движения чудища ускорились, женщина тоже быстрее задвигала бёдрами. Адепты перестали выкрикивать отдельные слова и фразы, а просто выли что-то однообразное.
Оргазм настиг обоих любовников одновременно. Сванхильда забилась в конвульсиях и закричала, мощные ягодицы чудовища напряглись, оно ещё глубже вонзило живое копье в лоно жрицы, запрокинуло голову и ответило ей трубным рёвом.
В этот миг тучи над алтарём ускорили хоровод, образовав небольшой смерч, из которого вырвалась ослепительная молния и с оглушительным треском ударила в артефакт. Камень вспыхнул, как магний в лоточке фотографа, с грохотом развалился на мелкие кусочки и вместе с чудовищем мгновенно исчез.
Святотатцы и Сванхильда без чувств повалились на пол. Немного погодя на левом запястье женщины появилось серебристое пятнышко, похожее на лужицу расплавленного металла. По сверкающей глади побежали волны, заставляя пятно расти в размерах и вскоре оно полностью обхватило руку. После этого волны не исчезли, наоборот, они стали ещё сильнее, и блестящая поверхность покрылась буграми, из которых проступили черепа: двенадцать маленьких и один крупный с "зонненрадом" посреди выпуклого лба.
"Вот он мой обратный билет! Другого шанса не будет!" - подумал я, сделал шаг к неподвижным телам и замер от громкого эха. Когда последний отзвук затерялся среди колонн, я продвинулся ещё на пару шагов и снова застыл, как изваяние.
Эхо дразнилось, щекотало нервы, нагоняло дрожь, заставляя поверить, что я здесь не один, пока окончательно не растворилось в сгустившейся тьме.
Я воровато оглянулся. Мне казалось: за мной настороженно следят чьи-то глаза, чьи-то чуткие уши ловят каждый шорох и даже слышат торопливый стук моего сердца. Задержав дыхание, я внимательно вслушивался в тишину. Рогатый демон исчез, но мрак остался. Горящие чадным пламенем светильники отогнали его от алтаря, но не могли полностью справиться с ним.
Я приблизился к обнажённой Сванхильде. На её лице застыла маска недавно пережитого блаженства, а поза, в которой она лежала, была настолько бесстыдна, что я невольно прикрыл ладонью глаза.
Скажу честно: я не ханжа, но подсматривать за спящими, особенно, когда они без одежды, - не в моём стиле. Да и намного приятнее видеть женщину полуприкрытой невесомой полупрозрачной тканью, чтобы воображение дорисовало подробности, чем лицезреть их в самом что ни на есть распутном виде.
Я осторожно прикоснулся к браслету, хотел снять его, как вдруг сзади раздался какой-то шорох и быстрое цоканье когтей. Резко выпрямившись, я оглянулся: узкая полоска света трепещет, как и сердце в моей груди, за ней шевелится липкая тьма. Смахнув со лба холодный пот, я несколько раз глубоко вдохнул и снова потянулся за украшением.
Шорох и цоканье повторились, на этот раз гораздо ближе и с разных сторон. В темноте раздались свистящие голоса, будто сотни змей собрались в храме со всей округи и перешёптываются между собой. У меня волосы на голове встали дыбом, спину продрал мороз, кожа покрылась пупырышками. Губы непроизвольно зашевелились, произнося какое-то заклинание, пальцы левой руки сложились особенным образом, из горла вырвался лающий звук, и от меня во все стороны хлынула волна белого пламени.