Господин Хосни быстренько пересчитал купюры и, по всей видимости, остался доволен. Еще бы, ведь он только что получил почти двухлетнее свое жалование.
– Итак? – выжидательно уставилась на него девушка.
Получив деньги, Хейкаль разительно переменился. Куда подевалась его нервная суетливость. Лениво развалившись в кресле, он минут пять оценивающим взглядом осматривал Бетси сверху донизу. Затем, глубоко вздохнув, как о потере самого близкого человека, египтянин достал из папки, лежавшей на его столе, листок бумаги.
Это была фотография древнеегипетского папируса.
Едва пробежав взглядом по рядам иероглифов, Бетси поняла, что в руках у нее Ключ к Тайне.
– А где оригинал?! – взволнованно воскликнула она.
– Тише! Тише! – взмолился Хосни Хейкаль. – Вам что, этого мало? Я и так пошел на должностное преступление, познакомив вас с копией этого потрясающего документа. Были бы живы сейчас покойный Мариетт или его преемник Масперо и не, приведи Аллах, узнай они о нашей сделке, я бы сию же секунду стал безработным.
Молодая англичанка в мыслях согласилась с архивариусом и подумала, что будь она на месте первого и второго директоров Египетского музея, то вообще не приняла бы на работу человека с такой мерзкой внешностью.
– Нет, но я могу быть уверенной, что подлинник действительно существует?
– Археология вся построена на гипотезах и догадках, пробах и ошибках, – резонно возразил господин Хейкаль. – Хотите – верьте, хотите – нет. Верните мне фотографию и забудем о нашей встрече.
Девушка оставила фотографию у себя.
Едва добравшись до "Мена Хауса", Элизабет заперлась в своем номере и принялась за расшифровку документа.
Это было просто невероятно! Сфотографированный папирус относился ко временам легендарной Четвертой династии. Той самой, представители которой воздвигли на плато Гиза великие пирамиды. От эпохи Древнего царства вообще дошло чрезвычайно мало письменных источников. А здесь был почти полный текст письма царицы Хенткавес своему супругу, верховному жрецу Ра из Иуну – Гелиополиса.
Хенткавес была сестрой последнего фараона Четвертой династии, Шепсескафа, преемника строителя третьей пирамиды Менкаура. После безвременной и во многом загадочной кончины брата она заключила сделку с гелиопольскими жрецами и, выйдя замуж за одного из них, основала Пятую династию. После кончины царицу, по ее собственному повелению, похоронили не рядом с братом, в пустыне, а там, где покоились все ее знаменитые предки. На плато Гиза, рядом со Сфинксом. Так была воздвигнута последняя, четвертая, самая маленькая из Великих пирамида.
Это небольшое сооружение позади Сфинкса, напоминающее часовню в скале. С огромным погребальным отверстием и нишами, идущими вдоль стен. Перед ее входом находится черная песчаная терраса: превратившиеся в прах остатки глиняных жилищ рабочих, строивших усыпальницу.
Археологи долго спорили: могила ли это или пирамида. Строго придерживаясь научных принципов классификации, это не пирамида в классическом понимании. Однако у гробницы налицо имеются все явно выраженные признаки пирамиды. Исторически она является и тем и другим. Хенткавес не могла еще полностью отрешиться от славного прошлого своей династии, но уже трезво глядела в будущее. Сооружение таких грандиозных памятников для своих усопших владык было не под силу Та-Кемету.
И вот эта маленькая прекрасная женщина (а по свидетельствам современников и потомков Хенткавес обладала ослепительной внешностью) писала своему супругу, отцу их детей, о том, что чувствует скорое приближение неминучей смерти. Она благодарила жреца за те годы, которые Ра ниспослал ей, даровав возможность пройти рука об руку с любимым человеком. В конце царица вежливо, но твердо отказывала мужу в просьбе вернуть ему их многолетнюю переписку. Эти письма, сообщала Хенткавес, уже захоронены в ее Доме вечности и будут напоминать о лучших мгновениях земной жизни царицы.
Насколько Бетси помнила, гробница Хенткавес дошла до нас уже в разграбленном состоянии. Кое-что из ее времени хранилось сейчас в Египетском музее Каира, в европейских музеях и частных собраниях. Но вот о переписке царицы ничего известно не было. А вдруг и они и сейчас хранятся в одном из ненайденных тайников четвертой пирамиды?
До истечения срока ее лицензии оставался всего лишь месяц…
Этот месяц стоил Элизабет не одного года жизни. Ею был взят бешеный, изматывающий, изнуряющий темп. Девушка не давала покоя ни себе, ни своим людям.
За колоссальную сумму ей удалось раздобыть на пару недель новейший экспериментальный аппарат, разработанный европейскими учеными специально для исследования пирамид. Помогли связи профессора Енски и доктора Али Махфуза, а также финансовое вливание, вовремя сделанное бароном фон Эссенхауз, внявшим отчаянному воплю дочери о спасении.
"Упуат", названный так в честь древнеегипетского бога – проводника в царство мертвых, через шесть дней обнаружил в одной из стен погребальной камеры пустоту. Находился тайник высоко, под самым потолком гробницы, и доступ к нему был наглухо замурован толстой глыбой. Не удивительно, что древние расхитители гробниц не нашли его.
С душевным трепетом извлекла Бетси на свет божий деревянный ларец с пучком папирусных свитков. Они нуждались в срочной консервации. Словом и делом снова помог великодушный доктор Махфуз, предоставивший в распоряжение Элизабет свою лабораторию. Несколько месяцев продолжались работы по консервации, реставрации и расшифровке документов. Молодая англичанка истратила до последнего пенни средства, имевшиеся у нее в наличии. А еще нервотрепка от постоянных пререканий и перепалок со Службой древностей, так и норовившей наложить лапу на все находки. И наложила таки. Неумолимый закон, согласно которому все, найденное на территории Египта, является достоянием египетского народа.
Практически без гроша за душой, но с солидным научным багажом, с головой достаточным не для одного поколения исследователей, мисс МакДугал вернулась домой. И сразу засела за написание труда по итогам своей экспедиции. Отключив телефоны, Интернет, отгородившись от всего, что могло отвлечь ее от работы, помешать.
Ее книга "Сфинкс улыбается у меня над головой" произвела настоящую сенсацию в научном мире…
Увы, не ту, к которой стремилась Элизабет.
Архивы царицы Хенткавес оказались искусной подделкой. Сработанной умельцами с базара Хан-эль-Халили или его окрестностей. Причем, судя по всему, еще чуть ли не в начале ХХ века, в легендарные времена Масперо и Картера. Это выяснилось почти сразу же после обнародования документов.
Знал ли пройдоха Хосни Хейкаль о том, что он всучивал Бетси ключ к поддельному архиву? Положим, нет. А если и знал, то какие претензии она могла ему предъявить? Ведь свидетелей их сделки не было. А подставлять милейшего доктора Али Махфуза ей не хотелось.
Пришлось принимать весь шквал критики на себя. Больше всех бесновался Алекс Енски. Сколько ядовитой желчи обрушил он на ее голову. "Профан от науки! Недоучившаяся выскочка! Авантюристка! Достойная последовательница проходимца Шлимана!" Это еще самые скромные из эпитетов, которыми профессор награждал мисс МакДугал в своих пламенных филиппиках. Он даже отказался быть руководителем ее дипломного проекта.
Элизабет целый месяц провалялась в нервной горячке. Потом на полгода ушла в жесточайшую депрессию. Хотела даже к чертовой матери послать археологию и к вящему удовольствию своей немецкой родни и в особенности тетушки Германгильды выйти замуж за какого-нибудь графа или даже курфюрста.
К счастью, депрессия прошла. Как ни странно, помогла все та же неугомонная тетя Германгильда, мигом примчавшаяся в Перт для спасения горячо любимой племянницы. Ее рассказы о прелестях тихой семейной жизни, а также о неземных достоинствах "этого славного молодого человека" наследного принца Вильгельма Пфальцского действовали лучше валериановых капель и снотворного.
Девушка понемногу успокоилась, здраво рассудив, что не у нее одной бывали провалы. И не такие монстры археологии ломали зубы о куда меньшие заморочки. Да и мало ли что ей еще придется пережить.
Но с тех пор Бетси МакДугал воспылала лютой ненавистью к Египту, едва не ставшему камнем преткновения в ее археологической карьере.
"Ненавижу Египет!" – при всяком удобном случае подчеркивала она.
Вероятно, именно поэтому девушка и проигнорировала первое приглашение профессора Енски отправиться вместе с ним на раскопки в луксорскую Долину Царей.
На днях она получила еще одно послание. Даже не послание, а в прямом смысле вопль смертельно раненного зверя. Енски-старший буквально умолял Элизабет незамедлительно прибыть в Луксор. В противном случае его ожидает финансовый и научный крах.
Бетси злорадствовала.
"Ага! – думала она. – Вот и профессор получил "подарочек" от своего любимого Египта. Поделом ему! Пусть Луксор станет его Ватерлоо".
А вслед за письмом профессора по электронной почте поступило приглашение на обед от ее давнего спонсора.
С Айвеном Джункоффски, или иначе Иваном Петровичем Джунковским, миллионером и казначеем-распорядителем Русского Монархического Центра, Элизабет познакомилась пару лет назад. Потомок московского генерал-губернатора несколько раз поручал мисс МакДугал найти какой-нибудь "курьез" для его коллекции. То отправил ее в Гималаи на поиски йети, а заодно и реликвии шиваитов – бивня слоноголового бога Ганеши. То снарядил экспедицию на черноморский островок Змеиный вблизи Одессы, чтобы отыскать там легендарный щит Ахилла.
Что ему угодно от нее на этот раз? Они не виделись и не связывались уже более полугода. Со времени похорон извечного противника Джунковского, тоже члена руководства РМЦ Феликса Феликсовича Юсупова Третьего, так и норовившего подставить Ивана Петровича под криминал, чтобы самому получить контроль за средствами монархистов. Во время одесской эпопеи Юсупов погиб. Тогда Бетси показалось, что Джункоффски как-то потух. Исчезли азартные чертики, до этого неизменно плясавшие в глубоко посаженных серых глазах русского богача. Не доставало ему азарта погони, что ли?
При первых же словах приветствия, которыми они обменялись, Элизабет с облегчением отметила, что перед нею стоит прежний Иван Петрович Джунковский. Его меланхолия прошла.
"Как с белых яблонь дым!" – процитировал он ей какого-то своего, русского поэта в ответ на чуть бестактный вопрос девушки о состоянии его здоровья и пригласил гостью к столу.
Их встречи всегда начинались с кулинарных изысков. Широкой души человек, Иван Петрович любил привечать и потчевать гостей. Но, как замечала Бетси, выбор блюд для застолья всегда содержал скрытый намек.
Вот и теперь огромный стол был заставлен блюдами явно восточной кухни. Мало того, мисс МакДугал с все возрастающим беспокойством и даже тревогой определила, что это АРАБСКАЯ кухня. Ну да. Вот вяленая говядина с пряностями пасторма, пюре из баклажанов с кунжутом и чесноком бабахануг, киселеобразный суп из зелени мулюхийя, фаршированные голуби хама махши, сочный кебаб. Из сладкого – молочный рис с розовым маслом и орехами малахабиджа, пирожные из слоеного теста с орехами и медом баклава, а также очень вкусный крем-пудинг мухалабийя, смешанный с мороженым и миндалем.
Девушка сразу заподозрила неладное. Кусок не лез ей в горло. Поэтому она, предпочитая прямую дорогу окольной, в лоб огорошила Джунковского вопросом:
– Мне предстоит отправиться в Египет?
Кусок кебаба шлепнулся обратно в тарелку Ивана Петровича, обдав того каплями кроваво-красного соуса.
– Ну вот… э-э-э… всегда вы так! – укоризненно покачал головой миллионер. – И сами спокойно не поедите… э-э-э… и другим мешаете насладиться едой.
– Так как же? – все так же выжидающе хмурилась на него Элизабет.
– Ну, э-э-э… да. Вы правы. Это Египет. Надо… э-э-э… выручать старика-профессора.
– С каких это пор вы озаботились судьбой Алекса Енски?
– Не будьте такой… э-э-э… язвительной. Я некоторым образом ответственен за эту его экспедицию.
Хозяин дома поведал девушке, что согласно последней воле Юсупова он был назначен душеприказчиком покойного. Феликс Феликсович некоторую сумму денег оставил для финансирования научных исследований профессора Енски.
– Вот вы не захотели явиться на оглашение завещания, а, между прочим… э-э-э… там есть пункт, касающийся и лично вас, – богач сделал эффектную паузу. – Покойный Юсупов специально оговорил, что если мисс Элизабет МакДугал согласится участвовать в экспедиции Алекса Енски в Египет, то в таком случае ей надлежит получить сумму в… э-э-э… тридцать тысяч фунтов стерлингов.
Бетси была ошеломлена и озадачена. Надо же. Юсупов столько раз пытался впутать ее в какой-нибудь скандал, устроить гадость и вдруг такое. С чего бы это? Или таким образом он решил устроить ей хитроумную западню? Знал же, наверняка знал о ее патологической ненависти к Египту. И расставил силки. Вот лакомая приманка, но чтобы получить ее нужно переступить через самое себя.
Все складывалось один к одному. И этот расклад был против нее. Нет уж, не дождетесь!
"Ненавижу Египет!" – несколько раз повторила про себя Элизабет, набираясь сил для решительного ответа.
– Да… э-э-э… и точно такую же сумму я готов выплатить вам от своего имени, буде вы не мешкая отправитесь в… э-э-э… Луксор. Это, разумеется, без учета текущих расходов.
"Это пат! – пронеслось в голове девушки. – Он знал. Как всегда".
Все дело было в том, что как раз накануне Бетси получила уведомление от своего банка, что пришло время платить проценты по закладной за Пертское имение. Пятьдесят тысяч фунтов. Если не оплатить до пятницы, на следующей неделе имение может пойти с молотка. Деньги были нужны позарез.
– Так как же?
В столовой отчетливо повеяло Ветром Странствий, как любил выражаться хитроумный и велеречивый хозяин.
– У вас, конечно же, есть и личный интерес в моей поездке? – сдалась Элизабет.
– Не без того… э-э-э… не без того, – заулыбался Иван Петрович. – Хотите заработать миллион?
– Господи! – взмолилась Бетси. – Неужели мне нужно будет привезти вам пирамиду Хеопса? Или, на худой конец, золотой саркофаг Тутанхамона?!
– Я никогда не ставлю перед своими людьми нереальных… э-э-э… задач! – отрезал богач. – Речь идет всего лишь об одном камешке. Небольшой такой камень… э-э-э… Бен-Бен называется. Слыхали?
– Но ведь это же… – мисс МакДугал задохнулась от возмущения. – Вы бы еще Ковчег Завета попросили отыскать!
Бен-Бен. Легендарный камень, по преданию спустившийся с небес в незапамятные времена. По всей видимости, он имел космическое происхождение. Существовал миф о том, что его снесла пламенная птица. К тому же его изображали в форме округлой пирамиды, которую приобретают металлические метеориты при прохождении через земную атмосферу.
Хранился он в городе Иуну, в храме птицы Бену – Феникса и служил символом этой легендарной космической птицы, способной к воскрешению и повторному рождению, олицетворяющей цикличность смены времен года. Каждую пирамиду венчал аналог этого камня – пирамидион. Но по неизвестным причинам Бен-Бен куда-то исчез. В стране начались волнения, приведшие к падению Древнего царства. Фараон Двенадцатой династии Сенусерт II установил в Иуну обелиск с вершиной в виде камня Бен-Бен. Страна вступила в период процветания, связанный с началом Среднего царства. С тех пор и повелась в Египте традиция воздвигать иглы-обелиски.
– Камень Бен-Бен – это всего лишь красивая легенда!
– Не совсем так, – покачал головой Иван Петрович. – Не совсем так. По моим сведениям, полученным из весьма… э-э-э… надежного источника, камень реально существует и находится как раз в Луксоре. Доставьте мне его сюда, и вы получите миллион фунтов стерлингов.
Бетси, конечно, все равно не поверила Джунковскому на слово. Она все-таки была археологом. Хоть и "черным". А наука привыкла опираться на факты, а не на сказки и легенды. Но что делать?
И вот теперь она летит в Египет.
В страну своего научного позора.
Ох, уж этот проказник Ветер Странствий!
Глава пятая
Клан расхитителей гробниц
– Где она, где? – пялился Миша в толпу туристов, скопившуюся у пункта выдачи багажа.
– Да вон, не видишь, что ли, blin v nature? – возмущался Бумба, тыча в кого-то пальцем. – Смотри, какие сиськи! По-моему, они еще больше у нее выросли!
Наконец и Гурфинкель отыскал глазами Бетси МакДугал и радостно устремился навстречу девушке. Та тоже заметила приятелей и приветливо помахала им рукой.
– Миша! Эндрю!
– Мисс МакДугал! – завопил Покровский, и в порыве нахлынувших на него чувств чуть было не повесился на шею "Пертской красавицы", как ее иногда любил называть начитанный Миша.
К счастью, Гурфинкель вовремя успел ухватить друга за шорты. Тот обнял только воздух.
Девушка пожала руки обоим и всучила мужчинам свои чемоданы, оказавшиеся на редкость тяжелыми.
"Черт! – возмутился Бумба. – Чего она туда напихала? Может, контрабандная партия виски? – мелькнула у него розовая надежда. – Дерьмовая страна, blin! Дьявол ее побери с этим сухим законом!"
В принципе, купить спиртное в Луксоре можно было в любом ресторане. Однако стоило оно очень дорого, и экономный Миша держал Покровского на безалкогольной диете, покупая иногда к ужину бутылку-другую местного светлого пива "Стелла".
– Жуть! – возмущался он каждый раз, расплачиваясь по счету. – Двенадцать фунтов за пол-литра никчемного эля!
То, что это в пересчете на благородную английскую валюту составляло примерно полтора фунта стерлингов, главного "специалиста по древностям" не смущало.
– Итак? – приготовилась слушать Элизабет, когда все трое уселись в такси.
Рассказ Гурфинкеля, вкратце познакомившего девушку с состоянием дел, сильно озадачил и расстроил Бетси. Рабочие не желали выходить на работу, местная полиция землю, то есть, песок роет, профессор Енски впал в панику и слег в больницу с диагнозом – предынфарктное состояние. Миша наведался к нему пару раз. В принципе, выглядел почтенный археолог не так уж и плохо. По крайней мере, на покойника не тянул. У Гурфинкеля даже закопошилась нехорошая мысль, а не симулирует ли профессор, чтобы избежать ответственности и разборок со служителями закона.
– Вполне возможно, – хмыкнула мисс МакДугал. – На него это похоже. Алекс Енски никогда не любил и не умел общаться с силовыми структурами. Что еще?
– Вас срочно хочет видеть местный шейх Хусейн Абд эр-Махмуд.
– Да? – удивилась девушка. – Зачем?
Гурфинкель развел руками:
– Он не говорил. Только очень просил сразу по прибытии, если вас это, конечно, не затруднит, связаться с ним.
– У вас есть номер его телефона?
– Да какой там телефон, – сплюнул Миша. – По-моему, они все там, в Эль-Курне, живут еще в девятнадцатом веке.
– Это точно, – поддакнул Бумба. – V nature, blin.
– Ладно, посмотрим.
Она остановилась в одном из самых лучших отелей Луксора "Софитель Винтер Палас". Все равно деньги платит Джункоффски. Что ж, пусть русский толстосум раскошеливается. Лечить душевные травмы следует в комфортных условиях.