- Я предостерегала тебя однажды, и я делаю так снова - не называй ее в этих стенах. По привычке я не говорю это, хотя здесь мы можем говорить достаточно свободно. Однако, ты позоришь ее имя, когда произносишь его своим варварским языком. Будь мы ближе в пределах её досягаемости, мы могли бы быть прикованы цепью в темнице. Я опознала Нарсара как одного из ее агентов, руководителя шемитов, человека, который управляет самой сетью производящей контрабандой вино для всей Хайбории… из этой самой деревни. Когда я произнёсла секретные слова к Нарсару, он признал меня как одну из ее Совета Трёх. Он сказал мне, что она терпела самодурное владычество Бальвадека достаточно долго, только чтобы опустошить казну герцога и закончить возведение стены и здания этой цитадели, и защитить основу контрабанды. Нарсар рассчитал восстание здесь, чтобы совпасть с нападением Бальвадека на Вархию. Теперь Нарсар - судья окруженной стеной крепости; никакой шемитский королишко не посмеет напасть на Саридис снова. И золото от торговли украденным вином льется от Шема в ее казну.
- Как прибыла ты, чтобы быть в Шеме так быстро после шпионажа за мной в таверне? - Конан занимался куском оленины, но его глаза, никогда не оставляли лицо Сивитри.
- Бессонная ночь, которая была, будь уверен, у меня. В то время как ты ссорился той ночью и, выспавшись, избавился от своего пива тем утром, я уехала, чтобы опередить.
- Почему? - Конан опирался побелевшими сжатыми кулаками о тяжелую поверхность стола.
- В течение шести лет фактически с самого дня, когда она узнала о его существовании - моя подруга искала давно потерянное сокровище, лежавшее в пределах исчезнувших стен Медного Города. Ты видишь, когда я сначала узнала ее, она была молода, возможно, моего возраста, - Сивитри задумчиво улыбнулась. - Она приняла меня и выказала мне доброту, так что никогда не предам ее теперь.
Ее улыбка исчезла так быстро, как и появилась.
- Она пережила своего отца, который был главой гильдии Воров в Аренджуне… обладая большим богатством и властью. С помощью золота и маневрируя хитростями, она расширила свои границы, пока они не охватили другие гильдии. Те главы гильдий, кто не соглашался делиться имевшейся прибылью, не устояли, от кинжалов из темноты, хотя она не склонна к работе с убийцами. Ее влияние росло, но ее успех, казалось, подпитывал себя. Тем не менее, она жаждала больше богатства, больше гильдий… достаточно, чтобы господствовать на самыми могущественными королям Хайбории. Что я говорю тебе теперь, киммерийцу, ничего не знающему, кроме меня. Она доверилась мне, рассказав, что когда она была девочкой, до восемнадцати лет, барон захватил ее и… взял ее, силой. Он использовал ее жестоко, из-за мести против ее отца.
Конечно, свинья был, в конечном счете, пойман и казнен в самой подходящей манере… Конан скривился при ужасном описании Сивитри. Он слышал рассказы о главе гильдии Аренджуна, жестоком и безжалостном злопамятном человеке. Ни один не плакал у смертного ложа того старого злодея! - Так или иначе, тот человек умер, но ее ненависть к мужчинам стала более горячей и более горячий за эти годы. Память о том испытании, или скорее о человеке, который подверг ее этому, топила угли того пламени, пока это никогда не могло угаснуть. Я думаю, что это - тот же самый огонь, который заставляет ее доминировать над мужчинами королевской власти, герцогов, и таких же.
Поскольку ты мог бы знать, моя подруга не доверяет ни одному мужчине, а женщинам. Я - одна из ее Совета Трёх. Другие два - королевы, о землях которых ты не должны знать, хотя их названия без сомнения поразили бы тебя. Эта женщина нанимает мужчин, которых она использует как инструменты. От них отказываются, когда их работа сделана. Она выбрала тебя как инструмент - она намеревается взять у тебя сокровище, которое ты теперь ищешь. Но я говорю тебе, что один из ее самых эффективных инструментов - Тодж Аккхариец, глава гильдии Убийц в Замбуле. Никогда не было среди людей убийцы, кровь которого была более холодной, чем его, или чьи кинжалы были более быстрыми.
- Эрлик, ты знаешь достаточно много по этому вопросу, - Конан кивнул.
Это походило на ужимки акробата проворно танцующего рядом, как будто он все еще проверял на выдержку немного воинов, способных это повторить.
Сивитри подняла чашу вина. Когда она отпивала из неё, ее рука дрожала.
- Моя повелительница может подозревать мое предательство, Конан. Она, возможно, послала Тоджа, чтобы убить меня.
- Что предательство? Кром, женщина! Ищет тебя, чтобы свергнуть Нефрит? Лицо Сивитри побледнело, и она выплеснула вино через край чаши, когда опускала её на стол.
- Отец Митра, никогда! Я люблю ее, Конан, как только сестра может любить другую. - Её слова вызвали неожиданный поток слез. Она вытерла свое лицо и отвернулась стесняясь.
После неловкого молчания Конан подталкивал чашу с вином к ней.
- Успокой себя с напитком… Сивитри. Кром порази меня как большего болвана, чем любой деревенский идиот, но в настоящее время я верю твоему рассказу. Теперь закончи это, если ты можешь.
Она глубоко вздыхала и вытирала свои глаза.
- Мои поиски - одно из предательства, но также и одно из любви. Я спасла бы свою подругу от себя, киммериец, хотя это стоило мне моей жизни. У нее никогда не должно быть сокровища, которое могло бы ждать открытия в песках Медного Города. Это уничтожило бы ее, превратив в ветхую изношенную ткань женщину, которая приняла меня, когда я наиболее нуждалась в необходимой помощи. Что она ищет, древний талисман, тайны которого не предназначены для обнаружения ни мужчине, ни женщине. Это, как говорят, старше, чем Ахерон, столь же старо как Атлантида, возможно. Легенды дали этому много названий: Темный Жемчуг Атлантиды… Проклятый Пепел Кулла… Зловещий древний Бог.
Конан фыркнул.
- Лживая пыль суеверия, плотно покрывающая более ценные из древних сокровищ. Вытри пыль с золота, и оно является все еще золотом.
- Так говоришь ты. Но я читал о Зловещем древнем Боге в фолианте, который доставил глава воров, когда она начала свой поиск бога. Хотя он, как говорят, вырезан из огромного жемчуга, бог не простое сокровище. Она ищет это для сил, которыми, это известно по слухам, можно обладать. В далёкой древности младший бог Атлантиды провоцировал двух старших богов - когда-то бывших соперников, чтобы вызвать их на сражение друг на друга. Вскоре, могущественный Ибис едва усмирил их после жуткой борьбы. Катаклизм, который последовал, почти уничтожил мир, и это погубило многих людей, поклонявшихся тем богам. Ибис остановил богов прежде, чем они смогли разрушить мир. Он наказал меньшего бога, который начал конфликт, заточив его в пределах жемчуга от одной из гигантских устриц Атлантиды. Ибис возложил на своих жрецов задачу охраны того жемчуга, который взял уродливую форму меньшего бога, спящего беспокойно в его пределах. Ибис шептал истинное имя бога его первосвященнику. Если оно будет произнесено, то имя пробудит дремлющего бога и освободит его, хотя бог связан тем, кто знает его имя. Таблички не говорили, почему Ибис просто не убил ослабевшего бога, но… - Я слышал, что один бог не может уничтожить другого, не разрушая себя.
Жрец однажды попытался объяснить это мне, хотя я обращал небольшое внимание на его бред.
- Возможно так, - размышляла Сивитри. - Но безотносительно причины, это не имеет значение. Глава воров, так или иначе, узнал тайное имя Зловещего древнего Бога, и она намеревается пробудить его. Она не согласна на меньшее, чем бог, за любую предложенную цену, никто не должен стоять на ее пути. Ты её средство, чтобы возвратить бога из Медного Города, тогда она заберёт его у тебя. Всего очевиднее, она придумала план таким образом… Белл! - Лицо Сивитри внезапно побледнело, и она поднялась со своего стула.
- Что? - Конан инстинктивно схватил свой эфес, поскольку поднялся, чтобы встать перед дверью позади них, его мускулы напряглись.
- Тоджа не послали за мной, киммериец. Разве ты не видишь? Его послали, чтобы убить тебя - туранец преследовал тебя, так как ты оставил Мессантию, я не сомневаюсь относительно этого, и после того, как ты найдёшь руины и добудешь бога, его… - Он найдет, что киммериец не легкая добыча, - ревел Конан.
Его рука поднялась от рукоятки до чаши вина. Он сел на угол стола, хмурясь отчаянно барабаня огромными пальцами по деревянной поверхности стола.
Несмотря на его браваду направленную наружу, он знал, что гибкий убийца был смертельным противником. Было немного предосторожностей, которые человек мог предпринять против тех странных ножей, которые убийца швырнул с такой смертельной скоростью и точностью. И потом он исчез в деревья… Для Конана было более легко разглядеть змею в траве, чем коварного туранца.
Сивитри откинулась назад на стул и сделала другой глоток вина. Она вытерла свои губы, сжав их вместе и хмурилась, как будто вкус не был приятен.
- Она жаждет бога больше, чем я думала. Это никогда не должно достаться ей, Конан. Даже притом, что она знает его истинное имя, бог зол и опасен без сомнения. Я видела дощечки, долгими ночами переписываемые давно умершим первосвященником Ибиса, который сначала охранял идола. Его гравюры предсказывают самые страшные события. После того, как бог сначала пробудится, огласивший его имя полностью уступит злу и перенесет судьбу, более ужасную чем тысяча сроков службы муки в самых глубоких ямах пытки Ахерона. Моя сестра насмехается над этим пророчеством, и я не могу убедить ее отказаться от своей навязчивой идеи. Я уберегла бы ее от этого, Конан. Мы должны найти бога, чтобы я могла передать его Карантесу, жрецу Ибиса. Только в пределах его храма может он быть благополучно сохранен.
- Если это сделано из жемчуга, почему бы не разрушить это? - Конан хмурился, смущенный.
Сивитри угрюмо рассмеялась.
- Это только кажется настолько простым. Дощечки также говорят, что никто не может разрушить бога, если он не знает шесть частей его полного и истинного имени. Жрецы Ибиса знали, но половину имен, именно поэтому они не могли ничего сделать, но охраняли реликт в течение многих столетий.
Конан рухнул на стул со вздохом раздражения.
- Я не забочусь о том, что случается, потом. Почему, Девять Адов Зандра, должен я отправляться на эти безумные поиски Медного Города? Если я рискую своей шеей, ища сокровище и победить Тоджа прежде, чем он вонзит кинжал в мою шею, и я справедливо не передал бы реликт тебе. Кром! Такой жемчуг, даже без легенд, которые украшают это, стоил бы королевский запас золота. И кто знает, что является твоей игрой, Сивитри. Возможно, ты ищешь это для вас непосредственно для богатства, или, возможно, из-за его сил. Поскольку, если ты знаешь тайное имя, что мешает тебе свергнуть свою госпожу? - Золото? - Сивитри спросила с негодованием. - Золото! Это все, что может заинтересовать тебя, варвар? Твоё сердце является столь же холодным как снежные холмы твоей Киммерии. Я не удивлена, но я думала… - Думала, что? То, что ты могла обмануть меня снова? Сивитри прервала.
- Никакая прибыль не заставила тебя спасать меня от тюремщика ассири, прежде, чем ты узнал мою скрытую цель. И ты, возможно, покинул меня в Вархии.
Я нахожусь перед тобой в долгу, Конан. Те события в "Винограде и Чертополохе" не входили в мой план. Так, если золото - все, что ты ищешь, тогда у тебя должно быть это. - Она поднялась со своего стула, щипнула освещенную тонкую свечу от канделябров, и пошла выпрямившись к гобелену. - И если ты не веришь моему рассказу, затем доставь бога к Карантесу самостоятельно. Я не предполагала, что ты желаешь путешествовать в Ханумар, поскольку общеизвестно, что пугливый Карантес никогда не покидает свой храм. Я желала сопровождать тебя только, чтобы убедиться, что проклятая статуя достигнет его благополучно.
Конан осушил последнюю винную порцию, и его губы неожиданно ощутили горький остаточный вкус - и посмотрел на изобильную пищу. Хотя он ел нечасто в последнее время, пища, казалось, утратила свою привлекательность.
Сивитри опустилась на колени, чтобы мягко выдвинуть подсвечник свечи на пол, затем поднялась и потянула в сторону гобелен, чтобы обнажить стену каменных блоков позади этого. Поскольку ее пальцы исследовали шов около пола, она забрала свою шпильку из своего ботинка и втиснула остриё в крошечный промежуток. Оставляя вложенное лезвие, она ткнула своей пяткой против самого низкого камня в полу, непосредственно ниже промежутка. Откуда-то из-за стены донёсся приглушенный лязг металла, как поворот огромного болта. Камень скользнул назад, в стену, с унылым глухим стуком.
- Следуй тогда за мной, - сказала она, поворачиваясь, чтобы встать перед Конаном. - Это ты можешь назвать свою цену за бога.
Она вытянула свою шпильку, освобождая от шва в камнях, и воткнула ее через плечо против центра стены, которая беззвучно открылась внутрь. За ним виднелась узкая, крутая лестница, ведущая вверх.
Конан поразился мастерству. Он видел немало секретных дверей за эти годы, но эта была, конечно, совершенна. В расположенной области пола он видел выставленный механизм, который двигал дверь: пруты смазанного железа и ловко - сделанные металлические колеса.
Подняв свечу с пола, Сивитри зажгла факел, висевший на стенном крюке у основания ступеньки. Заинтригованный, но опасающийся предательства, Конан следовал за нею в промежуток, делая осторожные шаги. Острый запах масла, которым смазывались внутренние края ложной стены, проникал через его ноздри.
По несвежему запаху воздуха в нише вне стены Конан предполагал, что этот проход не использовался в течение некоторого времени.
- Балвадек не знал об этом "дополнении" к его цитадели, - прокомментировала Сивитри. - Или таким образом считал Нарсар, когда сказал мне об этом. - Она остановилась перед седьмым и заключительным шагом. - Вступайте только на крайний левый край этого камня, - она предостерегла, указывая вверх.
Конан всматривался в потолок, нахмурив брови. Несколько дюжин отверстий, каждое диаметром большого пальца человека, виднелось там, в каменной кладке.
Bероятно, неправильный шаг вызывал стрелу или ловушку шипа как вертел для потенциального злоумышленника.
Сивитри скользила вдоль левой стены и достигла вершины с Конаном, державшимся вблизи позади. Выступивший проход открылся к каменному полу в пределах круглой палаты, форма которой была идентична тому резервуару, построенному, чтобы удержать воду от ливня для использования жителями в селении. Это вложение, однако, имело настеленную крышу для сохранения ресурсов намного более высокой ценности.
- Останки контрабанды, - сказала Сивитри сухо, указывая рукой на высокие стенки с баррелями.
Они лежали в стороне, маленькие дубовые бочки, отпечатанные с маркировками и марками самых драгоценных лет изготовления вина Кироса и Гхазы. Одиннадцать из них сформировали нижний ряд, с десять выше, тогда девять, и так далее, семь рядов ввысь. Конан насчитал почти шестьдесят баррелей всего. Никакая таверна никогда не увидела бы их, поскольку их содержание было ценным, сохраненным для королей. Киммериец считал, что наименее драгоценные из баррелей принесут сто частей золота.
Одна бочка располагалась перед стеком, с крышкой наискось. Сивитри сняла деревянное покрытие и погрузила руку внутрь. Вместо слякоти жидкости звон металла звучал в её пределах. Она небрежно вынула свою руку и, позволяя падать монетам из ее открытой ладони, назад в баррель.
- Борода Белла! - Сердце Конана прыгнуло в его горло, когда льющееся каскадом золото мерцало в искусственном освещении. Он приблизился к Сивитри и смотрел в бочку, которая была на две трети полна золотыми дисками. Здесь было больше богатства, чем много воинов видели за их сроки службы, самых разнообразных размеров, форм, и печатей от казначейств всех земель. В целом это означало промысел, охватывающий западное побережье Зингары и отдаленные города вне полных джунглей восточной Вендии.
- Все, что ты и твоя лошадь можете перенести, я дам тебе, киммериец, если ты отправишься в этот поход в Медный Город со мной и поможешь мне достать Зловещего мрачного Бога.
Конан ворчал и сделал паузу на мгновение прежде, чем принять предложение.
Эрлик, он больше рисковал за менее щедрые награды, чем это! Но даже самое огромное добытое богатство нельзя будет использовать в проклятом Аду.
Моментально он придал мыслям другое направление. "Тогда, в Медный Город, - решил Конан. - За золотом и богом! Убийцы, одержимый жаждой власти глава гильдии, и суеверие быть проклятым", - думал он.
Киммериец прорубил бы себе путь через каждый военный клан на земле пиктов для богатой добычи здесь. Если бы он знал, что контрабанда вина была столь прибыльной практикой, он, возможно, давно занялся бы ей.
Сивитри тонко улыбнулась.
- У нас мало времени прежде, чем посланец приедет, чтобы отвезти их моей подруге. Нарсар сказал мне, что визиты не регулярны. Один из посланцев - провидец с даром "видеть правду", так что ни один приближённый не может украсть из запаса без знания ее об этом. Нарсар сообщит посланцу о моем изъятии небольшого количества золота, но меня это не заботит. Я отдала бы собственную жизнь, чтобы уберечь мою сестру от судьбы, предначертанной в тех дощечках.
- Обладая таким богатством, не экономя, почему она просто не наняла меня, чтобы забрать бога? - Конан отвёл взгляд от содержания бочки, чтобы изучить вдумчивое выражение Сивитри.
- Ты - мужчина, киммериец, и как я упоминала, мужчины - всего лишь инструменты для нее. Она испытывает большое удовольствие в использовании мужчин, когда позволяют обстоятельства. К чему торговаться с тобой, когда она знала, что ты планируешь искать бога? Когда она узнала, что ты намеревался следовать по карте в Медный Город.
- Но только ты и Рулвио знали это, - возразил Конан. - Почему ты сказала это Нефрит, если ты стремилась препятствовать попаданию артефакта в ее руки? Сивитри покачала головой.
- Я сожалею, что сказала, но есть те среди твоей команды - нет, не твой первый помощник - кто также знал. У моей хозяйки есть шпион на борту почти каждого пиратского судна на плаву, быть это аргоссцы, бараханцы, или зингарцы.
Я присутствовал, когда шпион от твоего "Ястреба" делал свой отчет, хотя в то время, она говорила, что не в ее планах позволить тебе находить бога и послала Тоджа убить тебя до этого. Я предположила, что она украдет карту у тебя по возвращению. Только позже, когда она не сделала попытки вырвать пергамент у тебя, я начала подозревать ее план. И присутствие Тоджа здесь подтверждает это.
Хотя Конан не заметил коварства в лице Сивитри, он сомневался в её истинных побуждениях. Даже в этом случае, он был настроен отправиться в Медный Город, достать статую жемчуга, и увидеть, могла ли Сивитри тогда замыслить заговор против него. Он был уверен в себе специально для данного случая. Киммериец чувствовал, как будто он стоял в успокоенном центре большого урагана, тот, который огибал бы его со всех направлений, если бы он схватил бога.
Хорошо, он был бы готов в течение того момента, и оказался бы перед ним с открытыми глазами и обнажённой сталью.
- Пора нам тогда удалиться, - устало сказала Сивитри. - Будет лучше, если мы отбудем с проблесками дневного света.
Они спустились по шагам тщательно, избегая самого края и повторно вошли в Аметистовую Комнату. Сивитри закрывала потайную дверь, процесс потребовал, чтобы она надавила на дверь и задвигала камень пола на место. После нескольких попыток это отозвалось с ударом.
- Спальни находятся в конце зала, - сказала Сивитри, когда она и Конан оставили комнату.