- Она - внучка женщины, которую ты когда-то любил. Ты думаешь, я упущу такой шанс? - улыбаясь, спрашивает Америго, и в его голосе звучит торжество.
- Ты всегда был добр к женщинам, потому что любил своих сестер, - напоминаю я. - Не делай для Айлин исключение.
- Моих сестер… - горько усмехается Америго и подходит к небольшому столику, стоящему возле стены. На нем лежат несколько кинжалов, плеть, стоит бутылка с водой, и на самом краю лежит маленькое, махровое полотенце. Он берет в руки плеть и легонько встряхивает ее. Металлические наконечники, похожие на когти огромного зверя, тихо позвякивают. - Их на моих глазах обесчестили и убили варвары. Виоле было четырнадцать, Юлии восемь. А я, их старший брат, который должен был защитить их, лежал со стрелой в горле и не мог ничего сделать. До сих пор не знаю, как и, главное, зачем я выжил тогда.
- Ты никогда не говорил об этом.
- Озвучить, означало бы принять. Я не хотел этого.
Америго взмахивает плетью с мастерством опытного палача. Слышится пронзительный свист - и боль обжигает мою спину. Железные крючья врезаются под кожу, цепляются за мясо и выдирают его, подчиняясь движением руки Кальенте.
- Будет сто ударов, - информирует меня Америго, поднимает руку для нового замаха. - Человек бы умер, но с тебя, древнего вампира, не убудет.
Айлин с неподдельным ужасом смотрит на происходящее. Она вскакивает со стула, пытается помешать Америго. Тот замахивается, и девушка случайно попадает под удар, предназначенный мне. На ее лице отражается мука, и она складывается пополам. На белой ткани проступают красные пятна, и я ощущаю запах крови. Только этого сейчас не хватало! Я-то привязан, но справится ли с искушением мой палач? Он отбрасывает плеть и подходит к ней.
- Черт бы тебя побрал! - орет он, хватает ее за плечи, хорошенько встряхивает, заставляя ее посмотреть ему в лицо. Выпускает клыки и рычит, запугивая ее. - Еще раз такое выкинешь, и я вгоню ему кол в сердце! Поняла меня?
Айлин кивает, с трудом сдерживая слезы. Вижу, как блестят ее глаза. Ее поступок удивляет меня. У нее хватает храбрости заступаться за меня, бессмертное существо, пережившее смерть несколько сотен раз. Броситься наперекор разъяренному зверю, а именно так сейчас выглядит Америго. Для этого надо обладать недюжинным мужеством. Эмоции и адреналин, конечно, играют свою роль, но без личных качеств не обойтись. Бесстрашная девочка. И мне придётся ее убить.
- Не волнуйся, я справлюсь, - обещаю ей. - Глупости будешь делать дома.
Она прикрывает глаза веками, давая понять, что услышала меня. Из-под опущенных ресниц катятся слезы. Америго поднимает плеть и возобновляет пытку.
После пятьдесят второго удара, который ломает мне позвоночник, я теряю счет. Смертный бы ждал облегчения в кончине, но мне не на что надеяться. Это надо выдержать. Нужно отрешиться от своего тела, отключиться от него, как от источника боли, перестать ощущать, как ломаются ребра. Хочется просто закричать, утопить в крике все свое отчаянье. Но я не могу позволить себе такой роскоши. Губы уже превратились в кровавое месиво, но Америго не услышал от меня ни звука. У меня отнимаются ноги. Когда сознание начинает тускнеть, перевожу взгляд на Айлин. Девушка сидит прямо, положив связанные руки на колени. Она сосредоточена, как отличница на экзамене. Плечи напряжены, по выражению лица не понять, что сейчас творится у нее в душе. Мне необходимо вытащить ее отсюда, Айлин не должна пострадать из-за меня.
- Сто, - последний удар окончательно лишает меня сил. Больше не пытаюсь удержаться на ногах. Наручники больно врезаются в запястья, сдирая кожу, но это уже такие мелочи. Сознание выключается.
Глава 13
Не знаю сколько проходит времени, прежде чем я открываю глаза. Боль ощущается меньше, раны начинают затягиваться. Значит, организм не выдержал и сердце все-таки остановилось. Разлепляю веки, Айлин все так же сидит на стуле. Возле нее стоит Америго и что-то ей рассказывает.
- Как ты чувствуешь себя, дорогой друг? Удобно ли тебе? - услышав мой вздох, поднимая голову, спрашивает Кальенте.
- Язык жаловаться не поворачивается, - хриплю я.
- Ну-ну, ты всегда старался выглядеть сильнее, чем был на самом деле. Это меня в тебе всегда восхищало, - признается Америго и достает из-за пояса нож. - Ничего. Гонор перед пытками бывает только поначалу. Потом ты просто ломаешься. И даже один вид щипцов вызывает неконтролируемую истерику. От одной мысли, что кто-то будет рвать на куски твое тело, хочется сразу возжелать истинной смерти. Впрочем, сам знаешь. Ведь ты был моим палачом.
- Дознавателем. Я был твоим дознавателем, - поправляю его я, поднимая голову. Наши глаза встречаются. В темных глазах Америго плещется боль, смешанная с агрессией. Точно так же, как тогда в застенках Белой башни.
- Ты присутствовал при каждом моем унижении.
- Я бы все отдал, чтобы этого не было, - у меня пересохло во рту, и каждое слово - это подвиг.
- Как ты можешь такое говорить? - ярость Америго вспыхивает мгновенно. Он подскакивает ко мне и прижимает нож к горлу. Серебро. Тонкий порез, адское жжение! Кровь струйкой стекает по коже. - Ты сдал меня Тео! Если бы не твое желание быть хорошим сыном и правильным воином, ничего бы этого не случилось!
- То, что ты тогда задумал, было утопией и грозило войной. Я должен был остановить тебя.
- Ты мог просто поговорить со мной! Спокойно, искреннее, как подобает вампирам, сотворенным одной кровью. Кто знает, может быть, я бы послушался тебя и вернулся на путь истины и любви? Но нет! Вместо этого ты поступил, как последний стукач! Раньше я пытался найти для тебя оправдание. Сваливал все на твое утрированное чувство долга, но все оказалось намного проще - всего лишь соперничество. Страх лишиться положения, - Америго отнимает нож от моего горла и тут же наносит им удар в грудь. Прежде, чем я успеваю опомниться и издать хотя бы звук, он вырывает из раны оружие и наносит новый удар. Оба легких заполняются кровью, я задыхаюсь от кашля. Но ему этого мало, он не собирается останавливаться. Он упивается своей властью надо мной.
- Да, мой поступок мерзок. И я испытываю к себе отвращение за то, что предал тебя. Но разве это что-то изменит? Я поступил так, как считал правильным, - сплевывая на пол кровь, еле слышно шепчу я, когда тот на мгновение останавливается. - Ты ратовал за революцию и место Тео, я - за мир, который с таким трудом удалось сохранить. Каждый из нас выбрал то, что считал важным для себя и клана. Корысть здесь не причем.
- Когда тебе на лбу выжигают позорное клеймо, ничего из этого значения не имеет. Я потерял свою жизнь, дом, место в совете клана. Своих соратников, которые доверились мне. Но если бы ты промолчал, ведь в этом не было ничего сложного! - все вышло бы иначе. Но нет, ты испугался, что займу твое место. Лишу тебя влияния.
- Я действительно виноват перед тобой, - искренне говорю я. - Но я никогда не считал тебя своим соперником. Не было этого.
- Твое раскаянье не вернет мою прошлую жизнь. Тео все рассказал мне в деталях и красках. У нас с ним был долгий и обстоятельный разговор, мне многое открылось, - подходя к столу, говорит Америго и берет в руки кинжал. - Раны, нанесенные серебром, хуже заживают, ты ведь помнишь об этом?
Он мечет его в меня и попадает в плечо. Эту боль мне не удается стерпеть, и звериный вой разрывает тишину склада. Америго торжествует. Он не дает мне привыкнуть к этому кошмару, бросая в меня, как в мишень для дартса, еще три кинжала. Глаза застилает красной пеленой. По телу волнами пробегают судороги.
Америго подходит к Айлин и разрезает веревки, связывающие ее руки. На запястьях остаются ссадины и синяки. Он мягко касается их пальцами. Одним движением сдирает с ее губ скотч, и она тихо вскрикивает. Кальенте берет ее за подбородок и смотрит ей в глаза.
- Убери от меня свои руки, псих! - звенящим голосом, на хорошем английском языке говорит пленница, с ненавистью глядя на него.
- Какая строптивая гордячка, - замечает он и заставляет ее подняться на ноги. Она шатается и падает ему на грудь. Тут же с отвращением отстраняется. Америго поднимает со стола очередной кинжал и вкладывает его в руку Айлин.
- Нет! - возмущенно кричит она, понимая, что он задумал. - Я не буду этого делать!
- Будешь, куда же ты денешься, - спокойно говорит Америго и подходит к ней сзади. Одну руку кладет ей на талию, другой берет ее за запястье. - Я помогу тебе.
- Ты маньяк, тебе лечиться надо, - дрожа, говорит Айлин. Он поднимает ее руку, делает замах, заставляет ее разжать пальцы, и кинжал вонзается мне в бедро.
- Видишь, это просто. Ты не хочешь, но твоя рука, пусть ведомая кем-то другим, все равно причиняет боль, - медленно говорит Америго и не сводит глаз с меня. Мне понятно, о чем он говорит. Тео сделал меня дознавателем против моей воли. Все мои попытки отказаться чуть не привели к тому, что я был объявлен сообщником бунтовщиков. Одна мысль, что могу оказаться в стане этих беззаконников, пусть даже условно, заставила меня согласиться с его требованием.
Истинная смерть становится все ближе. Слишком много серебра в организме. Я не справлюсь. От боли, которая раздирает каждую клетку, хочется выть, но на это уже нет сил.
- Прекрати это, - поворачиваясь к Америго лицом, просит Айлин. - Прошу тебя…
- Ты знаешь его всего сутки и уже успела полюбить? Зотикус, ты влил ей какой-то волшебный отвар в чашку с чаем? - осведомляется Америго.
- Дело не в любви. Никто, ни одно существо не заслуживает такого. Это мерзко и отвратительно! - жестко говорит Айлин, и Америго смотрит на нее с любопытством. Его пальцы касаются ее щеки. Она не отстраняется, а выжидающе смотрит на него.
- К сожалению, он так не считает, - сокрушенно говорит Кальенте и кивает в мою сторону. - Посему пусть походит в моей шкуре.
Мое зрение становится все тусклее. Верхняя часть тела немеет, я перестаю ощущать его. В этом есть один существенный плюс - боль тоже престаёт чувствоваться. Вроде бы ты еще жив, но уже не функционируешь. Пугающее состояние.
- Тадеуш! - кричит Америго - Пора.
От звука этого имени я вздрагиваю. Не тот ли самый это Тадеуш, что заставил Якуба покинуть аэропорт? На складе появляется огромный толстяк в черном пальто. У него густая борода и забавная шляпа. Передвигается он с трудом, напоминая хорошо откормленную утку. Выглядит точь-в - точь, как на рисунке, который сделал уборщик. Идеальное сходство. В его руке я вижу клеймо с раскаленной докрасна буквой "А".
- Ты не сделаешь этого! - кричу я. - Подобное слишком даже для тебя, Америго!
Перевожу взгляд на Айлин, которая, поняв, что ее ждет, не может скрыть ужаса. Она не сводит глаз с клейма, ее губы дрожат.
- Нет, - потерянно шепчет она. - Пожалуйста, не надо…
- Меня обижают, твои сомнения в том, что я на это способен. Ты ведь был уверен, что твой брат - чудовище. Что же случилось теперь? - забирая орудие пытки из рук Тадеуша, говорит Америго. Оглядывает Айлин с головы до ног. Свободной рукой убирает волосы от ее лица. - Жалко портить такую красоту…
- Зачем тебе каверкать жизнь тому, кто не имеет к твоим несчастьям никакого отношения? - каждое слово - это подвиг. В горле сухо, язык ворочается с трудом.
- Чувствовать боль, которую причиняют тебе, это одно. С ней можно смириться. Но когда это делают с тем, кто тебе дорог, это хуже любой экзекуции огнем, - оборачиваясь ко мне, поясняет свои действия Кальенте.
- Снимай блузку, - Америго требовательно смотрит на Айлин, и она подчиняется. Оглушенная происходящем, моя подопечная выглядит загнанным зверьком. Хотя изо всех сил старается держаться с достоинством. Расстегивает блузку, быстро стягивает с плеч и бросает ее на пол. Остается в одной тонкой майке и обхватив себя руками, поднимает глаза на своего палача.
- Умница! - хвалит ее Америго. Знаком просит Тадеуша держать ее. Тот заграбастывает хрупкую фигурку Айлин обеими ручищами. Она пытается освободиться, но все ее жесты похожи на движения человека во сне. Неуверенные, неосознанные. Когда каленое железо впивается ей в плечо, Айлин кричит. И этот крик, полный боли и отчаянья, заставляет меня задыхаться от жалости к ней и ненависти к собственной беспомощности. Вместо того чтобы защитить ее, я становлюсь молчаливым соучастником. На секунду ловлю ее потерянный взгляд. В нем нет ни грамма обвинения или злости. Только страх и растерянность, смешанные с недоуменным - почему?
Запах горелого мяса щекочет ноздри. Америго клеймит ее со знанием мастера. Долго, основательно. Так, чтобы ничто не смогло помочь ей избавиться от его метки. Наконец придирчиво осматривает результат своей работы и, довольно улыбаясь, убирает клеймо. Поворачивает голову в мою сторону, смотрит мне в глаза.
- Как ощущения, дорогой брат? По глазам вижу, что готов убить меня, - с нескрываемым торжеством произносит Америго, кладя клеймо на стол.
Тадеуш отпускает Айлин. Девушка без сил падает на пол. Мучитель тут же подскакивает к ней, поднимает, усаживает на стул. Открывает бутылку с водой, подносит к ее губам, заставляя сделать несколько глотков. Она смотрит на него почти с благодарностью, и это коробит меня. Мое сердцебиение с семи ударов падает до четырех. В запасе есть еще полчаса, не больше. А минут, что буду находиться в сознании, и того меньше. Что будет с ней, когда я провалюсь в темноту? Оставит ли он ее в покое?
Айлин проводит рукой по губам, вытирая маленькие капли воды, оставшиеся на коже.
- Тадеуш, исчезни! - бросая взгляд в сторону выхода со склада, командует Америго. - Но прежде вытащи из этого идиота серебро. Не хочу, чтоб он окочурился раньше времени.
Поляк кивает. Медленно подходит ко мне. Неспешно вытаскивает кинжалы из грудной клетки. Аккуратно проводит по ним салфеткой, стирая следы крови, потом убирает их в кожаный чехол. Черт подери, да он педант! Тело снова начинает чувствовать, и боль возвращается. Наконец Тадеуш заканчивает, оставляя всего один кинжал. Тот, что метнула в меня Айлин. Раскачиваясь из стороны в сторону, как корабль на волнах, он направляется к выходу.
- Ну же, приободрись, - говорит мой брат пленнице, беря ее за подбородок и заглядывая ей в глаза. - Сейчас домой пойдешь.
Она смотрит на него пустым взглядом, а потом словно устыдившись чего-то, опускает веки. Берет его за запястье и отводит его руку от своего лица.
- Не прикасайся, - глухо просит она. - Меня тошнит от тебя.
- Какая досада, - с наигранным расстройством говорит Америго, помогая ей подняться на ноги. - А ты мне нравишься, и я не прочь продолжить знакомство.
- Не в этой жизни, - категорично заявляет Айлин, глядя на меня. - Отпусти Зотикуса, пожалуйста. Довольно насилия.
- Как скажешь, леди, - миролюбиво соглашается тот, продолжая с любопытством рассматривать мою подопечную. Быстрым движением привлекает ее к себе и целует ее в губы. Нагло, страстно, бесцеремонно. Айлин пытается оттолкнуть его, ее ладони упираются ему в плечи. Но такое сопротивление для него ничего не значит. На мгновение он отрывается от нее, и я вижу, как он меняется в лице. Его черты искажает ярость. Радужки становятся алыми - выражение высшей степени гнева у вампира. Он толкает Айлин к стене, разрывает на ней майку, и я замираю от увиденного. От правого плеча девушки к животу тянутся два уродливых шрама. Над левой грудью темнеют рубцы, по форме напоминающие перевернутую подкову. Над талией кровоточащая рана от плети.
- Не смей! - выбрасывая вперед руки, с отчаяньем хрипит она, и в ее глазах танцует золотое пламя. Оно слабое, видимое словно сквозь туман, но такое живое, чарующее. И это может значить только одно - мне придётся убить ее очень скоро.
- Америго, не трогай ее! - звуки, тихи и шершавы, царапают мне горло. - Это наши разборки, не впутывай Айлин в них!
Он не обращает на мои слова никакого внимания - слишком занят срывая с нее одежду. Сжимает ее в своих объятиях, рычит словно хищник и мне даже кажется, что я слышу, как хрустят ее ребра. Америго отключил сознание, теперь им управляют только инстинкты, а значит, он в два раза сильнее, чем обычно. Ни один человек не выдержит такой мощи. Он толкает ее на пол. Девушка падает на спину, с ужасом глядя на то, как он расстёгивает джинсы. У меня нет надежды, что ей удастся выжить.
- Америго, остановись! - мой голос обретает силу. - Ты же убьешь ее! Она ведь смертная!
В ярости пытаюсь вырваться из железных оков, но безрезультатно. Ощущаю себя полным ничтожеством, неспособным противостоять обстоятельствам и остановить все это. Айлин слабо поднимает руки, пытаясь еще как-то защититься, но Америго тут же пригвождает ее запястья к полу, и со злостью входит в нее. Девушка издает отчаянный крик. Запах свежей крови заставляет меня вздрогнуть и забыть на какое-то время о душевных терзаниях. Клыки рвутся наружу, от предвкушения сводит желудок. Пытаюсь вырваться из железных тисков и ломаю себе запястье. Боль несколько отрезвляет меня, позволяет прийти в себя.
На несколько секунд Америго замирает, глядя в лицо Айлин, а потом выпускает клыки и впивается ей в шею, выбивая на ней древний знак - метку любовника. Ошеломленный собственным действием, вампир отрывается от нее и отпускает ее руки. С губ капают красные капли. Он выходит из нее и вскакивает на ноги. Его глаза темнеют, становясь привычного карего цвета. Айлин прижимает пальцы к ране на шее, из которой хлещет кровь, в полубессознательном состоянии, жадно хватает ртом воздух. Америго не сводит глаз с тех укусов, что оставил на ней. Таким растерянным я вижу его впервые.
- Запечатай ей рану! - кричу я. - Она же умрет от потери крови!
Словно очнувшись, Америго берет со стола полотенце, поливает его водой, начинает обрабатывать ее раны. Прокусывает себе запястье, и смазывает их своей кровью. Раны начинают медленно затягиваться. Айлин тяжело дышит, ее сердце заходится, из горла вылетает свист. Хочет подняться на ноги, но у нее не хватает сил. Он протягивает ей руку, и ей ничего не остается, как ухватится за нее, чтобы добраться до стула. Волосы шалью окутывают верхнюю часть ее тела, по ногам стекают тонкие струйки крови. Девушка старается ни на кого не смотреть, сосредоточившись на себе. Дышать ей становится все сложнее, она хрипит, тянет руки к горлу, губы синеют.
- Ингалятор… - беззвучно шепчет она, обращаясь к кому-то в пустоту. - В сумке…
- Да отпусти ты меня, наконец! - требую я. - Ей же помощь нужна!
Не обращая внимания на меня, Америго бросается в другой конец помещения и через мгновение притаскивает оттуда сумку, вытряхивает ее содержимое на пол, находит нужное и протягивает Айлин. Она дрожащими руками берет ингалятор и подносит его ко рту. Нажимает на дозатор, шумно втягивает в себя воздух. Америго с тревогой наблюдает за ней. Он все еще пребывает в шоковом состоянии от того, что инстинкты так подвели его. И если Айлин ничего об этом не знает, то я-то в курсе этих традиций. Она - женщина его вечности. Его сердце еще не успело этого понять, но тело уже знало - он любит ее. Поднимает с пола пальто и набрасывает ей на плечи. Дыхание моей подопечной постепенно выравнивается, и я с облечением понимаю, что самое страшное позади. Она выжила, с остальным разберёмся потом.
- Я убью тебя, сволочь! - вырывается у меня. - Убью и намотаю твои кишки на люстру с цветомузыкой! За все, что ты с ней сделал!