- Обычным для человека, - пожимает плечами Римут. - Много правил, мало осознанности, сплошные догмы и игнорирование сердца.
- Быть правильным хорошо, но не верно… - вспоминаю его слова, брошенные в клубе.
- Таким ты был раньше. Теперь у тебя есть шанс жить по-настоящему, - Римут в третий раз вскрывает себе вену, и все повторяется сначала.
- Что у тебя за счеты с Амаликом? - спрашиваю я, пробуя пошевелить пальцами руки. О боги! У меня получается! Власть над своим телом - вот оно счастье. - Зачем ты устроил весь этот маскарад с профессором Рогожкиным? Какое отношение имеешь к Айлин?
- Пожалуй, начну с последнего вопроса. Твоя воспитанница дочь той, которую я любил. Амалик безжалостно отнял ее у меня и убил. Никто не должен оставаться за такие преступления безнаказанным. Я знал, что за ребенок родился у моей возлюбленной, мне рассказали о заклятье, что было наложено на нее, и я поклялся оберегать малышку. Эту историю с профессором выдумал, чтобы не вызвать подозрений. Когда-то, будучи в Москве, развлекался таким образом. Изображал из себя историка, катался по местам раскопок, помогал археологам. И с Василисой познакомился так же, но не смог долго скрывать от нее правду. Девушка быстро догадалась обо всем сама. Рад, что она знала меня настоящего. Я не мог подарить ей вечность, но в моей власти было любить ее, как последнему смертному. После того, как она исчезла, не было дня, чтобы я не искал ее. И вот когда старания увенчались успехом, и мне удалось проникнуть в дом, где ее держал Амалик… Моя девушка была мертва, но ее тело еще не успело остыть. Я опоздал на какие-то минуты…
- Мне жаль.
- Я был наивным идиотом, когда решил, что мой тысячелетний опыт поможет обмануть этого дьявола, - усмехается Римут. - Он с самого начала знал, кто мы с Саидом, и играл с нами, как кот с мышами, а мы думали, что нам удалось перехитрить его. А ведь у нас был такой чудесный план! Нам помогала одна из сильнейших ведьм. Но результат ты видел сам.
- Ты знаешь, что случилось с Айлин? Почему она пыталась покончить с собой, оказавшись у Амалика?
- Нет, мне об этом ничего не известно. Но теперь она не просто девочка, о которой надо заботиться… Она - неопытная ведьма, получившая огромное могущество. Из-за того, что обряд не был завершен, у нее могут быть крупные неприятности. Например, ей не удастся совладать с той силой, которая у нее теперь есть. Ей нужен наставник.
- Поэтому кровь вампиров на нее больше не действует? - приподнимаясь на локтях, беспокоюсь я. Римут кивает и помогает мне встать на ноги, сделать по подвалу несколько шагов.
- И это еще одна из причин, по которой я спасаю тебя. Теперь твой черед заботиться о ней, защищать ее, не позволять ей погибнуть. Ей еще не раз будет грозить смертельная опасность, а я, увы, уже не смогу быть с ней рядом. Это ответственность отныне будет лежать на тебе.
- Кем я буду после всего этого?
- Гибридом. Ты больше не вампир, но еще и не бессмертный. Ты можешь спать и пить чай, как человек. Но кол и серебро тебе не страшны. Однако в крови, в отличие от меня, ты будешь нуждаться, но в маленьких дозах. Для поддержания организма.
- Ты мой создатель, получается? - все еще не понимаю всей ситуации я.
- Нет, я лишь совершенствую уже созданное, - откликается Римут. - Но эта тайна должна остаться между нами. Никто не должен знать о том, кем ты теперь являешься. Иначе плохо придется обоим.
- Но как объяснить свое исцеление? - пожимаю плечами я.
- Я сказал твоему брату, что принес для тебя волшебный отвар, - подталкивая меня к лежаку, рассказывает Римут. - Он слишком страдает, чтобы не верить в чудо. Так что беспокоиться не о чем.
- Ты ведь и есть Чори? - спрашиваю я, и Римут смеется.
- Да, это одно из моих имен. За шесть тысяч лет их было немало… Мне пора.
- Мы еще увидимся?
- Разумеется, ведь как ни крути - у нас много общего. Убить Амалика, например. В тебе моя кровь - я всегда почувствую, когда буду нужен тебе. Береги Айлин и живи сердцем. Оно всегда подскажет тебе, как найти баланс между долгом и любовью. А теперь спи.
Покорно укладываюсь, складываю руки на груди и, прикрыв глаза, тут же проваливаюсь в забытье.
Когда я выбираюсь в гостиную, за окнами - день. От количества снега, которым покрыта лужайка возле дома, режет глаза. Бросаю взгляд на термометр. Минус пятнадцать. Настоящая русская зима. Выхожу на крыльцо, жадно втягиваю носом холодный воздух. Смотрю на снежинки, беспечно падающие на землю. Впервые за прошедший месяц мне хорошо и спокойно. Я знаю, что мне предстоит решить море проблем, в частности, с Вианором, который вот-вот пришлет за мной своих людей. Но по сравнению с тем, что я теперь здоров и сильнее, чем раньше, все кажется мелкими недоразумениями, легкими и вполне решаемыми. Озябнув, возвращаюсь внутрь и поднимаюсь на второй этаж. Подхожу к комнате Айлин и несколько секунд стою в нерешительности. Потом приоткрываю дверь и заглядываю внутрь. Девушка спит. Руки прижаты к животу, лоб хмурится, глазные яблоки двигаются. Похоже, ей снится сон. Убираю от ее лица прядь волос. Синяк на скуле стал темнее. Шрам над губой похож на тонкую цепочку. Что с ней случилось, пока она была там? Не сомневаюсь, что у нее была веская причина, чтобы схватиться за скальпель. Что с ней сделал Амалик? Узнаю ли об этом когда-нибудь? Вернутся ли в наши отношения прежняя откровенность и доверие? Найдет ли она в себе силы простить меня? Хотя, признаться, я сам не готов смириться с тем, что пошел на поводу у Дины и убил свою подопечную. Теперь я знаю, что ее сердце бы запустилось, даже если бы Америго не приехал: ведь в ней была кровь Римута. Но сам факт того, что я сделал, останется низменным. Я убил ее. Провожу рукой по ее щеке, она что-то бормочет и переворачивается набок. Не хочу угнетать ее своим присутствием и тихо выхожу в коридор.
Захожу в ванную и включаю воду. Намыливаю руки и смотрю на свое отражение. Шрам от кинжала Хэнка стал почти незаметным. Щеки теперь розовее, чем прежде. А вот клыки выпускаются наружу сложнее. И это может иметь неприятные последствия. Сбрасываю с себя одежду и запихиваю в корзину для мусора. Встаю под душ. Теплые струи воды скользят по коже, давая расслабление и умиротворение. Слышу, как открывается дверь, и сквозь ресницы вижу снимающую с себя халат Ливию. Она встает рядом со мной, и ее тяжелые рыжие локоны тут же темнеют, намокнув. Ее руки обнимаю меня за шею, губы жадно ищут мои.
- Ты жив, жив, - шепчет она, прижимаясь ко мне всем телом. - Я никогда не была так счастлива, как в тот момент, когда этот странный тип сказал, что все позади.
- Мы должны это отпраздновать, - между поцелуями успеваю сказать я, кладя руки ей на спину.
- Завтра вечером мы улетаем в Барселону, - напоминает Лив, заглядывая мне в глаза. - Хочешь полететь с нами?
- Нет, меня ждут в Лондоне.
- Значит, снова будем врозь, - Лив не скрывает своего разочарования.
- Ну, ты же знаешь, что это временно. Однажды все закончится, и мы будем вместе навсегда. Переберемся жить в горы, купим маленький домик подальше от человеческих глаз. И по вечерам станем валяться с книгами у камина…
- Когда-нибудь… - Лив печально улыбается.
- Я обещаю тебе такую скучную жизнь, что сама еще пощады просить будешь.
Ливия издает короткий смешок и прижимается лбом к моей груди. Мне хочется верить в сказанное, но что-то подсказывает, что мечты так и останутся мечтами. Мы снова целуемся и забываем о времени.
Когда мы наконец выбираемся из ванной и спускаемся вниз, в окна уже заглядывают сумерки. Дэшэн усаживает близнецов за стол, на котором стоят две тарелки с запеканкой из творога. Он заботливо помогает сесть на стул Петре, поправляет салфетку у Фео. Суетится вокруг них. Дом вампира - не место для таких малышей. Нужно найти для брата и сестры хорошую семью. Место, где бы их окружили любовью, чтобы они смогли забыть о том кошмаре, через который им пришлось пройти. Но пока никаких вариантов у меня нет.
Увидев нас, Дэшэн радостно улыбается. Подвигает к девочке тарелку, настойчиво повторяет, что это надо съесть и, вытерев о передник руки, идет ко мне. Мы обнимаемся.
- Как я рад видеть вас здоровым, господин, - на глаза китайца наворачиваются слезы. - Это настоящее счастье, что вы с нами. Госпожа, вы позволите украсть его на пару минут?
Лив благодушно кивает и садится на диван. Берет журнал и тут же погружается в чтение. Мы с Дэшэном идем на кухню. Мой друг выглядит взбудораженным и взволнованным. Кажется, у него очень важный разговор ко мне.
- Слушаю тебя, - опираясь на подоконник, говорю я, видя, что он не решается начать.
- Такой щекотливый вопрос… На нашу свадьбу с Ритой вы подарили нам дом… Но так как она не состоялась… Что будет с этим подарком?
- Он остается у тебя. Ты хочешь жить отдельно от нас? Вампирские страсти тебя утомили?
- Нет, вовсе нет, как вы могли такое подумать? - негодует Дэшэн. - Просто госпожа Ада погибла, и у детей никого не осталось, а у меня есть возможность дать им дом и образование. Ведь нечестно же иметь и не делиться, особенно когда такая ситуация…
- Ты хочешь взять их под опеку?
- Вы не будете против? - Дэшэн затаив дыхание, смотрит на меня.
- Нет, с чего мне возражать? Я буду только рад. И если тебе понадобится помощь в оформлении документов, можешь на меня полностью рассчитывать.
- Спасибо, господин, - Дэшэн светится от счастья. Он улыбается, порывисто обнимает меня и семенит в гостиную. Кажется, он нашел способ, как пережить потерю возлюбленной. Что ж, для него это будет прекрасной терапией. На кухню входит Костас и, увидев его, я немало удивляюсь. У меня не было сомнений в том, что он покинет дом, как только узнает о смерти Риты. Что он тут еще делает?
- Рад, что вам лучше, - протискиваясь к холодильнику, говорит он. - Ваши близкие очень переживали за вас.
- Спасибо, - сухо отвечаю я. Этот тип мне абсолютно не нравится.
- Через пару дней меня здесь не будет, так что вам не о чем беспокоиться, - заверяет меня Костас, вытаскивая пакет с молоком. - Я не буду вам докучать своим присутствием.
- Это обнадеживает, - отвечаю я и, услышав, стук в дверь, радуюсь, что можно прервать беседу.
На пороге стоит Америго. На нем новое кожаное пальто, и оно намного длиннее прежнего, почти в пол. Он вытаскивает руку из кармана, и мы обмениваемся рукопожатиями.
- Пришел попрощаться? - спрашиваю я.
- Нет, меня позвала Айлин, - отвечает Америго.
- Зачем? - удивляюсь я.
Брат лишь пожимает плечами. На лестнице раздаются шаги, и к нам спускается моя подопечная. Она одета в джинсы и белую блузку. Волосы убраны в хвост. В руках дорожная сумка.
- Затем, что я хочу уйти с ним, - говорит девушка.
Ее слова вгоняют меня в ступор. Уйти с ним? После всего, что было? Это не укладывается у меня в голове. Америго смотрит на нее ошарашенным взглядом. Похоже, он сам только что узнал о ее планах.
- Это плохая идея, леди, - с ходу говорит он.
- Не намного хуже той, чтобы оставаться жить с тем, кто с первого дня, знал, что должен тебя убить, и при этом прикидывался другом. Делал вид, что заботиться о тебе, просил быть с ним откровенной, изображал участие… а все для чего? Чтобы привезти в лес и остановить сердце. Мне тяжело находиться здесь, видеть его рядом - я даже дышать нормально не могу, у меня ком в горле, - избегая смотреть на меня, говорит Айлин. - Зотикус предал меня, и я больше не хочу быть под его опекой. А так как у меня больше никого не осталось, я решила обратиться к тебе.
- Я, конечно, польщен твоим доверим, и все такое, но ты не можешь уйти со мной, - твердо говорит Америго. - У меня нет нормального дома, я не знаю, что со мной будет завтра, мне нечего тебе предложить. А цыганское скитание, это явно не то, чего ты заслуживаешь. Тем более при таких обстоятельствах.
- Но это мой выбор, - упрямится Айлин.
Мы с Лив с тревогой наблюдаем за их беседой.
- И моя ответственность. Поэтому - нет. Будет лучше, если ты останешься здесь, - со спокойной уверенностью говорит Америго и смотрит на меня. - Ты ведь обещаешь ничего подобного больше не выкидывать?
- Конечно, - с готовностью откликаюсь я.
- Его слово не имеет ценности, - горько усмехается Айлин. - Я больше никогда не смогу ему верить.
- Дорогая, ты действуешь безрассудно, бросаясь от одного монстра к другому, - поднимаясь с дивана, мягко говорит Ливия. - Я понимаю, что тебе больно оттого, что тот, кого ты любила, оказался подонком и лицемером, но кидаться в омут с головой тоже не выход.
- Что же мне делать? - с мукой спрашивает Айлин. - У меня больше нет друзей, к кому бы я могла уйти. Все, кого я считала близкими, предали меня…
- Я улетаю в Барселону, - после паузы, бросив короткий взгляд на меня, говорит Ливия. - Ты можешь поехать со мной. Мы будем гулять по городу, покупать платья, развлекаться. Отдохнешь, посмотришь на ситуацию со стороны и потом решишь, что тебе действительно нужно. Сейчас ты на эмоциях, и можешь совершить ошибку, о которой будешь долго жалеть.
- Лив делает тебе отличное предложение, соглашайся, - ухватывается за эту идею Америго.
- Я не знаю… - растеряно произносит Айлин, переводит взгляд на меня, и тут же отворачивается.
- Поддерживаю. Это лучший вариант для тебя, - признаю я, хотя у меня нет никакого желания отпускать ее от себя. Но понимаю, что вдали от меня ей будет намного спокойней. Слишком сильную боль я ей причинил. Вряд ли она сможет простить меня в ближайшем будущем. Я искреннее благодарен Лив, за то, что она сейчас пришла мне на помощь и поддержала девушку.
- Я точно не буду тебе мешать? - осторожно спрашивает Айлин, глядя на Лив. Та смеется.
- Нет, не будешь. Ты мне нравишься, и я бы хотела узнать тебя лучше. Нехорошо, когда кто-то остается один, - заканчивает Лив, и они с Америго переглядываются.
- Спасибо, - подходя к Ливии и обнимая ее, говорит Айлин. - Ты только что спасла мне жизнь.
- Ладно, у меня дела, - хмурясь, говорит Америго. - Увидимся завтра.
И уходит, шумно закрыв за собою дверь. В гостиной повисает молчание.
- Мне нездоровится, - говорит Айлин. - Пойду прилягу.
- Хорошо, - улыбается Лив, сжимая ее руки. - Береги себя.
Провожаю ее взглядом. Мне жаль, что доверие, что было между нами, разрушено. И некого винить в этом, кроме себя.
- Спасибо, любовь моя, - говорю я Лив, когда мы остаемся вдвоем.
- Я делаю это не из-за тебя, - негромко произносит она, глядя мне в глаза. - То, как ты обошелся с ней, действительно бесчеловечно и не заслуживает прощения. Представляю себе, в каком она отчаянье, если уж отважилась звонить Америго… Узнать, что все, кому ты доверял, оказались порядочными тварями - от этого можно тронуться рассудком. Искренне сочувствую девочке. Когда-то я была в похожей ситуации и знаю, как важно ей сейчас дружеское плечо и чужое участие.
- Может быть, ты замолвишь перед ней за меня словечко? - целуя ей руку, прошу я. - Какой я чудесный и замечательный….
- И не подумаю. Она сама должна решить, насколько ты важен для нее, сможет ли она простить ту боль, что ты ей причинил. Я бы не смогла, - говорит Лив, закусывая губу. - Почему ты предаешь всех, кого любишь? Что с тобой не так, Зотикус? Отчего ты боишься быть честным с собой и сваливаешь ответственность на какие-то правила, принципы, черт знает, что еще? Ведь что бы ты ни делал, ни выбирал - это все ты. Тебе придется с этим жить. А ты каждый раз идешь против сердца. Я все понимаю - честь, долг, выдержка… Желание быть хорошим парнем… Но в жизни важно не только это. Есть еще долг любви, и ты постоянно увиливаешь от него.
- Я не знаю, что тебе на это ответить.
- Не обязательно отвечать, просто задумайся над этим. Потому что однажды, ты можешь потерять всех, - горячо говорит Лив. Обнимаю ее и целую в висок.
К нам подходит Петра и пристально смотрит на меня.
- Когда вы отведете нас к маме? - спрашивает она. - Мы хотим домой.
Бросаю взгляд на Лив. Она понимающе кивает и быстро уходит.
- Позови брата, - прошу я, внутренне готовясь сообщить близнецам страшную новость. Девочка послушно уходит, а через минуту возвращается, держа за руку Фео. Оба выжидающе смотрят на меня.
- Вы, наверное, уже догадываетесь, что случилось что-то не хорошее, - издалека начинаю я.
- Мама умерла? - прямо спрашивает Петра.
- Да, милая. Увы, это так. Ее последние слова были о вас. И я пообещал ей, что с вами все будет хорошо.
Фео заходится в плаче. Его сестра стоит, плотно сжав губы, и невидящим взглядом смотрит на меня.
- Нам придется жить с тобой? - ее голос звучит четко, но безжизненно.
- Какое-то время.
К нам подбегает Дэшэн, начинает успокаивать мальчика. Петра идет к окну.
- Когда вырасту, - говорит она, - обязательно найду и убью того, кто это сделал.
Решимость, с которой были сказаны эти слова, поражает меня. Что ж, Амалик, теперь тебе точно не поздоровится.
Перед отъездом решаю навестить Дину. До этого я держал связь с врачами по телефону. Из раза в раз они сообщали мне, что нет никаких изменений. И не забывали добавить, что надежды на то, что девушка выйдет из комы, нет. Мне не верится в это. Вспоминаю слова Елены, сказанные на обрыве, о том, что ведьма родит необычного ребенка. Значит, чудо неизбежно. Хотя… Ведь ошиблась же она по поводу своей внучки. Поверила лжи - и не спасла ее ни магия, ни интуиция. Что если в предсказание касательно ее племянницы тоже вкралась неточность?
Мне выдают халат и бахилы. В таком виде вхожу в палату, где лежит девушка. Она подключена к аппаратам, на лице - маска. Белокурые волосы сливаются с поблекшим лицом.
- Привет, - садясь на стул и беря ее за руку, здороваюсь я. - Думаю, ты должна знать, что мы завтра с Арсеном уезжаем в Лондон. Я оплачу твое нахождение здесь и лечение на месяц вперед. Хочется верить, что этого времени тебе хватит на то, чтобы вернуться обратно. Не буду лукавить: то, что ты сделала… Это сильно разочаровало меня. Не ожидал от тебя такого коварства. Но сейчас я понимаю, почему ты так поступила. Не думай, что я готов оправдать твое покушение на Айлин и убийство Риты, но на все это тебя толкнуло одиночество. Ты хотела защитить и приумножить то, что давало смысл твоей жизни. Магию. Но ошиблась и потеряла все. Ирма сказала мне, что на тебя наложили заклятье, и на ближайшие три года все твои возможности заблокированы. Если бы ты не оказалась в больнице, твое наказание было бы суровее. Не смотря на все это, я буду рад, если ты очнешься. Думаю, еще увидимся. Пока, Дина.
Поднимаюсь, чтобы уйти. Бросаю взгляд на девушку. Жду, что она вздохнет или моргнет, может быть, пошевелит пальцами. Слышал, как такое бывает после монолога кого-нибудь из семьи. Но ничего не происходит. Молча покидаю палату.
По пути домой покупаю новый телефон. Звоню Вианору. Тот вне себя от злости. Спокойно рассказываю ему о последних событиях. Он внимательно слушает меня, тяжело дыша в трубку.
- Завтра ночью буду в Лондоне, - заканчиваю я.