– Ошейник вчера не снял. Это меня и спасло. – все тише вещал уходящий в страну Вечной охоты друг, товарищ и брат – Так бы порвала как ссаную тряпку. Но самое поганое, молча все, понял? Ни звука! Это не собака уже была, а что-то другое.
– Семеныч! Я ж тебе звонил вчера! Это эпидемия. В Москве уже все на ушах.
– А я те чо говорю, баранья тупая башка? На стрельбу мою сосед прибежал. Рассказал, что вечером какая-то бабка перегрызла всю семью на конце улицы. Лежала себе, лежала столько лет, а к ночи встала и давай родню рвать. Сечешь, что неспроста это все. Ты кино буржуйское смотришь, знать должен про упырей и про вурдалаков там всяких…
Очень хотелось сострить, что до знакомства с голливудскими ужастиками осилил "Песни западных славян" А.С. Пушкина и "Дракулу" Брема Стокера. Но сверкать интеллектом сейчас на фоне кровавых брызг – пустое. Кто выживет, тот и самый умный окажется. Можно сколько угодно ругать голливудские фильмы, а лучше них пока что никто не показал, какой кошмар нам предстоит.
– Правда она вон как выглядит, во дворе, блядь лежит… Найда-а-а. – старик тихонечко с подвыванием заскрипел зубами, смахнул слезу и потребовал налить себе еще.
Правый глаз его помутнел. Вряд ли старикан уже им что-то видел.
Скрипнула дверь – вошел сосед в линялой фуфайчонке, спортивных пацанских трениках с лампсами и охотничьим ружьем. Соседей у Семеныча вся улица, но это тот самый, что прибежал и рассказал. Кивнули друг-другу, благо знакомы не первый год, а ситуация к приветствиям и рукопожатиям как-то не располагала.
– Семеныч, ты как?
– Херово. Ша! Слушай меня все. Я сейчас себе башку разнесу, чтобы вампиром не стать.
Тут я резко усомнился, что Семеныч еще в своем уме, аж привстал от возмущения. Но вспомнил разговор со Стасом. Это по любому единственный выход для настоящего мужика. У Семеныча слова не расходились с делом и он тут же характерно подвигал ногой под столом, скидывая со здоровой ноги обувь.
– Семеныч, да ты чо, охренел?! – Взревел сосед – Я тебе "скорую" вызвал…
– А Колмаковым помогла твоя скорая? – Семеныч задрал в потолок небритый подбородок, теребил стволы пальцами, но прикладывать их не спешил. – Обещайте, что сожжете меня. Не хочу землю поганить. НИ-ХА-ЧУ! Слышишь, крестничек, мать твою? Клянись!
Хоронить его в промерзшей земле – мягко говоря, проблематично, а бросить старика вот так как падаль я мог. Не имел права и не простил бы себе никогда. Наверное, это решение пришло ко мне, когда я переступил порог и понял, что Семеныч не жилец. Я глухо заворчал, кляня несправедливую суку жизнь. И ее алчную сеструху смерть.
– Если менты вдруг подскочут, придумаете, что им сказать. Хотя лично я очень сомневаюсь, что они народу сейчас подмога. Все. Идите поленницу складывать. Дайте уединения.
Я разлил остатки водки Семенычу и соседу. Мне не хватило, потому как хватит уже бухать. Старый взял водку сам. Соседу подал я. Потом молча обнял Старого за полуседую голову, прижал ненадолго к груди, смахнул соленую влагу с глаз и пошел во двор. Молодец, Семеныч, все продумал. Уйдет при свидетелях. И волю покойного они выполнят, никуда не денутся. Фартануло хоть в этом. Продержался старый солдат до подхода похоронной команды…
Через минуту к фундаменту теплицы, где я назначил место очищающему пламени, подошел сосед. Закурил с третьей попытки. Помолчал.
– Велел ружье вместе с ним на костер. И Найду в ноги ему положить. – Сосед замялся. Стало понятно, костер погребальный сложить он поможет, а вот с трупами чумными мне предстоит возится в индивидуальном порядке. Все верно, мой косяк, мне и разгребать.
С началом работ в доме прозвучал гулкий выстрел. С непривычки я вздрогнул. Смотреть на результаты ни я, ни сосед не отправились: продолжали укладывать топливо. В основание костра пошли столбы, которые хозяин приготовил для починки забора как сойдет снег. Шесть кругляшей легли на кирпичный фундамент теплицы. Сверху уложили доски, куски бруса, дрова для бани. С боков подпер рядом березовых чурок. Несколько кубов сухого дерева увенчала секция старого забора. Места для хозяина с собакой хватит.
Останки Семеныча укутал в простыню, предварительно снял с себя верхнюю одежду. Отнес на руках – костистый старикан после смерти словно стал легче, а может у меня от стресса сил прибавилось. С Найдой пришлось повозиться – пока лопатой спихивал труп на брезент, борясь с усталостью и тошнотой, да тащил ее за цепь – умудохался в конец. Не поленился отнести на костер протез. Последней заняла свое место двуствольная "тулка". Ровесница Семеныча. Перешла ему от отца, героя Великой Отечественной. Служила верой и правдой до последнего часа.
От нас с соседом валил пар. Солнышко грело едва, но нам было жарко. В старой канистре дожидалась свободы солярка. Сейчас станет еще жарче. Елки жаль вокруг. Сам сажал. Семеныч только саженцы привез и места под ямы разметил. Ну и Семеныча жаль, само собой. Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть, это В.В. Маяковский правильно выразил. А не вышло отдохнуть положенный человеческим разумением срок…
Церемонию прощания нарушили звуки сирены, тарахтение движка и шелест тормозящих колес. Во двор заскочили два милиционера в черных бронежилетах с укороченными автоматами в руках. Подчиняясь команде, мы синхронно подняли руки.
– Накликал, Старый. Накрылись твои похороны. – Прошептал я, обращаясь к замотанному в простыню трупу.
Затем мы лежали в наручниках на мерзлой, истоптанной в кашу земле, а дяденька с автоматом, строго надвинув кепи на хмурый лоб, интересовался, зачем это мы убили одинокого старика, его собаку и собираемся их сжечь? Да еще вместе с орудием преступления. Естественно, наш вариант событий его не убедил. Видимо, он уже зачислил нас в грабители-убийцы-сатанисты-пироманы. Эта версия грела его казенную душу и никакие аргументы, сходу приходящие мне в голову, не могли ее изменить. Хотя нет. Когда я постарался объяснить простую логику самоубийцы, упомянув про вчерашний звонок в Москву, в глазах защитника правопорядка промелькнуло понимание. Сосед поддакнул и вывалил про недавние людоедские похождения парализованной бабки-соседки. Нас почти не били, не унижали и не материли. А мы, пользуясь безнаказанностью, наперебой вываливали ментам непонятное под соусом, насколько мы тут совсем не при чем.
Пока первый вполуха слушал "сказки про живых мертвецов", второй милиционер осмотрел жилище, наскоро проблевался, доложил, что увидел в доме и присоединился к старшему, чтобы вывести задержанных к УАЗику.
– Это сосед, он не при делах! – Вновь заявил я.
Довольно эгоистичная попытка стяжать себе все лавры убийцы и поджигателя позорно провалилась.
– Проверим, проверим. На выход. Не разговаривать! – Скомандовал старший лейтенант.
В этот момент за нашими спинами неуклюжая фигура уткнулась в штакетник – боковое зрение стремительно прогрессировало. Все участники сцены обернулись на шум. Сквозь щели в заборе к нам тянула руки сама Смерть, избравшая своей оболочкой тело местного бухарика. Своего "первого зомби" я запомнил надолго. Затянутые пленкой буркалы, с которыми лучше не пересекаться взглядом. Отвисшие складки кожи на лице – даже сквозь щетину пробивалась бледная немочь или как это еще назвать. На засаленной куртке – нет живого места от грязи. Он и при жизни-то стоял прямо от случая к случаю – все больше лежал по канавам, а после ухода в мир иной души, тушка совсем по-сиротски скособочилась. Вот такое смертоносное тело со смещенным центром тяжести. Один укус и ты такой же. Страшно? Еще как!
– М-мать! – синхронно вырвалось у молодого мента и соседа.
Именно в эту секунду я четко сформулировал идею, навсегда и осознанно прописавшуюся у меня в подкорке: мне дико, невообразимо сильно захотелось жить! Жить, несмотря ни на что!
Молодой забыл про обязанности конвойного, бросил соседа стоять на полпути, а сам, перехватив АКСУ поудобнее за цевье, приблизился на несколько шагов к забору. Старший сделал напарнику знак рукой – "стой и опусти ствол".
Мертвяк ломился к нам на полном серьезе, нещадно обдирая бледные руки о грубые доски забора. Рукава ему мешали, цепляясь за гвозди и расщепленное дерево.
– В башку его стреляйте! – Подал голос сосед. – Ну, че вы стоите?! Стреляйте!
Понятное дело, они не торопились выполнять просьбу задержанного.
– Офуеть-не встать! – Подал голос молодой милиционер. – Летеха знакомый на Левом час назад травил про ночной вызов в морг у этой, как ее, больнички здоровой…
– БэСээМПэ. – предположил я и, судя по согласному кивку милиционера, оказался прав. Тот имел ввиду Больницу Скорой Медицинской помощи, расположенную на левом берегу Иртыша в преимущественно спальном районе Омска.
– Ага. Там пациенты рванули по домам. Двоих наших покусали. Ихних четверых завалили и только в голову. В тушку бесполезно, они потом вставали. И шли. Как, эти самые…
– Зомби. – Снова подсказал я.
– Ага. Зомби. – Повторил молодой, закусил губу, щелкнул предохранителем и решительно взял на прицел ходячий труп.
– Крак!!! – Мертвец отломил вершину штакетника. Не зря Семеныч планировал ремонт забора… Что-то неразборчиво проворчала рация у старлея.
Ну, чего тянем кота за яйки, граждане, а? Мне уже страшно. Наша милиция – нас бережет, сначала в наручники, потом стережет… Насчет бережет это я приврал: менты не могли выстрелить в зомби. Он пучил бельмастые глазищи, шурудил руками с хищно выгнутыми пальцами между досок, разевал рот и непонятным образом толи сипел, толи булькал горлом. Вам, ныне живущим, это будет смешно, но они НЕ МОГЛИ В НЕГО ВЫСТРЕЛИТЬ! Они видели перед собой классический труп. Они слышали от меня и, как оказалось, от своих коллег, что зомби опасен. Старлей в отличие от напарника, слышал от меня полную версию с акцентами на последствиях укуса зомби и необходимости поражать врага в голову.
– А ну-ка, придурок, прекращай хулиганить! Отойди от забора! – Крикнул старший лейтенант и для пущей строгости поднял автомат.
Я истерично хихикнул: еще документики попроси предъявить!
В следующий момент мне в лицо брызнуло теплым, а глаза заволокло красным. Мозг удивился необычному звуку, который пуля извлекла из сломанной кости черепа. Главный мент, задававший вопросы, вдруг рухнул на меня всей своей тушей. Из вынесенного пулей глаза выбился фонтанчик парящей крови, и пока тело оседало на меня, успел спрятаться за воротник форменной куртки. Я безуспешно пытался спихнуть с себя кровящий труп и успешно матерился, пока, наконец, меня не стошнило. Давно пора. Блевать со скованными за спиной руками и навалившимся сверху трупом – то еще удовольствие.
Чья-то сильная рука вытащила меня за шиворот из-под трупа. Я встал на непослушные ноги и носом уперся в здоровенный глушитель. Не увидел – почувствовал.
-Раз. Два. – Не слишком медленно начал отсчет хриплый прокуренный голос невидимого отморозка.
– Не стреляйте! Я знакомый Семеныча, не стреляйте…
– Шаришь… – Равнодушно прокомментировал мое заявление все тот же голос. Запах крови перебил более мощный запах курева изо рта незримого собеседника.
Глушитель переместился и жирно пукнул над ухом. Судя по звукам, на заборе повис успокоенный навсегда зомби.
Неизвестный повалил меня лицом на труп мента. Через минуту оковы спали с рук и я получил возможность протереть глаза от липкой крови.
На расстоянии вытянутой руки создатель нарисовал смешное лицо, из тех, о ком у нас во дворе говорили – "нос картохой, губы-ласты" и "лысая башка – дай пирожка". Диверсант Кабан собственной персоной, если кто слышал про шедевры ст. о/у Гоблина. Вместо пирожка носитель лысой башки в любой момент мог угостить меня плюшками. Свинцовыми. Смеяться и шутить мне совершенно не хотелось. Хотелось наоборот, заплакать и убежать. Но ватные ноги супротив пистолета в ловкой и уверенной лапе не рулили совершенно.
– Этот – кто? – "Лысая башка" слегка качнула головой влево, где лежал носом в землю сосед. В лежачем положении мужика удерживал одной ногой какой-то кавказец в камуфляже и с ментовским АКС74У в руках. Бывший хозяин ствола покоился под елкой. Ноги в ботинках и серых брюках рефлекторно подрагивали.
– Это сосед. Он не при делах! – Крикнул я. – Отпустите его.
Глушитель чувствительно ткнул меня в лоб – видимо, мое предложение расходилось с планом "диверсанта".
Глупо предполагать, что во двор к Семенычу ходят посторонние люди. Вооруженные. Которым милицейский наряд израсходовать не в напряг. Эти здесь точно не чужие, по крайней мере, кавказца я вспомнил. Дело было в N-ске. Я увозил Семеныча и двух каких-то типов в масках из ангара в промзоне. Потом, тяжело дыша, наблюдал с бережка, как уходит под воду краденная машина. И напряженно ждал пулю в затылок. Напрасно. Хотели бы убить – утопили бы вместе с машиной. Семеныч в черной скатанной шапке набекрень окликнул, всучил аптечку и приставил бинтовать пропоротый ножом бок этого самого кавказца. Вместо благодарности тот еще обозвал меня "медсестричкой" и… огорошил унизительным предложением. Не иначе бредил, хамло скотское.
– Что было? Кратко! – приказал все тот же незнакомец.
Без сомнения я выступил с самым кратким докладом в моей жизни. События нескольких страниц я сжал до двух десятков слов. Очень успешно. В награду я остался жить. И сосед тоже.
Главный опустил пистолет, подошел к завернутому в простыню телу и откинул кровавый угол с остатков головы. Я следовал взглядом за ним и видел, что выражение лица лысого ничуть не изменилось. Он отложил пистолет и рванул простыню руками. Видимо нашел приметы, которые убедили скептика, что перед ним именно труп Семеныча, а не кого-то другого.
– В гараж. Быстро, на! – видимо убийцы милицейского наряда спешили. Поэтому и пошли на столь радикальные меры. Не тот был случай, чтобы ксивами трясти или авторитетами мериться.
Я чуть было не поскользнулся на луже крови и блевотины. Быстро двигать в гараж не получилось. Ноги не ходили – медленными шажками на совершенно непослушных конечностях я сильно задерживал убийцу старлея.
У входа в дом мы наткнулись на еще одного камуфляжного в маске. Он выносил "Сайгу-12К" Семеныча с брезентовым вещмешком. Интересно, как он открыл оружейный сейф, если ключи у меня в кармашке лежат, а? Жаба заявила о себе на полную катушку. Я сам имел виды на "Сайгу", разгрузку, три магазина и полсотни патронов, а так же трофейный немецкий тесак, коллиматорный прицел и прочие мелочи жизни. Чего греха таить, еще не успел остыть и упокоиться в мире хозяин, а о его вещичках мысль уже проскочила. Наследничек, блин, выискался. Новый владелец "Сайги" задал странный вопрос моему конвоиру:
– Сом?
Лысый командир кивнул и придал мне ускорения ласковым пенделем. Мы вошли в гараж со двора. Я тихонько встал в уголок, чтобы не отсвечивать. Похититель ружья решил до кучи стать угонщиком. Распахнул ворота и сел за руль "Шевроле Нива". Именно на ней я планировал в компании с живым Семенычем уже вовсю колесить по оружейным и продуктовым. А оно вон как все повернулось. Я знал, зачем мы идем в гараж и сразу, как выехала машина, без напоминаний полез в смотровую яму.
Старый доверял мне в пределах разумного, да и, не смотря на порченное компьютером зрение, я отнюдь не страдал близорукостью. Без лишних прелюдий потянул на себя и приподнял под хитрым углом сварную лесенку, затем, надрываясь от усилия, вытащил ее из ямы. Откинул назад по дну ямы крышку из листового железа, с наклеенным на нее слоем цементной пыли. Все примитивно и сделано из подручных материалов. В расчете, что никто не станет искать. И открывать будет явно не один колченогий Семеныч.
Лысый хмыкнул, но пистолет в кобуру или там за пояс не убрал. А помогать будет кто?
Открылась ниша, заложенная кирпичной кладкой на сухую. Я вытащил верхний ряд кирпичей и тут мое сознание пронзила догадка. Чуть не подпрыгнул, что весьма опасно, учитывая рефлексы стоящего надо мной "диверсанта".
– Второму менту башку прострелили? – Вопрос получился весьма эмоциональным и лысый вновь навел на меня пистолет с глушителем. Кажись "Стечкин". Точно я не разглядел, глушак сосредоточил все мое внимание на себе.
– Че вякнул, повтори?
Я повторил. Выдал версию Семеныча и еще один короткий доклад на основе телефонного разговора со Стасом.
Лысый хмыкнул еще раз. Уж не знаю в честь моей осведомленности или наглости. Но насчет возможного воскрешения мента он не переживал. А у кавказца пистолета я не видел!
– И это ты знаешь? Чего делать с тобой, щегол?
– С собой возьмите. Я пригожусь. Я уже запасся провиантом!
– Вижу, бля. – "диверсант" со смешком указал глушителем на мое белое брюхо, выскочившее из под разошедшейся рубахи. И не заметил, как пуговицу потерял. Да, есть четыре, ладно-ладно, ну пять лишних кило на пузе. Хреновая идея к этим непонятным полувоякам-полубандитам напроситься. Им и без меня нарядно.
– В N-ске тогда я был. – Очень хотелось говорить как можно тверже, но не совсем получалось. – Не признали?
– Ты шлагбаум на переезде снес. – Выдал кавказец почти без акцента. – На бэрэгу обассалса, думал зарэжым.
Вот ведь скот неблагодарный, а! Три кирки ему в рваный бок с русской горчицей вместо смазки.
Сосед приволок труп молодого мента – стриженная голова билась о бетонный пол, пачкая его кровью из пробитого виска. Мужика тоже припахали – перенести убитых в гараж и снять с них "броники".
– Быстрее давай. Лясы потом будешь точить. Щегол. – Может, в тот момент он окончательно решил оставить нас в живых. И пистолет убрал не потому, что пришла пора получать автомат.
Напрягшись до треска связок, вытянул из ниши длинный деревянный ящик явно армейского происхождения. Поставил на попа и вовремя подошедший кавказец с заметным усилием вытянул его из ямы за ручки. За первым последовал второй. Стар я для такой физкультуры, надо бы отдышаться.
Я знал о существовании тайника. Знал, что в нем два больших деревянных ящика, но что в них едва догадывался. Не "золото партии" в гараже у Семеныча хранилось, в этом я был уверен на сто десять процентов. Угонщик в маске и кавказец синхронно щелкнули замками. Из одного ящика на полусвет появились три свертка с автоматами Калашникова и один с РПК, стопка разгрузочных жилетов, подсумки с магазинами и пакет с таким же пистолетом, как у "диверсанта". Естественно, со всякими атрибутами в виде кобуры, глушителя и запасных магазинов. Патроны к нему тоже имелись в наличии. Во втором ящике оказались цинки с патронами и ручные гранаты двух видов, любовно завернутые в промасленные газетки как абхазские мандарины. И еще чехол со здоровенным прицелом. Зачем оптику хранить отдельно от винтовки? Чудно как-то.
Третий пришелец, так и не снявший маску, протер ветошью все четыре ствола и выложил их на металлический стол с верстаком. Его широкая спина с висящей на ней "Сайгой" заслонила мне все прочие манипуляции с автоматами.