Мне не хватало какой-то мелочи, чтобы всё встало на свои места. Вот тут я вспомнил о книгах и тетрадях, виденных мною на чердаке. Выбив трубку, я поднялся по лестнице в сумрачную пыльную духоту, где принялся за разборку хранящихся там материалов.
Большинство книг и тетрадей не представляли никакого интереса. Я уже начал сомневаться в успехе, когда на глаза мне попалась толстая тетрадь, первые листы которой кто-то заполнил торопливыми записями. Она, скорее всего, не привлекла бы моего внимания, если бы записи не были сделаны на латыни.
Я принялся разбирать строчки, записанные то ли в спешке, то ли в большом волнении. Передо мной лежало что-то вроде дневника одного из болотовских священников. Батюшка вначале писал о странных смертях, о сопровождавших их слухах. Затем он выражал возмущение царившими в селе суевериями, а в самом конце я нашёл до боли простую разгадку мучившей меня тайны.
Автор записей показался мне явным ортодоксом. Никакие самые очевидные факты не могли заставить его поверить в существование вампиров. Когда умерла его жена, он, опасаясь надругательства над её телом со стороны сельчан, похоронил её прямо в доме, сняв несколько досок пола. Поскольку дом стоял на церковной земле, считавшейся священной, батюшка полагал, что его супруга может покоиться здесь, пока не утихнут страсти, а у него не появится возможность без лишнего шума перенести её на кладбище. Он, конечно же, не успел…
Удовлетворённый совершённым открытием, я встал и, посмотрев на открытый люк чердака, радостно расхохотался. Я нашёл последнее недостающее звено: крест. Крест, лежащий на крышке люка, положил сюда несомненно отец Никодим, стремившийся как можно надёжнее защитить своё жилище. Но где этот крест находился прежде? Не он ли перекрывал вход в дом вампирам?
Яростный лай Патрика заставил меня быстро спуститься вниз и выскочить на крыльцо. Увиденное сразу же испортило мне настроение: у забора стояли двое несимпатичных молодых людей с огромными рюкзаками. Par nobile fratrum! Бледные физиономии и трясущиеся от страха руки убедительно свидетельствовали о характере встречи, устроенной им Патриком. Сам же пёс, увидев моё своевременное появление, сел и вывалил наружу язык, охлаждаясь в ожидании дальнейших распоряжений.
Вот тут-то я понял, чего мне не хватало для полного счастья – это их появления и связанных с ним новых забот. На мгновение я озверел.
– Какого чёрта вам здесь надо? – рявкнул я, подумывая, не выхватить ли для пущего эффекта из кобуры "магнум".
Вопреки моим ожиданиям, молодчики не бросились бежать, а подавив возмущение, попытались установить дипломатические отношения.
– Мы приехали сюда по приглашению отца Никодима, он нам даже ключи дал, – заговорил один из прибывших. – Мы – студенты. Нас послали в фольклорную экспедицию от института. У нас даже командировочное удостоверение есть. Меня зовут Олег Николаев, а это мой друг, Семён Брыль.
Во время этой тирады я внимательно разглядывал "фольклористов". Представившийся Олегом оказался щуплым суетливым шатеном с бесцветными глазами и мелкими чертами лица. Его приятель, рыжий веснушчатый детина, поражал дегенеративным выражением квадратной физиономии. Клокотавшее во мне раздражение сменилось стойким неприятием. Я понял, что нужно постараться как можно быстрее избавиться от лишней обузы.
– Значит, так, – сквозь зубы процедил я, а Патрик, сразу же уловив интонацию, глухо заворчал, придавая моим словам дополнительный вес, – никто вас сюда не приглашал. Вы хитростью выманили у спившегося священника ключи и явились сюда, чтобы спокойненько обшарить его дом. Свои удостоверения можете засунуть, сами знаете куда. Если в течение часа вы не уберётесь из села, я надену на вас наручники, а возможно, отправлю в город под конвоем. Всё ясно?
Для убедительности я похлопал ладонью по своему "магнуму".
– Вы не имеете права нас оскорблять! Кто вы такой? – возмутился Брыль, и я с горечью убедился, что выражение его лица полностью соответствует его умственным способностям.
– Я здесь самый главный, – отрезал я, – а большего вам и знать не следует.
– Да вы сами, может быть, грабитель, забравшийся в дом святого отца. Ключи-то у нас, – не унимался Брыль.
– Погоди, Сёма, – вмешался в наш диалог Олег. – Не уподобляйся ему. Мужичку повезло, он отхватил себе клёвую избу, а теперь боится, что мы предъявим на неё права. Уезжать отсюда мы, конечно, не станем. Мы с тобой опытные туристы. Построим шалаш, погода стоит жаркая, перекантуемся. А милицией нам грозить нечего. У нас документы в полном порядке.
Этого только недоставало! Два полноценных идиота в шалаше на опушке леса. От такой перспективы у меня засосало под ложечкой. Во мне бушевали противоречивые чувства. С одной стороны, я ничего не имел против того, чтобы оба юных балбеса разнообразили меню местных упырей. Это послужило бы им хорошим уроком, а также способствовало очищению нации от дурной крови. Но с другой стороны, попав на стол к вампирам, они затем пополнят ряды вурдалаков, что прибавит мне работы.
Без долгих раздумий я решил предоставить решение этой проблемы Насте.
– Можете строить себе хоть Дворец съездов, только подальше отсюда, – буркнул я, отправляясь в дом, убеждённый, что Патрика вполне достаточно для обеспечения на подворье чистоты и порядка.
Выглянув в окно, я увидел, что настырные студенты медленно ретировались, оживлённо обсуждая сложившуюся ситуацию. К сожалению, пошли они не по дороге, а направились к лесу. Чёрт с ними, пускай выпутываются сами. Мне пока хватало забот с попадьёй.
Глава XII. Заботы и хлопоты
Сэр Галахад ждал меня под дверью в кабинет отца Никодима, выражая искреннее нетерпение. Коту, конечно же, не хотелось провести ещё одну ночь в пространстве, ограниченном пентаграммой. К тому же он во всём любил порядок, при этом не терпел, когда начатое дело не доводили до конца.
Ещё раз осмотрев спальню, я решительно сгрёб с поповской кровати перину с подушками. Свалив всё это на детскую постель, я снял матрас, разобрал саму кровать. Под ней я обнаружил отчётливые следы когда-то стоявшего здесь сундука.
Дальше всё выглядело просто: в сундуке на дне лежал серебряный крест, закрывавший вход в дом нечистой силе. Вступив в борьбу с вампирами, отец Никодим отодвинул свою кровать от окна, поменяв её местами с сундуком, из которого вынул крест, чтобы положить его на люк чердака. Благие намерения моего наивного однокашника привели к трагическим последствиям: он открыл путь вампиру прямо в собственную спальню. Печально.
Мне не стоило большого труда убедиться в правильности моей догадки. Встав на колени, я поддел ножом одну из половых досок. Доска вместе с гвоздями легко поднялась. Вторая доска также свободно отделилась от пола. В образовавшийся проём мог пролезть человек практически любой комплекции. А на полметра ниже лежал ровный слой рыхлой земли.
Я уже собрался пойти за лопатой, но тут лай Патрика вновь вызвал меня на крыльцо. У калитки стояла Настя. Выражение её лица не предвещало мне ничего хорошего. Я подавил досаду, утешив себя банальным рассуждением, что если тебя оторвали от важных дел, то пусть причиной будет хорошенькая женщина.
Изобразив приветливую улыбку, я шагнул ей навстречу.
– Добрый день! Погода-то какая расчудесная! Как видите, я жив и здоров. Замечательно спал, видел увлекательные сны. А вы как почивали?
– Как вам не стыдно, бессовестный врун! – набросилась на меня девушка, даже не удосужившись ответить на моё приветствие. – Вовсе вы ночью не спали. Свет в ваших окнах метался, как угорелый, словно вместо фонарика вы пользовались армейским прожектором.
– Вот как? Не заметил. Должно быть, у меня открылся приступ застарелого лунатизма. Брожу иногда по ночам. Изредка даже бытовую технику чинить начинаю. Один раз из утюга сварганил что-то неописуемое. До сих пор гадаю, что это: не то кофемолка, не то атомная бомба.
Тут Настя окончательно разъярилась.
– Перестаньте паясничать! Вы не маленький ребёнок. Допускаю, что вы не только пережили эту ночь, но провели её с пользой. Но как вы могли отправить в лес двух мальчишек? Вам очень хочется, чтобы их волки разорвали?
Ах, как она была хороша в гневе и в лёгком коротком сарафанчике! Оба ей удивительно шли к лицу. Я просто любовался милым созданием.
– Отвечайте, когда вас спрашивают, – продолжала сердиться девушка.
– Отвечаю, Настенька, отвечаю по пунктам. Да, я не спал, увлечённый ораторией на тему, кажется, "Ах, как был вкусен серенький козлик!" Да, с помощью мощного автомобильного фонарика я пытался подобрать подходящую светомузыку. Да, я провёл нынешнюю ночь с известной пользой. Да, я ничего не имею против, если двух приехавших сюда дегенератов сожрут волки или какие-нибудь иные твари. На все ли вопросы я ответил?
Ошеломлённая моими откровениями (особенно сильное впечатление на неё произвёл мой последний тезис), она направилась ко мне с таким грозным видом, что Патрик, отказавшись от нейтралитета, бросился между нами.
Но похоже, девушка не собиралась набрасываться на меня с кулаками. Гнев её внезапно исчез. Она остановилась и, как ребёнок, прикусила палец. Внимание её привлекли остатки догоревших алхимических свечей вокруг дома.
– Вы в самом деле специалист, – протяжно произнесла она с такой странной интонацией, что мне захотелось проверить, нет ли на её милой шейке следов укуса.
Впрочем, я не хотел поднимать взор, погружённый в глубину выреза её сарафана.
– Да, я специалист, – сухо подтвердил я, – и, смею вас заверить, очень хороший.
– На чём же вы специализируетесь? – с той же странной интонацией спросила она. – На защите или на уничтожении?
– На уничтожении. Защита – дело второстепенное. Она распространяется только на меня и моих зверей. Сразу же предупреждаю, я не стану защищать студентов-идиотов, если им придёт в голову остаться здесь на ночь. В свой дом я их тоже не пущу.
– А я думала, это изба отца Никодима, – с лёгким презрением сделала выпад Настя.
– Сейчас это мой дом, – ещё суше уточнил я, не собираясь давать ей преимущества в беседе. – Кстати, вы уже поняли, что меня бесполезно уговаривать покинуть Болотово. Попробуйте свой дар убеждения на московских молокососах. Возможно, с ними вам повезёт больше.
– Уже попробовала, – каким-то упавшим голосом созналась она. – Они не уедут.
– Это почему же?
– Видите ли, один из них… рыжий, как увидел меня, так сразу… – она замялась.
– Предложил вам переспать с ним, или у него "серьёзные намерения".
Она покраснела, на секунду опустив глаза.
– Он стал очень настойчиво приставать ко мне, – созналась Настя. – Они оба какие-то невменяемые.
– Ну вот, – резюмировал я. – У вас нет никаких оснований заботиться о них. Вы своё дело сделали. Предоставьте их собственной участи.
– Послушайте, – почти взмолилась она, – вы же всё понимаете. Даже если их убьют волки, ведь вам-то всё равно тоже придётся убить их. Вы за этим приехали сюда?
Я пристально посмотрел Насте в глаза. В них стояли слёзы. Интересно, кого она жалела? Студентов, Фрола Ипатьевича или, может быть, Мотрина?
– Ладно, Настя, joke parte?, как говорят французы. Побеседуем начистоту. Я приехал сюда убивать. Волколаков, вампиров… И сделаю я это без малейших угрызений совести. Никто меня не остановит, никто меня за это не накажет, смею вас уверить. Я ценю ваш альтруизм, но сам я, увы, чужд даже рудиментарных элементов человеколюбия. То, что я собираюсь сделать, – моя работа. Мною руководит голый профессионализм без малейших оттенков желания помочь людям или очистить землю от скверны. Подумайте над моими словами. Если у вас появится желание, приходите сюда часиков в пять пополудни. Поговорим. А сейчас – извините! Ночь выдалась бессонной, да и следующая будет такой же. Я хотел бы поспать.
– Один? – вдруг лукаво спросила она.
– Нет, с котом, – взорвался я. – Ему, бедняге, тоже пришлось изрядно потрудиться.
Настя, мило фыркнув, исчезла за калиткой. Я же, подхватив лопату, поспешил в дом.
Сэр Галахад поджидал меня в спальне, сторожа проём в полу. Соскочив вниз, я принялся работать лопатой, которая довольно быстро наткнулась на некое подобие гроба, по существу, лишь немного присыпанного рыхлой землёй. Человек, похоронивший попадью, очень спешил. Он использовал вместо гроба старое дубовое корыто, которое накрыл сбитыми вместе досками. Он, бедняга, верил, что это лишь временное пристанище для его покойной супруги. О, тщета помыслов человеческих!
Откинув крышку, я получил возможность повнимательнее изучить внешность моего ночного посетителя. Осунувшееся после долгого голодания лицо вампира, его закрытые глаза не смягчали отпечатка сатанинской злобы, лежавшей на облике упыря, вцепившегося длинными скрюченными ногтями в ветхий, выцветший подрясник.
Когда я вгонял в сердце попадьи кол, глаза её раскрылись, в них отразился первобытный ужас. Отчаянный крик вырвался из её вдруг раскрывшегося рта. На этот крик отозвался чей-то злобный вопль из села. Залаял тревожно Патрик. Тут я поторопился быстро отсечь упырю голову. Швырнув в гроб связку чеснока и закрыв крышку, я забросал могилу землёй, а потом выбрался к одобрительно наблюдавшему за моей работой сэру Галахаду. Оставалось только намертво приколотить половые доски, что и было сделано. А между тем лай Патрика предупреждал меня о появлении незваных гостей.
Отряхнувшись, я вышел из дому. У калитки, охраняемой верным псом, собралась целая депутация: здесь стояли перепуганные студенты, Настя, неизвестный мне старичок и, наконец, милиционер Мотрин, попробовавший придать своей физиономии выражение озабоченности.
– Что здесь у вас происходит? – грозно вопросил Мотрин, тщетно пытаясь скрыть дрожь в голосе.
– Ничего, – наивно удивился я, – мы с котом мирно спали, пока ваше появление не возмутило собаку.
– Кто у вас кричал? – не отступал Мотрин.
– Разве кричали? Наверное, кот. Иногда его мучают кошмары, особенно если приходится спать в незнакомом месте.
– Не морочьте мне голову, – милиционер нервничал, явно теряя терпение.
– Чего вы от меня хотите? – возмутился и я.
– Я хотел бы осмотреть дом.
– А что вам мешает? – с иезуитской улыбкой поинтересовался я, знаком приказывая Патрику отойти от калитки.
– Вы приглашаете меня войти? – неуверенно спросил Мотрин.
– Вовсе нет. Я не могу помешать вам выполнить свой служебный долг, но я не приглашаю вас войти.
Я наслаждался этой беседой. Ни один вампир или волколак не смеет переступить порог защищённого дома, если не получит приглашения от хозяина жилища.
Мотрин окончательно растерялся. Студенты с недоумением созерцали медлящего милиционера, не понимая, почему он не начинает осмотр. Появившийся из-за моей спины сэр Галахад презрительно фыркнул. Развалившись на солнце, кот принялся нахально вылизываться. Я держал паузу. На помощь Мотрину поспешил старичок с бесцветными глазами.
– Я сельский фельдшер, – представился он. – Может быть, кому-нибудь плохо?
– Не знаю, как вам, – зловеще намекнул я, – а нам всем очень хорошо.
– Чего вы ждёте? – рыжий Брыль бесцеремонно толкнул Мотрина. – Осмотрите дом. Там наверняка кто-то есть.
Мотрин затравленно оглянулся. Он с мольбой посмотрел на Настю. Девушка выступила вперёд.
– Я посмотрю, – спокойно сказала она и легко пошла к дому.
На крыльце она остановилась, как-то странно посмотрела на меня и открыла дверь. Я остался, меланхолически размышляя, какое впечатление произведёт на это юное создание вид окровавленного ножа, оставленного мною в спальне.
Девушка отсутствовала довольно долго. Наконец она появилась. Я отметил бледность на её лице, судорожно сжатые кулачки.
– В доме никого нет, – ровным голосом объявила она.
Мотрин недовольно пожал плечами.
– Он мог спрятать тело жертвы, – неуверенно заявил милиционер.
– Иди поищи сам, – отпарировала Настя, и в её голосе я уловил оттенок презрения.
Мотрин вновь засуетился. Приглашение девушки вовсе не снимало запрета на вход в охраняемое помещение. Милиционер сам вновь загнал себя в ловушку, из которой, казалось бы, его только что вытащили.
– Ладно уж, – наконец пробормотал он, – наверное, у него там транзистор орал.
Он повернулся, чтобы уйти, но я вовсе не собирался позволить ему спокойно ретироваться.
– А извинения? – потребовал я.
Мотрин чуть не задохнулся от ярости.
– Приношу извинения, – сквозь зубы пробормотал он.
Подхватив под руку старичка-фельдшера, милиционер поспешил покинуть нас.
Однако студенты оставались на месте. Торопясь оградить себя от их занудных расспросов, я сделал знак Патрику, который занял боевую позицию у калитки, вызвав злобное ругательство Брыля.
После этого я предложил Насте зайти в дом, чтобы попить со мной чайку. Она нахмурилась, но тем не менее кивнула в знак согласия. Я галантно распахнул перед ней дверь.
Глава XIII. Дочь вампира
Пока я накрывал на стол, пока заваривал чай, Настя сидела на табуретке, как школьница, положив руки на колени, настороженно глядя на меня.
Завершив необходимые приготовления, я пригласил девушку к столу. Она взяла чашку. Рука её дрожала. Сделав небольшой глоток, она поставила чашку на блюдце и внимательно посмотрела на меня.
– Так вы её убили? – тихо спросила Настя.
– Я не знаю, кто убил её, – со вздохом ответил я. – Мне лишь пришлось вернуть её в то естественное состояние, в котором ей следовало пребывать после своей смерти.
– Но ведь она не умерла, – также тихо возразила Настя.
– Да, её можно назвать носферату, неумершей. Но и не живой. Носферату, упырь, вампир, вурдалак – любое из этих названий подходит. Я уничтожил вампира. Я сделал это спокойно, меня не мучают угрызения совести.
– Наверное, вы так же спокойно могли убить и человека? – в её голосе явно прозвучало осуждение.
– Мне приходилось убивать людей, – равнодушно подтвердил я.
– Что вы за человек? – с какой-то тоской спросила она.
Я задумался. Пожалуй, настало время поговорить без обиняков.
– По общепринятым меркам я очень плохой человек, а по сути, может быть, и не человек вообще, – сообщил я. – Но это сейчас не важно. Вас ведь что-то мучает? Вы ходите вокруг меня кругами, словно вам нужна помощь, но вы не решаетесь попросить о ней. Я прав?
– Да, пожалуй, – задумчиво согласилась она. – Вот только я не знаю, можно ли положиться на вас.
– Положиться на меня можно, – успокоил я девушку. – Не буду лукавить, я не стану давать вам никаких обещаний, но если вы откровенно поведаете мне о своих заботах, вы можете рассчитывать, что ваши тайны останутся между нами, какими бы страшными они ни оказались.
Она вновь взяла чашку и занялась чаем. Я не торопил девушку. Наконец она решилась.
– Как я уже говорила вам, здесь в Болотове нет ни одного нормального человека, только вампиры, волколаки…
– А вы? – не удержался я от резкого вопроса, который сейчас занимал меня больше, чем все остальные.
– Не спешите, – как-то странно улыбнувшись, тихо остановила она меня. – Я племянница Фрола Ипатьевича, дочь его сестры, так что мне уготована та же участь, что и всем остальным жителям села…