Юрий закрыл глаза, расслабил плечи и задумался. Скорее даже погрузился в аналитический транс, как его учил Посланник. Наконец, выдохнув, произнёс:
- Адаптационный потенциал. Потенциал сохранения собственной идентичности во враждебных условиях. - И уже нормальным, не машинным тоном: - Русский и в Африке русский! Тоже мне, новость!
- Это означает, друг мой, что ваш народ чрезвычайно трудно завоевать. Что и подтверждается всей историей государства Российского, включая памятные визиты господ Бонапарта и Адольфа. И... - Олег заговорил тише. - ...Мне даже думать не хочется о возможном развитии событий в будущем, где именно эти качества, отличающие ваш народ, окажутся наиболее востребованы.
До Юрия, похоже, только сейчас начало по-настоящему доходить. Он резко, почти болезненно вскинул голову, уголки губ побелели.
- Ты ведь тогда упоминал вторжение, так?
Посланник медленно кивнул. Произнёс задумчиво, почти размышляя вслух:
- Мне думается, нам следует сосредоточиться на изучении тактик партизанской войны.
- Чушь! - Правая рука Юрия сжалась в кулак. - Полная чушь!
Олег взглядом попросил аргументировать это заявление.
- Все эти заумные методики... От них за километр несёт пропагандой! Если бы русские были так горды и непобедимы, как пытаются изобразить, разве они бы позволили творить с собой такое?
Посланник покачал головой.
- Мы говорим о разных вещах, ученик. Поймите, ключевое слово здесь именно "позволили". Сталин ведь не просто сгноил в лагерях миллионы людей, он сделал это с радостного одобрения и при поддержке других миллионов. Они верили, что поступают правильно. Твой народ обладает гибкостью, понимаешь? А гибкий прут можно гнуть не ломая, как никогда не выдержит более твёрдый стержень. - Пятнадцатилетний пацанёнок согнул в руках воображаемый металлический прут и посмотрел на сжавшего губы Юрия своими старыми и очень усталыми глазами. - И вот это "гнуть" меня и пугает больше всего.
Размышлять про "гнуть" Юрий не имел ни малейшего желания. Эта мысль требовала некоторого времени, чтобы с ней свыкнуться и обмозговать в благословенном одиночестве. Однако раз Олег вдруг ни с того ни с сего так разоткровенничался...
- Что же ещё ты исследовал?
Посланник понимающе улыбнулся.
- Популярную литературу. Если быть более точным - ту, где вы пытаетесь моделировать поведение человека при максимально необычных обстоятельствах.
- То есть?
- Фантастику и фэнтези.
Юрий был несколько ошарашен. Такого он не читал. Крутой наёмный убийца откровенно гордился тем, что по вечерам он предпочитает углубляться в японскую философскую прозу или листает томики поэтов Серебряного века.
- А любовные романы ты часом не пытался проанализировать?
- Зря ты так, - добродушно ухмыльнулся Леек. - Фантастика, сказки, фольклор - они всегда очень чувствительны к тончайшим оттенкам настроений и состояний коллективного сознания. Кстати, к разговору о русской ментальности... Один из самых распространённых сюжетов в этих жанрах - обычные люди из вашего мира попадают в какие-то совершенно необычные обстоятельства. В прошлое, например. А теперь обрати внимание: в англоязычных произведениях более популярен сюжет, когда в другую реальность проваливается группа людей: целый город, или полк, или таинственно исчезнувший римский легион. Оказавшись на новом месте, эти люди сплачиваются вокруг своих лидеров, начинают "просвещать" местное население и перестраивать окружающее на свой вкус. Заканчивается тем, что все вокруг проникаются их "продвинутыми" идеями, а герои в конечном итоге оказываются посреди чуть изменённого варианта знакомого им мира. В русскоязычной литературе всё по-другому: в иную реальность попадает один, в крайнем случае несколько героев, которые чаще всего не несут с собой ни огнестрельного оружия, ни других "чудес" земной цивилизации. Ничего, кроме самих себя. И их пребывание в новых условиях начинается с того, что они пытаются слиться с окружающим. Не набрасываются с ружьями на плохих ребят, а тщательно скрывают свою "инаковость", пытаясь как можно больше узнать о ситуации. Пытаясь научиться всему, что кажется полезным. Пытаясь адаптироваться. И лишь потом, немного освоившись, показывают зубы... И всё равно в конце оказываются в выигрыше, но действуют методами своего нового мира, а не кроша орды кочевников из пулемёта. Весьма... существенное различие, ты не находишь?
Юрий смотрел задумчиво и отстранённо.
- Я так понял, для исследования вы использовали только методики, созданные нашими учёными.
Посланник внутренне поморщился. Вот неймётся мальчишке! И так в него ежедневно столько информации закачивается, что голова пухнет, а в теле кости из суставов выворачиваются. И всё равно мало.
- Чужие методы созданы для чужих миров и чужих народов, Юрий. На Земле они не работают. И, прежде чем изучать далёкую мудрость, я рекомендовал бы тебе более внимательно приглядеться к тому, что уже есть дома. - И Олег добавил неожиданно искренне: - У вас тут ведь есть многое.
Ученик перенёс выволочку философски. И смотрел на Посланника с тем же выражением терпеливого ожидания, что и прежде. Олег вздохнул.
- Да, я пытался применить некоторые универсальные аналитические принципы. Но результаты нам ничего не скажут. Кроме разве того, что коэффициент выживаемости у русского народа очень высок. Неоправданно высок, в диссонансе со многими другими показателями. Возможно, есть какие-то неучтённые факторы.
Юрий снова сгорбился, пытаясь не столько "прокачать", сколько "принять" информацию. Мускулы на руках напряжённо взбугрились. Затем расслабились. Молодой убийца смотрел на учителя с отстранённым, ненастоящим спокойствием.
- Что вы собираетесь делать, Олег Дмитриевич?
Обращение "вы" прозвучало довольно неожиданно. И сразу же перевело беседу в формат "ученик-учитель".
- Что? - Олег привычным движением выключил так и не использованное сегодня оборудование и встал. - Искать.
- Тех, кто готовит вторжение?
- Эти сами найдутся. Нет, того, кто вторжение остановит. - Посланник вновь начал барабанить пальцами по столу. - Юрий, я, в конечном счёте, простой смертный человек. Быть может, чуть лучше подготовленный, но этого "чуть" не достаточно, чтобы в одиночку сражаться с целым миром. Поэтому первое, чему нас учили, - это тщательно оценивать собственные силы. И, когда сил этих не хватает, не стесняться призывать на помощь того, у кого их хватит. Вот этим я и собираюсь сейчас заняться.
Мысли блеснувшего глазами аборигена были так очевидны, что для их понимания не требовалось никакой телепатии: "Ага! Вот и появились таинственные хозяева, отправившие нашего Посланника. Теперь бы ещё понять, а кто тут, собственно, готовит вторжение?"
Олег вздохнул.
- Нет, Юрий, это не мои... гм, "хозяева". Они здесь были бы столь же чужими, как и я, и столь же беспомощными. - Последнее, правда, было некоторым преувеличением, но надо как-то вдолбить мальчишке, что рассчитывать следует только на себя, а не на какую-то там помощь свыше. - Вопреки распространённому мнению, большинство миров вполне способны позаботиться о себе сами. Так или иначе. Каждый мир сам создаёт свои пророчества. Каждый мир сам готовит своё оружие. И каждый мир сам рождает героя, Избранного, способного справиться с конкретной напастью. Моя же задача сводится к тому, чтобы этого бедолагу найти, подучить, не дать погибнуть в первой же схватке. Ну и, разумеется, обеспечить подходящей командой. - Олег кивнул в сторону комнаты, где занимались остальные ученики. Усмехнулся. - Всего лишь!
- Значит, такой Избранный есть в каждом мире?
- Нет конечно. Это не так просто. Но в данном случае знаки достаточно ясны. Сегодня исчезли последние сомнения. - И добавил тише, будто для себя: - Не хочу я иметь дело с Избранным.
- Почему?
- Да так... Пожалуй, пора приниматься за работу. Спасибо за суп, Юрий.
Ученик подчинился неохотно, но мгновенно, отлично зная, что от Посланника теперь уже ничего не добиться. После того как за Юрием закрылась дверь, Олег ещё долго стоял, невидяще уставившись в одну точку.
Нет, он совсем не хотел иметь дело с Избранным.
Совсем.
Глава 4
Её звали Данаи Эсэра, "Надежда Данаи", и она была столь же прекрасна, как и её мир.
Лееку никогда раньше не приходилось иметь дело с Избранным-женщиной, и потому он не сразу сообразил, что ускользающее ментальное присутствие, по следу которого он шёл уже несколько дней, носит отчётливо женственный характер. Однажды, усталый и исцарапанный, он вывалился из зарослей пустынных колючек прямо на камни у песчаного потока и чуть не утонул в широко распахнутых зелёных глазах.
Ей едва исполнилось тринадцать лет. Узкое смуглое лицо с тонкими, хищными чертами уже сейчас поражало внутренней силой, которой предстояло сотрясти горы и зазвенеть в веках. Фигура обманывала плавностью очертаний, хотя носила явные следы бесконечных боевых тренировок, которые начались ещё до рождения: непросто сформировать из человеческого тела такого тонкокостного, стремительного хищника. Прямые, чёрные как смоль волосы, были собраны в хвост и падали на плечи густыми прядями, подчёркивая изгиб шеи.
Сотни поколений благородных предков, прошедших жесточайший естественный отбор, отражались в её застывшей неподвижности.
Она стояла в тихо шуршащем потоке песка, сжимая в руках тонкое, остро заточенное копьё, а висящая за спиной полная добычи сумка доказывала, что девочка умеет использовать это нехитрое оружие. Причём, судя по автоматически принятой защитной стойке и неземному спокойствию юного лица, не только против скользящих в песке ящериц. Свободная одежда скрывала уже начавшее оформляться тело, песок завивался в бурлящие водопады вокруг узких лодыжек, чувственные, слишком полные для сурового образа губы были сжаты. Посланник только и успел подумать: "Так, значит, пропавший ребёнок махараджи - девочка!" - как его глаза встретились с двумя зелёными омутами, жившими своей жизнью на этом смуглом лице, и Леек понял, что погиб, окончательно и бесповоротно. И, что самое ужасное, был этому рад!
Он не знал, сколько они так простояли: он - на коленях, с выражением полного идиотизма на лице и она, уверенно сжимая своё грозное в умелых руках оружие, с отстранённым интересом разглядывавшая свалившееся откуда-то чумазое пугало. Наконец Данаи Эсэра заговорила, и Леек тут же решил, что за один звук этого голоса стоило умереть сотню раз в сотне миров.
- В деревне считают, что я - ведьма.
Она произнесла это спокойно, уверенно, с едва заметным горским акцентом. Какая-то дальняя, всё ещё действующая часть его сознания отметила, что раз уж ей предназначено быть верховной махараджани, то от акцента надо будет избавляться. Похищение и воспитание среди горцев, конечно, уберегло наследницу от резни, уничтожившей весь царственный род, но вряд ли строптивые князья признают над собой главенство кого-то, кто будет напоминать им о вызывающих страх и презрение варварах. Впрочем, сейчас же поправился он, эту они признают владычицей, даже если у неё будет четыре рога и хвост, как у ящерицы. А что им ещё остаётся?
Точно со стороны Леек услышал свой голос.
- Ведьма? Это должно заставить меня в ужасе бежать?
Она, кажется, была озадачена.
- Конечно.
- Увы. - Он развёл руками. - Я, понимаешь, тоже ведьмак. А в ужасе бегать от самого себя как-то не получается.
"Высшие, что я несу?" - удивлялся самому себе Посланник. Голова его кружилась, а мыслить логически почему-то никак не получалось.
Кажется, это называлось любовью с первого взгляда.
Серьёзные зелёные глаза чуть напряглись, но девушка убегать, похоже, тоже не собиралась.
Леек испуганно протянул вперёд руку.
- Не бойтесь меня, принцесса! Вам не нужно меня бояться.
Бездонная зелень окрасилась лёгким изумлением.
- Я не боюсь. - Кажется, сама мысль о том, чтобы испугаться, показалась ей нелепой. - Я тебя знаю. Ты человек из моих снов.
Снов?
- Почему ты называешь меня принцессой?
Леек медленно, стараясь выглядеть как можно менее угрожающе, поднялся на ноги. Протянул руку, но девочка проигнорировала предложенную помощь, вспрыгнув на камни грациозно и небрежно, как будто в этом не было ничего особенного. Раджанин Тао, Тигр Песков, Воин Заката, старый капитан легендарной изумрудной гвардии махараджи, тринадцать лет назад похитивший новорождённого наследника (наследницу?) и воспитывавший её все эти годы, позаботился о том, чтобы будущая владычица Данаи не нуждалась в помощи мужчин: ни в чём и никогда. Говорили, не было в мире тысячи пустынь воина, который мог бы сравниться со старым Тао. И старый Тигр Песков вырастил достойную преемницу.
- Почему ты называешь меня принцессой, чужеземец?
Леек склонил голову в придворном поклоне, опуская глаза перед той, кому предстояло стать величайшей правительницей в этом мире.
- Пройдёмте к дому Вашего учителя, моя махараджани. Боюсь, настала пора открыть Вам правду о Вашем наследии и Вашей судьбе...
* * *
Олег прерывисто вздохнул, прогоняя воспоминания. Погрузиться в транс никак не получалось. Единственная Избранная, с которой ему приходилось иметь дело... А вот теперь, похоже, будет ещё одна. Посланник был отнюдь не уверен, что сможет пережить встречу с ещё одной такой женщиной. И что захочет пережить...
Но этот мир не был Данаи. А Избранная спасительница не будет его Эсэрой. Уж в этом-то можно было не сомневаться. Он справится. Разве у него есть выбор?
Он в который раз попытался соскользнуть в знакомое состояние расслабленного сосредоточения. Посланник сидел на столе перед широко распахнутым окном, его ладони покоились на переплетённых в позе лотоса ногах, спина прямая, лопатки отведены назад. Поднимавшийся из двух курильниц тонкий аромат едва щекотал ноздри, волосы чуть шевелились на ночном ветру. Глупо, но в таком деле он не мог пренебречь даже мелочами, если они помогают настроиться на нужный лад.
Перед ним расстилался спящий город: пустынные улицы, свет разбитых фонарей, тихий гомон спящих сознаний. Полная луна плыла по тёмному небосклону, будто огромная светящаяся бабочка. Каковы бы ни были недостатки этого мира, здесь было красивое небо.
Олег закрыл глаза и скользнул в мир спутанных образов и наполовину спящих видений. Сегодня особая ночь. Сегодня сами звёзды затаили дыхание. Сегодня сама планета приведёт его к той, кого она избрала для своего спасения.
Из всех способностей Посланников Леек научился наиболее ценить именно эту: способность слушать, что говорит тебе мир. Способность слышать то, что желают тебе сказать.
Зимний ветер влетел в окно, требовательно ударил в лицо. Запах прелых листьев, запах мокрого снега, и улиц, и снов, и бензина. Высоко-высоко неспешно перемещались огромные массы воздуха, более пугающие, нежели любой водный поток. Вдалеке лениво перекатывались холодные глубины океана. И внизу, в вечной, нерушимой глубине медленно и неотвратимо двигались литосферные плиты. А ещё ниже, нерушимое и безграничное, бушевало пламя магмы. Жизнь, тонкой плёнкой размазанная по этому беспредельному величию, казалась такой незначительной, такой преходящей...
Сегодня была особенная ночь. Сегодня на одну-единственную ночь Посланник мог стать сыном этой планеты, мог принадлежать ей, как принадлежали все жившие на её поверхности существа, мог слышать её зов.
Бесшумной тенью соскользнул с подоконника, ноги едва касались асфальта, а стены домов смывались в сплошное пятно - так стремителен был бег. Куски времени выпадали из восприятия - он вдруг обнаруживал себя на другой улице, в другом районе, а ветер всё так же пел в вышине, и он проваливался в эту песню, позволяя воле этого мира вести себя дальше. Мимо смутным сном промелькнули красивые старинные здания центра, высокими тенями вспыхнули стандартные коробки жилых районов, запахом снега и земли запомнился какой-то парк.
Олег тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Приходить в себя не хотелось. В конце концов частично вернуться к реальности помогло удивление. Избранная - здесь?
Это было, пожалуй, одно из самых нищих, самых грязных и самых незавидных мест, которые Олегу до сих пор доводилось видеть в мире под названием Земля, а он позаботился исследовать все самые неприглядные закутки, до которых успел добраться за такой короткий срок. Посланник стоял в обгорелом, заваленном мусором коридоре какой-то старой, полуразвалившейся общаги. Здесь воняло. Нет, Посланник отнюдь не был изнежен изящными ароматами, ему доводилось бывать в местах, которые пахли куда как хуже, и тем не менее чувствительное обоняние громко протестовало. Света не было. Отопления не было. Похоже, не было даже воды. Здание было давно заброшено.
Олег осторожно двинулся по покрытым чем-то липким полам, ведомый всё тем же неослабевающим чувством направления. Она была здесь. Близко. Он прошёл мимо двух дверей и остановился у третьей. Здесь. За тонкой, грозящей развалиться от малейшего толчка деревянной перегородкой слышался стук по крайней мере десятка сердец, причём сердец нездоровых. Совсем нездоровых. Даже в реанимационном отделении, куда его неделю назад забросило во время очередного исследования, сердца бились увереннее, а дыхание спящих звучало ровнее. Но больше всего настораживал запах: едва уловимый сладковатый аромат, который заставил внутренности Посланника сжаться в недобром предчувствии. За этой дверью было что-то очень нехорошее. Очень.
Его лицо превратилось в холодную, отрешённую маску, когда рука осторожно толкнула дверь, как-то умудрившись бесшумно открыть эту скрипучую створку. Посланник стоял чуть в стороне от дверного проёма, так чтобы не поймать пулю, если кому-нибудь вздумается в него стрелять, затем, убедившись, что все спят тяжёлым нездоровым сном, призраком проскользнул внутрь.
Посередине комнаты стояла небольшая печка-буржуйка, освещавшая помещение красноватыми отблесками углей. Был стол, заваленный каким-то мусором, была груда тряпья, которую при желании можно было определить как одеяла, были даже две кровати, занятые спящими людьми. Те, кто на кровати не поместился, спали на полу, спутавшись в тугой клубок полуобнажённых тел и старых тряпок. Пожалуй, если бы не тяжёлый запах, можно было бы решить, что они прижимались друг другу только в поисках тепла.
Пахло нищетой, кровью, гниющей заживо плотью и старой-старой грязью. А надо всем этим витал ещё один запах: странный, сладковатый. Сознание Посланника с каким-то упрямым отчаянием отказывалось идентифицировать этот непонятный аромат.
Избранная была здесь, в этом у Олега не осталось ни малейшего сомнения. В красноватой темноте смутно угадывалось свернувшееся в комочек тело, спутанные, больного вида волосы. Посланник тенью скользнул к куче на полу, осторожно приподнял её подбородок, пытаясь рассмотреть лицо. Одна рука девочки упала, и на внутреннем сгибе локтя на коже позорным клеймом горели многочисленные кровавые "дорожки". Сердце Посланника судорожно дёрнулось, на мгновение остановилось... и тут же зашлось в бешеной гонке гнева и страха. Холодный металлический комок застрял где-то в горле.