Он наконец узнал этот запах.
* * *
Спутанная вереница кошмаров, которая в последнее время стала для неё сном, отступила, как удушающая петля. Ей было жарко, и душно, и плохо. Кости ломило, сухая шелушащаяся кожа болезненно зудела, перед глазами всё плыло. Тела, прижавшиеся рядом в знакомом наркоманском единстве, ещё несколько часов казавшиеся самыми родными, самыми понимающими на свете людьми, теперь представлялись тяжёлыми, тянущими на дно, не дающими вздохнуть оковами, хомутами.
Вика попыталась шевельнуться, и... тут появился Он.
Лицо соткалось из теней, как демон возмездия или, быть может, ангел печали. Оно парило в темноте, лишённое тела, обрамлённое багровыми бликами, и даже ради сохранения собственной жизни Вика не смогла бы сейчас отвести взгляд от этого невероятного потустороннего видения.
Таких лиц не бывает. Чётко, почти болезненно очерченные скулы и подбородок, резкий, хищный нос, багровые провалы восточных глаз. И - неожиданно мягкие, несущие какой-то африканский отголосок губы. Вика застыла то ли от ужаса, то ли от восхищения. Таких глюков у неё ещё не было...
Лицо приблизилось, и теперь Вика совершенно точно знала, что стояло за ледяной неподвижностью этих черт. Гнев. Воплощённый, изваянный в бронзе, холодный и безграничный, как близкая смерть. Пальцы, впившиеся в её подбородок, горели, как раскалённые щипцы. Какой-то атавистический инстинкт, непонятно почему оставшийся жить в сломанном теле, заставил её отшатнуться, попытаться вырваться, но мышцы словно окаменели, мысли застыли в пустоте...
Она провалилась в его глаза, как могла бы провалиться в бездонную пропасть, огромную и равнодушную. Что-то со звоном разбилось глубоко внутри, и её разум распахнулся навстречу этому вторжению, болезненным гноем выдавливая из себя обрывки воспоминаний.
Скандалы дома, крики, удары. Пьяные предки. Хлопнувшая дверь.
Улицы. Холодные, пустые, равнодушные. "Ну-ка, крошка, попробуй вот это". Первая сигарета с марихуаной... Смеются... Все смеются... так весело. Все друзья, всё будет хорошо...
Кокаин, какие-то таблетки. "Приход", "на конце иглы", тёплая волна. Таска, волокуша, кайф, нирвана... А-ах, хорошо!
Простудилась? Нет, кумар. Да нет, конечно это не ломка, скажешь тоже, ну разумеется, ты не на игле! Вот, попробуй-ка вот это, сразу станет лучше.
Больно!
Героин...
Первый мужчина? Она не помнила. Какая разница? Их было так много... Скорее, скорее, ей нужна эта доза... Нуж-на-аа!!!
Больно! Больно! Да-ай!!!
Больно...
Э-э, крошка, ты бы не трогала это. Тебе сколько, четырнадцать? А выглядишь на десять лет старше... Нет, ты послушай, нельзя использовать это всё одновременно. Эта дрянь, она ведь в смеси ещё страшнее, чем по отдельности. Это не как в математике, здесь один плюс один приносят вред не как два, а как пять... Ну извини, я не хотел... Да пошла ты...
Передозировка... да... Положите её под капельницу, может, выкарабкается... да что тут делать, это уже третья стадия. Полная физическая и психическая деградация, такие больше нескольких месяцев не живут...
Больно...
* * *
Вика плыла где-то над полом, поддерживающие её руки казались такими горячими, что почти жгли. Она скорее почувствовала, чем увидела, как нёсший её демон с каким-то злобным бессилием пнул кого-то, пытавшегося преградить им путь, краем глаза поймала кровавую кашу, в которую превратилось горло бедолаги...
Попыталась вырваться, но тело не слушалось. Этот чёртов демон был самым твёрдым глюком, с которым ей до сих пор приходилось сталкиваться... В лицо ударил свежий ночной воздух, и девушка, сама того не понимая, сделала глубокий, полный вдох. Воздух был сладким и странно приятным на вкус и напоминал о чём-то... о чём-то давно забытом. Быть может, о том, что впервые за очень долгое время лёгкие не болели от неимоверного усилия, которое требовалось, чтобы совершать ежесекундный подвиг дыхания? Что-то глубоко внутри дрогнуло, отвечая на зов этой ночи... Такой особенной ночи...
Сверху вновь мелькнуло его лицо, бледное и холодное в свете полной луны. Кажется, под гневом, наполнявшим эти глаза, мелькнуло что-то похожее на удивление...
- Виктория... по крайней мере имя подходящее.
Судя по тону, всё остальное подходящим не было. Но не способный к абстрактному мышлению, полуразрушенный разум Вики так и не смог связать этот голос, это лицо и эти слова... Поддерживающие её руки наполняли тело странным, совсем не болезненным теплом, глаза сами собой закрылись. Последняя мысль была странной и очень чёткой.
Когда же меня в последний раз мужик таскал на руках?
Да никогда.
Спутанная вереница кошмаров, которая в последнее время стала для неё сном, сдавила горло удушающей петлёй.
* * *
У Олега звенело в ушах, реанимационная палата расплывалась перед глазами. Это была до-олгая ночь. Или день? Посланник не без оснований полагал, что провёл здесь всю ночь, весь день (смутно припоминался звонок ученикам и приказ заниматься без него) и теперь вот начинает отсчитывать вторые стуки у постели будущей избавительницы Земли. "Избавительницы", во имя песка и ветра! Всё-таки иногда судьба - такая... шутница!
Он слегка поморгал, пытаясь прояснить зрение, и посмотрел на источник своей бессильной ярости. Нет, Избранная этого мира ничем не напоминала его Данаи Эсэру!
После глубокого зондирования её разума он знал, что девушке сейчас около пятнадцати. Выглядела она настоящей старухой. А разум в этом теле тянул в лучшем случае лет на девять.
Она была худа той особенной отвратительной худобой, которую приобретают предрасположенные к полноте люди, если довести их до грани полного истощения. Обтянутые сухой желтоватой кожей рёбра, по-паучьи тонкие ноги, руки, изрезанные многочисленными следами от иглы. Волосы - тонкие, ломкие и русые, напоминающие жидкий мышиный хвостик. Лицо точно у оголодалой мумии, слоящиеся, больные ногти, многочисленные язвы и гнойники в местах, куда входила игла. Возможно, природа изначально и заложила в это существо какую-то красоту, но теперь всё это было уничтожено. Сейчас, после ломки, после полной очистки организма, двух операций и бесконечных часов насильно ускоренной регенерации, она не должна была выглядеть лучшим образом. Но и оправившись, эта всё равно уже никогда не сможет быть по-настоящему красивой. Как не сможет быть по-настоящему сильной, по-настоящему здоровой, по-настоящему умной, по-настоящему... И самое отвратительное - она всё сотворила с собой сама. С некоторой помощью окружающего мира, разумеется, но в целом - сама. Высшие, что же ему теперь делать?
В принципе понятно что. Никто никогда и не обещал, что работа Посланника будет лёгкой.
Даже искалеченная, исковерканная, почти полностью уничтоженная Избранная была лучше, чем никакой Избранной. Этой девочке были от рождения даны такие силы, что все его способности, все его знания и вся подготовка в сравнении с её силами казались просто смешными. То, что она умудрилась в процессе взросления практически полностью эти силы в себе уничтожить, вместе с собственной личностью и собственным миром, всего лишь досадная помеха. Не более.
Земля позвала её этой ночью. И Виктория ответила. Даже в том жалком состоянии, когда лишь его воля и прикосновение удерживали её от жуткой ломки, Избранная ответила. И океаны сдвинулись, а ветры затаили дыхание, слушая этот ответ.
Значит, так тому и быть. Виктория будет Избранной. И если её "я" сейчас на это не способно, значит, это "я" должно умереть, а на его осколках возродится нечто новое. Это даже не убийство, поскольку убивать в ней сейчас считай что и нечего.
Олег задумчиво прикусил губу. Тут, конечно, лёгкой "полировки" будет недостаточно. Придётся проводить полную "перековку", а затем и "закалку". И, возможно, не один раз. Что-то похожее на жалость мимолётно шевельнулось в старой, давно зачерствевшей душе Посланника. И тут же замолкло. Наверное, если бы металл мог кричать, мир содрогнулся бы от воплей меча, на который опускается молот кузнеца. Но ведь именно так и получают достойные клинки...
Поэтому он и принёс её в эту больницу, где один знакомый врач не брезговал "левыми" приработками. Договориться о помощи было несложно: предложил деньги, мягко пошантажировал, воззвал к совести: в конце концов, не бандита ведь просил латать, поймавшего шальную пулю во время разборки! Правда, умудрённый сединами и цинизмом доктор считал, что они всего лишь теряют время. Кому, как не ему, было знать, что завязать с этой дрянью практически невозможно. А уж завязать на такой стадии, да ещё когда имеешь дело с полинаркоманией... Но деньги платились, и старый врач молча делал всё, что требовал Олег, стараясь не замечать всего остального.
А не замечать приходилось многое. Притащив свою ношу, Посланник так и не дал её толком обследовать, так что медицинский персонал не мог знать, в каком жалком состоянии была девчонка ещё день назад. Вообще, местным Гиппократам Олег позволил только провести полную очистку организма да снять ломку (в чём аборигены из-за обилия практики изрядно поднаторели), а остальным занялся сам.
Положение было отчаянным. Он вообще не понимал, почему эта дура до сих пор жива. Единственным возможным объяснением могла послужить потусторонняя выносливость Избранных. Уж чем-чем, а обычным смертным человеком Виктория не была никогда...
Однако за столетия своих странствий Посланнику никогда не приходилось видеть Избранного в столь жалком состоянии.
Уничтожено было всё. Сердечно-сосудистая система держалась только на честном слове: повышенное давление, гипертоническая болезнь, ненормально увеличенное сердце. Почти предынфарктное состояние - это в пятнадцать-то лет! Лёгкие гнили заживо, печень напоминала решето, о нервной системе вообще говорить не будем. Мозг... Не будем о мозге.
От него, право же, осталось не так много, чтобы тут было о чём говорить.
Как же ты будешь учиться бою и танцам, девочка? Ладно, это потом...
Желудок... С язвой придётся что-то делать и с опухолью тоже. Она что, чистый спирт литрами глушила, что ли?
Иммунная система - вот настоящая проблема. Букет разнообразных болезней, которые любой, без исключения, наркоман таскает в собственном теле, тут был представлен в расширенном наборе, причём большинство - на давно запущенных стадиях.
В общем, картина была печальная. Медицина этого мира перед таким опускала руки. А сам Олег, хотя и был вполне толковым целителем, в одиночку такую пациентку бы не вытащил. Но...
Она была Избранной. У неё самой было вполне достаточно сил, чтобы себе помочь. Надо было только эти силы извлечь и направить в нужное русло. Именно этим Олег и занимался последние сутки.
Час за часом терпеливо сидел у её кровати. Положив пальцы на горячие виски, мысленно строил тонкие клеточные стенки, воссоздавая разрушенные цепочки молекул, направляя дремавшее в этом изломанном теле существо на то, чтобы хоть немного привести несчастное тело в порядок. Не сразу, но у него получалось. Как бы далеко ни зашла девчонка в своём стремлении к саморазрушению, какое-то инстинктивное желание жить в ней ещё оставалось. И именно к этому желанию Посланник безмолвно взывал в пустой, холодной палате.
Был один момент. Странный, вызывающий головокружение и недоумение момент. Почти пугающий. Он почувствовал рядом знакомое присутствие, ощутил лёгкое прикосновение волос к ладони, уловил краем глаза всплеск изумрудного сияния. Ослепительная секунда, когда ему показалось, что за спиной стоит Сэра. Но, когда Леек резко оглянулся, он увидел лишь покрытые кафелем больничные стены. Выругавшись про себя, Посланник вернулся к лечению Виктории.
У него не было времени на воспоминания.
Теперь Избранная выглядела ещё более худой, нежели когда он впервые её увидел. Глаза совсем ввалились, лицо посерело. Но монитор показывал здоровый, размеренный ритм сердца, лёгкие поднимались и опускались без влажного хлюпанья, кровь была чиста.
Олег согнулся, опустив голову на колени, пытаясь унять головокружение... Дело сделано: Виктория будет жить.
Если захочет.
И вот тут начиналось самое интересное.
Вещества, которые в этом мире обтекаемо именовали наркотическими, имели одну отличительную особенность: однажды попробовав, отказываться от них жертвам совсем не хотелось.
Посланник не поленился разобраться с этим вопросом едва ли не в первую очередь, как прибыл на новую планету. Стандартная схема аддикции: воздействие внешними препаратами на естественные нейромедиаторные системы организма. Так, естественные эндорфины по своему действию заменялись препаратами морфийной группы, норадреналин и адреналин были связаны с такой дрянью, как кокаин, а на опиатную систему, ответственную за болевую чувствительность и настроение, вообще могло влиять чуть ли не всё, что угодно. Хуже всего, вся эта тонкая химия так тесно взаимосвязана, что воздействие на что-нибудь одно вызывало каскадную реакцию по всему организму.
Что мы имеем? Недостаток эндорфинов - значит, плохое настроение. А если вколоть себе что-нибудь сходное с ними по химическому составу, получаем заказанные розовые очки и небо в алмазах. Просто. Только вводимая доза в сотни и тысячи раз превосходит необходимое в мозгу. В результате после нескольких приёмов заменителя эндорфины перестают вырабатываться сами. Действие пришедшего извне заканчивается, своего нет - ломка. При повторном введении появляется всё больше и больше требовательных рецепторов, ломка усиливается. Система целиком переходит на внешний контроль.
Физическая зависимость. И ни о какой силе воли тут и речи быть не может. Эти вещества нужны организму, нужны как пища, как воздух и даже больше. Все средства хороши, чтобы их заполучить.
Олег бы, конечно, смог привести рецепторы Избранной в порядок и подправить её химический баланс до подходящего уровня. Но какой смысл? Ей даже не надо было снова садиться на иглу, чтобы вновь вернуться к прежнему состоянию. Достаточно было только верить. И послушная ей сила проведёт все необходимые изменения в организме.
Нет, прежде чем разбираться с физической зависимостью, надо было сначала покончить с зависимостью психической. И именно для этого Посланник и притащил девчонку в оборудованный современной техникой и укомплектованный толковым персоналом госпиталь.
В принципе, выбор способов борьбы с данной проблемой был более чем обширен. На любом другом Олег использовал бы пару магических трюков, без труда убедив дурёху в чём угодно. Но Виктории самой предстояло стать магом, и нельзя, чтобы она боялась этой судьбы, как нельзя допускать, чтобы девчонка сбросила заклятие или распознала обман. Долгий, но самый надёжный способ - осторожное выстраивание новой, более стабильной личности (впрочем, о "новой" здесь говорить некорректно, у несчастной дуры и старая-то сформироваться так и не успела) - тоже не подходил - просто не было времени...
Тихо скрипнула дверь, Олег повернулся на звук. Шелер зашёл, чуть прихрамывая, окинул их хмурым, недовольным взглядом. Старый врач был отнюдь не в восторге от происходящего, хотя, наверное, и сам не понимал, что его так беспокоит.
- Всё готово?
- Да. Надо торопиться. Операционная должна быть свободна до прихода заведующего отделением.
Олег поднялся, и обычная пластика движений оказалась чуть смазана из-за сковывающей тело и мысли усталости. Как же он выложился ради этой... этой...
Сознание отказывалось найти подходящее определение для лежавшего на больничной койке существа.
Он кивнул, позволяя двум дюжим санитарам (и где только откопали таких? Наверняка не в медучилище!) переложить пациентку на каталку. Медсестричка начала суетиться у капельницы, а Шелер подошёл к девушке, пробежался глазами по показаниям приборов. Покачал головой.
- Должен извиниться перед вами... - Он сделал красноречивую паузу там, где должно было быть имя, которое Олег так и не удосужился сообщить этому излишне умному человеку. - Я, признаться, думал, что вся затея гроша ломаного не стоит. Всё равно что массаж сердца для столетнего. Но она, оказывается, отнюдь не так плоха, как казалось на первый взгляд...
И вновь невысказанный вопрос повис в воздухе. Да, Олег не дал сделать никаких обследований, но старый, очень опытный и очень умелый врач не мог не видеть, в каком состоянии находилась пациентка. И в каком находится сейчас. Посланник посмотрел прямо в усталые водянистые глаза. Если старик задаст сейчас этот вопрос, его придётся убить.
Но старик был действительно умён, а быть может, за долгие годы у него развилась хорошая интуиция на "крутых", которые привозили сюда раненых и угрюмым взглядом просили не спрашивать ни о чём.
Шелер отвёл взгляд. Следуя за каталкой, они вышли из палаты и направились по коридору.
- Вы умный юноша, кем бы вы ни были. Поймите, это не решит проблемы. На какое-то время... Но рано или поздно она окажется в ситуации, когда предпочтёт умереть, но испытать "улёт" ещё один последний раз.
Олег кивнул.
- Я понимаю. И не жду мгновенного чуда. Но, поверьте, в ближайшее время она окажется слишком занята, чтобы думать ещё и о наркотиках.
Собеседник бросил на него острый взгляд. Всё-таки врач всегда остаётся врачом, сколь бы циничен и разочарован он ни был, и стоит ему унюхать возможное лекарство от считавшейся до того неизлечимой напасти...
- Что вы планируете?
Олег усмехнулся.
- Ничего такого, чего этот мир не знал бы до меня. - Он чуть притормозил шаги, пытаясь подстроиться под хромающую походку старого целителя. - Вы уже давно открыли, что по-настоящему адцикцию нельзя уничтожить. Лишь частично заменить на другую.
- На что вы собираетесь её подсадить? - Голос старика прозвучал резко.
- Пока не знаю. Лучше всего была бы религия. Давно замечено, что никто не лечит от наркомании так успешно, как секты. Но... - Он замолчал, черты казались в мерцающем ненатуральном свете металлической маской.
- Но?
- Религия - слишком сильное оружие, которое сложно контролировать. - Посланник вновь замолчал. Избранная, уверовавшая, что от гибели её спасло божественное чудо, исполненная готовности всеми силами служить Всевышнему, называлась бы уже Мессией. Олег не знал, готов ли этот мир к такому. Тем более в исполнении отнюдь не отличавшейся божественными добродетелями Виктории.
- Хм...
Они подошли к дверям операционной, и тут доктор вскинул руку.
- Необходимо, чтобы она была в сознании, когда въедет туда, - объяснил он озадаченному Олегу.
Медсестра достала какой-то шприц, но теперь уже настала очередь Посланнику предостерегающе поднять руку.
- Не стоит добавлять ей ещё химии. - Он положил ладонь на сухой горячий лоб, пальцы чуть дрогнули, выпуская шарик энергии. - Виктория...
Казалось, его голос зазвучал в каком-то недоступном человеческому слуху регистре, проникая вглубь разума, пробирая тело внутренней дрожью, тревожа, пугая. Даже Шелер отступил на шаг, железная, повидавшая уже всё на свете медсестра зябко обхватила себя руками. Амбалы в санитарных халатах автоматически потянулись за оружием. Бледные редкие ресницы Виктории затрепетали.