- А я? - выглядела она неплохо, успев даже собрать волосы в хвост, и от этого стала совсем похожа на школьницу.
- А ты тоже похмеляешься? - удивился Слава.
- Я думала, вы завтракаете, - она разочарованно сморщила носик, - я жрать хочу ужасно. Но и от пива не отказалась бы.
- А водочки?
- Водку по утрам?.. Фи… - она покачала головой.
- Аньку будить надо? - спросил Вадим.
- А это бесполезно. У нее спец-режим - она ж обычно всю ночь работает, а до полудня спит. Пусть девочка отдыхает, - Катя опустилась на корточки и бесцеремонно взяла почищенное Славой яйцо, - спасибо, Славик.
Слава не ответил, потому что именно в этот момент сделал глоток, и его передернуло.
- Фу, какая гадость, а ведь надо, - он сунул в рот кусок черствого хлеба, - Кать, в машине еще мясо должно остаться. Давайте костерок разведем, - он огляделся, - дрова у нас есть?
- А, вот, нету, - Вадим развел руками, - кое-кто вчера тут жег все подряд.
- Тогда давай топор, - Слава вздохнул.
- Какой топор? Я ж тебе вчера рассказывал… или не помнишь? На хуторе дров этих, валом. Пошли.
Когда они уже подходили к забору, Слава спросил:
- Так это ты дырку в заборе сделал?
- Здрасьте, батенька, что-то с памятью вашей стало. Мы ж вчера об этом говорили.
- Да?.. - Слава смущенно почесал затылок, - бывает… а я, когда эти следы ночью увидел - честно, как-то не по себе стало.
- Следы это мои, а, вот, кто фотоаппарат потерял, загадка.
- Какой фотоаппарат?..
- Блин!.. Ты что, вообще ни хрена не помнишь?.. Вернемся, покажу. У крыльца валялся.
Они пролезли во двор. В зияющем дверном проеме, в окнах, до которых уже дотягивалась трава, белели стены в грязных потеках дождевой воды, лившейся через крышу.
- Внутрь не заходил? - деловито осведомился Слава.
- А чего там делать? - Вадим указал на аккуратно сложенные жердины, - бери, да пошли.
- Я тут вчера наткнулся на кладбище…
- Блин, ты вчера рассказывал! Фамилия у них - Чугайновы.
- Да?.. Значит, все заспал… нет, вот, как с Катькой трахались, помню.
- Это уже утром было, - Вадим засмеялся, - а вчера тебя, хоть самого трахай.
Они вылезли через ту же дырку и пошли к палатке, волоча по жердине в каждой руке. Катя мокрая, в блестящих капельках воды, стояла лицом к солнцу, широко расставив ноги.
- А ничего девочка, да? - в Славином голосе звучала гордость, словно принадлежала она лишь ему.
- Все хорошие, пока "девочки". Откуда только жены такие хреновые берутся…
- Это точно.
Вскоре дымок, смешанный с ароматом жареного мяса, пополз над рекой. Слава откопал еще бутылку водки и баклажку теплого, противного пива. Праздник продолжался, только гораздо спокойнее - с купанием и игрой в карты.
А солнце поднималось все выше, накаляя воздух до вчерашней нестерпимости…
К полудню, как и обещала Катя, появилась "Анжела" - заспанная, взъерошенная и с больной головой; правда, после купания она взбодрилась, но настроение от этого не улучшилось. Хандра как-то незаметно передалась остальным, и к четырем часам всем стало окончательно скучно - разговор иссяк, карты надоели, поэтому, не сговариваясь, все засобирались домой, оставив после себя смятую траву, потухший костер и кучку неиспользованных дров.
* * *
Желаемых денег Аня не получила. Слава забыл о них, а Вадим просто не догадывался, что от него требуется что-то еще, кроме организации самого уик-энда. Тем не менее, она все-таки сунула ему телефон фирмы "Досуг день и ночь…", надеясь в следующий раз (если он, конечно, состоится), расставить все по местам и получить вознаграждение вдвойне. Эта мысль, хоть и грела, но деньги нужны были сейчас, нужны каждый день, поэтому романтического прощания не получилось - Аня просто хлопнула дверцей и пошла, не оборачиваясь, к серой пятиэтажке, затерявшейся в пыльной зелени тополей, где и располагался "Досуг день и ночь…"
Катя покинула компанию чуть позже. Вообще-то, она осталась довольна проведенными выходными и была б не прочь покуролесить еще, но ночью ей предстояла работа в "Бегемоте", поэтому требовалось выспаться. Она поцеловалась со Славой, чмокнула в щеку Вадима и выпорхнула на тротуар, легкая и такая юная, что прохожим, наверное, казалось, что мама послала ее за хлебом, а не возвращается она после суточного загула.
- Приятная девочка, - Слава все еще смотрел ей вслед.
- Да брось ты, - Вадим включил поворотник, - а то не знаешь - мы ж любим не женщину, а себя рядом с женщиной, поэтому, когда выплеснем на нее… да и в нее тоже… все, что имеем, она становится нам уже не интересна, так?
- О чем мы с тобой рассуждаем?.. - Слава сладко потянулся, - как дети малые…
Медленно прокравшись между выбоинами в асфальте, джип остановился около добротного кирпичного гаража, непонятным образом затесавшегося среди старых, еще социалистической постройки, сараев.
- Как тебе разрешили его тут поставить? - удивился Вадим.
- Молча, - Слава рассмеялся, - с администрацией надо дружить. Он у меня выкуплен - комар носа не подточит.
Машина въехала в полумрак и остановилась; гулко хлопнули дверцы.
- Оставляем барахло здесь, и идем пить пиво.
- Ну, свое-то я заберу, - Вадим вытащил сумку, и они пошли мимо визжавших на качелях детей, мимо женщин на скамейке, которые все, как одна, поздоровались со Славой.
- Уважают?
- А то б! Я ж за свои бабки во всем подъезде провел кабельное телевидение, изменив, тем самым, отношение сразу ко всем "новым русским".
- Мудрый ход.
- Зато теперь, ни гараж мой их не раздражает, ни евроремонт. Когда я в квартире стены начал переносить, сначала знаешь, какой хай поднялся, а теперь все довольны, - Слава отпер металлическую дверь - единственную на лестничной площадке.
Вадим не признавал российские "евроремонты". Помещение сразу становилось вычурным и, вроде, нежилым - хотелось ходить на цыпочках, садиться обязательно на краешек… у него самого все выглядело проще, и, как ему казалось, уютнее.
Пройдя на кухню, Слава распахнул холодильник, и Вадим подумал, что холодильники у них тоже сильно отличаются. Если у него он заполнен кастрюльками и мисочками, которые оставила перед отъездом на юг Алла, уже три года претендовавшая на роль жены, но пока так и не добившаяся ее, то здесь пестрело разноцветье блестящих этикеток на самых разнокалиберных банках и пакетах.
- Итак, что мы откроем к пиву?
Вадиму ничего не хотелось открывать.
- Может, пойдем, посидим где-нибудь? - предложил он.
- Давай, - Слава решительно закрыл холодильник - за время дороги он успел выспаться и выглядел гораздо лучше, чем утром.
Вадим полез в сумку за новой пачкой сигарет, и вместе с ней извлек кожаный чехол.
- Кстати, посмотри. Я тебе говорил - вчера нашел.
- Нормальная штука, - Слава повертел в руках фотоаппарат, - богатые туристы посещают эти развалины. Если б я такой потерял, то сильно б расстроился.
- Может, они тоже расстроились, но поезд-то ушел, - Вадим забрал у Славы свою находку, - заодно пленку отдам проявить. Я там Аньку фотографировал в стиле "ню".
- Долго уговаривал?
- Абсолютно нет. Она девочка, вообще, без комплексов.
- Кстати, ты ей хоть денег дал?
- Нет. А надо было?
- Надо. Она ж, типа, на работе. Катюха говорила, а я забыл.
- Неудобно-то как… - Вадим засмеялся, вспомнив старый анекдот про Стеньку Разина и княжну, - ладно, телефон есть. Фотографии буду отдавать, тогда и рассчитаемся, - он вынул кассету с пленкой, - пошли?
Жара спала, и даже поднялся легкий ветерок. Народ выполз из душных квартир, устраиваясь под разноцветными зонтиками многочисленных кафе. Им достался столик у самого края, откуда только что поднялись две девицы в одинаковых белых брючных костюмах. На столике осталась пепельница, полная окурков со следами помады, и две бутылки из-под "Колы".
- Видать, разговор состоялся серьезный, - заметил Вадим, отодвигая стул.
- Кто кого, когда и сколько раз.
- Стареешь, брат, - Вадим вздохнул, - все мысли твои движутся в одном направлении.
- Ну, никто не молодеет. А о чем им еще беседовать?
- Например, о решении теоремы Ферми.
- Да, эта задача непременно не дает им спать по ночам…
Официантка, совсем юная - скорее всего, старшеклассница, подрабатывающая на каникулах, принесла пиво. Вадим сделал первый глоток, окунувшись губами в белую пену…
- Все-таки жизнь прекрасна и удивительна!..
Оба замолчали. Мимо сновали люди, пестрые и по-летнему радостные. Наблюдать за ними было очень приятно, и казалось, что никаких проблем в мире не существует. Слава лениво размышлял о том, стоит ли ему завтра показываться на работе или достаточно будет позвонить, чтоб убедиться, что машина пришла - тогда можно отдыхать дальше. Вадим прикидывал, чем сейчас может заниматься Алла в своей Анапе, куда он все-таки отправил ее после многочисленных просьб. Сам он решил не ехать, так как твердо исповедовал принцип - отдыхать надо не вместе, а друг от друга.
Разговаривать было не о чем. Вспоминать институтское прошлое давно стало неинтересно, потому что колорит и непосредственность впечатлений стерлись, оставив голые, обыденные факты, которые без соответствующих эмоций не несли в себе ничего привлекательного, а больше их ничего и не связывало уже много лет. Если, конечно, не считать последних приключений, но и в них не было ничего выдающегося, о чем стоило б вспоминать. Наконец, Слава придумал тему:
- Вечером в "Бегемот" сходим? Поглазеем на Катюху.
- А чего мне на нее глазеть? Я спать буду. Ты-то в машине выспался, а я рулил. Сейчас приду, диск какой-нибудь воткну - где не сильно стреляют, и пусть бубнит.
Пива больше не хотелось, а просто сидеть тоже не имело смысла, тем более, за спиной, в ожидании свободного места, демонстративно переминалась с ноги на ногу какая-то парочка.
- Ну, что? - докурив, Вадим поднялся, - созвонимся?
- Конечно. А я все-таки схожу в "Бегемот". Ты завтра дома?
- Наверное. Пока не знаю.
Они направились в разные стороны - примерно так же выглядело их расставание полгода назад; они тоже собираясь созвониться, но так и не собрались, пока позавчера случайно не встретились на улице.
* * *
Вадим проснулся рано, хотя никакой необходимости в этом не было - просто дурацкая привычка, сохранившаяся с тех времен, когда он еще работал на заводе и не занимался никаким бизнесом… впрочем, тогда и бизнеса-то никакого еще не было. Он хорошо помнил, как спешил любой ценой проскочить через проходную, пока охрана не начала отмечать опоздавших, а теперь его аптеки открывались, независимо от присутствия генерального директора, и соизволит ли он, вообще, посетить их, являлось его личным делом. Сегодня он решил там появиться, ведь нельзя на целых три дня оставлять подчиненных без присмотра - это расхолаживает людей.
Приняв душ и позавтракав, Вадим вышел на балкон с первой утренней сигаретой. Несмотря на ранний час, прохлада уже сменилась пеклом, готовым выжать из тебя последнюю влагу. …В пору опять идти под душ… - Вадим усмехнулся, прекрасно понимая, что даже это даст передышку, максимум, минут на пятнадцать, а потом рубашка снова прилипнет к спине, влажные джинсы встанут колом и противные струйки побегут по груди, собираясь под ремнем. Выходить на улицу сразу расхотелось, но если он принимал решение, то уже никогда не анализировал, нужно ли его выполнять.
Выехав в город Вадим вспомнил про отданную в проявку пленку. Сейчас, когда начиналась новая неделя, и события выходных, потеряв новизну, осели где-то на дне памяти, желание взглянуть на Анины фотографии перестало быть привлекательным, но во всем опять же должен быть порядок - если снимки будут готовы сегодня, значит, сегодня их надо и забрать. Эта привычка жить по графику сложилась годами, и отказавшись от нее хотя бы в мелочах, Вадим сразу чувствовал себя не в своей тарелке - вроде, не отдал кому-то долг.
* * *
Тесная фотостудия, переделанная из обычной квартиры, освещалось боковыми светильниками, отраженными в десятках настенных зеркал, и вся эта феерия казалась даже ярче утреннего солнца, поэтому войдя, Вадим зажмурился.
- Здравствуйте, - девушка за прилавком улыбнулась.
- Доброе утро, - Вадим любил, когда люди по утрам улыбаются, и ответил тем же, подавая квитанцию.
- Одну минуточку, - девушка исчезла в двери, оклеенной рекламными плакатами, и потому совершенно незаметной среди других картинок, занимавших всю заднюю стену.
Ждать пришлось долго. Сначала в проеме появилась и исчезла голова молодого человека (Вадим узнал его - это он вчера принимал заказ) и на его месте возник невысокий лысоватый мужчина. Он внимательно изучал посетителя, видимо, считая, что сам остается незамеченным, но с точки, где стоял Вадим, очень хорошо просматривалась часть подсобки. Потом мужчина тоже исчез и снова мелькнул парень, а улыбчивая девушка все не возвращалась. Вадим уже собирался постучать по прилавку, когда лысый возник открыто, держа пакет с заказом.
- Это ваша пленка?
Вадим мельком увидел на пакете свою фамилию.
- А что, есть проблемы? Вы испортили ее?
- Ну, что вы! Мы никогда ничего не портим - у нас автоматика, а машина не ошибается. Просто у меня к вам серьезный разговор.
- Даже так?.. - Вадим быстро прикинул, что, кроме голой Ани, пьяной Славиной физиономии и Кати, пляшущей у костра, на пленке ничего не могло быть, поэтому, на всякий случай, уточнил, - у нас что, запретили снимать обнаженную натуру?
- Что вы, скорее, наоборот, - мужчина загадочно улыбнулся, - пойдемте, - подняв прилавок, он протянул руку, - Виктор.
- Вадим.
- Пойдемте, Вадим, у меня к вам есть предложение.
Когда они проходили мимо печатной машины, два парня, колдовавших возле нее, как по команде, вскинули головы и уставились на Вадима. Ему показалось, что в их взглядах присутствовала смесь испуга и восхищения. Сам Вадим ничего не понимал, но ему становилось все более интересно.
Миновав полутемный коридор, гость и хозяин оказались в маленьком кабинете, где улыбчивая продавщица разливала кофе.
- Спасибо, Оленька, - Виктор выпроводил девушку, но в дверях она оглянулась, смерив Вадима оценивающим взглядом.
- Садитесь, - Виктор отодвинул стул, а сам плюхнулся в кресло по другую сторону и сразу пододвинул гостю пачку "Парламента", видимо, не зная, с чего начать, - курите.
- Спасибо, - Вадим взял сигарету.
Виктор несколько секунд постукивал пальцами по столу, собираясь с мыслями.
- Как вы относитесь к эротике? - наконец спросил он.
- Никак, - мысленно Вадим усмехнулся: …Старый козел, таких Анек я тебе подгоню сотню, если сам не можешь снять…
- Странно. Судя по вашим работам, я посчитал, что вы занимаетесь этим профессионально.
Вадим чуть не расхохотался - если сфотографировать голую девчонку в кустах, это профессионализм… Наверное, мысли отразились на его лице, потому что Виктор поспешно выдвинул ящик стола и протянул визитку, где значилось - "Панкратов Виктор Сергеевич. Фотограф. Победитель международных конкурсов фотографии".
Вадим поднял голову и только сейчас обратил внимание, что стена за спиной хозяина увешена всевозможными дипломами в тонких светло-коричневых рамках.
- Это все ваши?
- Мои. Как видите, я могу оценить истинное фотоискусство и истинную натуру.
Вадим окончательно растерялся, не понимая, чего от него может хотеть "победитель международных конкурсов", а тот не спеша закурил и начал говорить, уставившись в маленькое окно с решетками, выходившее прямо на мусорные контейнеры.
- Эротика - это искусство, которого у нас нет. Потому что для настоящей эротики женщина не должна ворочать рельсы и укладывать асфальт. Она должна ощущать себя некой возвышенной субстанцией, а не существом с могучими руками, которыми можно коня на скоку остановить, и даже не с высоким интеллектом, дающим возможность построить свой бизнес, что сейчас крайне модно. Она должна носить в себе прелестную тайну, которую пытается познать остальное двуногое население земного шара, но не может - не дано ему этого. Оно может только соприкасаться с тайной, приоткрыв ее покров чуть больше или чуть меньше, но никогда не может разгадать ее до конца.
Наша эротика смешна и, одновременно, печальна, - он достал из ящика и бросил на стол пачку фотографий, рассыпавшихся веером, - смотрите. Это то, что присылают мне доморощенные секс-звезды, наивно думая, что я могу заинтересоваться ими. Понимаете, Вадим, за всем этим я вижу озверевших от скуки домохозяек; студенток, трахнувшихся с парой однокурсников и вообразивших себя "самыми обаятельными и привлекательными"; школьниц, решивших, что набухшие прыщики уже делают их неотразимыми женщинами. Это документально подтвержденное бесстыдство, подогретое воинствующим мещанством, - он взял верхнюю фотографию и уставился на нее злобным взглядом, - вот она, эротика!.. Софа "Ладога", приобретенная в середине семидесятых, турецкий ковер и на нем нечто худосочное с апельсином зажатым между ног, и взглядом затраханной кошки, - он швырнул фотографию так, что она, перелетев через стол, оказалась перед Вадимом, - или, вот, - Виктор взял следующую, - стыдливая. Поза арестованного наркоторговца. Лицом к стене, руки за голову, ноги расставлены. В итоге, одна задница на фоне полинялых обоев в цветочек… Или вот… Госпожа в шнурках и коже… Это же сейчас модно!.. Только шнуровка чуть не лопается на брюхе. Глазки маленькие, носик курносенький - вылитая "госпожа". Таких даже за прилавок не ставят, чтоб не отпугивать клиентов. И они такие все!.. - Виктор начал выкладывать на стол перетянутые резинкой пачки фотографий.
Вадим сидел, обалдело слушая его, и наконец спросил:
- Простите, а какое я ко всему этому имею отношение?
- Какое? - Виктор придвинулся ближе, небрежно сдвинув фотографии, - если вы отдадите мне своих натурщиц, я вас озолочу. Понимаете, я - человек с мировым именем. "Pethous", "Playboy" - все они будут наши! Это миллионы долларов!..
- Моих натурщиц?.. - Вадим мотнул головой, приходя в себя, - это девочки по вызову; фирма "Досуг день и ночь…"
- Вы что, считаете меня идиотом?!.. - возмутился Виктор, - если б такие девочки работали по вызову, они… они бы не были такими девочками! Понимаете, у меня впечатление, будто я держу в руках портреты наших прародительниц - Евы и Лилит. Это девочки по вызову?! - он дрожащими руками открыл конверт с заказом Вадима, - не морочьте мне голову. Сколько вы хотите денег? Вы ж понимаете, что у меня есть имя - я могу выйти на мировой уровень!.. А вы не можете. Давайте делать деньги вместе. Если хотите, оформим наше предприятие юридически?.. - он держал в руках одну-единственную фотографию, словно не желая с ней расставаться.
Вадим ничего не понимал, а мысли носились в голове стремительные, как метеоры - начиная с того, что перед ним сидит параноик или сексуальный маньяк, и кончая существованием волшебного фотоаппарата, преобразующего внешность. Но угадать, в чем заключена правда, Вадим не мог, поэтому молча протянув руку, забрал снимок; взглянул на него и почувствовал, как глаза округляются, приоткрывается рот… Наверное, он выглядел смешно, но сделать с этой гримасой ничего не мог - она, словно приросла к лицу.