- Любишь ты поговорить, - с досадой отозвался гость.
Из приоткрытого окна в комнату проникал утренний холодок, сыпался звонкий воробьиный щебет. Внизу шаркали метлы. Один дворник запальчиво доказывал что-то другому на непонятном наречии, но, кажется, отнюдь не эльфийском. Судя по звучанию, либо какой-то диалект мордорского, либо вовсе таджикский.
- Люблю, - с удовольствием признался Петр Маркелович. - Ты мне лучше другое скажи. Откуда ты сам такой взялся?
Савелий вскинул голову.
- В смысле? Хозяин вздохнул.
- Если помнишь, в "Яме" Куприна была проститутка… Как же ее звали-то?.. Короче, все подруги ее притворялись, а она в самом деле отдавалась клиентам со страстью… - Петр Маркелыч приостановился? отхлебнул и еще раз с комическим недоумением оглядел молодого коллегу. - Преподаватель словесности, до безумия любящий классику… - недоверчиво прислушиваясь к каждому слову, выговорил он.
- А сам на Куприна ссылаешься!
- Спокойно! - прервал хозяин. - Для меня это не более чем любовная интрижка. Я-то ведь историк, а не словесник. А ты, так сказать, состоишь с классикой в законном браке… Хоть бы с детективами ей, что ли, разок изменил! Клара вон Карловна, например, женскими романами зачитывается на досуге… Причем с упоением.
- Но это же читать невозможно!
- Почему?
- Вранье! - с отвращением выговорил Савелий. - И фэнтезятина ваша, прости, точно такое же приторное вранье! Приторное и претенциозное!
- Ну, не точно такое же, - мягко возразил мастер игры. - Фэнтези честно предупреждает читателя: внимание, я не реал, я фэнтези.
- Так не об антураже речь! - вскричал молодой словесник. - Речь-то о достоверности! Пиши о чем угодно: о чертях, об утопленницах, лишь бы… - обессилел, отпил "чинзано" и, передохнув, заговорил снова: - Знаешь, что мне кажется? Когда человек, как это говорится, "ищет себя", он на самом деле ищет, куда бы от себя спрятаться. От себя, от окружающей действительности! Вот и бегут…
Петр Маркелович скорбно кивал, с пониманием глядя на коллегу.
- …из унылого вранья жизни в яркое вранье игры, - помог он закруглить мысль. - Но ведь все бегут, Савелий. И ролевики, и не ролевики. Кто во что. Кто в наркоту, кто в сериалы…
- Почему вы не используете классику? - призвал к ответу неистовый Савелий.
- Как это не используем? Используем вовсю. Дюма, Сабатини…
- Я имею в виду: русскую классику!
- А-а… Вон ты куда, - усмехнулся Петр Маркелович. - Хочешь сказать, в русской классике жизненной правды не меньше, а то и больше, чем в самой жизни, - потому ее ролевики и не жалуют?.. Отчасти верно. Но только отчасти. Понимаешь, Савелий, не важно, куда тебя тащат на веревке: в ад или в рай - главное, что на веревке.
* * *
Беседа была прервана дверным звонком.
- Кого там черт принес? - буркнул хозяин. - Для визитов вроде рановато…
Встал, прошествовал в прихожую и вскоре вернулся изрядно озадаченный в сопровождении двух несомненно официальных лиц, поначалу принятых Савелием Палычем за братьев-близнецов. Он и так-то плохо различал чиновников, все они казались ему одинаково безликими, а тут еще оба лет сорока, оба среднего роста и оба чем-то всерьез озабочены. Светло-серые костюмы, темно-серые галстуки и туфли в тон. Звали внезапных визитеров, как вскоре выяснилось, тоже соответственно: Николай Иванович и Иван Николаевич, что, впрочем, автоматически снимало с них подозрение в единоутробном происхождении.
- Прошу… - Петр Маркелович указал на освободившийся диван, сам же, удивленно похмыкивая, пошел в угол за стулом.
Оба гостя, замерев в дверном проеме, смотрели на скудобородого юношу, чье наличие в кресле, очевидно, не входило в их планы. Савелий представил, как он выглядит сейчас в глазах трезвых, опрятных, выспавшихся пришельцев, и ужаснулся. Судорожно отставил бокал.
- Э-э… ваш ролевик? - прозвучал вопрос.
- Нет, - сказал Петр Маркелович. - Савелий Павлович - мой коллега. Прошу любить и жаловать. Преподаватель русского языка и литературы. Старшие классы.
- Это вы с ночи так? - сочувственно осведомился один из гостей, глядя на густо уставленную выпивкой и закуской сервировочную каталку. - Что ж, в чем-то я вас понимаю… - Лицо его омрачилось. - После того, что произошло…
- А что, простите, произошло?
- Ну как же! Во-первых, разгон ролевой игры…
- Что? Опять? Когда?
- Месяц назад.
Петр Маркелович остолбенел, затем сообразил - и рассмеялся.
- А! Так вы, значит, решили, будто мы с тех самых пор горе заливаем? Нет-нет, мы с Савелием Павловичем только что с выпускного бала. Рассвет встречали.
- Ах, да! - вскричал тот, что справа. - Точно, точно! Выпускной бал… Тогда, может быть, в другой раз? - виновато осведомился он. - Вы же, наверное, всю ночь не спали.
- Выспимся еще до вечера. Проходите, садитесь.
- Но, видите ли… разговор будет несколько… м-м…
- Чепуха! - с хмельной прямотой объявил хозяин. - Мы с Савелием Палычем приятели давние и закадычные. Я ему так и так все разболтаю. Прошу.
Поколебавшись, гости переступили порожек комнаты и расположились на диване.
- Чаю? Кофе? Водки? Вермута? Может быть, коньяку?
Вежливо поблагодарили, но от угощения отказались.
- Чем обязан посещению столь высоких персон? Да еще и в такую рань?
Савелий ожидал, что персоны мило смутятся или хотя бы ответят шуткой. Ничуть не бывало. Стало быть, и впрямь высокие.
- Вот. Ознакомьтесь. - Тот, что справа, открыл кейс и достал знакомую серенькую брошюрку.
- Да мы, собственно, уже… - Хозяин указующе кивнул в угол, и молочные братья-чиновники уставились на валяющееся там точно такое же полиграфическое изделие, только сильно растрепанное. Зрелище в комментариях не нуждалось.
- Что ж, тем лучше. - Принесенный экземпляр снова канул в кейс. - И каковы ваши впечатления?
- Клиника, - коротко ответил Петр Маркелович. - Что тут еще сказать?
Пришельцы переглянулись, опечалились.
- Я вижу, вы не понимаете, насколько все серьезно, - с упреком произнес тот, что с кейсом, чем живо кого-то напомнил Савелию. Где-то он уже слышал сегодня похожую фразу. - Это, увы, не просто клиника, Петр Маркелович, это начало кампании. Кое-кто (не будем уточнять при молодом человеке) намерен задушить ролевое движение в Гоблино. И странно, что вы, мастер игры, так спокойно…
Савелий уже начинал помаленьку их различать. У того, что с кейсом, меж бровей небольшое синевато-багровое пятно, другой начинает лысеть со лба, а туфли и галстук у него бежеватого оттенка. Только вот кто из них Иван Николаевич, а кто Николай Иванович? Кажется, тот, с печатью меж бровей. Который говорит.
- Идиотизм! - С каждым словом оратор утрачивал политкорректность. Было совершенно очевидно, что приперся он сюда с утра пораньше не только по долгу службы, но и по велению сердца. - По размаху ролевого движения наше Гоблино в Восточной Европе уступает лишь Татарстану! Какая борьба? С чем борьба? Этим гордиться надо! Финансировать надо! Развернуть производство антуражных доспехов, оружия, галеонов на базе катамаранов… Между прочим, серьезная статья дохода. На ком еще делать деньги, как не на увлеченных людях? - Говорящему не хватило дыхания, пришлось приостановиться, поднабрать воздуху. - Гоблино! - воскликнул он. - Поля, холмы, развалины - любые, вплоть до водонапорных башен! Идеальные полигоны! Переделать водонапорку в донжон - это ж как два пальца… А народ со всего мира в Новую Зеландию играть ездит! Чем мы хуже Новой Зеландии? За державу обидно!.. Вы согласны, Петр Маркелович?
Петр Маркелович сидел, задумчиво выпятив губы, и оценивающе оглядывал пришельцев.
- Продолжайте, - попросил он.
Оратор несколько замялся.
- А сколько у нас вообще ролевиков? - спросил он, почему-то понизив голос.
- В Гоблино? Ну, точно вам этого никто не скажет. Ролевая игра - дело добровольное, состав от раза к разу меняется: одни приходят, другие уходят… Опять же разные тусовки, кто чем увлечен. Кто Средневековьем, кто Карибами… Железячники, бальники, занавесочники…
- Ну хотя бы приблизительно. Навскидку…
Петр Маркелович пожал округлыми плечами.
- Процента три.
- От общего населения?!
- Может, четыре…
Глаза высокого гостя внезапно стали незрячи. Такое впечатление, что он проник взглядом куда-то в отдаленное будущее.
- А скажи-ка, Петр, - деликатно подал голос второй (предположительно Иван Николаевич). - Как ты относишься к Шкарятину? К Виталию Витальевичу.
Обрюзглое лицо хозяина отяжелело.
- Давайте выпьем, - решительно предложил он.
Пришельцы замотали головами.
- Зря, - заметил Петр Маркелович, наливая себе и Савелию. - Это лучшее, что можно сделать в нашем случае. Точнее, в вашем.
- То есть… э-э… - снова вступил тот, с синевато-багровым пятном меж бровей.
- Насколько я понимаю, - скучным голосом откликнулся хозяин, крутя и разглядывая свой бокал, - вам хотелось бы, чтобы ролевики Гоблино осенью проголосовали за Шкарятина? Пришли бы стройными рядами на избирательные участки и все как один…
- Почему нет?
- Потому что! Поймите одну простую вещь: каждый из них сам по себе. Это ж не армия, тут не скомандуешь: голосуй за Шкарятина, а то на два "хита" обделю! Или на три "чипа"! Кроме того, имейте в виду, многие из ролевиков терпеть не могут политики как таковой. Для них это именно то, от чего они бегут в игру.
- Нет, позвольте! - Николай Иванович (ну, словом, тот, с пятном) встал. - Но они же не могут не понимать, что от исхода выборов зависит сама возможность проведения игр. Если папа… - говорящий поперхнулся, - если Кирдык пойдет на четвертый срок - это именно кирдык! Кирдык всему! Его убедили, что ролевые игры - чума! У него теперь пуля в голове, понимаете?
Вздернув брови, Петр Маркелович трогал краешком бокала задумчиво оттопыренную нижнюю губу.
- А если придет Шкарятин? - осведомился он вдруг.
- Если Шкарятин, - с чувством отвечал Николай Иванович, - то это совсем другое дело!
- Какое?
Оратор сел.
- Налейте, - потребовал он, пододвигая чистую стопку. - Нет, не вермута. Водки.
Ему налили.
- Вот все, о чем я говорил, - сипло промолвил он, оглушив стопку залпом, - все сбудется… Обещаю.
- Хм… - с сомнением отозвался Петр Маркелович. - Тогда напомните, пожалуйста, о чем вы говорили.
Опустевшая стопка со стуком опустилась на сервировочный столик.
- Государственная поддержка во всем, - глядя в глаза хозяину внятно произнес выпивший. - В материальных средствах. В организации. Мало того, министерство ролевых игр! Как вам такое?
- Хм… - повторил Петр Маркелович с прежней интонацией. - Вы мне министерский портфель предлагаете?
- Нет, - отрывисто известила высокая персона. - Но кресло замминистра гарантирую. В случае удачи, разумеется.
Зависла историческая пауза. И тут (совершенно не к месту!) съежившийся в кресле Савелий издал нетрезвый смешок. Вероятно, сказались бессонная ночь и непривычка к спиртному. Все с недоумением повернулись к молодому педагогу, но тот явно был не в силах совладать с собой и продолжал хихикать самым неприличным образом.
- Школу… - глумливо подсказал он. - Школу подключить не забудьте…
- Подключим, - холодно заверили его. - Школу, церковь, все подключим. Вам это кажется смешным?
Но захмелевшему словеснику было уже море по колено.
- Специальный предмет ввести! - вылупив глаза, потребовал он, как на митинге. - Эльфийский изучать наравне с русским! А на уроках труда пусть доспехи клепают, мантии шьют!
Пришельцы были шокированы. Собственно, все, что излагалось в данный момент Савелием, звучало, на их взгляд, вполне разумно. Другое дело, как это излагалось! Судьбоносная встреча оборачивалась недостойным ерничеством и шутовством.
- Участие в ролевой игре - священный долг каждого патриота! - Савелий вскочил. В глазах его, устремленных в грядущее, светились благонамеренность и верность идее. - Научно доказать наше происхождение от эльфов! Перед началом игры всенепременно исполнение государственного гимна… А Тургенева с Достоевским, - в восторге от собственного остроумия взвизгнул он, - вон из программы! "Властелина Колец" будем знать наизусть!
* * *
Проводив визитеров, Петр Маркелович возвратился в комнату и, по-толстовски заложив большие пальцы за пояс роскошного своего халата, остановился перед креслом, в котором, скорчившись, оцепенел молодой коллега. В глазах Савелия стыли изумление и ужас. Запоздало протрезвев, он был просто убит непристойностью собственной выходки.
- Извини… - обреченно выдохнул он.
Слегка склонивши голову набок, Петр Маркелович созерцал выедаемого стыдом юношу. Выражение лица то ли ироническое, то ли укоризненное.
- За что? - благостно осведомился наконец мастер игры.
- Я так тебя подвел…
- Нисколько, - последовал бодрый ответ. - Напротив. Ситуацию отыграл от и до…
Такое чувство, что из прихожей хозяин вернулся в несколько мечтательном настроении.
- Вот это, я понимаю, размах! - изрек он, вновь располагая мебель в прежнем порядке.
- Ты о чем? - проскулил проштрафившийся.
Ответил Петр Маркелович не сразу. С загадочной улыбкой на устах переложил диванные подушки и полувозлег.
- Видишь ли, Савелий, - начал он издалека. - Есть у ролевиков такое понятие - включение в игру. Вот, например, играем мы по чему-нибудь этакому… м-м… эпически-сказочному… А на полигоне, представь себе, хибарка, а в хибарке живет бомж…
- В земле была нора, а в ней жил хоббит, - горестно процитировал Савелий.
- Именно. И вот, представь, продирает он ясны глазоньки, вылезает из своей хибары, а вокруг вовсю игра идет. Бегают какие-то длинноухие хрен знает в чем… Представил?
- Из одной белой горячки - в другую?
- Нет, я не о том! Как на этого бомжа должны реагировать сами ролевики?
- Н-ну, не знаю… А как?
- В идеале они его должны включить в игру. Пусть это в их восприятии будет отшельник, юродивый… святой, черт возьми!
- И он согласится?
- А кто его будет спрашивать! Пойми, что бы он ни сделал, что бы ни сказал - все будет истолковано по игре.
- Мат, например?
- Вполне сойдет за пророчество на незнакомом языке.
- А жердиной начнет разгонять?
- Значит, обезумел пророк, лучше не подходить, а то проклянет…
- Так бывает?
- Сплошь и рядом! - Петр Маркелович поднял за горлышко опустевшую бутылку и, разочарованно крякнув, переставил ее на нижнюю полку сервировочного столика. Сходил на кухню, принес коньяк.
- Странно, - заметил Савелий, предусмотрительно убирая свой бокал. - Меня вот никто включить в игру даже и не пытался… Ну, в мае, когда я по грибы ходил. И Аскольд был вменяем, и татарин этот… из канцелярии.
Петр Маркелович налил себе коньячку и возлег снова.
- А сейчас он тебе как показался?
- Кто?
- Татарин! Иван Николаевич. Ну, тот, что сидел молчал. Не узнал, что ли?
- Так это он здесь был? - Потрясенный Савелий уставился в дверной проем, пытаясь мысленно совместить чиновника в строгом светло-сером костюме с облаченным в кожаный панцирь басурманом. Невероятно! Совершенно другой человек.
- Значит, говоришь, даже и не пытались… - с сожалением произнес Петр Маркелович. - Зря. Такой им персонаж подвернулся в твоем лице. Знахарь-чужеземец. Собирает мухоморы, чтобы зелье варить.
- А тебе самому битвы организовывать доводилось?
Мастер игры усмехнулся.
- Раньше? То и дело.
- А сейчас?
- Сейчас скучновато. Ну битва, ну… Айне колонне марширт, цвайне колонне марширт… Да и повторяться надоело. А вот что-нибудь отчинить этакое, небывалое, невероятное…
- С размахом, - подсказал Савелий.
Петр Маркелович приподнялся на локте и с интересом посмотрел на Савелия.
- Мне чудится или ты в самом деле такой проницательный? - спросил он.
Тот не понял.
- Ну, ясно… - пробормотал Петр Маркелович. - Значит, чудится… Видишь ли, Савелий, часто бывает так, что включенный в игру бомж (ну, тот, что в хибарке посреди полигона) оказывается в итоге самым ярким, самым достоверным персонажем. И вот посетила меня однажды этакая, знаешь, безумная идея. Что если учинить игру исключительно с подобными участниками?
- С бомжами?
- И с ними тоже. А заодно с чиновниками, парламентариями, завучами по воспитательной работе. Причем никому из них не говорить о том, что они участники. У нас это называется "игра второго порядка"…
- Позволь! - опешил Савелий. - А кто же их будет включать в игру?
- Сами.
- Тогда в чем заключаются обязанности мастера?
- Хороший мастер, - назидательно изрек Петр Савельевич, - на мой взгляд, все тщательнейшим образом подготовит, а вот в процесс почти не вмешивается. Наблюдает и оценивает.
- То есть ты хочешь сказать, - в замешательстве выговорил Савелий, - будто сам затеял всю эту борьбу с ролевыми играми? Спровоцировал Клару… и этого, как его?.. Расуля…
- Нет. Борьбу затеяли без меня. А почему я не могу воспользоваться чужими наработками? Так тоже часто бывает. Скажем, подготовил я игру да и слег с отитом… попросил провести другого…
Молодой педагог тревожно всматривался в торжественно-серьезное лицо старшего товарища. Любовь Петра Маркеловича ко всяческим мистификациям, обычно обостряющаяся после третьей-четвертой рюмки, была хорошо известна Савелию.
- Но твоя-то роль какова?
- Я же сказал: наблюдать и оценивать.
Глава 4. ГОЛОВА САУРОНА
Май мой синий! Июнь голубой!
Сергей Есенин
Да, конечно: май, июнь… Изумительное времечко. Но спросите любого школьного учителя, какой из двенадцати месяцев ему особенно дорог, и вам ответят без промедления: июль, только июль. Ну, может быть, еще часть августа. Блаженная пора отдохновения, когда вымываются из памяти пусть не все, но по крайней мере многие кошмары педагогического процесса, включая рыжего зеленоглазого двоечника, упорно выводящего в тетради "учицца" и "трудицца". Вы оставляли его после уроков, занимались с ним индивидуально, терпеливо растолковывали, где пишется "-тся", а где "-ться", и добились наконец поистине разительных успехов: уже на следующем диктанте малолетний изверг одарил вас словом "птиться". И если бы просто "птиться", а то ведь "птиться какадуй"…
Влияние священного месяца июля оказалось настолько благотворным, что числу этак к девятому Савелий Павлович школу бросать раздумал, о чем вскорости известил старшего собрата по ремеслу. "Коготок увяз - всей птичке пропасть", - с ухмылкой опытного совратителя молвил в ответ Петр Маркелович.