* * *
Всё выглядело так же, как в прошлый раз: мы сидели в той же гостиной и пробавлялись тем же "Куантро", разве что электрошокера на толстой стеклянной столешнице не наблюдалось. Свет был приглушён, шторы задёрнуты.
- Да-а, угораздило вас, Володечка… - в который раз с горечью повторила Карина и тут же взглянула на меня с любопытством. - Вы в самом деле его ударили?
- Вот, - сказал я, предъявляя загипсованную правую кисть. Фужер я держал в левой.
- До этого дрались когда-нибудь?
- Нет.
- Удивительно!
- А что мне оставалось? - взорвался я. - Лежать в футляре и не высовываться?
- Лежать в футляре и не высовываться, - подтвердила она. - Это их разборки, поймите! Их, а не наши… Вас не для того покупали в конце-то концов! Представьте: приобрели вы утюг, а он возьми да и прими участие в семейной склоке…
- Чего тут представлять? - буркнул я. - Так обычно и случается…
Карина Аркадьевна свела нарисованные брови, должно быть, хотела рассердиться, но, посмотрев на меня, невесело рассмеялась.
- Ох, Володя, Володя… Ну и что мне теперь с вами прикажете делать? Я-то думала, у меня с Алёшенькой будут проблемы, а за вас даже и не беспокоилась… Как он, кстати?
- Лёха?.. Раньше барахлил, теперь исправен. Обмылок его переводом в другую муть оформляет…
- Ну вот видите? Уж на что, казалось бы, неуёмный…
- И всё-таки! - упрямо перебил я её. - Что это было? То, чем я там занимался.
- Не знаю, - сказала она.
- Даже вы?
- Даже я.
Опечалилась, тронула губами край фужера.
- Месяц… - произнесла она со вздохом. - Ну что такое месяц?
Неужели я пробыл там всего месяц? Мне казалось, месяца три как минимум…
- Сто пятьдесят тысяч… - продолжала мыслить вслух Карина. - Ладно, округлим до двухсот… Удвоим - всё-таки, как ни крути, серьёзная производственная травма… Утроим… - Она усмехнулась. - В связи с вашим героическим участием в боевых действиях… Итого, шестьсот. Ну и что это по нашим временам? Однокомнатка на окраине? Не пенсию же вам, согласитесь, назначать…
- На мне ещё долг висит, - напомнил я.
- Ничего уже на вас не висит, - отрубила она. - Живите спокойно.
- Меня правда тогда искали? - спросил я, испытующе глядя ей в глаза.
- Тогда - да, - спокойно отозвалась Карина Аркадьевна. - Теперь - нет. Понимаете, Володенька, я чувствую себя несколько перед вами виноватой. Но мне действительно казалось, что уж год-то вы точно продержитесь. А теперь… Я, конечно, могу помочь вам с трудоустройством, но…
- Может, вам сторож требуется? На даче… - подсказал я.
Карина Аркадьевна улыбнулась.
- Вы же сами знаете, что нет. Дача мне нужна для других целей…
- Жаль, - молвил я. - У меня там негуманоиды знакомые…
- Если вы про абрикос, то он засох. Кстати, цветущие деревья вообще поливать не рекомендуется…
- Может, вам помощник нужен? - осведомился я без особой надежды.
Карина чуть не поперхнулась.
- Знаете… - изумлённо глядя на меня, проговорила она. - Как-то плохо представляю вас в качестве вербовщика…
- Могу попробовать… - уныло предложил я.
- Попробуйте, но… - Карина Аркадьевна недоверчиво покачала пепельной стрижкой. - Ваше здоровье!
Чокнулись, пригубили, призадумались. Я оглядел схваченное гипсом ребро ладони.
- А если удачно срастётся?..
Она соболезнующе вздохнула.
- Никаких механических повреждений… Поймите, это не моё требование, Володя! Это требование Обмылка.
- Да что Обмылок! - сказал я с досадой. - Обмылок, если хотите, сам андроид.
Известие это Карина Аркадьевна восприняла без особого удивления. Вздёрнула бровь - и только.
- Вот как? - довольно-таки равнодушно переспросила она. - Андроид… Собственно, какая разница? Исполнитель - он и есть исполнитель. Что Обмылок на кого-то работает, я давно догадалась.
- На кого?
- Любите вы задавать праздные вопросы, Володечка…
- Люблю! - с вызовом признал я.
- Тогда задавайте…
Ну вот как это у неё получалось? Обвела вокруг пальца, запугала, загнала чёрт знает куда, в горячую точку, я там палец сломал, а разозлиться на неё не могу. Наверное, такой и должна быть вербовщица. Смотри, Володенька, и учись.
- Вы знали, что там будет зачистка?
- Нет.
- Карина Аркадьевна!
- Да нет же, я вам говорю, нет… Что такое возможно - да, знала! Но это настолько ничтожный шанс… Вам просто повезло, Володя. Как всегда.
Глаза её были ясны и правдивы.
- Ну хорошо… - сказал я. - А как вам удаётся сохранять секретность? Люди оттуда часто возвращаются?
- Возвращаются. - Она кивнула. - А через неделю-другую просятся обратно. Да вот и вы тоже… Не знаю, что там с нами происходит, но… То ли отвыкаем мы от здешнего безумия, ото всех этих нелепостей, жестокостей, толкотни, то ли… Странно, правда?..
- А вы почему обратно не попросились?
Она смотрела на меня с грустной улыбкой. Потом подняла руку, словно собираясь поправить стильную свою пепельную стрижку, но вместо этого сняла её целиком.
- Вот, - призналась она, наклоняя гладкое темя с едва приметным шрамиком. - Надралась однажды и вписалась в футляр…
Метнула парик под стол, поднялась из кресла, подошла к зеркалу. Стёрла одну бровь, вторую. А потом вдруг взяла и разделась донага. Повернулась ко мне, гладкая, белая, и сильно напомнила Леру. Постаревшую. Поумневшую.
Я вскочил и, подчиняясь порыву души, судорожно повторил её интимный, по здешним меркам, поступок.
Думаете, мы после этого упали в койку? Ни черта подобного! Снова присели к столу и продолжили нашу беседу, ставшую вдруг задушевной и ностальгической. Мы вспоминали графику страшилок, игру оттенков, суетливую побежку ёжиков…
* * *
И почему я не растение? Странная мысль, правда? Любой может подойти, сломать, вырвать с корнем… Но ведь и так подходят и ломают. С корнем рвут. Причём самое забавное, что всех. Рано или поздно. Если уж Наполеона сломали, то о нас-то грешных что говорить?
Был вечер. Я стоял перед стеклянной витриной закрывшегося цветочного магазина и смотрел сквозь тёмные очки на то, что вздымалось из простенького керамического горшочка. Чем-то оно напоминало мою Мымру. Вот только цвет вульгарно ярковат. Названия на прилепленной бумажке, к сожалению, не значилось, была указана лишь цена, кстати, чепуховая. До которого часа они работают? Ах, до девяти… Ну что ж, завтра подойду спрошу. Может быть, даже куплю. Вдруг у них есть что-нибудь в том же роде, но менее аляповатое…
Бракованных андроидов на бульваре поубавилось: либо расползлись по футлярам, либо собрались вокруг фляжечки. Совершали телодвижения и называли это жизнью. Весь рабочий день присаживались по приказу начальства на корточки, брались правой рукой за левое ухо… Правда, мало кому из них платили за это пять тысяч в сутки…
- Володька?.. - произнёс кто-то испуганным шёпотом за левым моим плечом.
Я обернулся. Вы не поверите, но это был мой непутёвый шурин Толик, небритый и, по-моему, малость с похмела. Одёжка тоже оставляла желать лучшего. Стало быть, так и не добрался до Канар - осел в трущобах…
- Ты… откуда?.. - не веря, спросил он.
- Оттуда, - сурово сказал я и показал загипсованную кисть.
Глаза Толяна остекленели, он непроизвольно облизнул губы и быстро огляделся. Губы - толстые, раскатанные. Жизнелюбивые.
- Тоже скрываешься?.. - Он снова понизил голос.
А что тут ещё можно было предположить? Голова обрита наголо, тёмные очки в пол-лица… Это в одиннадцатом-то часу вечера! Вот только прикид мой явно смущал Анатолия. Кожаные сандалеты, шортики, маечка - всё новенькое, всё из бутика. Я почти слышал, как скрипят мозги шурина, пытаясь всё это совместить.
- Слушай, - сказал я. - Тут за углом подвальчик есть…
- "Тихий омут"? - Толян оробел. Раньше за ним такого никогда не замечалось. - Он же дорогущий…
- Осилим.
Подвальчик был хорош полумраком, ширмочками и приглушённой бормочущей музыкой. В остальных заведениях она гремит.
Мы свернули за угол и сошли по каменным ступеням в прохладные колодезные сумерки.
- Это со мной, - предупредил я на всякий случай служителя в ливрее.
Расположились в уголке.
- Как же ты выкрутился? - поражённо спросил Толян.
- Я не выкрутился, - честно ответил я ему. - Я закрутился.
- Может, и меня закрутишь? - рискнул пошутить он.
- Может, и закручу… Как там Танька? Замуж не вышла?
- Хрен её знает! Я уже на неё выходить боюсь… Пасут.
Неужели до сих пор пасут? Что-то не слишком верится. Долг у нас был один на двоих, а Карина его погасила. То ли он об этом ещё не знает, то ли, пока я там вкалывал андроидом, успел новых дел наворотить… Тоже вполне возможно.
Нам подали пиво и обильную закусь. Всё по высшему разряду. Глядя на такую роскошь, Толян расчувствовался.
- Ты на меня сердца-то не держи, - покряхтывая, сказал он и ушёл в надрыв: - Ну не было выхода, не было! Сам не знаю, что я им плёл, отца родного продал бы… с перепугу… - Всхлипнул, хлебнул. - Тебе вон руку повредили, а мне бы точно башку снесли… - то ли пожаловался, то ли похвастался страдалец.
Мне стало совсем неловко.
- Да ладно тебе… - пробормотал я. - Ну было… Ну и что ж теперь? Было, да прошло… Ты лучше вот что скажи… У тебя особые приметы есть? Ну там шрамы, татушки…