3
- Отправляй, ослик, - скомандовал Федор. - И гори оно все…
- Что именно, командир?
- Да ничего, - Федор прикрыл глаза и попытался успокоиться.
Сообщение на Землю было составлено по всей форме. Так, мол, и так, вступили в контакт, но взаимопонимания не достигли. Сделали, что могли, а больше - не успели, связь прервалась. Вины за собой никакой не чувствуем, просим любить и жаловать.
Теперь оставалось только ждать ответа. Федор собрался с духом и отправился в каюту к Саймону. Тоже еще проблема…
- Ну ты как, Семеныч, жив еще?
- Не дождешься.
- Слушай, ну всякое бывает, не бери в голову. Ну не в этот раз, так в следующий.
- Какой следующий? Ты думай, о чем говоришь!
- Я командир, мне это не обязательно, - попытался пошутить Федор.
- Вот скажи мне, за что такое наказание, а? Один шанс на всю систему, и все коту под хвост!
- Я бы так не сказал. Во-первых, контакт был. Этого ты не можешь отрицать. Пусть и односторонний, но был. Все записано, подшито к делу, доложено начальству. Твоя слава мимо не пройдет. Во-вторых, раз он был, значит, ничто не мешает ему повториться снова. По проторенной дорожке, так сказать, по накатанной колее.
- А я где буду в это время? У меня-то второго шанса уже не будет! Смена заканчивается, прилетят сюда на все готовое, контактируй, сколько влезет!
- Вот про личную трагедию - это ты ослику пойди расскажи. Я такие разговоры без водки не веду.
- А чего пришел тогда?
- Пошли в рубку, скоро ответ придет, тогда и горевать будем.
Скоротали полчаса, проверяя автоматику забора проб грунта.
- Сообщение с Базы, - сказал ослик.
- Включай давай, - буркнул Саймон и съежился в кресле, словно забился в нору.
- Земля Горизонту-29! - голос оператора звучал бодро и оптимистично. - Опоздало ваше сообщение, ребята. Но так уж и быть, со временем не поспоришь - первый контакт на вашей совести. Сверлите дырки! Делегация уже тут, пытаются общаться…
- А-а-а! - завопил от радости Саймон и вскочил с кресла. Пребольно треснувшись темечком о пульт контроля атмосферы, рухнул обратно и зашипел, ожесточенно потирая макушку.
- Ну, что я говорил? - усмехнулся Федор.
- …Непонятно только, что им нужно, - продолжал оператор. - Но тут уж вы нам ничем не поможете. Сами небось поняли, что не так все просто. Одно хорошо, улетать они вроде не собираются, так что ждите следующих новостей. С вашей сменой все по графику. Скоро будете дома, сами все увидите. Конец связи.
- Ослик, а где видео?
- Не было видео, - прохрипел динамик.
- Что за бардак у них там?
- Расслабься, Федя, - сказал Саймон. - Там теперь такое творится, я удивляюсь, что про нас вообще вспомнили.
- Потому и вспомнили, что кто-то отчет догадался послать.
- Ну ты же командир…
- Ладно, будем ждать. - Федор хлопнул Саймона по плечу. - Похоже, рано с мечтой расставаться, а, Сеня?
Прошло уже сорок две минуты, как должен был состояться очередной сеанс связи. Федор не находил себе места в рубке, то и дело окидывал взглядом пульт. С аппаратурой точно все в порядке, ослик поклялся Винером, что он тут ни при чем.
- Ну и где это чертово сообщение? У них там что, совсем мозги набекрень? Магнитной бурей напекло?
Саймон, напротив, являл собой образец спокойствия. Сидел в кресле с видом Наполеона, должно быть, представлял торжественный выход из шаттла, рукоплещущую толпу, букеты под ногами.
- Тедди, все нормально, - говорил он в слегка замедленном темпе. - После первого контакта всегда так бывает. Столько неотложных дел… Ничего, теперь можно и потерпеть.
- Знаешь, Сеня, - сквозь зубы процедил Федор, - Космическая служба - это пока еще организация с жестким регламентом и уставными отношениями. Пусть хоть Солнце лопнет, но не соблюдать график сеансов - это последнее дело!
- Сообщение с Базы, - сказал ослик.
Саймон улыбнулся и развел руками. Федор уставился на монитор, но там было пусто.
- Земля всем станциям проекта "Горизонт", - сказал незнакомый голос. - Сеансы были задержаны из-за внештатной ситуации. - Федор недоверчиво нахмурился. - В связи с пропажей некоторых должностных лиц, отвечающих за выполнение космической программы "Горизонт", отправка следующих смен временно задерживается. Ждите уточнений. Следующий сеанс - по стандартному распорядку. Конец связи.
- Видео не было, - немедленно заявил ослик.
- Отвяжись! - воскликнул Федор. - Это что такое, а?!
- Думать надо, Федя, - сказал Саймон. - Подозрительно…
- Чем там контакты заканчивались в твоих сериалах, а, мистер Кнуут? - Федор брызгал слюной, глаза покраснели, руки тряслись.
- Тише, командир, тише, - Саймон показал раскрытые ладони. - Сказали: ждать уточнений. Подождем. Все равно еще смене сколько лететь, одним днем меньше, одним больше - не велика разница…
- Ты мне зубы не заговаривай! Это русская станция и русский проект. Это вам не на Луне в гольф играть! - Федор скорчил плаксивую рожу и передразнил: - "Хьюстон, у нас проблемы!"
Он несколько секунд постоял, глубоко дыша и сжимая-разжимая кулаки.
- Хрен вам, а не следующий сеанс! - выпалил вдруг Федор. - Пусть сперва объяснятся, что это за "пропажа должностных лиц". Ослик, записывай сообщение!
- Слушаю, командир.
- Горизонт-29 Земле. Что за бардак?
- Это все? - спросил ослик.
- Тебе мало? - рявкнул Федор.
- Отправлять?
- Отправляй, да поскорее!
- Скорость света в вакууме ограничивает скорость передачи…
- Ох, не доводи меня, - взмолился сквозь зубы Федор.
- Ладно, Федор, что ты хочешь от железяки?
- А чего он, Сеня?
- Сообщение отправлено, - сказал ослик.
- Успокоиться надо, дружище. Пойдем, что ли, пробу грунта запустим?
В определенный регламентом промежуток времени никаких сообщений ослик не получил. Атмосфера на станции накалялась. Саймон отвлекся от обещаний заслуженных почестей - во весь рост перед космонавтами встала угроза вообще не попасть домой. Федор напрягал мозг только одной задачей: добиться ответа от Базы. К великому сожалению, средств было не так уж и много - лишь несколько резервных частот.
Последняя идея, на которую Федор возлагал хоть какую-то надежду, заключалась в использовании ремонтного комплекта, чтобы заменить блоки передатчика и попытаться еще раз. Хоть ослик и поставил на кон всю свободную память, что основной передатчик исправен, Федор все-таки заменил его. Не хватало еще слепо доверять железяке.
- Пиши, ослик, - скомандовал командир.
- Диктуйте.
- Горизонт-29 Земле. Не соблаговолите ли вы сообщить, когда нам следует ожидать от милостивых господ ответа на наше нижайшее прошение? Нам хотелось бы знать, успеет ли прибыть к нам смена до того печального момента, когда мы помрем здесь от скуки? С сердечным приветом, всегда ваши, Федя и Сеня. Конец связи.
Федор секунду подумал, не стоило ли еще более смягчить тональность, но потом плюнул и сказал:
- Отправляй.
В недрах пульта щелкнуло, мигнули огоньки.
- Сообщение отправлено.
- Спасибо.
Федор поднялся и ушел в каюту слушать музыку. Только это и спасало его в последние дни. За всю его карьеру это был первый раз, когда База не вышла на связь в назначенное время и никак не отреагировала на встречные запросы.
Следующий сеанс был возможен только через двенадцать часов, поэтому Федор решил использовать время максимально продуктивно, чтобы сохранить самообладание. Послушать любимые записи, поесть вдосталь, в общем, добиться гармонии души и тела. Было в этом что-то от шаманства. Федор верил, что, создав себе надлежащий психологический настрой, он вызовет тем самым необходимые в такой ситуации колебания мировых струн, и это начнет благотворно влиять на проблему. Был еще авось, но его применять полагалось только в самых тяжелых случаях, когда надежды совсем уже нет.
Через двенадцать часов в рубке висела томительная тишина. Даже ослик старался лишний раз не мигать лампочками. Время неумолимо утекало, последняя надежда таяла, как инверсионный след.
- Время сеанса истекло, - удрученно сообщил ослик. Или так только показалось?
- Мда, - выдавил Саймон. - Теперь точно всё.
- Никогда не всё, - упрямо проворчал Федор.
- Бросили нас, Федя…
- Это мы еще поглядим.
- У тебя есть идеи? - встрепенулся Саймон.
- Мало ты с русскими работал, Сеня, - злорадно сообщил Федор. - Учись, пока я жив. А жить я собираюсь еще очень долго!
4
Кайса шла домой. Она уже знала, что это ее последняя прогулка, последний выход в город, последний раз она смотрит на людей, на дома, на небо. Она выключила линзы, хотелось посмотреть последний раз на мир незамутненным взглядом. Вот только тяжесть принятого решения все никак не отпускала, не давала отрешиться от всего. Слишком резко и внезапно было принято решение. Но в то же время она понимала, что иного выхода у нее нет. На то и совершеннолетие, чтобы полностью распоряжаться своей жизнью.
Сперва написать записку. Спрятать ее туда, где смогут найти только родители. Ведь их вызовут немедленно, они не смогут не приехать. Это дело должно касаться только их, только им еще что-то было нужно объяснить, только их понимание сейчас имело для Кайсы смысл.
Потом взять фамильный меч, принадлежавший в незапамятные времена основателю их рода, самураю Рё Новатору. Возможно, этим мечом род и пресечется. "Нет", - одернула себя Кайса, - "родители сильные, они поймут, простят и смогут жить дальше".
Потом пойти в ванную. Да, это самое лучшее место. По крайней мере, ничего не запачкается настолько, что нельзя будет отмыть. Именно там ее и найдут.
Но что же делать с Инки? Меньше всего Кайса хотела что-то объяснять Инки. В таком состоянии, как сейчас, это было просто невозможно. Он не поймет, это слишком дико для его культуры. Возможно, это и хорошо, что у Кайсы с Инки настолько разные взгляды. Они прекрасно жили бы вместе, как и планировали, но и сейчас это к лучшему - не надо растрачивать силы на объяснения. К сожалению, он окажется первым, кто обнаружит ее. Зря они договорились на сегодня. Но кто мог знать?
Так и надо - дверь запереть, отключить дом от сети, выключить телефоны. Ключ только у Инки, что ж, придется взвалить на него эту ношу. Он выдержит, он сильный. Наверняка догадается, когда все проверит. Отопрет дверь, войдет, найдет…
Кайса автоматически двигалась по тысячи раз пройденному маршруту к дому. Поворачивала, когда надо, переходила улицу в положенном месте, никого не задевала и мало обращала внимания на то, что творится вокруг. Вот и дом. Неприметная дверь, как тысячи других, нужно просто войти и запереть. Как символ, что уже нет пути назад.
Кайса взглянула в окна своей квартиры. Надо не забыть задернуть шторы. Вдруг она с со всего маху налетела на что-то плотное, неподвижное. Ткнулась носом в темную ткань, ощутила странно приятный, немного пряный запах. Отступила на шаг, подняла глаза и чуть не вскрикнула от неожиданности.
Как всегда неподвижно, перед ней стоял рутт. Ростом выше на две головы, в какой-то хламиде до пят, руки спрятаны в глубоких складках ткани. Мохнатые треугольные уши торчком, маска плотно сидит на лице… или на морде… Кайса затруднилась бы выбрать правильный вариант. Можно ли так говорить о пришельцах? Шланг тянулся от маски куда-то в недра одежды, пропадал в складках, слышалось негромкое шипение.
Кайса вдруг поняла, что глаза рутта, прячущиеся под окулярами маски, смотрят прямо на нее. Она не могла понять их выражения, даже цвет затруднилась бы описать, но что-то заставило ее поверить, что он смотрит именно в ее глаза. Кайсе стало очень неловко, она смутилась, лихорадочно подыскивая слова, но не нашла ничего лучше, кроме как произнести типичную фразу:
- Извините.
Так говорили все, кто, подобно ей, натыкался случайно на рутта. Словно наваждение какое-то, ничего другое в голову не приходило. Вдруг она вернулась к своим размышлениям, снова представила ванную, себя на коленях, фамильный меч. "Что я здесь делаю?" - спохватилась она. Кайса только хотела повернуться, чтобы обойти рутта стороной, едва сделала полшага, как вдруг услышала голос:
- Я могу помочь.
Ей показалось, что с ней говорит отец. Внезапно изо всех сил захотелось, чтобы он оказался тут, рядом, в трудную минуту выслушал, сказал что-то доброе, вот как сейчас этот голос, такой похожий, такой добрый, такой сочувствующий… На мгновение она растерялась. Кто же это говорит? Она покрутила головой, но мимо размеренно тек людской поток, огибая ее и рутта, как островок, ни одно лицо не повернулось к ней. Тут нелепая мысль пришла в голову, она обернулась и посмотрела на рутта. Он, как и в самом начале, смотрел на нее. Теперь она не сомневалась. Это он заговорил с ней.
- Помочь? - слово непроизвольно сорвалось с языка. Кайса даже не подумала, а имеет ли смысл отвечать? Да и чем может помочь существо, которое стоит тут, как статуя, и никто до сих пор не сумел понять причины? Причины всего - и их появления, и их поведения, и почему они выбрали именно эти места, и еще миллион других причин.
"Чем же ты можешь помочь мне? - пронеслось у нее в голове. - Что может спасти меня от потери чести, от утраты собственного достоинства? Что может вернуть эти две невинные жизни, пропавшие по моей вине и больше ничьей? Боже, как бы я хотела, чтобы меня действительно что-то могло спасти! Я сделала бы все, что в моих силах, чтобы загладить вину. Помочь! Ведь это именно то, что я сама пыталась делать. Своим трудом, своими идеями. Я только и хотела, чтобы людям стало хоть немного легче, чтобы они взглянули на мир иначе, чтобы обрадовались".
Кайса увидела, как складки одежды рутта чуть колыхнулись. Едва заметно, словно от дуновения еле ощутимого ветерка, но это было самостоятельное движение, идущее изнутри. И снова прозвучали слова:
- Я могу помочь.
И девочке стало очень спокойно от этого звука. Интонация, тембр, какие-то еле уловимые оттенки настроения и мыслей, вложенных в эти простые слова, подействовали на нее. Мрачные мысли, картины последней сцены в ванной словно испарились, растаяли, как туман. В голове осталась кристальная ясность и воспоминание о том, что Кайса собиралась идти домой.
Она сделала один неловкий шаг, потом другой. Ощутила под ногами твердую поверхность, пошла более уверенно, не оглядываясь, смотря только на дверь своего дома, на блестящую ручку, которую надо повернуть влево, и не забыть запереть дверь. Хотя, зачем? Кайса не могла вспомнить. Но лучше запереть. Почему-то ей очень не хотелось, чтобы кто-то видел ее в ближайшее время.
5
- Ослик, ты готов? - спросил Федор.
- Всегда готов, - бодро отрапортовал динамик на панели.
- Опомнись, - в последний раз попытался вмешаться Саймон. - Это не может сработать.
- Авось сработает, - отрезал командир.
Прошла неделя с момента последней попытки добиться связи с Базой. Федор согласился, что их бросили, но не согласился принять это как должное и смириться. Да и какой русский смирился бы?
Саймон изначально занял скептическую позицию. Выслушав предложение Федора, он выразился в том смысле, что лучше уж просто сидеть и ждать повторения контакта, а затем согласиться-таки на помощь, нежели пытаться сделать то, что пришло в не совсем адекватную голову командира. Федора это не смутило. Не в традиции семьи потомственных космонавтов Задорных сдаваться вот так, после первых признаков неприятности. Федор даже проблемой это не называл. Происшествие его только раззадорило.
Саймон с некоторой долей испуга смотрел, как нарастал в командире энтузиазм, как все чаще сыпал он идеями, вариантами, способами решения. Саймон довольно быстро понял, что ему не угнаться за полетом командирской мысли. Слишком неожиданными были повороты, слишком резкими скачки. Федор всерьез насел на ослика. Тот оказался более открытым к обсуждению и даже согласился предоставить вычислительную мощность для авантюрных расчетов Федора, правда, после упорных переговоров.
Переложив на Саймона обязанность слушать мертвую тишину эфира, Федор все свободное время проводил снаружи станции. По выполненным осликом расчетам командир размещал в определенных точках дополнительное оборудование. Сдвинуть с места орбитальную станцию - это не на санках с горки. Тут требуется особенное умение и еще нечто, что присутствует только в характере русских космонавтов, но пока еще никаким словом не называется.
Основой замысла были четыре аппарата для забора грунта. Суммарная тяга их двигателей вполне должна была сгодиться, чтобы отправить Горизонт-29 прочь со стационарной орбиты. Затем, по замыслу Федора, они должны были сжечь восемьдесят процентов топлива для достижения нужного ускорения, а остальное приберечь, чтобы было чем тормозить.
Саймон в первую очередь указывал на невозможность синхронизации четырех двигательных комплектов, но, поскольку в какой-то момент в это поверил даже ослик, Саймону пришлось перейти от активного несогласия к оскорбленной отстраненности. Самый увесистый довод, который Саймон приберег на крайний случай, что "невозможно усидеть на четырех реактивных табуретках", разбился о небрежное замечание Федора, что "ты плохо знаешь историю моих предков". Спорить с предками Федора у американца не было никакого желания.
Дальнейшее нагромождение баллистических хитростей, ответственное теперь за выживание экипажа, Саймон даже не попытался понять. В конце концов, он ведь дипломированный космонавт-геолог, а не слесарь по сборке небесных колесниц. Там вступали в действие многомерные системы взаимодействующих масс, подпитка от прогнозируемых - всего лишь прогнозируемых! - солнечных вспышек, и много еще такого, что могло прийти в голову только русскому, которому очень хочется попасть домой.
- Отдать концы! - скомандовал командир.
- Я сейчас сам концы отдам, Федя, - проскулил Саймон.
- Двигатели запущены, - доложил ослик.
Станцию мягко толкнуло и потащило прочь с насиженного места.
- Лишь тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет… - пропел Федор, но дополнить танцем свой номер не смог из-за нарастающего ускорения.
Оба напарника поплотнее уселись в кресла и принялись молча ждать, когда ослик закончит дожигать топливо.