Эпизод 16
Четверо в подворотне
Россия, Санкт-Петербург, май 2009 года
Из парка Чижиков вышел на подгибающихся ногах. Потрясение, что испытал Котя, увидев своего любимого деда, которого лично хоронил в крематории, вполне здоровым, и потеря сил из-за неоднократных и довольно продолжительных сеансов работы с драконом, - все это сказывалось. Обнаружив деда живым, ошеломленный Котя сначала не поверил и вновь и вновь "пробивал" Вилена Ивановича, думая, что ошибся, что это не его дед, что тот старик просто на деда похож - однако же раз за разом получал подтверждения того, что никакой ошибки нет. Это действительно был дед Вилен, только он не пребывал в виде праха в колумбарии, а спокойно и неторопливо попивал чаек из толстостенной фарфоровой кружки в далеком Китае. Именно в Китае. Чижиков, во-первых, опознал френч - такие он часто видел на старых дедовых фотографиях, где Вилен Иванович и его коллеги были запечатлены вместе с китайскими товарищами. Дед называл их "суньятсеновские френчи". Во-вторых, дом, у которого сидел дед со своей спутницей и птицей, был удивительно похож на дома старого Пекина, где Чижиков побывал вместе с Громовым - хоть и мельком, но домики эти врезались в память. Небольшие одноэтажные постройки, тесные и примитивные, - по словам Дюши, с каждым днем их становилось в китайской столице все меньше, но пекинцы, жившие в них поколениями, не хотели менять свои жилища на новые благоустроенные квартиры в новостройках. В-третьих, птица в клетке. Котя хорошо помнил в одном из пекинских парков собрание китайских дедушек, сидевших на лавочке за шахматами, а вокруг на ветвях были развешаны точно такие клетки, и в каждой сидело по одной птице. Птицы, периодически всщебетывая, гордо оглядывали себя в маленькие зеркала, прикрепленные к прутьям клеток, напыщенно скакали по жердочкам, с любопытством смотрели на окружающий мир то одним, то другим глазом, смешно вертя клювастыми головами, - словом, жили интересной и насыщенной птичьей жизнью.
Еще Котя понял, что дед Вилен давно и прочно основался в Китае и до определенной степени окитаился, а сидящая рядом с ним пожилая китаянка - или его нынешняя жена или подруга. Во всяком случае, они с дедом хорошо друг друга знают. Хотелось бы, конечно, знать, где именно в Китае сейчас сидит на лавочке дед Вилен и слушает пение птички, но показываемая драконом картинка явных признаков такого рода не давала, как Чижиков не старался. Если бы даже и мелькнули иероглифы - вывеска с названием улицы, например, - Котя не сумел бы прочитать и запомнить. Чижиков в очередной раз мысленно укорил себя за то, что так и не захотел выучить китайский язык, хотя бы основы - о, сколь бы это было сейчас полезно! Он бы потратил время и силы, но высмотрел хоть какую-то иероглифическую надпись, которая смогла бы пролить свет на местопребывание деда, дать пусть маленькую, но зацепку…
Но все это были досадные мелочи в сравнении с обретением якобы умершего деда. Чижиков долго сидел на скамейке, приходя в себя, думал - и пришел к выводу, что в мире все устроено не просто так, не случайно, и то, что он вдруг летит в Пекин, непременно связано с тем, что дед, оказывается, жив и находится там, в Китае. Осталось только понять - как.
Размышляя над всем этим, Котя машинально дошел до метро, купил жетон, спустился по эскалатору, сел в полупустой поезд и без приключений добрался до Невского. Светлое небо горело предвкушением белых ночей, проспект жил кипучей жизнью, канал Грибоедова мерно колыхал маслянистые воды, вспоротые недавно проплывшим туристическим катером.
Чижиков задумчиво шел по малолюдным улицам. Он полностью теперь уверился в том, что поездка в Китай - это просто прекрасно и удивительно вовремя. Ведь дед в Китае и он, Котя, сделает все, чтобы найти деда. Найдет и обо всем расспросит.
Перейдя мост, Чижиков свернул на Моховую и вдруг столкнулся с Вениамином Борисовичем. Чуть не налетел на него: полностью погруженный в себя антиквар сосредоточенно смотрел под ноги, не обращая внимания на окружающее, и Котя в самый последний момент увернулся, отскочил в сторону, чтобы не налететь на старичка.
- Вениамин Борисыч!..
- А? - антиквар очнулся от мыслей, вскинулся, закрутил головой, наконец заметил Котю, сфокусировал на нем взгляд, прищурился. - Это вы, молодой человек…
- Извините… - пробормотал Чижиков, перехватив кошачью переноску в другую руку. - Я вас не ушиб?
- А? Что вы?
- Не ушиб, говорю?
- А… Нет-нет… - махнул рукой Вениамин Борисович. - Спокойной ночи, молодой человек, спокойной ночи.
И уже было собрался пройти мимо, как Котя, повинуясь секундному порыву, брякнул:
- А что же внучка ваша, Вениамин Борисыч? Вернулась домой?
- А? - рассеянно обернулся антиквар. - Что вы?
- Внучка, говорю, дома уже? Ника?
- А! Ну что вы, что вы, что вы… - отчего-то принялся вяло кивать Бунин-старший, потом отвернулся и, все так же мелко качая головой и бормоча "что вы", стал удаляться размеренным шагом в сторону Невского проспекта.
Котя ошарашено смотрел ему вслед. Как это понимать? Борисыч словно не в себе. "Что" да "что". И про внучку - разве это ответ? Даже на имя "Ника" не среагировал. Странно, странно все это…
Чижиков удивленно покрутил головой, еще раз посмотрел на медленно удаляющегося антиквара - Вениамин Борисович все так же отрешенно смотрел под ноги, казалось, шагал автоматически, - потом добыл из пачки сигарету, поставил кошачью клетку на асфальт и щелкнул зажигалкой.
Вот, кстати, зажигалка. Надо бы купить несколько с собой в Пекин, а то мало ли. Говорят, в самолет с зажигалкой не пускают… И вообще, уже пора собираться, прикинуть, что брать, во что паковать. Большим багажом Котя обременять себя не хотел, знал, что в Пекине легко купит все, что понадобится. Тем более - одна рука будет занята клеткой со Шпунтиком…
Размышляя подобным образом, он приблизился к улице Пестеля и, проходя задумчиво мимо одной - глубокой и темной - подворотни, услышал, как из ее недр донеслось негромкое: "Эй!" Котя машинально замедлил шаг, всмотрелся, но у местных подворотен было одно замечательное свойство: почти все они вели во двор сложным зигзагом, иногда загибаясь под прямым углом. В результате в подворотнях даже днем было сумеречно, а мусорные баки плохую видимость лишь усугубляли.
- Эй! - донеслось из подворотни уже отчетливее. - Эй!
- Кто здесь? - спросил Чижиков, машинально приближаясь.
И тут же мощный толчок в спину бросил его лицом на ближайший бачок. Не ожидавший ничего подобного Котя нелепо засеменил, пытаясь сохранить равновесие и подтянуть отстающие от тела ноги, выронил кошачью переноску, инстинктивно вскинул руки, дабы смягчить грядущий удар - но с двух сторон был перехвачен, перехвачен грубо, крепко и надежно, так что бачка лишь коснулся. Схватившие Чижикова мгновенно развернули его, прижимая к бачку, и Котя, страдая от исходящих от мусора миазмов и новизны ощущений, почувствовал, как еще две смутные фигуры, мгновенно оказавшись рядом, стали сноровисто ощупывать карманы его куртки.
- Спокойно, мужик… - прохрипел один из нападавших.
Обалдевший Котя вгляделся сквозь темные, вовсе не добавлявшие зрению остроты очки: грубые, заросшие щетиной лица. Особенно поразили его глаза того типа, что оказался напротив: серые, холодные и пустые. Человек делал работу: быстро копался в карманах. Второй, такой же невыразительный, опасный, здоровый как шкаф, стоял за его плечом, еще двое - по бокам, именно они удерживали Чижикова за руки. Удерживали крепко.
- Да что вам надо?.. - попытался вывернуться из тисков Чижиков и тут же получил короткий, но очень чувствительный удар в живот.
- Сказали, спокойно, значит, спокойно… - обронил сероглазый. - Слышь, Витек, посмотри за улицей, - велел он стоявшему за плечом здоровяку.
- Это ограбление, - вдруг хихикнул тот, что держал Чижикова справа. - Понял, мужик? Ограбление. Расслабься и получи удовольствие. Понял?
- Да у меня нет ничего… - попытался было объяснить Котя, но получил очередной удар и задохнулся.
Вместе с болью пришла холодная ярость. Она поднималась откуда-то из солнечного сплетения - оттуда, куда только что точно и крепко засветил кулак сероглазого. Да что же это делается такое?!
Сероглазый между тем вытряхнул на асфальт все небогатое содержимое карманов куртки Чижикова - в вывалившуюся из бака дрянь полетела пачка сигарет, звякнули ключи от квартиры, хрустнула под подошвой зажигалка, и руки нападавшего скользнули ниже, к карманам джинсов.
Дракон!..
Он лежал в заднем кармане. От мысли, что чудесный предмет может попасть в руки грабителей, что он, Чижиков, здесь и сейчас может лишиться своего сокровища, Котю аж перекосило. Он утробно рыкнул, всем весом, одновременно приседая, качнулся влево, согнул ногу и со всей дури врезал сбоку по колену тому, что вцепился в его правую руку, одновременно выдирая ее из цепких сильных пальцев.
Стоявший справа налетчик взвыл, отпустил Чижикова и с грохотом рухнул на бачок. Котя не терял времени: сильно толкнув освободившейся рукой в грудь сероглазого, качнулся теперь уже вправо, увлекая за собой того, кто держал его с другой стороны. Ярость, неожиданность и былые уроки мастера Чэня сделали свое дело: сероглазый отлетел назад, врезавшись спиной в Витька, а тот, кто держал Котину руку слева, по инерции скользнул на своего ухватившегося за поврежденное колено приятеля. Чижиков ловко выскользнул из куртки, оставив ее в руках противника, и добавил ему ногой пониже спины, после чего отскочил к противоположной стене подворотни и приготовился защищаться. Удрать шансов не было: выход на улицу перекрывали сероглазый с приятелем, а во двор можно было попасть, лишь обогнув бачки, рядом с которыми уже встал, отбросив крутку, еще один грабитель.
- Каратист хренов… Не хотел по-хорошему… Ну, смотри… - пробормотал сероглазый, сделал в сторону Чижикова небольшой шаг и сунул руку в карман.
Приняв стойку и остро ощущая задом ребристую поверхность бачка, Котя судорожно прикинул шансы и понял, что они ускользающее невелики: против него было трое рослых парней, явно не страдающих ни комплексами, ни дистрофией - мускулистых и крепких, для которых такая драка явно не была чем-то из ряда вон выходящим. Бежать - некуда. Звать на помощь - тоже бесполезно: поздно, да и времена нынче такие, что местные обитатели скорее за пьяного сочтут, нежели посмотреть, что случилось, выйдут. Не говоря уж о том, чтобы вмешаться. А самому отбиться - вряд ли получится. Но не пропадать же так, зазря?
- Уй-уй-уй… - задушено подвывал четвертый налетчик, баюкая колено. - Антох, он мне ногу сломал, сука…
- Погоди, Серый, сейчас… - неопределенно пообещал, не отводя взгляда от напрягшегося Чижикова, сероглазый Антоха и вынул из кармана нож. Щелкнуло выпрыгнувшее лезвие. Его приятель Витек, здоровый и широкий, качнулся в сторону: окончательно перекрыл выход. Лицо его, плоское и равнодушное, отчего-то напомнило Коте сырник. По щеке Витька пролегли три свежие царапины. Маленькие глазки буравили Чижикова, могучие кулаки поднялись к груди. Котя отстраненно заметил: правая кисть замотана несвежим бинтом.
- Витек. Это не ты в мою квартирку наведывался? - неожиданно для самого себя спросил вдруг Чижиков. - Как же ты, такой большой, с маленьким котиком не справился?
- Заткнись, падло, - выплюнул могучий, наливаясь краской.
И тут сероглазый прыгнул. Нож по опасной дуге устремился в многострадальный Котин живот, но Чижиков был готов к подобному повороту, а оттого успел поставить блок левой и, оттолкнувшись от мусорного бачка, что было мочи врезался плечом в грудь нападавшего. Это имело успех: нож отлетел в сторону, но на этом Котино везение и закончилось - слева прямо в ухо прилетел твердый как бетон кулак Витька, а справа в бок ударил третий, занявший позицию у выхода во двор. Второй удар частично пришелся на локоть, но вот Витек свое дело знал: в голове у Чижикова зазвенело, в глазах зарябило, его повело вбок, мгновенно ставшие ватными ноги подкосились и последний удар, который нанес сероглазый Антоха, пришелся по касательной, лишь швырнув и без того падающего Котю на грязный асфальт.
"Это называется нокдаун", - промелькнуло в голове, а чужие грубые руки уже схватили его, переворачивая на спину. Ребристая подошва больно наступила на грудь.
- …Будет тебе по-плохому… - донеслось до Чижикова откуда-то сверху, из сужающейся серой действительности. - Держи ему руку, Вован!
- Уши ему отрежьте! - страдающим голосом потребовал из далекого далека покалеченный Серый. Котя лежал на спине, ничего не соображая, воспринимая происходящее как сторонний наблюдатель. И лишь острая боль, внезапно обжегшая правую руку, частично вернула его в действительность.
- Слышь, каратист… - над Котей нависло лицо названного Антохой. - Это я так, разминался, чуть кожу попортил. Говори, где вещь?
- Какая… вещь?.. - непослушными губами прохрипел Чижиков.
- Значит, так, - Антоха поднес близко к Котиному лицу нож. С ножа капало что-то темное. - Говори про вещь. Ты знаешь, про какую. Или я отрежу тебе указательный палец. Потом - другой. Потом - третий. Жопу тебе точно подтирать будет нечем.
Шутка имела успех: Витек взгоготнул.
- Вован, заткни ему пасть, чтобы не орал…
Постепенно приходящий в себя Чижиков понял, что сейчас его будут резать. По-настоящему, а не как в кино. Ножом. В животе от накатившего ужаса сделалось холодно и мерзко. Котя дернулся, пытаясь освободиться.
- Чем я ему пасть заткну, Антоха? Тут одно говно всякое…
- Куртку его возьми!
Придавленный к земле Чижиков мог только наблюдать, как к лицу медленно и неотвратимо приближается его собственная куртка.
- Что тут происходит? - вдруг вклинился в события посторонний голос. - Мужчины, зачем вы юношу обижаете?
- Да пошел ты!..
- Фу, как невежливо. Настоятельно прошу вас прекратить…
- Не суйся! Шел мимо и иди себе!
- Да, но мне кажется, что юноше не нравится…
- Иди отсюда, козел!!!
- Еще раз прошу вас прекратить. Если вы не прекратите, я буду вынужден…
- Он не понимает. Витек, дай ему в репу!
- Как угодно. Я предупреждал. Обычно я не причиняю вред живому…
- Да я тебя щас!!!
- Господа, это некрасиво: все время перебивать.
- Слышь…
На этом интересный диалог вдруг прервался: прижатый к асфальту Котя ничего толком видеть не мог, но зато хорошо расслышал, как Антохино "слышь" резко оборвалось - раздался глухой чмокающий звук, потом еще один и что-то тяжелое с грохотом обрушилось на бачки. Тут же ушла тяжесть с груди: Витек с возмущенным криком "ах ты, сука!" убрал ногу - Чижиков почувствовал, что свободен и, с трудом приподнявшись, сел, оперся о стену. А в подворотне разгорелось сражение: некто невысокий, выведя из строя Антоху, как раз сцепился с Витьком, а за его спиной прыгал, пытаясь вырваться на оперативный простор и принять участие в драке, подоспевший Вован. Витек брал мощью - его противник скоростью, и в результате могучие кулаки Витька резали воздух там, где невысокого уже не было, а сам здоровяк содрогался от ударов - судя по кряхтению, достаточно чувствительных даже для него. Невысокий - Чижиков пригляделся: жилистый, бритый налысо парень в черной футболке и черных же широких штанах, - двигался слишком быстро, при этом не забывая мотать огромного Витька так, чтобы оставшийся в арьергарде битвы Вован не мог протиснуться вперед и встать рядом с товарищем. Котя обернулся: сероглазый вожак Антоха сидел у опрокинутого бачка и ошеломленно тряс головой.
- Щас я тебя сам, падло, попишу! - услышал Чижиков, и в ногу вцепилась рука: от противоположной стенки приполз одноногий Серый и теперь заносил нож. - Попомнишь у меня…
Быть "пописанным" в планы Чижикова вовсе не входило, а оттого, не особенно раздумывая, он свободной ногой въехал Серому в лоб, еще и еще раз. Бандит тупо охнул, уронил нож и затих, а Котя, чувствуя, как к нему возвращается способность соображать и двигаться, поднялся на ноги и без колебаний напал на Вована с тыла.
Волк-доминант Акела сказал бы: это была славная битва. Уж для Чижикова точно - он дрался вовсе не каждый день, да и спарринги у мастера Чэня были щадящими, не всерьез и далеко не в полную силу. Но кой-какие навыки Коте привили: это ведь как ездить на велосипеде - однажды научившись, уже не забудешь. Кроме того, Вован явно не ожидал, что поверженный Чижиков так быстро оживет, и удар в область правой почки, быть может, и не такой сильный, совершенно ошеломил его. Вован ткнулся в спину Витьку, Витек пошатнулся, отвлекся от противника - и тут же пропустил сокрушительный удар в пах, а следом за ним - классический при таком развитии событий удар коленом в лицо и наконец по затылку. Витек рухнул как шкаф: обстоятельно, со вкусом, мощно. Его падение совпало с падением Вована, который таки развернулся к Чижикову, и Котя, собрав последние силы и ярость, провел не менее классический хук, причем, попал настолько удачно, что вся рука до плеча отозвалась болью, а нокаутированный Вован шлепнулся на могучего Витька и безжизненно затих.
Чижиков оказался лицом к лицу со своим нежданным спасителем. Тот улыбался.
- Борн, - протянул руку бритый. - Алексей Борн.
- Константин, - ответил на пожатие Чижиков и почувствовал, что пальцы у Алексея просто-таки стальные.
- Осторожно! - воскликнул Борн, перепрыгнул через Вована и сильно дернул Котю за руку - так, что тот едва не упал: пришедший в себя Антоха снова попытался пустить в ход нож и на сей раз решил ударить в спину. Не получилось: вместо спины Чижикова лезвие встретило бок Алексея, но удивительным образом скользнуло в сторону, хотя глядевший во все глаза Котя готов был поклясться, что при любом раскладе нож Антохи должен был как минимум пропороть Борну бок, а в худшем случае и вовсе войти в тело по самую рукоять. Видимо, Антоха был потрясен не меньше, потому что удивленно уставился на нож - и тут Алексей одни мощным ударом его вырубил.
- Все, что ли? - деловито спросил он, оглядывая подворотню. - Тогда пошли отсюда.