Чижиков отхлебнул воды и машинально поглядел в окно - прямо через дорогу располагался антикварный салон Вениамина Борисовича. Туда как раз кто-то вошел, и Коте показалось, что мелькнувшая в дверях спина ему смутно знакома.
Где он ее видел?
Где?
А! Ну как же! Когда он в прошлый раз был у антиквара, этот мужик - с бледным лицом, в черных очках и с пижонским хвостом - изучал в углу старинные миниатюры. Точно. Его спина. Вот ведь повадился…
Что теперь?
Несколько вещей: уладить дела, то есть запустить кого-нибудь надежного в свою квартиру пожить, еще врезать надежные замки на комнаты с дедовой коллекцией, чтобы не лазали, а дальше - в Китай, в Китай. Нужны виза, авиабилет, страховка… и Шпунтик. С ним-то что делать?
С котом у Чижикова были долгие и тесные отношения. Несмотря на широко разрекламированную независимость кошачьего племени, которое самым вызывающим образом гуляет само по себе, конкретно взятый Шпунтик, внешне проявляя все обязательные признаки легендарной независимости, был тем не менее к Чижикову привязан на каком-то полусобачьем уровне. Само собой, кот, как и положено, совершал длительные ночные походы по крышам и прочим злачным местам, о которых Котя старался не думать, и несколько раз возвращался из своих путешествий с явными признаками выяснения отношений с конкурентами. Однако судя по тому уважению, которым он пользовался у окрестных котов и неизменному расположению окрестных кошек, столкновения эти всегда заканчивались в пользу Шпунтика.
Кот вообще вел себя разумно: никогда не задерживался на улице дольше необходимого и, казалось, был искренне привязан к своему дому, где имел не только гарантированный кусок рыбы с мясом, но и доброе к себе отношение. У него даже были добровольно принятые на себя домашние обязанности. Так, например, помимо исполнения важной функции будильника, кот надзирал за входной дверью и, если в темное время суток на лестнице случался какой-то шум, сигнализировал об этом низким утробным мявом. Именно поэтому, уходя по делам, Котя отдавал Шпунтику указание насчет "впускать - не выпускать": кот вполне мог и иногда даже хотел сыграть роль сторожевого пса. Шпунтик находился в самом расцвете кошачьих сил, опыта и умудренности и, в отличие от собаки, мог забраться на шкаф и прыгнуть оттуда на незваного гостя всей своей увесистой тушкой, попутно нанося противнику урон всеми имеющимися когтями. Весьма острыми, надо признаться.
Разъяренный кот - это специальный аттракцион, с которым трудно управиться. Чижиков справедливо полагал, что, пока его нет дома, Шпунтик сумеет достойно присмотреть за квартирой, а потому настоящую сигнализацию почти никогда не включал. Котя Шпунтика любил, ценил и уважал - и не только за мощь когтей и высоту прыжков, но в первую очередь за неуловимое внутреннее единство, которое между ними за совместно прожитые годы установилось. Так что уехать в Китай без кота представлялось Чижикову решительно невозможным. Это было бы просто предательством.
Котя достал мобильный и набрал номер Громова.
- Да! - перекрикивая шум каких-то механизмов, проревел тот, и при первых же звуках его голоса на Чижикова мгновенно снизошло спокойствие.
- Привет, Дюша. Это я, Котя. Я что хочу сказать… Я принимаю твое приглашение. Ну - насчет Китая.
- Ну и молоток! - одобрил Громов. - Ну и правильно. В нашем возрасте уже пора надолго выйти в люди… Ты как в целом?
- Все в порядке, Дюша, - улыбнулся Чижиков. - Теперь все в порядке.
- Тоже славно! Как сказал персонаж одного кинофильма, твой выбор был мудр. А я и не сомневался, между прочим.
- Только знаешь что… - Котя замялся. - У меня ведь кот…
- Шикарный кот! - подтвердил Громов. - Я полюбил его с первого взгляда. И что?
- Ну… ты, вроде, сказал что-то насчет кошачьего паспорта…
- А, так вы все же вместе поедете? Правильно! Русские своих не бросают… Все сделаем, не боись. Я подсуетился, как и обещал. Сейчас сброшу тебе на мобильник номер… Позвонишь, человек уже в теме, зовут Петр Сергеич, все тебе скажет и все вопросы с котом порешает. За некоторое вознаграждение, понял?
- Понял. А виза?
- Что виза? Визу, брат, на границе получишь, прямо в аэропорту. Будет немного дороже, а так без проблем - я все оформлю и тебя встречу. Или это тебе критично, что дороже?
- Нет-нет.
- Ну и ладненько. Вечером увидимся… Эй, брат, я тебя не слышу. Тут такой шум!
- Договорились!.. Договорились, говорю!!!
- А теперь дуй в кассы Аэрофлота и покупай билет. Деньги-то есть?
- А то, брат! Теперь есть.
Чижиков дал отбой и стал соображать, как с Чернышевского удобнее всего добраться до международных авиакасс.
Эпизод 6
Император и убийца
Поднебесная, Сянъян, дворцы Цинь Ши-хуана, III в. до н. э.
Владыка Поднебесной был мрачен.
С некоторых пор дворовая челядь стала замечать, что император все чаще пребывает не в духе, и старалась казаться незаметной, не попадаться лишний раз повелителю на глаза. От этого возникало впечатление, будто приказы императора исполняются сами собой.
Погруженный в одному ему известные думы, император мог часами в полной тишине мерить шагами обширные залы громадных дворцовых покоев, переходя из одного в другой: двери бесшумно распахивались перед ним, а потом неслышно закрывались - Цинь Ши-хуан не обращал внимания на незримо сопровождавших его слуг, а те были только рады. Ибо в последнее время владыке случалось внезапно впадать в безудержный гнев, и тогда наказания следовали направо и налево. Взгляд императора в такие дни бывал настолько ужасен, что удостоившиеся взора владыки слуги цепенели, покрывались от страха липким вонючим потом и не могли думать ни о чем ином, кроме как о дозволении убраться прочь. Челядь очень старалась быть незаметной.
Ближние советники и министры тоже нервничали: немыслимый груз по обустройству Поднебесной, взваленный на себя императором, был так громаден, что было решительно невозможно понять, как у владыки до всего доходят руки. Строительство Великой стены, прокладка новых дорог, усмирение беспокойных северных варваров, возведение городов и крепостей - не говоря уже о вещах существенно более мелких, но столь многочисленных, что голова шла кругом!.. Невиданное в истории дело - объединение веками живших наособицу и по-своему земель в единую державу - и пугало, и манило одновременно.
Прошлое уходило в муках, новое рождалось в страданиях.
Было еще что-то. Нечто такое, о чем владыка думал ежечасно, сверх прочих дел и забот. Нечто, не дававшееся императору в руки - при всем его могуществе. Нечто, о чем, по наблюдениям самых внимательных обитателей дворцов, помимо самого императора знал еще только один человек - советник Гао.
Гао постоянно был в разъездах - повеления владыки бросали его из одного конца империи в другой, но как только советник возвращался в столицу, Цинь Ши-хуан заметно оживлялся и немедля требовал Гао пред свои очи. Правда, после того, как аудиенция заканчивалась, а советник покидал город, отправляясь выполнять очередное тайное распоряжение, император чаще всего впадал в неистовство - видимо, вести, доставленные советником, совершенно не соответствовали его ожиданиям, но иногда бывал и благостен, даже милостив, и становилось ясно, что Гао приносит не только дурные вести.
- Прибыл советник… - прошелестел павший ниц слуга, не смея шевельнуться.
Цинь Ши-хуан оторвался от раздумий, лицо его просветлело.
- Звать немедля!
Слуга метнулся исполнять. Владыка, шелестя полами облачения, быстрым шагом пересек громадный пустой зал и вошел в малый зал для приемов. Нетерпеливо поднялся на возвышение, сел. На столике по правую руку от владыки тут же сама собой возникла чаша с подогретым вином. Император, придержав тяжелый шелковый рукав, поднял чашу.
Открылись резные двери, и в сопровождении двух рослых гвардейцев пред очи императора явился советник - высокий и нескладный, с лицом узким и бледным. Вошел и низко склонился перед императором.
- Оставьте нас! - легко повел рукой Цинь Ши-хуан в сторону гвардейцев и пригубил вино.
Гвардейцы исчезли.
Резные двери бесшумно затворились.
Император отставил вино и поднялся на ноги.
Советник поднял голову, взглянул на него, потом осмотрелся по сторонам.
Цинь Ши-хуан молча подошел к стене за возвышением, на котором восседал, нажал на выступ в затейливой резьбе и с усилием отодвинул в сторону массивную панель. Кивнул советнику Гао - тот бесшумно приблизился и канул в открывшемся проходе. Оглянувшись, император последовал за ним. Панель встала на место, скрыв малейшие признаки прохода.
Столичные дворцовые покои были поистине громадными. Отдавая приказ возвести их, Цинь Ши-хуан вовсе не ставил целью затмить роскошь и превзойти размеры покоев владетельных князей и правителей покоренных им китайских земель. Повелитель Поднебесной попросту выстроил самый большой дворец из известных - дворец дворцов, огромный и запутанный: многочисленные залы и крытые переходы переплетались в нем в сложный лабиринт, в котором и существовал император. Он постоянно перемещался по дворцам - никто не мог предсказать, где именно владыка встретит следующий день. И поскольку мало кто из знавших досконально все планы и закоулки строений, остался в живых, тот, кому в голову пришла бы вдруг безумная идея совершить на императора покушение, не сумел бы и за много дней решить, где это можно устроить наилучшим образом. Передвижения владыки Поднебесной казались совершенно непредсказуемыми, а преданная императорская гвардия чутко стояла на страже покоя и самой жизни повелителя.
Были во дворцах и такие места, о существовании которых знал только сам владыка да небольшой круг доверенных слуг, и именно туда сейчас направлялся Цинь Ши-хуан вместе со своим таинственным спутником.
Узкий и длинный наклонный проход, скупо освещенный факелами, привел их в небольшое подземное помещение, стены которого были отделаны резным деревом, а все убранство составляли громадные деревянные короба, расположенные вдоль стен. В центре, вокруг жаровни, лежало несколько простых циновок - к ним император и советник и устремились. Если бы кто-нибудь удостоился чести взглянуть на дальнейшее, он сильно удивился бы: грозный повелитель Поднебесной сел на циновку, жестом пригласил своего спутника сделать то же самое, и тот без церемоний, всего лишь почтительно поклонившись, сел напротив Цинь Ши-хуана.
- Итак, советник… - Цинь Ши-хуан внимательно взглянул на Гао. - Каковы известия?
- Повелитель… - начал дозволенные речи советник. - Ваш слуга опасается, что его вести не придутся владыке по сердцу. За последние месяцы я побывал в самых разных уголках страны и думаю, что теперь представляю положение дел по занимающему мысли владыки делу…
- Говорите! - велел император. - Говорите всю правду. Сейчас. Прямо.
- Раз владыке угодно… - советник низко поклонился императору. Потом выпрямился и взглянул на владыку, как тот и велел: прямо. - Мне совершенно ясно теперь, что вашему тайному указу определенно чинятся препятствия. И эти препятствия возникают не из-за случайного стечения обстоятельств или в силу иных естественных причин. Против вас выступает некая могущественная сила, хорошо ведающая, что и зачем творит.
- Кто такие? - непримиримо сжал челюсти император. - Нет такой силы, которая может нам противостоять ни открыто, ни тайно. Все семьи владетельных родов разлучены со своими землями, лишены власти и связей с бывшими подданными. Все смутьяны казнены, а прочие ослушники не имеют времени для вольнодумства, поскольку денно и нощно строят Великую стену. Не щадят при этом сил своих, а некоторые, как нам ведомо, настолько изнуряют себя трудами на благо державы, что даже расстаются от усердия с жизнью. Книжная крамола изничтожена под корень, а те, кто особо упорствовал в заблуждениях, не желая расстаться с лживой древностью, будут упокоены в земле. Мы не видим, кто может противостоять нашим делам и повелениям.
- И тем не менее такая сила есть… Владыка! - советник осторожно взглянул на императора. - Не раз я сопровождал ваших гвардейцев и служилых людей на поиски запрещенных книг, а также тайных предметов, о чем лишь вам ведомо. И не единожды на наши отряды совершались нападения, как мне случалось докладывать повелителю.
- Смутьяны! Бунтовщики! - возвысил голос император.
- Да, владыка, - кивнул советник. - Несомненно. Бунтовщики. И подлежат смерти…
- Отчего же они до сих пор живы?
- Это не простые бунтовщики, владыка, - советник Гао ничуть, казалось, не испугался грозного тона Цинь Ши-хуана. - Я только что прибыл из усадьбы известного вам книжника Фэй Луна. Мы добрались туда уже затемно, со мной были сотник Ма и десять гвардейцев, люди проверенные и умелые. Столько же людей дожидалось нас внутри поместья. И тем не менее я вернулся один. Погибли все, и лишь мне удалось избежать смерти. Но я… не сумел поразить ни одного бунтовщика!
В комнате повисло молчание. Император смотрел в жаровню, обдумывая услышанное. Советник Гао почтительно ждал.
- Как это случилось? - наконец спросил Цинь Ши-хуан.
- Внезапно, - отвечал советник. - Неожиданно. Хотя я уже сталкивался с такими нападениями и принял меры. И все равно нас застали врасплох. Люди, одетые в черное, появились словно ниоткуда. Точно призраки, без единого звука они возникли из мрака ночи, и через несколько ударов сердца почти все наши люди были мертвы. Мне стыдно, повелитель, я был вынужден убегать по крыше, однако и там меня поджидали! Я был готов, и мне удалось отразить удар противника, но меч мой преломился. Стыд выедает мне глаза, это было воистину позорное бегство… - Гао низко склонился перед Цинь Ши-хуаном. - Я опять не выполнил волю владыки и прошу даровать мне смерть.
- Нет, - качнул головой император. - Не смейте говорить нам об этом более.
- Повелитель! - в голосе советника слышалось отчаяние. - Вы приказали своему слуге во что бы то ни стало сохранять его ничтожную жизнь, и я не смею ослушаться приказа, но позор, которым я покрыл себя, столь велик, что…
- Замолчите, - велел Цинь Ши-хуан. - Или вы позволите себе судить о наших замыслах?
- Я не смею, повелитель…
- Очень хорошо, - хищно улыбнулся император. - Теперь скажите нам, что вам известно еще об этих черных людях?
- Немного, повелитель… Они появлялись лишь тогда, когда ваши посланники находили крупные хранилища книг, и нападали прежде, чем те успевали осмотреть собрания. Ни один из них ни разу не попался нам в руки, мы не видели ни крови, ни оружия, которое эти призраки обронили бы во время сражений, если можно так назвать эти побоища… И еще одна странность…
Советник замялся.
- Дозволяем продолжить! Говорите!
- Таинственные призраки нападали только тогда, когда мы собирались обследовать книгохранилища, о которых повелитель изволил предупредить меня отдельно. Там, где могли отыскаться древние амулеты… И вашему недостойному слуге почему-то кажется, что люди в черном знали о них тоже… Мой повелитель, я думаю, что это вовсе не люди, а посланцы иного мира! Их знания сверхъестественны, их боевое искусство совершенно! Их…
- Достаточно, - возвысил голос император.
Советник Гао проглотил рвавшиеся из уст слова и украдкой отер пот со лба.
- Вы в смятении, - сказал император. - Магические уловки последователей древней крамолы напугали вас, ввели в смущение ваш разум, поколебали крепость вашего духа.
- Мой повелитель… - Советник глянул на императора. - Позволено мне будет сказать о том, что я узнал у одного старика, когда в прошлый раз мы столкнулись с черными людьми?
- Что может знать о великих делах какой-то деревенский старик!.. - усмехнулся Цинь Ши-хуан.
- Ваш слуга склоняется пред мудростью владыки… Разумеется, мне не стоило придавать значения всяким глупостям…
- Однако что же сказал тот старик?
- Повелитель! - советник подался вперед и понизил голос почти до шепота. - Старик сказал, что это люди самого Желтого императора! Они приходят неведомо откуда и исчезают неведомо где. Они - хранители имущества Желтого императора, нашего великого первопредка!..
- Советник Гао! - Цинь Ши-хуан порывисто поднялся на ноги. - Мы повелеваем вам никогда и никому больше не повторять слова этого старика! И еще мы повелеваем вам тайно разыскать его и немедля доставить в столицу. Возьмите самых проверенных ваших людей и привезите старика так, чтобы никто о том не дознался. Никто! Только вы, мы и двое ваших людей. А после того, как старик будет доставлен… - император замолчал, сверля бешеным взглядом распростершегося на циновке советника. - После этого пусть ваши люди воссоединятся со своими предками.
- Слушаюсь, повелитель… - глухо ответил советник, выпрямляясь. Если бы император мог видеть выражение его лица, то очень удивился бы, потому что советник Гао чуть заметно улыбался.
Но император не видел.
Пощипывая бороду, Цинь Ши-хуан принялся расхаживать по помещению - четыре полных шага в одну сторону, четыре обратно.
Владыка Поднебесной размышлял.
Советник Гао ждал.
- И вам не удалось обнаружить у книжника Фэй Луна ничего интересного? - мимоходом, не отрываясь от раздумий, спросил император.
- Только одну странную книгу, повелитель.
- Странную книгу… Странную книгу… - в задумчивости повторил Цинь Ши-хуан. Потом встрепенулся. - Какую именно?
- Вот, повелитель… - советник Гао достал из-за пазухи сверток, заискрившийся в свете факелов, и обеими руками со всей возможной почтительностью протянул его императору.
- Что это? Мы хотели бы взглянуть…
Мягкая ткань была точно живой металл, холодила руки и, казалось, покусывала кожу. Цинь Ши-хуан развернул необычайный сверток.
Три свитка из тонких бамбуковых дщиц. Древнее письмо.
Император развязал завязки первого свитка.
- Хэ Ма… - прочитал он. - Илиятэ. Что это, советник? Кто таков Хэ Ма? Мы никогда о таком философе не слышали. К какой школе он принадлежит?
- Ваш слуга про такого не слышал тоже, - отвечал советник Гао. - И что такое "Илиятэ", ему так же неведомо. Престраннейшие строки, коими открывается книга сия, пугают. В них столько непостижимых слов…
- Воистину… - пробормотал Цинь Ши-хуан, поднося свиток ближе к огню. - "Песни здесь возносят духам про гнев Акэлюсы. Лишь этот гнев, грозный и бедонесущий, вверг людей рода акайя во множество горестей страшных…" О, Небо! Что это? Кто таков Акэлюсы? Что за народ акайя? Северные варвары? Или западные?
- Увы, повелитель, - отвечал советник Гао, и в голосе его прозвучало искреннее огорчение. - Все это находится за пределами скудных знаний вашего ничтожного слуги, который ни разу не слышал ни имен таких, ни названий. Однако известный вам книжник Фэй Лун хранил книгу сию отдельно от прочих: она была замурована в стене его дома и обнаружилась по чистой случайности.
- Непостижимо… - Цинь Ши-хуан продолжал вглядываться в текст. - "Множество душ могучих и славных героев в тьму он послал, а тела бросил в поле диким собакам и птицам на растерзанье", - император внезапно просветлел лицом. - Мы чувствуем в этой книге удивительное! Быть может, она - то самое, к обретению чего мы так стремимся… Мы признательны вам, советник, за то, что вы доставили нам книгу сию. Вы будете щедро вознаграждены.
- Благодарю, повелитель.