События происходят в 20… году н.э. Все они, а также все характеры в этой книге вымышлены. Читатель не должен искать сходства с реально существующими людьми и их поступками.
Содержание:
Пролог 1
1. Беглец 1
2. Сирин 5
3. Другой Дол 12
4. Уолд 19
5. Доктор 25
6. Эрна 31
7. Трехликий 36
8. Грегори 48
9. Джанет 60
10. Лилит 67
11. Сад 72
Интерлюдия 77
Notes 78
Евгений Кривенко
Окликни меня среди теней
Пролог
К этому времени они миновали бывшие штаты Иллинойс и Висконсин, и углубились на Территорию Мин-Айоу. К этому времени они привыкли к виду мертвых городов и лишь старались проезжать их быстрее. К этому времени все гуще шел снег, покрывая землю белым саваном.
Остались позади пустынные и величавые берега Миссисипи, остались позади сверкающие огнями Города-Близнецы, осталась позади схватка с бандитами на заснеженном шоссе. О тех, кто еще мог быть позади, Русов старался не думать. В любой момент их машина могла появиться из вихрей поземки сзади…
Он мало спал в эту ночь, провел за рулем не один час, и от монотонного шума шин стали слипаться глаза. Русов решил не рисковать и остановил машину на обочине. Поглядел на спящую рядом Джанет и, уронив голову на руль, сразу уснул.
И увидел сон…
Этот город остался на другом краю мира, и Русов никогда там не был, но сразу узнал: слева над рекой угрюмо краснели стены Кремля, а справа в сумрачной вышине блестел купол храма Христа Спасителя. Набережная была пуста, гранитные ступени спускались к реке. В темной воде змеился красный огонь - над городом всходило солнце.
Тело Русова пронизала дрожь - набережная недолго оставалась пустой!
Воздух льдисто замерцал, и возник человек - в темной одежде, с ножнами на золотом поясе. Следом явилась женщина - в зеленом одеянии, с красной розой в обнаженной руке. Русов снова содрогнулся, настолько прекрасно и холодно было лицо… Третьим материализовался некто в синем плаще и со смуглым, будто обожженным лицом.
У Русова застучали зубы: глаза были не человеческие, а тигриные - желтые, с вертикальным черным зрачком.
Русов попытался сохранить самообладание. "Я вижу сон, - сказал он себе. - А это такие же изображения, что я видел в доме Брайана".
В надежде, что проснется, он заговорил:
– Кто вы? - слова прозвучали хрипло и будто издалека. - Есть ли кто живой в городе?
Он не ждал ответа, но получил его.
– Город пуст, - отозвалась женщина, и в ее голосе Русову послышался свист пурги.- Была война, но воля Владык сохранила город. Не может погибнуть будущая столица мира, разве что вместе с миром.
– Это еще может случиться, - холодно сказал мужчина в черном. - Сражение началось, но до конца далеко. Все может погибнуть в пламени.
– Кто вы? - голос Русова задрожал.
На этот раз ответил третий, в синем плаще, и слова секли словно бич:
– Мы пришли, потому что начался отсчет последних лет этого мира. Кто ты, что вторым явился на поле брани?
– Какой брани? - Русова трясло от страха.
– Если мы вступим в бой, то этот мир рассыплется в субатомную пыль, - мрачно усмехнулся тот, кто с мечом. - Поэтому будет так, как написано - и не так. Двенадцать людей вступят в сражение с одной стороны, и двенадцать с другой. Сторону ты выбрал сам.
Голос Русова сорвался на визг:
– Но я не хочу! Я хочу оставаться с Джанет…
– Тогда ты умрешь, - тяжело упали слова фигуры с темным лицом. - Белые призраки следуют по пятам. Но если не настигнут тебя, то мы снова встретимся здесь, на берегу мертвой реки…
Русов проснулся - во рту пересохло, а голова болела. Он поднял голову и тупо посмотрел на падающий снег. Еще один непонятный сон… Наконец потянулся к ключу зажигания, глянул на Джанет - та продолжала безмятежно спать - и тронул машину.
А вскоре и Джанет зашевелилась, спустила ноги с сиденья, на котором так уютно устроилась, и сладко зевнула.
– Слава богу, что это большая машина, - молвила она, глядя на мелькающие деревья. - Иначе мы сошли бы с ума от тесноты.
Она достала из сумки термос и налила чашку. Салон наполнился чудесным ароматом настоящего кофе: когда только успела о нем позаботиться?
– Попей, милый. Это сколько же я проспала?
Не сбавляя скорости, Русов взял одной рукой чашку и стал прихлебывать. Он не отрывал глаз от дороги. Это была хорошая дорога - им не попалось ни разрушенных мостов, ни поваленных поперек деревьев. Но и встречных машин почему-то не было.
После кофе стала меньше болеть голова. Русов протянул пустую чашку:
– Спасибо.
Джанет налила кофе и себе, а потом убрала термос.
– За кофе спасибо дяде!
Некоторое время она смотрела на однообразный пейзаж за окном, а потом повернулась к Русову. Лицо давно утратило ту мертвенную бледность, что напугала его в ночь побега. За два дня пути оно посвежело. Рыжеватые волосы обрели прежний блеск, кудрями падали на плечи, рассыпались по спинке сиденья. Зрачки зеленоватых глаз чуть расширились.
– Юджин, расскажи еще раз, как ты нашел меня. Как оказался здесь.
Русов смутился - никак не мог привыкнуть, с какой любовью смотрит на него Джанет.
– А знаешь, - сказал он неловко. - Ведь мы едем в сторону России. Почти тем же путем, что я прилетел когда-то. С каждым часом становится ближе мой город.
Джанет встряхнула кудрями и рассмеялась:
– Ну да! Только все дороги кончатся гораздо раньше. Ты же мне рассказывал. Дальше тянутся леса и тундры Лабрадора, раскинулись ледяные моря, а за ними снега Гренландии. Потом океан, и только затем Европа. А там еще надо пересечь Темную зону. До твоего города не доберешься, Юджин. Разве только на самолете. Странное у него название. Повтори-ка его еще раз.
– Кандала, - с улыбкой выговорил Русов название родного города по-английски. - Это совсем не плохой город, Джанет, хотя и бедный. В тот день я не думал, что оставлю его. Да еще окажусь здесь…
1. Беглец
Русов подогнал "УАЗ" к дому и вышел, чтобы размяться. Ему пришлось поднять воротник куртки - с сопок, кое-где уже покрытых снегом, дул ледяной ветер.
Наконец на крыльце появился отец в рыбацкой куртке и резиновых сапогах, а за ним ещё двое, экипированных таким же образом - гости из столицы Автономии. Гости отчаянно зевали, и Русов им посочувствовал: отец мог пить всю ночь напролет, но за дело всегда брался рано, будь то рабочая планерка или выезд на рыбалку, как сегодня.
– Пошевеливайся!
Это было первое слово, которое отец бросил Русову, и стал вытаскивать на крыльцо рюкзаки, набитые рыбацким снаряжением и бутылками. Русов послушно укладывал рюкзаки в машину, а потом сел за руль. Гости влезли назад, дыша водочным перегаром. Отец грузно уселся рядом.
Марьяна в нарядной красной кофте появилась на крыльце, зыркнула на Русова и заулыбалась гостям.
– Счастливой дороженьки, дорогие, - нараспев сказала она. - Ни пуха, ни пера!
– К черту, - сипло отозвался отец. И кивнул Русову: - Трогай!
Гости захрапели, пока Русов еще вел "УАЗ" по улицам города. Других машин не встретилось, гроздья рябины висели над пустынными тротуарами. Миновали порт, где на синей воде краснели ржавые корпуса судов. Несмотря на ранний час, в порту шла работа: лязгало железо, поворачивались стрелы портальных кранов. Близился конец навигации, надо было успеть с отправкой грузов. Струнную дорогу до Кандалы пока не довели.
Миновали пруды рыбацкой артели, потом звероводческую ферму, а дальше дорога пересекла по мосту бурную реку и стала подниматься в гору.
На душе Русова полегчало. Сосны и голубой простор моря развеяли тоску, которую наводил набитый женщинами и детьми дом градоначальника. Русов ютился там на птичьих правах после смерти матери. Сколько ни просил отца выделить ему комнату из запасного жилого фонда - первому лицу города это ничего бы не стоило, - тот был против. Хотя от планов сделать Русова своим преемником отказался: Русова не приняли в школу Братства, и теперь старший сын Марьяны, Семен, во время каникул сидел в кабинете и с каменным лицом наблюдал, как отец выслушивает просителей или кричит на провинившихся начальников рангом пониже. Русов же тянул лямку в транспортном отделе, ожидая, когда можно будет поступить в университет. Обязательной военной службы в Карельской автономии не было.
"Держит меня при себе как мальчика на побегушках", - с обидой подумал Русов про отца.
Дорога тем временем поднялась на перевал и теперь спускалась, прямая как стрела. Вдалеке синели сопки, слева они подходили близко, и каменистые склоны вздымались над дорогой. Ровно гудел недавно отрегулированный мотор, похрапывал рядом отец, и Русов на время забыл свои невзгоды - впереди ждало несколько дней безделья: лес, река и бьющаяся на леске рыба…
Через полчаса он помрачнел и сбавил скорость: из-за болота с чахлыми деревцами желтой змеей выскользнула насыпь железной дороги. Поговаривали, что по ней можно дойти до странного места - заброшенного рудника, куда в прошлую войну был нанесен ядерный удар. Те немногие, кто видел рудник (сам Русов несколько раз оглядывал окрестности с высокой сопки, но тщетно), клялись, что постройки остались целы и невредимы. Шоссе, естественно, не пострадало, однако дорожники не любили задерживаться здесь, и приходилось ехать по рытвинам, кое-как присыпанным щебнем. Почему бомбили не военный аэродром неподалеку, а никому не нужный рудник? Или боеголовка просто сбилась с курса?..
Но уровень радиации давно упал до естественного фона, и когда Русов объехал обгорелый холм, а за ним еще два, заваленных выбеленными солнцем и непогодой скелетами деревьев - по неизвестной причине ни пожары, ни гниение за двадцать лет не коснулись их, - то снова начался нормальный лес, жизнь здесь взяла свое.
Миновали запрещающий знак - кто придумал поставить его так далеко от города? - и у поворота к аэродрому Русов затормозил. Его взгляд, как всегда, приковала уходящая вперед дорога. Дальше она была полностью заброшена, лишь иногда виднелась между холмами, и пропадала возле синего моря. Невеселой была эта синева, солнце не бросало туда ни единой искры. Когда-то там был город и база подводных лодок, а теперь раскинулась Темная зона - царство вечного сумрака, где среди уродливых деревьев скользили хищные твари.
Холод струйкой протек по спине. Русов аккуратно повернул направо.
Их ждали, ворота ярко-зеленого цвета отъехали в сторону, и "УАЗ" покатился к неказистому домику. Русов знал, что основные сооружения базы скрыты под землей; американцы не успели добраться до них своими БЕТАБами - бетонобойными бомбами, а там и войну пришлось досрочно закончить. Возле дома лениво крутил лопастями окрашенный в камуфляжную краску вертолет. Русов остановил машину и растолкал отца. Тот недовольно замычал, но сразу проснулся и стал будить гостей.
Из домика появились двое. Невысокий генерал шагал, как всегда, размашисто, ординарец едва тащил за ним два необъятных рюкзака. Русов вышел и с удовольствием потянулся - его миссия на этом заканчивалась.
Генерал подошел, и начались шумные приветствия, объятия и хлопанье по спинам. Затем вся компания направилась в домик - перекусить чем бог послал, как радушно объявил генерал. Русов получил указание погрузить пожитки в вертолет, подвел "УАЗ" ближе и, чувствуя, как ерошит волосы поднятый винтом ветер, стал перетаскивать рюкзаки. Пилот обернулся и помахал рукой.
Постанывая, доплелся ординарец. Русов помог и ему, а потом отогнал машину от вертолета, положил руки на баранку и уткнулся в них лицом. Как надоела эта жизнь на побегушках! Захотелось оказаться подальше от людей. Он стал представлять реку, куда сейчас полетят: серебристую водную гладь, бьющуюся на леске форель.
…И незаметно задремал, слишком рано сегодня пришлось вставать.
Он сразу увидел реку, только вода оказалась темнее, чем представлял - она была совсем черной. На другом берегу стояла женщина. Лес сзади затягивала дымка, и платье выделялось яркой белизной. Но еще ярче сияли пламенно-рыжие волосы женщины.
Русов сразу узнал покойную мать.
Она вгляделась, улыбнулась и помахала рукой. Жест был нетороплив и спокоен, словно говорил: "До свидания!".
Русов проснулся, сердце сильно билось.
Он давно не видел во сне мать. Первое время ее присутствие ощущалось часто, особенно по ночам, когда он лежал без сна и в шорохе дождя чудились крадущиеся шаги тварей из Темной зоны. Тогда она приходила, клала прохладную руку на лоб, и они отправлялись гулять по тропинкам странного, но очень красивого сада. Наверное, ей не хотелось оставлять сына одного в чужой для себя стране… А потом перестала приходить, словно однажды зашла в заколдованный сад слишком далеко и не смогла вернуться. И вот появилась снова…
От домика уже возвращалась веселая компания: на гостях из столицы Автономии повисли две девицы в камуфляже, с ярко накрашенными губами. Отец виновато подошел к машине.
– Прости, Евгений, - заговорил он, и Русов вздрогнул от удивления: отец не любил извиняться. - Места в вертолете для тебя не осталось. Этих баб, - он добавил нецензурное слово, - генерал берет, чтобы гостей ублажать. Одной водки и рыбалки для них мало. Останься пока тут, дежурный о тебе позаботится.
Отец неловко ткнулся щетинистым подбородком в щеку Русова и зашагал к вертолету. Русов остался сидеть с открытым ртом, таких нежностей у них в семье давно не водилось. Но вскоре опомнился, поспешил к вертолету и забрал свой рюкзак.
Набирая мощь, раскрутились винты, вертолет оторвался от земли и со звенящим гулом ушел в небо. Постепенно уменьшаясь, он направился на северо-восток; там сохранились девственные леса и чистые реки, остались и заброшенные поселки, так что рыбалка предполагалась с комфортом.
Русову ничего не оставалось делать, как подогнать "УАЗ" к домику. Спрятав ключи в карман, он взял рюкзак и поднялся на крыльцо. Когда отворил дверь, то закашлялся от повисшего в комнате сигаретного дыма.
– Будь здоров, не кашляй! - приветствовал его сидящий за столом человек. Он был в расстегнутой камуфляжной куртке, лысый, щеки блестели от пота. - Ничего, что накурено, зато комаров меньше будет. Вот, выпей, - он кивнул в сторону канистры на столе, - это твой отец оставил. Заодно давай познакомимся. Михаил Сирин, механик.
Он протянул жестковатую ладонь.
– Евгений, - буркнул Русов.
Он выбрал стакан без следов губной помады и налил чуть не половину, настолько выбил из колеи странный сон и непривычное поведение отца. Водка была неважной, местного производства - и в голову сразу ударило.
– Давно здесь служите? - спросил он, двигая коснеющим языком.
– С самой войны, - охотно отозвался Сирин. Он налил себе и кивнул на тарелку с распластанной розовой семгой: - Закусывай. Мне она уж обрыдла. Живем тут на рыбе да на консервах, неизвестно зачем живем.
– Уехали бы в какую-нибудь южную автономию, - промямлил Русов, вгрызаясь в сочную мякоть. - У вас лет двадцать выслуги должно быть.
Сирин одним махом проглотил водку и со стуком поставил стакан, глаза подозрительно заблестели.
– Куда уехать? - зло спросил он. - На тот свет, что ли? Только там меня и ждут. Жена и дочка дожидаются. - По щекам и вправду потекли слезы.
Русов оторопело откусил семги, навидался пьяных слез в отцовском доме и не терпел этого зрелища. Но Сирин взял себя в руки, сначала хлебнул еще водки, а потом стал вытирать глаза скомканным платком.
– Ладно, - вздохнул он. - Что было, того не вернуть. А ехать мне некуда, парень. В Москву сейчас разве что сумасшедший сунется. Тут хотя бы на казенных харчах. Ну ладно, пойдем. Устрою я тебя.
Он встал, завинтил канистру пробкой, и повел Русова по лесенке вниз. Спускаться пришлось долго, наконец уперлись в овальную стальную дверь. Сирин отворил, и они оказались в тускло освещенном коридоре. Было душновато, направо и налево через равные интервалы располагались такие же двери.
– Командный пункт, - сообщил Сирин. - Сейчас законсервирован, хотя на кой хрен он вообще нужен? Вот и моя конура, можешь располагаться на второй койке. А хочешь, видак погляди.
Он толкнул другую дверь - открылся обширный зал, уставленный пультами.
– Большая часть этого железа не работает, - хмуро сказал Сирин. - Кое-что еще с советских времен. Главный радар отключен за ненадобностью, с севера теперь никто не полезет, а через спутниковую "тарелку" записываем канадские и американские телепрограммы. Отправляем на анализ в ГРУ, хотя, по-моему, хренотень одна. Английский хоть немного знаешь?
– Свободно владею, - брякнул Русов, не подумав.
– Да ну, - присвистнул Сирин. - Откуда? Это в мое время в школах обязательно учили.
Русова даже передернуло, до того надоело объясняться.
– У меня мама американка, - неохотно сказал он, оглядывая сумрачный зал. - Приехала еще до войны с христианской миссией. Была у них такая кампания - русских правильной вере обучать. После этой заварухи, конечно, пришлось остаться. Ее чуть не посадили как шпионку, но отец в жены взял. Из-за этого целый скандал вышел. Она и выучила меня языку. Часто свою Каролину вспоминала, книжки на английском мне читала…
– Ну и ну, - ухмыльнулся Сирин. - Выходит, ты у нас наполовину американец! То-то рожа не русская, больно вытянутая. Но все равно, красавчик. Девки небось так и бегают…
Русов стиснул кулаки. Только сегодня утром, бреясь тупой китайской бритвой, он скептически разглядывал себя в зеркале. Грязно-светлые волосы (давно пора стричь), курносый нос, следы прыщей на коже. Лишь глаза можно было счесть красивыми - мать называла их голубыми, хотя цвет скорее походил на серый…
Вдобавок слова Сирина напомнили детскую дразнилку, Русова донимали ей в школе, пока свежи были воспоминания о войне: "Один американец засунул в жопу палец и вытащил оттуда говна четыре пуда".
– Замолчи, пожалуйста, - сказал он, не заметив, как перешел на ты. - А то и ударить могу!
Глаза Сирина погрустнели.
– Ладно, извини, - пробормотал он. - Тошно мне. Пойду, прилягу. Если захочешь что-нибудь посмотреть, аппаратура вон там.
Он повернулся и, тяжело ступая, вышел из зала.
Русов шумно выдохнул, достали в детстве кличкой "американец". Из скольких носов пришлось кровь пустить, пока начали остерегаться. В гробу он эту Америку видел. Хотя примерно там она и оказалась…