Зазвенел звонок, и мы сели за парту. Я больше не мог на уроках готовить текст для своих тетрадей. Описание научных открытий и технологий это не простое перечисление фактов. Оно требовало большей концентрации, а на уроках я не мог себе этого позволить, поэтому они тянулись медленно. Последним уроком в четверг было пение. Этот урок был один из немногих, на котором мы действительно пели. На этот раз разучивали песню "Тропинка школьная моя".
- Не хочешь спеть? - спросила меня Зинаида.
- С Люсей в паре можно попробовать, - ответил я. - Эта песня хорошо поется, когда поют девушки, у меня для нее не тот голос.
- Спойте вдвоем, - не стала возражать классная.
Мы и спели. И, по-моему, получилось очень неплохо.
- А у вас очень хорошо получилось! - с некоторым удивлением сказала Зинаида. - Садитесь, обоим ставлю пять.
- Это "Тропинка", - продолжал я убеждать подругу по дороге к ее дому. - И исполнили мы ее без аккомпанемента. А под музыку, да еще совершенно новую песню... Да тебя после нее толпа поклонников будет носить на руках!
- И ты на это будешь спокойно смотреть?
- Всем набью морды! - решительно сказал я. - И буду носить сам!
Ивана Алексеевича дома еще не было, поэтому я взял в оборот маму Люси.
- Надежда Игоревна! - сказал я, когда нас усадили на кухню пить чай. - Я написал новую песню и хочу ее спеть на телевидении вместе с Люсей. У вас нет возражений?
- А она сможет? - с сомнением спросила мать.
- Сегодня мы с ней пели дуэтом, - сказал я. - Результат - две пятерки и восхищение класса. Мне самому понравилось, хотя мы пели просто так, без музыки. А там она будет играть на пианино, а я на гитаре. Должно вообще замечательно получиться. Зря вы, что ли, тратились на ее обучение? Только ей нужно немного укрепить голос. Есть очень простой и действующий способ, которым я сам пользуюсь, но он немного необычный.
Одним словом, я ее уломал и показал Люсе, как и что нужно делать.
- Я тоже буду укрепляться! - заявила Ольга. - Возьмешь на телевидение?
- Тебе не нужно, - сказал я, взлохматив ей волосы. - Ты и так громко кричишь, аж в ушах звенит! Ладно, я побежал домой. Сегодня же начну подбирать мелодию и напишу текст.
За один вечер я мелодию не подобрал и заканчивал эту работу на следующий день, а вплотную мы смогли заняться песней в воскресенье, когда я после завтрака с гитарой пришел домой к Черзаровым.
- Давай я сыграю и спою, - сказал я Люсе. - А ты слушай. Потом я буду играть, а ты подбирай мелодию. В юном месяце апреле в старом парке тает снег, и веселые качели начинают свой разбег. Позабыто все на свете...
Я закончил песню и отложил гитару. Мать Люси стояла в дверях кухни и смотрела на нас с каким-то непонятным мне выражением, Ольга уселась на диване, всем своим видом показывая, что убрать ее оттуда можно только по частям, а удалившийся в комнату дочерей отец приоткрыл дверь, чтобы лучше слышать.
- Ну как? - спросил я Люсю.
- Нет слов, - сказала она. - Давай теперь первую часть.
Мы работали весь день, оторвавшись только на обед, но к вечеру Люся подобрала мелодию. Слова она знала, так что в конце мы сыграли и спели.
- Вам немного потренироваться, - сказал Иван Алексеевич, - и можно ехать в Москву. А для Минска уже сойдет. И песня замечательная, и поете вы просто здорово!
Я оставил у них свою гитару, а в следующие три дня мы после школы по часу пели и играли, оттачивая исполнение. Вечером в среду я решил, что смысла в дальнейших тренировках нет, потому что лучше мы все равно не споем.
- Я отправляю письмо Валентину, - сказал я Люсе. - Мы с ним об этом договорились прошлый раз. Так что готовься к славе.
Письмо мама отдала почтальонше, когда та разносила почту. Было это в четверг, а в понедельник без предупреждения приехал Валентин. Сергей подогнал машину к школьной ограде на то же самое место, что и в прошлый раз. Валентин не дал нам даже заехать домой.
- Совсем нет времени! - отрезал он. - Позвоните из учительской матерям и отдайте друзьям портфели. Едем прямо на телецентр. Самохин там будет только до двенадцати. Не успеем - считайте зря проездили.
Мы успели, и уже через три часа после отъезда Сергей привез нас обратно и высадил возле школы. После пробы в студии сделали запись номера, а потом мы втроем перебросились несколькими фразами по заранее разработанному сценарию. Все как в прошлый раз. Только эта песня, исполненная в два голоса под аккомпанемент гитары и рояля, звучала несравненно выразительней и красивей, чем мое первое сольное выступление. На прощание Самохин предупредил, что поскольку уже двадцать восьмое декабря, покажут нас, скорее всего, не раньше, чем через десять дней.
Следующий день был последним учебным днем первого полугодия, и в конце занятий на классном часе нам продиктовали четвертные оценки. Как и в первой четверти у нас с Люсей были одни пятерки. Наверное, когда Сашка услышал мои оценки, у него зачесался лоб. Надо будет ему сказать, что я не собираюсь отбивать пальцы о его башку. После уроков я проводил Люсю домой. У них в большой комнате уже стояла елка, хоть пока и без игрушек. Отца не было, сестры - тоже, а мама на кухне жарила котлеты.
- Добрый день, Надежда Игоревна! - поздоровался я. - Можете поздравить отличников.
- Молодцы! - высказалась она, переворачивая котлеты. - Подождите, я сейчас закончу.
- Мама, вы с папой не обидитесь, если я встречу Новый год у Гены? - спросила Люся.
- Конечно, обидимся, - ответила Надежда, - но возражать не будем. К этому все равно придется привыкать. Рано у вас все...
- Моя мама на днях сказала то же самое, - сказал я. - Слово в слово. Но Люсе у нас рады, и мешать нам никто не собирается. Они знают, что ничего лишнего мы себе не позволим.
- Здесь вам тоже никто не мешает, - она убрала с конфорки сковородку. - Елку дочери поможешь нарядить?
- Конечно! Где игрушки?
- За елкой в посылочном ящике, а катушка с нитками на столе. Идите, я пока здесь все закончу.
С елкой мы провозились меньше часа. Игрушки у них были почти такие же, как у нас, только у нас было больше шаров, и они не вешали конфет. Наверное, и я их в этом году не буду вешать на елку. Сладкого я сейчас ел мало, это маленьким я таскал с елки конфеты, доводя сестру до слез.
- Почему все игрушки не делают на прищепках? - задал я риторический вопрос, чуть не уронив шар. - Возишься с нитками...
- Взялся помогать - помогай! - отозвалась Люся, быстро и ловко обвязывая ушки игрушек и закрепляя их на ветках. - У вас еще елки нет?
- Завтра утром побегу срубить. Отец был занят, да и завтра еще рано не освободится.
- Можно мне с тобой?
- Тебе можно все! - разрешил я. - Только лучше я тебе позвоню, когда елка уже будет дома, а ты поможешь ее наряжать. У тебя это хорошо получается. А идти... Понимаешь, в лесу елок навалом, но выбрать красивую не так легко. Придется походить, а там снега по колено, да и холодно.
- А взять лыжи?
- Снег свежий, - возразил я. - Мороз, и лыжни нет. Замучаешься на лыжах тащить елку. Я лучше схожу по дороге, там до ельника недалеко.
- Значит, мне можно все?
- В разумных пределах, - поправился я. - Всего даже мне нельзя.
- Правильно, - одобрила меня Надежда, заходя в комнату. - Хорошо, что ты это понимаешь. А елка у вас получилась красивая, молодцы.
- А мы во всем молодцы! - сказал я. - Ладно, побегу я домой. Нужно сегодня переделать кучу дел, чтобы завтра ни на что не отвлекаться.
Дома я выложил маме дневник и пошел к себе делать асаны. Я решил, что позанимаюсь сегодня, а потом устрою себе три дня выходных.
Вечером отец пришел поздно.
- Много дел, - сказал он, посмотрев мой дневник. - Хочется больше сделать, чтобы не дергали на праздник. А ты молодец! Слушай, не сходишь сам за елкой? Завтра у меня не получится. Правда, есть еще день в запасе...
- О чем разговор, - ответил я. - Я и сам собирался завтра сбегать.
Елку я выбирал долго, после чего срубил несколькими ударами топора, обмотал тряпкой ствол выше сруба, чтобы не запачкать рукавицу в смоле, и потащил лесную красавицу домой. Мороз был под двадцать градусов, но ноги в валенках не мерзли, да и вообще я оделся тепло. Дома я обтесал ствол и набил на него крест, немного срезал верхушку и довольный поставил дерево на единственное свободное место у окна.
- Красивая, - одобрила мама. - Только можно было выбрать и поменьше. Наряжать когда будем?
- Сейчас позвоню невестке, она поможет, - пошутил я. - А елка пока немного обсохнет. Я сбивал снег, но все равно...
Елку мы наряжали втроем. Когда я принес ящик с игрушками, к нам присоединилась Таня, довольная, что ей не приходится делать эту работу одной. Они работали, а я смотрел на девушек и подавал им игрушки. Единственное, что я сделал сам, это развесил гирлянды лампочек. Папа спаял их две, покрасил цапонлаком и собрал переключатель на реле, который при работе немного пощелкивал.
- У вас больше игрушек, - заметила Люся. - А картонные моя мама куда-то убрала.
- Пусть и они висят, - сказала сестра. - Мама каждый год понемногу подкупает игрушки. Гена, нечего нас разглядывать, выкладывай лучше вату. И дождик на тебе.
Закончив с елкой, мы на нее полюбовались, и я увел Люсю к себе.
- Хорошо у тебя, - сказала она, усаживаясь на мою кровать. - Просторно. У нас с сестрой места меньше, да еще она постоянно разбрасывает свои вещи так, что ступить некуда. Хочешь не хочешь, приходится убирать самой, а она этим пользуется.
- Я с ней поговорю, - пообещал я.
- Поговори, - согласилась она. - Ты для нее, в отличие от меня, авторитет. Послушай, вот мы спели, а что дальше?
- А дальше на каникулах я начну записывать новую книгу, а заодно разучим еще одну песню. Только петь ее повременим. И посмотрим реакцию на то выступление. А ты еще начнешь заниматься гимнастикой. И дыхательной, и по йоге я тебе кое-что покажу. Ты у меня пионерка, отличница, можно сказать, красавица, а будешь еще и спортсменкой!
- Что ты сказал про красавицу? - сказала она, поднимаясь с кровати. - А ну повтори!
Повторить я не мог при всем желании. Как можно говорить, когда тебя целуют?
Глава 11
Куранты отбили положенное число раз, и мы все выпили шампанское, родители по бокалу, мы только смочили языки. И, слава богу, лимонад, по-моему, вкуснее. Мы уже четыре часа сидели за праздничным столом, переговаривались и смотрели телевизор.
- Я пойду провожать Люсю домой, - сказал я всем. - Может быть, немного задержусь.
- Выпила капельку, а в голове шумит, - призналась она, когда мы пролезли через благословенную дыру в заборе. - Я за всю жизнь выпила только один раз, и тоже шампанское. Не понимаю, чего в нем находят хорошего.
- Это хорошо, - одобрил я. - Сам терпеть не могу спиртное. Не знаю, что бы я делал, если бы попалась жена-алкоголичка!
- Когда ты говоришь обо мне - жена, мне хочется плакать, - сказала она. - От радости, что это когда-нибудь будет, и от горя, потому что это еще будет нескоро. А за алкоголичку сейчас будешь целовать, пока не скажу, что хватит.
Она меня так и не остановила, я остановился сам.
- Хватит! - сказал я повисшей на мне подруге. - У меня уже голова кружится.
- А у меня ослабли ноги, - призналась она. - И хочется вжаться в тебя, обхватить и не отпускать!
- Тогда мы здесь замерзнем! - засмеялся я, нагнулся и подхватил ее на руки.
Я изрядно оброс мясом по сравнению с тем, что было, и заметно подрос, почти догнав Кулешова, а Люся была на четыре пальца ниже меня и худенькая, поэтому нести ее было не очень тяжело и очень приятно.
- Вот так бы нес и нес всю жизнь! - сказал я счастливо улыбающейся девчонке. - Но сил хватит только до школы, да и то если не будешь целоваться.
- Поставь меня на ноги, - попросила она, - а то уронишь. И мне опять хочется тебя целовать.
- Мне тоже много чего хочется, - вздохнул я, - но нельзя. Пойдем быстрее. Хоть мороз и уменьшился, все равно холодно.
Когда мы вышли за территорию школы, встретили несколько девчонок из старших классов, с которыми было Смирнова.
- Откуда это вы идете? - с подозрением спросила она.
- Какая ты все-таки нехорошая, - сказал я опешившей девчонке. - Вместо того чтобы поздравить нас с Новым годом и пожелать счастья в личной жизни, ты устраиваешь нам допрос, как... Нет, я просто не нахожу слов!
- Рано вам еще иметь личную жизнь! - сказала одна из девчонок, по-моему, из девятого класса.
- Есть такое мнение, - кивнул я. - Но в корне неверное. Ладно, вы можете гулять хоть всю ночь, а нам пора на боковую. Пойдем, солнышко!
- Зря ты так, - сказала Люся, когда мы с ними разошлись. - Разговоров будет...
- Привыкай, - сказал я. - И к тому, что о тебе будут болтать, и к тому, чтобы пропускать такую болтовню мимо ушей. Это издержки славы. Мало ли кто что придумает, значение имеет лишь мнение тех, кто для тебя небезразличен.
Я проводил свою любовь до дверей квартиры, но заходить не стал, а договорился завтра позвонить и чуть ли не бегом отправился обратно.
Первого января у нас обычно вставали поздно. Я проснулся, когда на будильнике еще не было шести. Было темно, и я решил поваляться и обдумать пришедшую в голову мысль. Почему я решил сделать ставку на нынешнее руководство СССР? Ведь там порядочных людей раз, два и обчелся, да и то их порядочность под большим вопросом. А у меня под носом есть безусловно порядочный руководитель, который вот-вот пойдет в гору. Правда, в моей реальности он должен был погибнуть, но ведь для чего я сюда заявился, как не для того, чтобы эту реальность менять. Машеров вообще был в своем роде исключением среди высшего партийного руководства. Он очень выгодно отличался от многих и своей безусловной порядочностью, и деловыми качествами, и нетерпимостью к подхалимажу. И его гибель была настолько мутной, что даже во времена СССР ходило много слухов о его преднамеренном убийстве. А позже эти слухи подкрепились такими фактами, которые вряд ли можно отнести к случайным совпадениям. Кому он перекрывал дорогу? Кажется, Андропову? Я постарался сосредоточиться и вспомнить, что читал о последнем выезде Петра Мироновича. Дней за десять до гибели Машерова поменяли все руководство минского КГБ и перевели на другую работу руководителя его личной охраны, который тринадцать лет обеспечивал его безопасность. Вроде бы прямого отношения к столкновению с грузовиком это не имеет, а вот к дальнейшему расследованию обстоятельств смерти белорусского руководителя имеет, и самое прямое. Что там еще было? Машеровский ЗИЛ, на котором можно было без проблем столкнуться с бетонной стеной, как раз за несколько дней до трагедии отправляют на ремонт, заменяя "Чайкой". То, что не сообщили в ГАИ о выезде первого секретаря ЦК, - это нарушение, но оно никакой роли не сыграло, а вот то, что головной машиной сопровождения была обычная "Волга", а не машина ГАИ, сыграть могло. По сути, действия водителя этой машины и спровоцировали катастрофу. Какого хрена он вывел машину на полосу встречного движения и тут же вернул ее обратно? По версии тех, кто не верит в случайную гибель Машерова, это был знак водителю первого грузовика, который вообще вел себя на дороге как-то подозрительно. Именно он своим торможением вынудил следовавший за ним грузовик свернуть и столкнуться с "Чайкой". Там и других странностей хватало, и ни об одной из них в свое время не упоминали. По крайней мере, я этого не помню. Если учесть авторитет Машерова и то, что он был самым вероятным кандидатом на место Генерального секретаря, карьеры Андропова на этом месте не было бы, или она была бы скоротечной, а о таком человеке, как Горбачев, мы бы, скорее всего, вообще не узнали. Но все это еще впереди и сейчас Петр Миронович пока только второй секретарь ЦК компартии Белоруссии, а первым он станет в марте этого года. Я помню, как переживал отец, когда услышал о его гибели, и что писали ему из Белоруссии бывшие сослуживцы. Этого человека любили и, видимо, не зря. Недаром при нем республика по всем показателям заняла в Союзе первые места. Он должен был вылететь в Москву и возглавить союзное правительство. Ни до, ни после него в Советском Союзе так не погибал ни один руководитель его ранга. Даже то, что на похоронах не было ни одного из первых лиц, говорит о многом. Пожалуй, это идеальная фигура для моих планов. И ни в какую Москву ездить не нужно, и ждать лета ни к чему. Нужно вспомнить все, что я о нем знаю. Кто у него родня? Кажется, у него были жена и две дочери. Ладно, подробности можно будет узнать в ЦК комсомола. Мама была права в том, что знакомства лишними не бывают, а я там со многими перезнакомился. Мысли перетекли на тему следующей книги. Самой перспективной мне показалась повесть Кира Булычева "Поселок". Юные герои, увлекательный космический сюжет. Поменять только фамилию доктору Павлышу, и можно перекатывать. Читал я эту повесть три раза и помнил очень хорошо. Пожалуй, кое-что можно добавить от себя, сохраняя стиль изложения, книга от этого только выиграет.
Я встал, включил настольную лампу и начал записывать текст. Писал, пока не услышал шаги в большой комнате. Оказалось, что уже десятый час, а я исписал кучу листов. В редакции мне предлагали в пользование печатающую машинку, но я отказался. Вот как бы я на ней сейчас тарахтел? Да и не научился я за всю свою жизнь нормально печатать двумя руками, мог только быстро набирать на клавиатуре текст одним пальцем. Но машинка это не клавиатура: у меня через полчаса тыканья пальцем он бы просто отвалится. Лучше потом заплатить машинистке в штабе. Эти записи можно было не прятать, поэтому я положил тетрадь в ящик стола.
Я привел себя в порядок, поел совсем немного колбасы со вчерашним винегретом, полагая, что родители Люси меня без угощения не оставят, и, предварительно позвонив, отправился в гости.
- Брат пришел! - радостно закричала Ольга, увидев меня в прихожей. - С Новым годом!
- С новым годом! - сказал я, протягивая ей небольшую куклу. - Сладости не дарю: от них портятся зубы.
- Мне можно! - заявила эта хитрюга. - Они у меня еще молочные!
- Что это еще за выдумки насчет братьев? - спросила Надежда.
- Ничего не выдумки! - рассердилась девочка. - Гена сам мне сказал, когда они целовались! Ой!
- Вот так и раскрываются тайны! - усмехнулся Иван Алексеевич. - Нашли кому доверять.
- Как провели Новый год? - спросил я его. - Люся вас не разбудила?
- Нет, - сказала Надежда. - Только начали стелиться, а ее дождались бы в любом случае. Значит, целуемся?
- Надежда Игоревна! - торжественно сказал я. - Прошу у вас руки вашей дочери!
Она застыла статуей, и я поспешил добавить:
- С отсрочкой свадьбы до восемнадцати лет.
- Иди на кухню, жених! - сердито сказала Надежда, отойдя от ступора. - Чуть инфаркт не вызвал. Сейчас сделаю чай и подам вчерашний торт.
- А мне? - влезла Оля.
- И тебе, - вздохнула Надежда. - Куда же без тебя.
- Что будем делать? - спросила Люся после чаепития, когда мы удалились в ее комнату.
- Насчет поцелуев? - не понял я. - Так вроде твоя мама...
- Я спрашиваю, чем займемся, - уточнила она. - Поцелуи мои родители приняли к сведению. Если бы это был не ты, я бы так легко не отделалась. А ты для них уже свой, почти жених. Отец тебе верит, он матери так и сказал.