(Окно контакта - 1)
Через Солнечную систему давно летают пришельцы. Не то, чтобы очень часто, но раз в год кто-нибудь обязательно пролетит. Обидно не то, что летают, а то, что на людей - ноль внимания. Только один раз обратили… Напугали человечество до полусмерти - и улетели. Видно, оценили уровень и потенциал и решили не связываться.
═ ═ ═А что человечество? Человечество очень хочет приникнуть к источнику внеземных технологий. Один раз - пусть случайно - удалось. И технологии эти очень понравились. Позволили посетить ближайшие звезды. Пришельцев, правда, там не оказалось. Но ведь не отвернутся же они от нас, когда мы сами к ним прилетим.
═ ═ ═Впрочем, тут возможны варианты.
Шумил Павел
Три, четыре, пять, я иду искать
Огромный косматый огненный шар занимает три четверти экрана.
Я плавно уменьшаю яркость. Протуберанцы тускнеют и исчезают. Шар из ослепительно-белого становится желтым, потом оранжевым как апельсин.
Старый, лежалый апельсин с пятнистой потрескавшейся коркой. Трещины желтые. Лежалый апельсин - нехорошее сравнение. Продолжаю уменьшать яркость, апельсин становится темно-красным чугунным ядром. Чугунное раскаленное ядро в темных хлопьях окалины. И это ядро приближается, растет…
К черту ядро! Не хочу ядро, оно твердое! - поспешно увеличиваю яркость. - О твердое размазаться можно…
Чуть слышно гудит холодильная установка. Уже гудит, но пока чуть слышно. В первых джампах звукоизоляция была идеальна. Это Клест ее сорвал.
Фомкой и топориком из аварийного комплекта инструментов. Психологи посовещались - и предложили инженерам убрать звукоизоляцию на всех машинах. Теперь происходящее напоминает "Формулу-1" - рев моторов, предельное напряжение, мелькание цифр обратного отсчета на экране и тяжелые удары джамп-активаторов, от которых сотрясается весь корпус.
Клест был прав: ждать внезапные удары активаторов в полной тишине невыносимо. Под рев холодильников - самое то.
Идеальным считается джамп на третьем разряде джамп-активаторов.
Если вы не ушли в джамп на восьмом - что ж, у вас есть секунд пять для самых важных дел.
Гудение холодилки постепенно нарастает. Уже не нужно напрягать слух, чтоб различить. Так же постепенно края шара уплывают за границы экрана. Одна за другой на экране зажигаются шкалы индикаторов и счетчиков джамп-режима. Пока все зеленые. Позднее нальются желтизной. До красного, надеюсь, не дойдет.
Работаю трансфокатором, увеличиваю картинку. Четкие детали теряют резкость, приобретают размытые края. Смысла в моих действиях нет. Просто сидеть и ничего не делать - это слишком… тревожно, что ли.
Переключаю внимание на параметры траектории. Все отклонения в пределах нормы. Почти в нулях. Удаление - двадцать семь гигаметров. Был бы в Системе - это уже вдвое ниже орбиты Меркурия. Порядка десяти тысяч секунд. Два часа сорок пять минут. Если сильно не повезет, столько мне и осталось жить. Если не повезет несильно, старость будет длинна, скучна и однообразна. Можно будет заняться разведением роз.
Два часа сорок минут. Скучно. Нет, как в приемной у зубного.
Страшновато, сбежать нельзя, и делать нечего. Точка невозврата давно позади - не уйти даже на десяти "g".
- И что я здесь делаю? - задаю риторический вопрос самому себе.
Минуты две размышляю, отвечать, или нет. Решаю, что обойдется. Незачем тратить время на болтовню с идиотом. Бросаю взгляд на таймер обратного отсчета (как будто что-то новое увижу), сбрасываю привязные ремни и покидаю рубку. Иду отлить, а заодно надеть счастливый галстук. Собственно, в рубке я не обязан находиться. Сто пятьдесят минут делать практически нечего, а на сто пятьдесят первой человеческой реакции все равно не хватит. Что хорошо в одиночке - нет никаких правил, никаких условностей.
Сам себе и капитан, и команда. Если не нравится, как себя вел, можно стереть черные ящики - и сделать соответствующую запись в бортжурнале.
Капитану можно все.
Решил поесть перед джампом. Впервые. Обычно откладываю это на потом. Но потом - обсервация, навигация, программа… В общем, обед откладывается на несколько часов.
… Мама мия! Так старательно пытался забыть о времени, что на самом деле забыл! - отправляю недомытую тарелку в фиксатор, облизываю ложку и спешу в рубку. До маневра торможения еще девяносто две секунды.
Мог бы успеть домыть тарелку…
Мы подкрадываемся к точке с чуть большей скоростью. В этом есть смысл - экономим ресурс холодилки. Но последние десять минут тормозимся на трех "g". Для сидящего в кресле это немного. Бушуют такие эмоции, что о перегрузке забываешь. В общем-то, я и стоя ее выдерживаю без проблем. Дошел бы до рубки без риска, вдоль стеночки. Но береженого бог бережет.
Глаза бегают по шкалам, мозг оценивает обстановку, а на заднем плане вяло так крутится мысль, не сморозил ли я глупость в последней фразе - насчет береженого. В нашей профессии - и береженый… Смешно…
Да, смешно. Но не глупо!
Шкалы пожелтели. Напряженность поля, температура обшивки, мощность генераторов - норма-норма-норма. Только скорость - оранжевая. Но желтеет.
Холодилка воет. Пока только воет, не ревет. Защитное поле? Уже в режиме "дельфиньей кожи". Почему? Потому что иду сквозь протуберанец. Мелочи, если не считать, что он имеет массу… А почему я, собственно, так спокоен? Пора начать выделять адреналин. До сих пор за пять минут до точки всегда был на нервах, ревел пиратские песни хриплым басом. Сейчас спокоен… Может, съел что-то нехорошее? Шутка.
Скорость - норма. А температура обшивки - оранжевая. Холодилка ревет басом. Почему температура оранжевая? Протуберанец! Переживем.
Накопители? Сто процентов, зеленая зона. Активаторы? Готовы к работе.
Это кто лезет в оранжевое? Напряжение каркаса??? Мать-перемать! Не хватало от резонанса в каркасе рассыпаться! Продержись, сука две минуты, я же домой иду!
Холодилка ревет уже не басом, а реактивным двигателем. Температура обшивки из оранжевой переходит в красную. Генераторы лезут в оранжевую
- это из-за "дельфиньей кожи". Я въехал в зону повышенной плотности.
- Врешь! Не возьмешь!!! - реву в полный голос, сжимая подлокотники кресел. - Я тебя сто раз сделал, я тебя еще сто раз сделаю!!!
Экран слепит ослепительно белым.
Бах! Бах! Бах!
Экран чернеет. Галстук всплывает рассерженной коброй - невесомость.
За спиной постепенно стихает рев холодилки. Оранжевые и красные шкалы желтеют, зеленеют и гаснут одна за другой. Остаются чуть заметные серые рамочки. Отцепляю сведенные пальцы от подлокотников. Я поймал производную ноль на третьем разряде джамп-активаторов. Ай да я…
Неотложные дела - обсервация. Между орбитами Марса и Земли. Почти в плоскости эклиптики. Было бы идеально, только Земля с другой стороны Солнца.
Навигация - курс домой, ускорение - полтора. Жилой отсек плавно поворачивается в кардановом подвесе, занимая положение, соответствующее вектору ускорения. Чтоб пол был полом, а потолок - потолком. В остальных отсеках пол и потолок просто меняются местами. Точнее - занимают основное штатное место. Одно из трех…
И последнее дело - снять счастливый галстук. Пока пОтом не пропитался. Мокрое тряпье, которое на мне - тоже снять. Надо бы под душ, но устал что-то… Скидываю все на пол, меняю плавки на сухие - и брожу по отсекам в парадной форме культуриста на соревнованиях. Вообще-то, после джампа так делать не стоит. Пол местами жжет подошвы, местами покрыт инеем.
В отсек холодилки лучше не входить. Плетусь в рубку техконтроля. Даю добро на замену баков с хладагентом холодилки, подтверждаю запрет на работу третьего носового блока маневровых. Утверждаю недельный график тестирования систем. Все, однако… Мавр сделал свое дело, Мавр может гулять смело.
Может, спать лечь? Подумаешь, шесть вечера по местному. Возьму и лягу!
Захожу в ходовую рубку. Уже куча поздравлений - с Земли, Луны, Марса… Передаю в эфир три счастливые семерки - и отдельно надиктовываю письма Ларисе и Зинуленку. Через две недели буду дома… Вот возьму - и лягу спать. Имею право.
- Крым, ты на Землю прямиком?
- Нет, отгоню машину на завод. Понимаешь, я, кажется, поймал механический резонанс на последнем джампе. Трюмы пустые, а напряжение каркаса аж в красное лезет.
- При пустых трюмах? Чушь какая-то.
- Вот и я говорю - чушь. Пусть на заводе разбираются.
- Принято, - официально отзывается Вадим, мой шеф-куратор. Слышу, как стучат клавиши его клавиатуры. Если моя лошадка возвращается не в конюшню, а к ветеринару, это надолго. Шеф правит график. И вновь переходит на человеческий - Бронирую тебе место с Лагранжа на ближайшем подкидыше.
С завода не получается. Или неделю подкидыша ждать будешь. Передай машину заводчанам на Лагранже. Только бортжурнал и материалы полета не забудь прихватить.
- Так даже лучше. Я заводчанам уже заявку на ремонт сбросил.
- Жду с женой в гости. До связи!
- До связи!
Поговорили. ПО-НАСТОЯЩЕМУ поговорили! Вам не понять. Космос - он большой. Иногда между вопросом и ответом проходит шестнадцать лет. Но это - если тебе не повезло. Сплошь и рядом задержка порядка часа. Не разговор, а два встречных монолога. А тут - меньше восьми секунд.
Говорить можно. Дома я, дома!!!
На связь выходит диспетчер Лагранжа. Хочет загнать меня в зону ожидания. Меня - после трех месяцев одиночки, четырех джампов и двадцати девяти светолет автономки… Таких надо учить!
- А вот фер тебе! - кричу в эфир открытым текстом. - У меня третий пакет носовых маневровых в отказке. Ты мне буксир приготовил?
Психологический этюд. Не такая это серьезная нештатка, чтоб я сам со швартовкой не справился. Но по протоколу он должен был запросить, нужен ли мне буксир. А я должен был великодушно отказаться. Теперь он в полной заднице… Как минимум, с предупреждением. Считаю секунды.
На тридцать третьей в эфире звучит другой голос:
- Крым, это Шмидт. Тебе на самом деле буксир нужен?
- Шмидт? Тот, который мост, или тот, который триггер? - уточняю я.
- Обойдусь, ты ж меня знаешь. Это я развлекаюсь так.
- Крым, ты меня седым сделаешь. (Фред, убери Арабеллу в зону ожидания, швартовую команду на третий причал. Арабелле скажи, "больной" на подходе, - это в сторону) Ты не сердись, у нас тут зеленый пацан, вторую неделю всего за пультом. Твой причал - третий.
- Понял, мой причал третий. Я не сержусь, проехали, забудь.
Следующие пять минут занят тяжелым пилотированием. Швартовка - это как раз тот случай, когда все маневровые движки нужны ну просто до зарезу.
В пространстве для любого маневра хватило бы одного пакета маневровых.
Но для тонкого маневрирования в двадцати метрах от причальной стенки нужны все восемь. А у меня - семь. И асимметрия массы в трюмах. Чтоб восстановить симметричность тяги, отключаю шестой блок маневровых, аналогичный третьему, но расположенный с другого конца корабля, по другому борту. Запасной вариант - несколько раз поворачивать тушу корабля на девяносто градусов туда-сюда вокруг продольной оси. И двигаться со скоростью черепахи. Наконец, я у стенки, а гофрированный рукав шлюза присосался к моему люку. Гашу пульт. Моя вахта закончена. На заводской стенд корабль перегонят без меня. Собираю чемоданчик… Нет, так уйти не могу! Рисую фломастером на главном экране то ли привидение, то ли Карлсона под простыней, который строит из себя привидение. Пока экран темный, моя живопись не видна…
А все же, куковать мне на Лагранже двое суток. Подкидыш опаздывает, какой-то мелкий ремонт. Успел бы отогнать машину на завод. Лариса дуться будет…
Теперь - домой!
В квартире свет погашен и тишина… Заглядываю в комнаты, бреду на кухню.
- Замри! Не двигайся!
Встаю поустойчивей, замираю. Шарю глазами, ищу признаки движения.
Ага, в темном окне отражается отблеск оптики над кухонным пеналом. Когда отблеск приходит в движение, резко разворачиваюсь и подхватываю Зинуленка подмышки. Ух ты, тяжелая! - с трудом удерживаю на вытянутых руках, но нас разворачивает, правый тапок Зинуленка проходит в опасной близости над поверхностью стола, сметая что-то стеклянное…
- Щас нам от мамы попадет! - громким шепотом сообщает Зинуленок.
- Давай спрячемся под стол?
- Давай!
Спрятаться не успеваем, загорается свет. В дверях, прислонившись к косяку, скрестив руки на груди, стоит Лариса.
- А вот и мы! - притворно радостным голосом поясняю я. Зинуленок сдвигает на лоб очки ночного видения. А я оцениваю ситуацию. Стол накрыт по-праздничному. Почти… По диагонали прошлось что-то тяжелое, сбитое нами. Видимо, кувшинчик морса. Потому что морса на столе много, но самого кувшинчика нет. Тапок Зинуленка соединяет мостом салат оливье и селедку под шубой. Лариса молчит. Странно. Наконец, она отклеивается от косяка, подходит к столу, двумя пальцами брезгливо поднимает тапок. Опускаю Зинуленка на пол.
- А знаешь, откуда пошла пословица "лаптем щи хлебали"? - пускаю я пробный шар.
- Быстро тряпку, веник и совок, - командует Лариса, протягивая Зинуленку трофей. - И приведи стол в порядок. Можешь не торопиться, все остыло еще вчера.
Влечет меня за руку в спальню. Чувствую себя пятнадцатилетним пацаном, получившим неожиданный подарок. Кажется, что тут необычного?
Жена соскучилась по мужу. Но надо знать Ларису. Если не считать мелкой шпильки насчет вчерашнего обеда, Лариса ведет себя идеально. К чему бы это?
В самый неподходящий момент мой мобильник начинает завывать мартовским котом. Мяу-яу-яу-яу, мяяяу-яу-яу-яу Таким звуком он отзывается только на звонки начальства.
- Ааа-аа, ааа-аа! Не бери! Ааа-аа - стонет подо мной Лариса. Стараюсь не обращать на мобильник внимания, но незаметно подстраиваюсь под его ритм. Кончаем одновременно. В смысле, и я, и мобильник. Пару минут лежим в изнеможении, потом целую Ларису и смотрю, кто звонил. Вадим. С чего бы?
Набираю его номер.
- Вадим, ты знаешь, который час?
- По моим расчетам ты должен был только-только до дома добраться.
Не вешай мне байки, что уже спишь.
Лариса выхватывает у меня трубку: - Здравствуйте, Вадим. Он в постели, но не спит. - Отдает трубку мне.
- Лариса, это вы? Лариса, простите меня великодушно, - слышу смущенный голос Вадима.
- Говори, в чем дело.
- Крым, у психологов какие-то вопросы к тебе. Зайди к ним завтра с утра, хорошо?
- Хорошо, зайду. - Даю отбой и укоризненно смотрю на Ларису.
- У тебя здорово получалось в ритме мяу-мяу, - холодно сообщает она.
В дверь стучится Зинуленок.
- Пап, мам, если вы закончили, пора за стол.
- Большая у нас дочка. Совсем взрослой стала. Все понимает.
- Зачем ты ее в космос тянешь? Разве ей там место?
- Я не тяну. Она уже большая, сама выбирает. - Разговор старый как заезженная пластинка. Были такие, еще до компакт-дисков.
- Ладно, проехали, - неожиданно соглашается Лариса. Что-то новое в наших отношениях…
Из психологов меня курирует Тимур. Молодой парень, года на четыре моложе меня. Гуру из себя не строит, но отличный рассказчик. И великолепно готовит плов.
- Привет! Что за проблемы? - вызов не нравится, навевает тревогу, поэтому я решил вести себя как самурай: Атаковать.
- А-а, Крым, садись. Хочешь растворимый кофе? У меня черный и три в одном. Тебе какой? - сделал вид, что обрадовался, Тимур. А может, на самом деле обрадовался. После трех месяцев одиночки я как-то неадекватно оцениваю эмоции окружающих. Слишком контрастно, что ли? Подмечаю мельчайшие детали. Люди кажутся мне актерами, которые безжалостно переигрывают.
- Давай три в одном, - располагаюсь с комфортом в его вращающемся кресле. Пока пьем, в комнату просачиваются три парня и две девушки.
Делают вид, что заняты своими делами. Ну что ж, слушайте байки дальнего космоса.
- Почто вызвал-то?
- Это не я, это они, - Тимур показывает глазами на потолок. - Люди в белых халатах.
- Я их боюсь, - серьезно говорю я. - Они звери. Один раз в детстве зашел к зубному - знаешь, что они со мной сделали? Зуб выдрали! Было очень больно. Ну так в чем дело?
- У тебя аномальная реакция перед последним джампом. Вот смотри, - перегнувшись через меня, Тимур елозит поинтом по экрану компа, вызывает кучу графиков. - Это пульс, это частота дыхания, это потоотделение, это энцефалограмма. Ну и так далее. Сначала все шло как всегда. Чем ближе джамп, тем больше ты волновался. Но вдруг ты абсолютно успокоился. Такого никогда ни у кого не было. Объясни.
- Добавь времянку маневров корабля, чтоб я сориентировался.
Тимур колдует над компом, и на экране появляются еще два графика: с акселерометра и джамп-активаторов. Теперь все понятно. Вспоминаю, что вышел из рубки поесть и забыл о джампе. Такого на самом деле никогда не было… Но публика этого не узнает. Склероз не лучшая болезнь для звездного следопыта. С восхищением рассматриваю графики и толкаю Тимура локтем:
- Ты смотри, полный самоконтроль! Алмазные нервы, железная воля.
Ай да я!!! Хорошие у вас приборы.
- Как тебе это удалось?
- Вспомнил одну древнюю тибетскую методику. Показать?
- Покажи! - ловится Тимур на подначку. Зрители забыли про свои дела, ушки торчком, взгляды, естественно, на мне. Встаю, сплетаю пальцы плетенкой, вытягиваю руки вперед, закрываю глаза и мычу сквозь сомкнутые губы:
- Мммммм.
- И что?
- И все. Я спокоен, абсолютно спокоен. Видишь графики? - указываю на экран. - Мычать, вообще-то, не обязательно. Но так проще сосредоточиться.
Знаешь, перед второй мировой был такой летчик-испытатель Ахмет-Хан Султан.
Говорят, это он к нам методику занес.
Байка рождается легко и свободно. Тимур поражен, а я продолжаю комментировать, водя поинтом по графикам.
- Вот здесь я пообедал. Вымыл посуду и за полторы минуты до маневра вернулся в рубку. Здесь началось торможение на трех "g".
- А здесь ты волноваться начал…
- У меня температура в красное полезла, - перебиваю я. - А здесь корпус резонанс поймал. Мне сразу стало не до тибетских методик. Когда ныряешь в звезду, а корпус собирается развалиться, нормальные люди должны испытывать легкое волнение. Я даже что-то вслух сказал.
Глаза девушек сияют.
- Расскажите… - просит одна, но ее перебивает телефонный звонок.
Тимур снимает трубку, но через секунду протягивает мне.
- Тебя, начальство.
Беру трубку и получаю выговор за то, что оставил мобильник дома.
Вообще-то, у меня в кармане другой мобильник, но он для своих. Начальству о нем знать не нужно. Вежливо посылаю Вадима к черту, напоминаю, что у меня послеполетный отпуск. И тут слышу, что моя лошадка взорвалась при швартовке в заводском доке. Док поврежден, имеются жертвы. Начато следствие, и я должен дать показания.
Возвращаюсь домой за чемоданчиком. Лариса на кухне, готовит что-то сложное и вкусное на обед. Она всегда берет отпуск, когда я из полета.
Зинуленок в школе.
- Ларис, я улетаю. Меня вызывают наверх.
- Так быстро?
- Ненадолго, недели на две.
- Знаю я твои две недели. Поесть успеешь?