– Ага! – Со вскинутой руки девочки сорвался мощный, почти видимый, поток воздуха и кувалдой ударил в лоб набегающего медведя. Зверь поменял направление движения на обратное, только он уже не бежал, а летел. Пролетев с десяток метров, медведь упал на спину и затих.
– Опять перестаралась! – покаянно развела руками девочка, но сожаления в ее голосе не было.
– Листик! – укоризненно сказала девушка.
– Ага! Зато теперь можно шкуру поделить!
– Листик, это присказка такая! Я же тебе говорила!
– Ага! Я знаю, но может, они умеют? – Девочка с надеждой посмотрела на ошалевших монахинь.
Те не проявили никакого желания показывать, как делят шкуру убитого медведя. Их вид красноречиво говорил о том, что они не просто не хотят подходить к пусть уже убитому зверю, но стремятся оказаться от этого места как можно дальше.
– Ага. – Листик опять развела руками. – Шкуру все равно придется с него снять!
– Зачем? – пролепетала Русилина.
– А он у вас на дороге лежит, вы проехать не сможете! – усмехнулась рыжая девочка и хитро прищурилась: – Надо медведя с дороги убрать, а вы не сумеете его сдвинуть целиком, уж больно большой, так что придется по частям. А для этого шкуру все равно снимать придется!
Будущая мать-настоятельница вздохнула – ехать все равно надо, не возвращаться же назад. Русилина с надеждой посмотрела на девушку:
– Вы нам поможете убрать медведя с дороги?
– Ага! – вместо девушки ответила девочка и добавила: – Только вы нам тоже помогите шкуру снять, а то долго получится.
Ирэн и Листику шкуру снимать помогала только сестра Олива, остальные ничего подобного делать не умели. Провозились несколько часов, при этом с туши медведя срезали немного мяса. Русилина хотела возразить, что монахиням не годится предаваться чревоугодию, но девушка ее опередила:
– Вы можете поесть немного, чуть-чуть, сейчас же нет поста. Так что особое воздержание вам сейчас не обязательно. Тем более даже во время поста беременным, больным и находящимся в пути мясо есть можно.
Русилина хотела что-то сказать, но Ирэн продолжила:
– Больных и беременных среди вас нет, но вы сейчас в пути, так что…
При этих словах своей подруги Листик хмыкнула и посмотрела на молоденькую монашку. Ирэн удивленно вскинула брови, а рыжая девочка расплылась в улыбке и кивнула:
– Ага, будет девочка!
Холодея от внезапной догадки, будущая мать-настоятельница еще не существующей женской обители, в которой уже начали нарушать монастырский устав, спросила у черноволосой девушки:
– Что?!
– Ага! Девочка, уже три месяца. Хороший будет ребеночек! – ответила рыжая девочка, а Ирэн пояснила:
– Листик видит такие вещи. Она не просто… Да и вы сами могли убедиться.
Девушка кивнула в сторону освежеванного и разделанного медведя. А Русилина, задохнувшись от возмущения, набросилась на молодую монахиню:
– Василина! Как ты посмела! Ты присоединилась к нам только для того, чтоб скрыть свой грех? Это…
– Это не грех! – строго оборвала мать-настоятельницу рыжая девочка. – Это большое счастье – дать новую жизнь! За это нельзя осуждать! Этому надо радоваться! Это знак богов, что ваш монастырь теперь…
– Единый – единственный Бог! Других не существует! – не менее строго прервала девочку Русилина и в испуге замолчала: на вскинутых руках разгневанной девочки заплясало пламя.
– Насколько я знаю, вы кроме Единого почитаете еще и разных святых? – тоже подняв руки, но в примиряющем жесте, произнесла Ирэн и, не давая будущей настоятельнице возразить, продолжила: – Многие народы почитают святых как богов. Ну вот, например, небесный воитель, победитель сил тьмы святой Алар у многих считается богом, покровителем воинов. Можно еще привести примеры, но стоит ли?
– Ага! – кивнула Листик и, неизвестно как оказавшись рядом с перепуганной Василиной, обняла молодую монахиню. – Не бойся! Я никому не дам в обиду ни тебя, ни твою малышку!
Русилина хотела было еще что-то сказать, наверное, о падении нравов среди монахинь, но ей помешал раздавшийся в лесу вой, такой же, как перед встречей с Ирэн и Листиком.
– Хорот все-таки получит сегодня угощение, – хихикнула девочка. – Хитрый зверь хоть и получил по лбу, но далеко не ушел, надеялся, что кто-то кого-то все-таки задерет… Или медведь сестер, или…
– Или святые сестры медведя, хочешь ты сказать! – тоже засмеялась Ирэн.
Закончить Ирэн не смогла, ее заглушил вой, раздавшийся совсем близко, в нем было что-то жуткое и жалостливое одновременно. Монахини пугливо заозирались, а Ирэн скомандовала:
– Идем отсюда! Дорога свободная, чем быстрее уберемся, тем…
– Это чудище может напасть? – испуганно спросила Русилина, она забыла обо всех своих нравоучениях и с надеждой смотрела на рыжую девочку. Теперь-то стало понятно, кто расправился с жуткой тварью в первый раз.
– Не-а, – засмеялась Листик. – Не нападет. Он и первый-то раз на вас выскочил только потому, что боялся с медведем встретиться. И сейчас не нападет, но будет постоянно выть, громко и жалостливо.
И, подтверждая слова девочки, зверь завыл, казалось, прямо в ближайших кустах, и, по мнению матери-настоятельницы, совсем не жалостливо!
– Так куда вы направляетесь? – поинтересовалась Ирэн, когда обоз будущего монастыря снова двинулся в путь.
– Ага, – поддержала свою подругу рыжая девочка. – Я поняла, что вы хотите монастырь построить, а где?
Русилина была рада, что эти местные жительницы пошли вместе с ними. Девочка могла защитить от лесных зверей и уже доказала это, девушка могла помочь хотя бы советом в обустройстве на новом, незнакомом месте. Мать Русилина достала из своей сумки лист плотной бумаги:
– Вот грамота о пожаловании герцогом Вэркуэллом земли под постройку монастыря, а вот, – Русилина показала второй лист, – вот карта с отметкой, где это. Мы правильно идем?
Мать-настоятельница задала этот вопрос, так как и девушка и девочка могли помочь сориентироваться. Ирэн хмыкнула, подругу поддержала девочка:
– Ха! Вы не сможете там построить монастырь!
– Да, это невозможно, к тому же тут земли не герцогства Вэркуэлльского, а Дрэгисского баронства. Ай да герцог, пожаловал вам то, что ему не принадлежит! – пояснила реакцию своей рыжей подружки черноволосая девушка. Увидев удивление матери-настоятельницы, Ирэн покачала головой и, постучав ногтем по карте, где было отмечено место для будущего монастыря, стала объяснять: – Вот тут вы должны были бы быть к полудню завтрашнего дня, но через полчаса поймете, почему это у вас не выйдет.
– Но почему?! – растерялась Русилина.
– Утонете раньше, – засмеялась девочка.
Мать-настоятельница обиженно замолчала, но через полчаса убедилась в правоте местных жительниц. Лесная дорога оканчивалась на берегу большого болота.
– Во-о-он там! – указала девочка куда-то вдаль, в сгущающийся туман над болотом, где что-то булькнуло, а потом зачавкало. Девочка развела руками: – Ошиблась я, не утонете вы. Вас съедят раньше!
– Да, подшутил над вами герцог, мало того что пожаловал чужие земли, так еще и послал в такое место… Вам же надо поближе к жилью селян строить монастырь, вы ведь должны людям проповедовать, а не лягушкам, да и в случае чего, вместе с жителями деревень укроетесь в замке. – Девушка произнесла это очень серьезно, без тени насмешки, а вот девочка широко улыбалась. А Ирэн продолжила: – Это, если вы еще не поняли, приграничье.
– Но ведь дорога куда-то да ведет! Не может же она оканчиваться здесь! – никак не хотела сдаваться Русилина.
– Вела раньше, а потом здесь появилось болото. Неужели вы не заметили, что дорога старая и что по ней никто не ездит? – теперь улыбнулась и Ирэн.
– Но она бы заросла, если бы была проложена еще до появления болота, – поддержала настоятельницу сестра Олива.
– Повторю еще раз – это приграничье, здесь бывает такое…
– …чего вообще не бывает и не может быть! – закончила за подругу улыбающаяся рыжая девочка.
– Поворачиваем назад, вам надо еще найти безопасное место для ночлега, – скомандовала Ирэн и обнадежила приунывших монахинь: – Я вас выведу к месту, пригодному для строительства вашего монастыря. Разобьете там временный лагерь и обратитесь с прошением к барону Дрэгису, думаю, он вам не откажет.
Сидя у костра на большой поляне, куда привели незадачливых строительниц монастыря местные жительницы, Олива поинтересовалась у Ирэн:
– А что вы делаете в лесу? Я вижу, вы совершено не боитесь! А здесь… – Бывшая карротинка поежилась – из окружающего поляну леса доносились вой, рычание и другие совсем не мирные звуки.
– Ага, не боимся, – подтвердила рыжая девочка и непринужденно сообщила: – А это рычит махайра – большая саблезубая кошка, она равнинного тигра может пополам перекусить…
– Листик, ну это уже преувеличение. Загрызть – да, а вот перекусить… – возразила Ирэн.
Девочка заупрямилась:
– Перекусит, перекусит, если не за один раз, то в несколько приемов!
– А что вы делали в лесу? – спросила у черноволосой девушки Русилина.
– За вами шли, – улыбнулась девушка.
– Ага! – подтвердила девочка, а Ирэн пояснила:
– Листику о вас русалки рассказали…
– Якшаться с нечистью… – начала, поджав губы, будущая мать-настоятельница, обязанная блюсти догматы веры.
– Ничего они не нечисть! Русалки – это необычный народец, да и остальные тоже! – сердито возразила Листик, а Ирэн, укоризненно покачав головой, напомнила:
– Я же вам уже говорила – это приграничье. Вам волей-неволей придется общаться с русалками, дриадами, лешаками и остальными представителями необычного народца. Если вы, конечно, хотите здесь жить.
– Ага, – подтвердила рыжая девочка, она уже перестала сердиться и снова улыбалась. – Если бы не русалки, сейчас то, что от вас осталось, доедал бы хорот. Можно сказать, что они вас спасли.
Через два дня пути по лесу монахини вышли к холму у излучины небольшой речки. Холм был отделен от леса большим лугом, по которому шла хорошая, мощеная дорога.
– Старый имперский тракт, ведущий к Ларнийскому перевалу, но до него еще далеко. – Ирэн показала на громаду гор, синеющих на севере. На их фоне серым пятном выделялась могучая крепость. Девушка пояснила: – Дрэгисский замок, он как раз между вами и горами будет. Вы как бы под его защитой, а в случае набега сможете в нем укрыться. Пока свой монастырь не построите.
– Ага! – поддержала подругу девочка. И черноволосая продолжила:
– Вот туда вам следует обратиться за разрешением, к барону Дрэгису. Ну а пока затаскивайте свой скарб на холм.
Усеянный большими и малыми камнями холм представлял собой естественное укрепление. Один из склонов был более пологий, по нему и проехали телеги с монастырским добром. Разгрузив телеги, монашки под руководством сестры Оливы из них же соорудили заграждения в просветах между камнями и установили защитные амулеты. Ирэн активно помогала послушницам будущего монастыря Святой Урсулы. А Листик, усевшись на большой камень в самом центре холма, с интересом наблюдала за этой суетой. Особенно девочку заинтересовал сверток в половину человеческого роста, что бережно достали из одной телеги мать Русилина и одна из монахинь. В свертке оказалась искусно сделанная статуя. Ее установили на небольшой камень как на постамент.
– Это кто? – спросила покинувшая свой наблюдательный пункт Листик, разглядывая фигуру строгой женщины с поджатыми губами и постным выражением лица.
– Святая Урсула, покровительница нашей будущей обители, – ответила Русилина. – Ее изображение будет стоять на алтаре нашего храма, в самом центре монастыря! Вот только поставить ее надо…
Мать-настоятельница растерянно посмотрела на высокий острый камень, на котором перед этим сидела Листик. Он был точно в центре холма. Если поставить туда статую, то будет слишком высоко, а убрать этот громадный камень очень непросто, похоже, это вершина скального основания. Русилина вздохнула. Скалу не удастся передвинуть, ее придется срубить, но для этого надо нанимать каменотесов. Остальные скалы можно не трогать – они впишутся в ограду будущего монастыря.
– Ага, – кивнула Листик, ощупывая статую. Делала она это очень тщательно, словно изучая.
Русилина уже хотела сделать девочке замечание, но та резко повернулась к центральной скале. То, что произошло дальше, заставило всех бросить свои занятия. Листик протянула руки к высокому камню. Белое пламя, срывавшееся с ручек девочки, окутало скалу, но не скрыло ее. Было видно, как камень плавится, словно воск, меняя очертания. Так продолжалось минут тридцать. Окружающие затаили дыхание, ведь происходящее было похоже на чудо! Когда пламя пропало, на месте серого камня стояла белоснежная статуя в полтора человеческих роста. Но размеры не портили красоты того, что сделала Листик.
– Но это же не… – еще через минуту начала Русилина.
Мать-настоятельница хотела сказать, что эта статуя совсем не похожа на скульптуру святой Урсулы, но, повернувшись к привезенной статуе, Русилина застыла – изображение изменилось! Оно стало копией статуи, что сделала Листик. Вслед за матерью-настоятельницей к старой скульптуре повернулись остальные монахини.
– Это чудо! Святая Урсула выразила нам свое благословение! – выдохнула Олива, а Василина всхлипнула и, прижав руки к груди, опустилась на колени, ее примеру последовали и остальные монахини.
Вместо аскетичной, даже суровой женщины на монахинь смотрела молодая девушка, ее лицо просто светилось счастьем, а причина этого была у нее на руках – небольшой сверток, из которого высовывались маленькая головка и маленькая ручка, а на мир смотрели широко распахнутые удивленные глазенки.
– Вот, – удовлетворенно сказала Листик. – Вот такой должна быть настоящая святая!
Одна из сестер прикоснулась к большой статуе, провела ладонью по складкам ее одежды и вскрикнула. Ссадины, полученные монахиней при разгрузке телег, исчезли! Примеру сестры последовали остальные. Ссадины и ушибы исчезали, будто их и не было.
– Это чудо! – восторженно повторила Олива. – У меня больше не болит рука в месте старого перелома! Да и уплотнение там пропало!
– Ага! Она же святая, – пожала плечами Листик.
– Самое интересное, что прикосновение к статуе действительно исцеляет, – говорила Марта, наблюдая, как Ирэн накрывает на стол. Листик ей активно помогала, все-таки она была тут хозяйка, а Марта и Ирэн пришли к ней в пещеру в гости. Знахарка остановила задумчивый взгляд на девочке: – Но исцеляет не всех и не всякие болезни, того эффекта, что был сразу после того, как ты ее сделала, сейчас не наблюдается.
– Эффект опять появится, если рядом со статуей будет Листик, – усмехнулась Ирэн. – Уже проверено.
Марта кивнула, принимая к сведению сказанное своей ученицей, и продолжила рассказывать:
– Но вот беременных статуя лечит исправно. Да еще на территории монастыря роды протекают очень легко. Рожениц уже везут туда со всей округи, и знаете, как называют монастырь? Святой Урсулы-матери! Но насколько помню, эта святая прославилась как ярая ревнительница веры. Она призывала сжигать ведьм… Двух по ее приказу таки сожгли, они потом долго ругались, даже выставили святой счет за уничтоженную одежду, жгли-то их в выходных платьях.
– Ага, сжигать огненных ведьм и топить русалок, – хихикнула Листик, отрываясь от дегустации сладкого пирожка. – Так может поступать только истинная святая. Остальные подумают, прежде чем что-то подобное делать.
– Святая осознала и поменяла амплуа, – серьезно заметила Ирэн, продолжая выкладывать пирожки, один из которых и стянула неудержавшаяся девочка. Листик даже перестала жевать, уставившись на Ирэн.
– Что она поменяла? А если поменяла, то на что?
– Листик, ну ты как маленькая! – усмехнулась Ирэн. – Будто не знаешь…
– Ага, не знаю. Там, где я была, такое не меняли. И потом, мне еще больше двухсот лет до первого совершеннолетия!
– Листик, я подозревала, что ты еще очень маленькая, но чтоб настолько! – засмеялась эльфийка. Листик обиженно надулась, но ненадолго.
Ирэн протянула девочке еще один пирожок.
– Вот, попробуй этот, с вишневым вареньем.
– Ага! Очень вкусно! – Листик перестала дуться и снова заулыбалась. – Ирэн, если бы у меня было это твое… Апула… Я бы его сменяла на такие пирожки!
– Амплуа, – тоже засмеялась Ирэн.
– Ага! Все равно сменяла бы!
Марта с улыбкой наблюдала за смеющимися девочкой и девушкой. Когда те отсмеялись, женщина спросила у Листика:
– А где ты научилась делать скульптуры? Твое творение совершенно, это признали бы даже светлые эльфы!
– А я была ученицей художника, он был еще и скульптором. Магистром изобразительных искусств! Вот! – ответила девочка.
– А говоришь, что таких слов не знаешь, – подначила девочку Ирэн.
– Ага, не знаю! В высоком искусстве вашего амплуа нет! – Листик показала подруге язык. – Вот!
Ирэн в долгу не осталась, и тогда Листик показала язык еще раз, но сейчас он был длинный и раздвоенный на конце. Видно, девочке этого показалось мало, и она еще и зашипела.
– Листик, как бы третий нож в зубах носила? С таким-то языком? Сразу бы порезалась! – засмеялась Ирэн.
– Ага! – подтвердила Листик и тоже засмеялась. Улыбнулась и Марта.
Отсмеявшись, темная эльфийка спросила:
– Листик, а все-таки как ты сделала статую? То, что ты продемонстрировала, никак не похоже на работу скульптора.
– А как ты думаешь, в чем заключается работа скульптора? – ответила вопросом на вопрос Листик и пояснила: – Мастер создает образ в своем воображении, а потом заполняет его глиной.
– Это понятно, ты изобразила святую Урсулу такой, какой ты ее видишь, но там же была совсем не глина! Там была скала!
– Мастер Лирамо говорил, что он берет камень и отсекает все лишнее… А я лишнее вдавила в тот же камень. Ирэн, ты же видела!
– Листик, там был серый камень, обычная скала, а статуя получилась, словно из белого мрамора! Да и та статуэтка, что привезли монахини…
– Я делала один образ, а когда есть материал, то, используя лекала, можно изготовить множество копий. А камень… Я его обрабатываю огнем – отжигаю лишнее и плавлю в нужных местах, после такой обработки он и становится белым, как мрамор, – объяснила девочка и как бы в подтверждение своей правоты важно кивнула головой.
Теперь удивилась Ирэн:
– Лакала? Что это такое? Вот теперь ты использовала слово, которое не знаю я.
– Лекало. Лекала, если их много. Чтоб изготовить подобие чего-нибудь, делают копии его отдельных частей, как бы слепок поверхности, потом их можно увеличить или уменьшить, соблюдая пропорции, надеюсь, это слово ты знаешь? – поинтересовалась Листик. Ирэн кивнула, а девочка продолжила: – Вот я и создала уменьшенные лекала той скульптуры, что делала, а как материал использовала их статуэтку.
– Листик, этому всему ты научилась… – начала Марта.
Девочка кивнула:
– Ага, у магистра изобразительных искусств, мастера Лирамо, он меня подобрал, когда… Ну, это… – Листик замолчала. Видно, ей не хотелось вспоминать о тех событиях.
Марта это поняла:
– Наверное, добрый был человек.