Вовка выбрал мяч, отошел на свободное место, подкинул мяч и начал его подбивать. Вначале он делал это только правой ногой. Потом попеременно левой, правой, использовал колено. Через несколько минут, не переставая чеканку, он сел на скамейку и продолжил чеканить мяч уже сидя.
- Ну как, потянет? - спросил он, поймав мяч и вставая со скамьи.
- Однако орел! - улыбнулся Серегин. - Честно признаться, такого не ожидал. Хорошо, давай о деле. Я все же уже семь лет не играю, а тренером не работал вообще. У тебя вроде неплохо получается с тренировками, сегодня-завтра понаблюдаю за тобой, что за упражнения даешь, какие нагрузки. Посмотрю, как у вас с игрой. Сразу расставим всех игроков, как ты предложил. А дальше уже будем посмотреть. Я кое-какую литературу почитаю, с ребятами пообщаюсь, в ДСШ схожу, гляну, как там дела идут, у них наверняка одна из сильнейших команд будет. Тогда и скажу, есть у нас шансы или нет.
- Ты чего, Толя, ты что говоришь? - возмутился физорг. - Какие шансы, нам нужно призовое место, ну на крайняк в пятерку войти. Мне твое пораженческое настроение не нравится.
- Юра, ты тоже не напирай так, сам же только что сказал, команда с бору по сосенке набрана, три тренировки всего было. Считай, команды у тебя нет, - с ходу ответил Серегин.
- Товарищи тренеры, хватит пререкаться, давайте лучше подумаем, как сделать так, чтобы появилась у нас настоящая команда, - влез в разговор Фомин.
- О, устами младенца истина глаголет, - сказал Лукин. - Давайте-ка обсудим, Володя, твои предложения по сборам втроем.
Уже через пять минут обсуждений оба взрослых поняли, что разговор идет на равных и их собеседник нисколько не тушуется и готов отстаивать свою точку зрения.
В конце разговора Серегин то ли в шутку, то ли действительно ему было любопытно, спросил у физорга:
- Юра, не очень понимаю, зачем я тебе вообще нужен. У тебя такой специалист есть, все тебе расскажет и покажет, откуда только что берет?
- Вот-вот, - сказал Юрий Александрович, - если бы он был тренер дворовой команды, никто бы ничего спросил, получается и ладно. У нас, Толя, команда официальная, заводская, здесь такой номер не пройдет. Так что приступай. Гляжу на вас и думаю, что сработаетесь. А сейчас давайте двигайте, у вас тренировка скоро. Завтра с утра можете подходить за формой, ее сюда привезут. Талоны на питание тоже завтра выдам. Да, Фомин, послушай, кормить вас будут два раза в день, обед и ужин. Разносолов там особых не будет, но питание значительно лучше, чем обычно в наших столовых. Что хочу сказать, дома у большинства твоих товарищей с едой негусто. Так вот, завод тратит деньги не для того, чтобы вы носили ее домой. Если такие факты вскроются, придется делать далеко идущие выводы по этим ребятам, вплоть до отчисления из команды. Всё ясно?
- Всё, - вздохнул Вовка, - я проведу беседу по этому вопросу, но будет лучше, если питание, что нам будут давать, просто нельзя было унести в карманах.
Юрий Александрович засмеялся.
- Хорошо, я поговорю с завстоловой, там у вас по пятьдесят граммов шоколада через день было предусмотрено, придется лучше в виде какао наливать, а то все домой утащите.
На такой обнадеживающей ноте разговор был закончен, и Вовка с тренером отправились на стадион.
Пока они шли, Вовка видел, что Серегин мандражирует.
"Конечно, я бы тоже дергался, первый раз идти тренировать мальчишек, притом не младших школьников, а подростков, для которых надо стать авторитетом", - сочувственно думал он.
- Послушай, Иваныч, - тихо сказал он Серегину, - когда придем, я ребят построю, доложу, тебя представлю. Ты, главное, уверенней себя веди. Всё будет нормально.
Тот принужденно засмеялся.
- Во, дожил, пацан успокаивает. Да ты не волнуйся, я в порядке. Просто четыре года ничем не занимался, куда без руки пойдешь. Это у Саныча положение безвыходное, вот он меня и взял. Сейчас, как договаривались, ты разминку проведи, я посмотрю, может, чего по ходу подскажу. У меня дома конспекты лежат еще с техникума, только там специально по футболу ничего нет.
Вовка улыбнулся.
- Зато у меня, - он постучал по голове, - кое-что имеется.
- Имеется, так хорошо, - сказал Серегин, - мы тут с Юрой уже по этому поводу беседовали, есть такие мысли, что от удара молнии с тобой такая петрушка приключилась. Меня бы такая молния ударила.
- Ты что говоришь, - удивленно посмотрел Вовка на тренера, - я чудом жив остался. Сейчас в раздевалке посмотришь, что у меня на спине творится, да и на шее тоже.
За такими интересными разговорами они дошли до здания, где располагались все стадионные службы.
Бабка, которая сидела на входе, вперила свой взгляд в Серегина.
- А я ведь, милок, помню, тебя Толик зовут, ты до войны тут тренировался.
- Точно, бабуля, - весело ответил тот, - а теперь вот тренером у этих обормотов буду.
- А это хорошо, хорошо, а то Владимир Павлович устает, ему самому надо тренироваться, а ему приходится еще и этими башибузуками командовать.
Серегин глазами спросил Вовку: "Это она тебя так тебя зовет?"
И Вовка согласно кивнул.
Анатолий Иванович ухмыльнулся и покачал головой.
- Ну, уж если тебя Лукерья за взрослого держит, нам и подавно надо это сделать, - прошептал он, когда они поднимались наверх, в тренерскую комнату.
Когда Вовка зашел в раздевалку, там уже было несколько человек, которые сразу накинулись на него с расспросами.
- Слушай, Фома, а что это за мужик с тобой пришел, это тренер наш будет? А чего он однорукий, что ли? А откуда он?
- Тихо, парни, не все сразу, - громко сказал Фомин, - да, это наш тренер, зовут его Анатолий Иванович. Ну а руку он потерял на войне, где же еще.
- Ха-ха, - засмеялся кто-то из парней. - Всё, Фома, кончилось твое время, над нами не будешь измываться, теперь мы будем в футбол играть, а не бегать, как лошади по беговой дорожке.
- А вот и нет, - с удовольствием произнес Вовка, - мы уже договорились, разминку провожу я.
Наступило молчание.
- А что этот будет делать? - спросил Денис Миронов.
- Не этот, а Анатолий Иванович, - наставительно сказал Вовка, - думаю, он хочет посмотреть, как мы тренируемся. Потом сбегаем стометровку, а по результатам уже распределит, кто кем будет играть.
Денис скорчил гримасу, парень был выносливый, но вот скоростных качеств ему не хватало, а защитником он быть не хотел.
Вскоре подошли уже все ребята, и Фомин привычно подал команду:
- Выходи строиться.
Построив ребят, он доложил Серегину, который стоял с журналом в руке, что команда для тренировки построена. Тот в свою очередь скомандовал вольно и сказал:
- Ребята, я буду вашим тренером, надеюсь, что мы с вами сработаемся и сделаем совместными усилиями команду, которая сможет побеждать. Зовут меня Анатолий Иванович. Так же, как и вы, не так уж много лет назад я начинал играть в футбол. К сожалению, ранение не дало возможности продолжить спортивную карьеру, поэтому постараюсь, чтобы смогли ее продолжить вы, мои будущие воспитанники. Сейчас я проведу перекличку, чтобы хоть немного познакомиться с вами, сразу, конечно, всех не запомню, но думаю, через день-два буду знать большинство.
По окончанию переклички он сказал:
- Парни, вам, кстати, очень повезло, у вас неплохой капитан, и сейчас он проведет первую половину тренировки, разминку и работу с мячом. Я же понаблюдаю, кто чего стоит. А во вторую половину мы проведем игру, притом уже распределим всех игроков в защите и в нападении. Сегодня в игру я вмешиваться не собираюсь, потому что номеров у вас нет, фамилий я ваших еще не запомнил. Но выводы для себя по ее ходу буду делать. Вопросы есть у кого?
Вопросы были, и не один, ребят интересовало, за какую команду их тренер играл, сколько ему лет и тому подобное. Поэтому Фомину пришлось это дело прекратить, и они приступили к тренировке. К своему удивлению, он сам под взглядом Серегина в какой-то момент почувствовал неуверенность, но в ходе занятий это ощущение прошло. После отработки ведения мяча двумя игроками передачами со сменой мест он объявил небольшой перерыв перед стометровкой. Во время него тренер тихо сказал:
- Слушай, Фомин, короче, придется тебе для меня писать план на каждую тренировку подробно, я половины этих упражнений не знаю.
По итогам пробежки стометровки Серегин распределил игроков и ухмыльнулся, практически всё совпало со списком, который ему был написан. После чего началась игра.
Когда Вовка первый раз получил пас и повел мяч, он вдруг понял, что может это делать почти как в прежней жизни. Когда он играл на пустыре, такого ощущения еще не было. Видимо, его новому сознанию и телу было необходимо время, чтобы синхронизироваться друг с другом, а сейчас чувство свободы и почти полета переполняло его. Он неожиданно для себя засмеялся и ловко обошел казавшегося почти неподвижным соперника, следующий защитник ворот упал, когда попался на его финт. И только когда закрученный мяч улетел в верхний угол ворот, он понял, что прошел без проблем почти от своих ворот до ворот противника.
Серегин стоял у края поля, открыв рот от удивления. Выпавший оттуда свисток болтался на шнурке.
Когда разыгрывали мяч с середины поля, Игорь Костин, криво улыбаясь, сказал:
- Ну всё, Фома, это твой последний мяч сегодня, втроем тебя будем держать.
И действительно, был мяч у Фомина или нет, его все время сопровождали защитники, и он, забыв о своем желании забивать, попытался организовывать командную игру. В какой-то мере у него это получилось, и длинные передачи вразрез начали растаскивать защиту противника, и тогда он, получив мяч, ловко избежал положения вне игры, о котором, скорее всего, знал только сам, забил второй гол.
После второго гола соперники, забыв о других игроках, на своей половине поля начали преследовать его еще сильней, чем собственно разрушали свою оборону. Этим воспользовался Денис Миронов и, пройдя по левому краю, забил третий гол.
На этом игра завершилась, и начался ее разбор. В своих характеристиках тренер не щадил никого, указал на явные ошибки в игре, указал на массу технических погрешностей, над исправлением которых придется работать и работать.
Единственно, кому он ничего не сказал - это Фомину.
Когда ребята пошли в раздевалку, Вовка, воспользовавшись этим обстоятельством, спросил:
- Иваныч, а чего ты мне ничего не сказал?
Серегин вздохнул, посмотрел ему в глаза и сообщил:
- А что прикажешь тебе говорить, ты их на голову перерос. По-хорошему тебя надо в дубль взрослой команды брать, да кто тебя в пятнадцать лет возьмет. Я глазам своим не верил, когда на игру смотрел. А скажи, этот пас пяткой ты где подсмотрел?
- Да нигде не подсмотрел, - сказал Вовка, мысленно попросив прощения у Стрельцова, кумира своей юности, - сам придумал.
- Вот видишь, ты, парень, прирожденный футболист, - как бы подтверждая свои мысли, кивнул Анатолий Иванович, - я еще не видел, чтобы получилось сразу и распасовщиком быть и нападающим. Это, конечно, у тебя получилось из-за неопытности остальных ребят.
- Это точно, - подтвердил Вовка, - так ты же видел, что мне пацаны играть совсем не давали, толпой вокруг бегали, приходилось сразу мяч распасовывать, зато Денис сыграл как надо и гол забил.
- Вот видишь, смог организовать свою команду, и показали хоть что-то похожее на игру. Только мне не очень ясно построение, я пытался понять, но до меня не очень дошло, что ты там хотел изобразить?
Вовка в ответ сказал:
- Иваныч, пошли в тренерскую, там постараюсь объяснить, что, как ты говоришь, я хотел изобразить.
Они поднялись на второй этаж и уселись за стол. Фомин выдрал из журнала пару страниц и приступил к объяснениям.
Первым делом он нарисовал схему "дубль вэ" из двух перевернутых английских букв W и начал объяснять.
- Видишь, мы все сейчас играем по этой схеме и считаем, что другого быть не может. Но время не стоит на месте, и мне кажется, что эта тактика устарела. Поэтому нам сейчас надо действовать по-другому, - и он нарисовал другую схему, четыре два четыре.
- Вот смотри, в этой схеме четыре игрока у ворот, следовательно, мы усиливаем свою оборону и облегчаем отбор мяча у нападающих, а два хавбека могут легче подключаться к атакам, видел, как Денис сегодня прошел по краю и забил гол. И им не надо так тщательно, как раньше, контролировать инсайдов. А при обороне все четыре нападающих возвращаются на середину поля.
- Ну ты даешь, - скептически сказал Серегин, - ишь, тактик нашелся, там люди думали не нам чета, ничего у тебя с этим не получится.
- А почему не получится, - с энтузиазмом заговорил Вовка, - ты видел, когда я оттягивался к середине поля, защитники за мной бежали, а за ними дыра в обороне получалась, если бы ребята были пошустрей, мы бы еще не один гол забили. А давай завтра проведем эксперимент, одна команда будет по этой схеме играть, а вторая по старой, и посмотрим со стороны.
- Ха, - по-прежнему скептически произнес Серегин, - выиграет та команда, в которой ты будешь играть, да и ребята вряд ли смогут выполнить эти требования. Сам понимаешь, дворовые привычки игры быстро не пройдут.
- Ну и что, у нас впереди три недели, вот за эти три недели придется отучать от этих привычек, - решительно ответил Фомин.
Серегин неуверенно сказал:
- Ну ладно, давай попробуем, может, что и получится. Я сегодня зайду к своим приятелям, посоветуюсь, что они скажут.
- Не надо никуда ходить, Анатолий Иванович, ты сам посуди, для них это будет так же ново, как и для тебя, - начал убеждать его Вовка.
"Надо же, как повезло, - думал он в это время, - если бы Саныч нам нормального тренера нашел, тот бы меня сразу послал в известном направлении и сказал: или делай, как я говорю, или вали на все четыре стороны".
Но свои мысли он благоразумно держал при себе и продолжал усиленно вешать лапшу на уши совсем ничего не соображающему под его натиском Серегину. В конце концов, они, наговорившись досыта, разошлись по домам.
Раннее августовское утро помощника командующего ВВС МВО Василия Иосифовича Сталина было омрачено головной болью. Во рту было мерзко, и в целом не очень хорошо.
"Интересно, чем вчера закончился вечер, ни черта не помню", - подумал он.
- Катя, ты где? - крикнул он жене. - Дружок, будь добра, принеси воды попить.
- Что, голова болит, - язвительно спросила Екатерина Семеновна, - меньше водки надо употреблять, дорогой.
- Ох, хоть ты ничего не говори, - поморщился Василий, - и так некоторые товарищи указывают, как надо жить.
Он жадно выпил большую кружку воды и неожиданно притянул к себе жену и повалил в кровать.
- Ну ты и паразит, - смеясь, сопротивлялась та, - то у него голова болит, то что-то другое встает.
В это время раздался звонок. Жена, воспользовавшись моментом, встала с кровати и, запахнув халат, отправилась к дверям. Василий на всякий случай глянул на календарь, на нем краснело двадцать четвертое августа.
"Если бы что по службе, позвонили бы домой", - подумал он.
- Вася, - послышался голос жены, - иди, распишись, тебе телеграмма.
Он привычно быстро оделся и вышел в коридор. Молодая женщина-почтальон с восторгом в глазах смотрела на него.
- Товарищ Сталин, вам телеграмма, пожалуйста, распишитесь, - пролепетала она и дрожащей рукой подала ему бланк для росписи и телеграмму.
"Новенькая, - равнодушно подумал он, - не привыкла еще".
Он расписался и отдал бланк почтальону, поблагодарил и закрыл за ней дверь. После чего начал внимательно читать немаленький текст, который гласил:
Товарищ генерал, Вам обращаются летчики полка ВВС, расквартированного городе Куйбышеве. Мы знаем Вас как человека неравнодушного спорту, частности футболу. В августе Куйбышеве начался футбольный турнир молодежных команд, котором принимает участие юношеская команда детей военнослужащих N-ской части. Эта команда успешно начала турнир, и мы надеемся, что она будет числе призеров. Нашей части служит много ваших бывших однополчан, и они просят, если вас есть такая возможность, приехать и поболеть за нашу команду, а если бы Вами приехали один-два известных игрока, было бы вообще замечательно.
Ваша поддержка даст нашей команде еще больший стимул к победе.
Командир N-ской части
полковник Герасименко.
- Ну, что там? - нетерпеливо спросила Екатерина Семеновна. - Опять уезжаешь?
- На, погляди, - сказал Сталин и подал телеграмму жене.
- И что, поедешь? - спросила та.
- Не знаю еще, - задумчиво сказал муж, - все-таки однополчане просят, не хухры-мухры. Сам Колька Герасименко просит. Если командующий добро даст, полечу обязательно. Надо расписание игр посмотреть, кого из футболистов с собой взять.
Он оживился и пошел бриться в ванную комнату, на ходу говоря:
- Катюша, давай позавтракаем, а потом я начну отзваниваться и рапорт сяду писать.
Жена печально вздохнула:
- Так и знала, ранние звонки ни к чему хорошему. Опять на неделю укатишь.
- Катя, ну что как не родная, ты же с детства к такому привычна, - весело крикнул из ванной Василий, правя бритву.
- Привычна-то привычна, так ведь ты, Васька, без тормозов. А там все твои друзья боевые, смотри, получишь от отца нагоняй.
- А волков бояться, в лес не ходить, - ответил муж и добавил: - Там у нас в заначке коньяк имеется, сейчас побреюсь, и давай нальем по пятьдесят граммов за успех команды ВВС.
Прошло еще два дня. Моросил мелкий дождик, но из-за сильного ветра он как иголками колол лица летчиков, стоявших на летном поле. Небольшой транспортный самолет только что приземлился и сейчас разворачивался, чтобы подъехать к встречающим.
Вот заглох мотор, открылась дверь, и по скинутому трапу вниз спустился молодой человек в генеральской форме. К нему сразу подошел седоватый полковник и, отдав честь, принялся докладывать. Но генерал, засмеявшись, сказал:
- Коля, брось тянуться, я рад тебя видеть, ведь в сорок пятом последний раз встречались. Ну, давай рассказывай, как тут у вас дела?
Пока они оживленно беседовали, из самолета вышел гражданский, мужчина около пятидесяти лет в плаще и шляпе, и принялся с любопытством оглядываться по сторонам.
Генерал повернулся к нему и сказал:
- Борис Андреевич, знакомься, это мой фронтовой товарищ Николай Герасименко, а ныне командир летной части. Коля, прости, но не получилось с игроками, сам понимаешь, сейчас некогда им. Но вот Борис Андреевич Аркадьев, главный тренер ЦДКА, любезно согласился слетать со мной сюда на несколько дней. Хочет он посмотреть, как у вас дела с подготовкой молодежи обстоят. Так что знакомьтесь.
Фамилия произвела впечатление на летчиков, и они начали переглядываться.
- Коля, ну давай докладывай, какие планы на сегодня. Зная тебя, не сомневаюсь, что все проработано до мелочей.
- Так точно, товарищ генерал, - лаконично ответил полковник.
- Николай Петрович, ты что, поссориться со мной хочешь? - с нажимом произнес Сталин. - Когда-то я для тебя Васей был.