- Ты знаешь, Фомин, я никогда не думала, что ты можешь быть таким внимательным и интересным. Ведь ты еще в прошлом году бегал по партам в классе и пел похабные частушки. Даже не верится. Может, завтра мы с тобой снова сходим на Волгу?
Вовка про себя засмеялся. Конечно, от такого предложения первой красавицы класса любой мальчишка потерял бы остатки соображения, но он-то не такой.
- Леночка, - проникновенным голосом сообщил он в ответ, - обязательно сходим, если так тебе хочется, но давай не будем загадывать, ты ведь завтра пойдешь в магазин?
- Ну да, - растерянно сказала Лена, - и что из этого?
- Вот и мы с братом завтра с утра там будем, - улыбнулся ее собеседник. - Там и договоримся, когда встретимся, потому что мне надо еще с ребятами в футбол сыграть.
Он не стал говорить девушке, что ему надо как можно быстрее запоминать окружающих, а в игре это можно было сделать гораздо быстрее и непринужденней, чем в обычном разговоре.
- Ну, раз тебе футбол интереснее, чем со мной загорать, тогда иди и играй, - сказала, надув губы, его собеседница. - Очень надо. Я-то тебя как человека пригласила.
"Ого, какие заявления в столь юном возрасте, - восхитился про себя Вовка. - Вот оказывается, когда нами уже начинают командовать".
- Лена, ну, в общем, завтра я тебя встречаю утром у магазина, - сказал он, повернулся и быстрым шагом пошел по улице, чувствуя спиной недоумевающий взгляд девчонки.
Дома, когда он пришел, были все и, похоже, его уже ждали.
Мама, подозрительно ласково улыбаясь, смотрела на него.
"Ясненько, - понял Вовка, - Мишка заложил".
- Ну как, напровожался? - с ходу спросил отец. - Что-то ты зазнобу свою рано отпустил?
- Вечно тебе, Паша, надо влезть, - заступилась мать, - не смущай парня.
- Да я и не смущаюсь, - ответил сын, - действительно, мы с Леной Климовой прошлись до ее дома после пляжа, и всё.
- Лиха беда начало, - подмигнул отец, - сначала до дома, потом до сеновала.
- Паша, ты о чем с сыном говоришь, какой сеновал, им по пятнадцать лет еще, - закричала мать. - Прекращай этот разговор!
- Хорошо, хорошо, - засмеялся чем-то довольный отец.
- И ржать перестань, - добавила мама, - радуешься, как будто сам провожался.
- Люда, да ты посмотри, парень на глазах взрослеет, себя наконец поставил среди ребят, на гитаре играет, да еще и самую фасонистую девку в поселке прибрал. Фомин, одним словом! - И батя горделиво выпятил грудь. - В общем, сейчас ужинаем, а потом нам старший на гитаре сыграет, а мы послушаем и решим, стоило ли ему гитару дарить, - сказал он свое веское слово.
Ужин прошел, как будут писать когда-нибудь в газетах, в теплой и дружественной обстановке, и после него Вовке пришлось взять гитару в руки.
- Батя, так что сыграть? - спросил он у отца.
Тот долго не раздумывал.
- Спой, сынок, про войну. Два года, как я дома, а все она, проклятая, мне снится.
- Ладно, бать, тогда начну вот с этой, - сказал в ответ сын и ломким негромким голосом начал:
Эх, дороги, пыль да туман,
Холода, тревоги да степной бурьян.
Сам не знаешь доли своей,
Может, крылья сложишь посреди степей.
После первого куплета Павел Александрович закрыл глаза, присоединился и начал подпевать своим низким голосом. И вскоре вся семья дружно выводила тоскливую, тревожную песню войны.
Когда они закончили петь, мама вынула платок из кармана и вытерла заслезившиеся глаза.
Вовка же почти без перерыва начал следующую песню:
Вьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза…
Закончилась эта песня, и тут в двери постучали. На приглашение зашли соседи, которых Вовка еще не знал: пожилой усатый одноглазый мужчина с ожоговыми шрамами на лице и полная темноглазая женщина.
- Слухай, Паша, Люда, вы тут так спиваете, можно, и мы с вами посидим, подпоем?
- Конечно, Василий Егорыч, какие разговоры, присаживайтесь за стол, у нас тут свой музыкант появился, не гармонист, конечно, но и на гитаре неплохо играет. Ну что бы ты хотел спеть, старшина? - спросил отец.
- Что спрашиваешь, понятное дело, о танкистах.
И понеслась песня о танкистах, которые задали перца самураям.
Когда вступила в общий хор жена дяди Васи, Татьяна, Вовка играть перестал. Он просто сидел и слушал, как ее высокий голос сплетается с баритоном ее мужа. Пели они хором часа два, после чего дядя Вася сказал:
- Эх, душевно посидели, - и стал прощаться.
Вовка не выдержал и сказал:
- Тетя Таня, вам бы в опере петь с таким голосом.
Та же со своим мягким хохляцким акцентом сказала:
- Эх, хлопчик, какая опера, когда нужно было учиться, мы в деревне работали, очень тяжело, голодно было. А потом перед войной полегче стало, прослушали меня и пригласили в филармонию, а тут война, и пришлось вместо филармонии санитаркой в медсанбате, вот там и своего суженого встретила, - и она погладила своего усатого дядю Васю по руке.
Они ушли, и семейство Фоминых начало собираться ко сну.
На удивление, Вовка заснул сразу, как положил голову на подушку.
"Наверно, привыкаю", - была его последняя сознательная мысль.
Утром будильник и гимн разбудили его вместе с родителями. Отец только усмехнулся, увидев, что его старший надел шаровары и, как был в майке, выскочил на улицу. Когда Вовка прибежал, вспотевший, через полчаса домой, его уже ждали у дверей.
- Вова, вы должны сегодня расколоть все дрова, сходить в магазин и наносить воды. Сегодня суббота, завтра я буду стирать белье. А вечером мы идем в баню, так что не задерживайтесь со своим футболом. Всё понял?
- Так точно, мама, - весело ответил сын и пошел к умывальнику Там он открыл круглую коробку зубного порошка и начал чистить щеткой зубы.
Затем чайник был вновь поставлен на плитку, но тут под ним вспыхнул огонек, и только что желтая спираль потемнела.
"Вот же не вовремя плитка перегорела", - подумал Вовка. Снял чайник и осторожно вытащил спираль из лабиринта фарфорового изолятора, и та немедленно развалилась на несколько кусков.
Он чертыхнулся и, сев за стол, начал аккуратно скручивать кончики нихромовой проволоки. Когда уже заканчивал последнюю скрутку, через плечо склонился проснувшийся Мишка.
- Ага, опять спираль перегорела, - воскликнул тот, - папка всего несколько дней назад скручивал, как раз, когда тебя молния долбанула.
Вовка аккуратно вставил спираль в изолятор и воткнул вилку в болтающуюся розетку.
"Ох, Павел Александрович и лентяй, да и мой предшественник тоже", - подумал он.
Плитка задымила и начала греться, на нее сразу был водружен чайник.
Когда сели пить чай, Мишка был поставлен в известность о колке дров, но воспринял это стоически и только горестно вздохнул.
После скудного завтрака Вовка полез в коридоре в щиток, выкрутил пробку, в которую был вставлен медный жучок, и под комментарии младшего брата быстро прикрепил розетку к стене. Затем они отправились к дровянику. Где лежит колун, Вовка уже знал и, вооружившись им, начал колку. Высохшее дерево кололось с трудом, но тем не менее дело двигалось. Мишка таскал наколотые дрова в сарай, старательно уворачиваясь от разлетающихся поленьев. Дров оказалось совсем немного, поэтому работа была завершена в рекордные сроки.
После короткого перерыва была принесена вода, а затем они взяли список, который оставила мать, карточки и отправились в магазин.
Когда они подошли туда, оказалось, что Климова уже там. Она, видимо, уже заняла очередь и теперь стояла немного поодаль, ожидая их.
- Ну наконец-то соизволил прийти, - ядовито сказала она, - сам сказал, что с утра будешь ждать.
Младший брат, навострив уши и открыв рот, смотрел на них.
- Ты, Мишуня, иди, занимай очередь, а мы поговорим, - сказал Вовка и подтолкнул того в сторону магазина. Мишке до смерти не хотелось уходить, а послушать, о чем будут говорить брат и девушка, но пришлось идти.
- Лена, прости, у нас были дела, да вообще-то сейчас еще утро. Вон магазин еще не открыт.
- Фомин, тебе не кажется, что ты нахал? - спросила Лена. - Ты что, теперь будешь все время пользоваться тем, что я чувствую себя виноватой перед тобой?
- Кажется, - сказал тот, улыбаясь, - но буду пользоваться, когда еще так повезет.
Ленка рассмеялась, и в этот момент была так хороша, что Вовка открыл рот.
- Ладно, тогда рассказывай, что мы будем сегодня делать? - спросила она.
- Так будем делать всё, как вчера. После магазина по домам. Потом мы с Мишкой пойдем на футбольное поле. Хочешь, приходи пораньше, посмотришь, как я играю, а потом отправимся на пляж. Только сегодня мы в баню идем, так что как вчера не удастся позагорать, - ответил он.
К Вовкиному удивлению, Лена согласилась и сказала, что обязательно придет. Между тем магазин открылся, и вся очередь начала заходить внутрь, поэтому разговор пришлось прервать.
Когда они пришли на пустырь, Мишка немедленно убежал к своим одноклассникам, и оттуда уже слышался его звонкий голос. Сегодня на пустыре народа было поменьше.
Но тем не менее хватило, чтобы собрать две неполные команды.
Вовкино появление было встречено с радостью, и немедленно разгорелась перепалка, в какой команде он будет играть. Пришлось даже кинуть жребий. И только тогда этот вопрос был решен. Как ни странно, Вовка запомнил тех, с кем вчера играл, и уже безошибочно называл всех по именам.
Когда игра была уже в разгаре, краем глаза он заметил тоненькую фигурку Лены Климовой, которая пришла на этот раз одна и сейчас внимательно следила за перипетиями игры. Вот только он не заметил молодого мужчину спортивного вида, который внимательно наблюдал именно за его игрой.
Сегодня Вовке не везло, хотя его команда выиграла с разгромным счетом, но это случилось только потому, что половина другой команды следила именно за ним. И сейчас он усиленно массировал свои голеностопные суставы, которым неоднократно доставалось от сандалий и ботинок противников.
- Очень больно? - послышался девичий голос.
Он поднял голову, рядом стояла Климова и сочувственно улыбалась.
- Ну, как сказать, - в раздумье протянул парень, - бывало и больней.
В это время к ним подошел мужчина, наблюдавший за ходом игры.
- Ты ведь Володя Фомин, не так ли? - сразу перешел он к вопросам.
- Ну да, а что вы хотите?
- Ну, во-первых, я физорг нашего завода, зовут меня Юрий Александрович, так вот, Володя, ты наверняка знаешь, что наша партия и правительство и лично товарищ Иосиф Виссарионович Сталин уделяют огромное внимание развитию в нашей стране физкультуры и спорта. А вот, чего ты не знаешь, что в этом году нам пришла директива организовать заводскую футбольную команду. Ты, конечно, по возрасту еще нам не подходишь, но мы тут с директором завода и профкомом обговорили и решили, что нам нужна еще молодежная команда, которая будет резервом нашей основной. Поэтому я который день обхожу такие самодеятельные игровые площадки и агитирую игроков, которые выделяются на общем фоне.
- И много вы таких игроков нашли? - спросил Вовка с интересом.
- Вполне достаточно и даже с избытком, - в тон ему ответил физорг, - я и тебя уже видел недели две назад, но тогда ты на меня впечатления не произвел, а сегодня временами показывал что-то похожее на игру. Это правда, что тебя молния ударила?
- Да было дело, - сказал Вовка и задрал майку.
- Однако! - воскликнул Юрий Александрович. - Но все равно, если пройдешь наших эскулапов, то я тебя возьму, а там посмотрим. Ты-то как, согласен?
- Да, я согласен, вот только вам надо с моим отцом поговорить, он хотел, чтобы я десять классов закончил и пошел учиться на инженера. А так ведь мне придется поступить рабочим на завод.
- Послушай, парень, - серьезно посмотрел ему в глаза физорг, - ты будешь работать, получишь рабочую специальность и сможешь угостить девушку мороженым, - тут он кинул взгляд на Лену, - на свои заработанные деньги, которые не надо клянчить у родителей. Притом у тебя будет укороченный рабочий день еще два года, хватит времени на тренировки, и никто не мешает тебе идти в вечернюю школу. А потом все равно ты пойдешь служить в армию. И подумай сам, кем там будет служить хороший футболист? Конечно, если ты им станешь, - оговорился он под конец.
- Хорошо, Юрий Александрович, я согласен, - легко сказал Вовка, - ваше дело переговоры с моим отцом.
- А он у тебя в партии?
- Да, он с сорок второго года коммунист.
- Ну, какие тогда проблемы, позовем в партком, сообщим о чести, которой удостоился его сын, думаю, проблем не будет.
"Хрен его знает, будут они у вас или нет, Павел Александрович человек настроения", - подумал Вовка.
На этом они распрощались, договорившись, что о результате ему расскажет отец, и Юрий Александрович целеустремленно двинулся дальше.
- Вова, так что, ты с нами не будешь учиться? - разочарованно спросила Лена. - А как же я?
"Ох, ничего себе, моя девушка расстроилась, что не будет мордобоя", - восхитился он.
- Лена, ну что ты, мы же можем встречаться и вне школы, я могу даже в гости к тебе приходить, - нахально предложил он.
- Хорошо, мы еще поговорим об этом, а пока давай пошли быстрее, там, видишь, рыжие косы Скобаревой торчат, - нетерпеливо сказала Климова.
В это время к Вовке подлетел Славка.
- Ты что, уже уходишь, а мы с парнями идем в водонапорную башню. Сашка Плесковский у отца мелкашку взял и патронов тридцать штук. Пошли, может, и нам раза по три выстрелить дадут.
Вовка посмотрел на Лену, которая с тревожным выражением лица следила, как к ним подбираются ее заклятые подруги, и с сожалением сказал:
- Нет, Слава, как-нибудь в другой раз.
- Ну и дурак, другого раза может и не быть, - сказал Славка и побежал к четверым парням, ждавшим его неподалеку.
После этого Вовка и Лена, взявшись за руки, побежали и скрылись из вида разыскивающих их подруг, и в той стороне некоторое время были слышны затихающие возмущенные Мишкины вопли.
- Погодите, и я с вами!
Накупавшаяся троица сидела в тени кустов, потому что июльское солнце жарило со страшной силой, и, кроме того, они надежно защищали их от нескольких девчонок, которые уже пару раз проходили мимо, периодически пытаясь докричаться до Климовой.
Мишка увлеченно строил замок из песка, который при своих сверстниках строить бы не стал. А Вовка с Леной болтали за жизнь. За последний час Вовка узнал о своих одноклассниках столько, сколько, вращаясь только среди парней, просто никогда бы не услышал. Вот только сведения эти были ему теперь практически ни к чему. Свидетельство об окончании семи классов у него было, и на завод его могли взять хоть завтра. Так что в школу он этой осенью не идет. Он не сомневался, что отец не пойдет против партийного комитета и разрешит всё, что там попросят. Конечно, не очень улыбалась перспектива плыть по течению, но в настоящий момент ничего лучшего у него не было.
Рассуждая про себя, он не забывал болтать с Леной, шутил, рассказал несколько анекдотов, которые не сильно выходили за рамки этого времени.
Поэтому, когда наступило время идти домой, Ленка поднялась с песка неохотно и, натягивая через голову платье, сказала:
- Никогда не думала, что с мальчишкой буду сидеть и болтать лучше, чем с подружкой. Ты, оказывается, Фомин, еще тот болтун.
Они вместе дошли до поселка.
Дома был кавардак, с кроватей снято все постельное белье, которое горой лежало на полу. Павел Александрович бережно строгал хозяйственное мыло в большой оцинкованный бак с краями, проржавевшими от старости.
- Где черти вас носят, - недовольно сказал он, - знаете же, баня сегодня.
В это время мама начала скидывать белье в бак, залила его водой и, сказала:
- Пусть замокнет. - Потом закрыла крышкой.
Сумки в баню были давно готовы, и они отправились в путь. Когда семейство Фоминых вышло на улицу, таких семейств, идущих в баню, было не один десяток. Все вежливо здоровались друг с другом и продолжали не спеша идти по краю пыльной дороги.
- Батя, - зашептал Мишка, - ну давай хоть раз быстрее пойдем, хоть кого-нибудь обгоним.
- Я тебе обгоню, - лаконично ответил отец, - как придем, так и придем, баня, пока кто-то будет мыться, не закроется.
- Ага, а пар? Ты сам все время говоришь, что пару не хватило.
- Ну, это такое дело, сынок, пару, вишь, всегда не хватает.
Они зашли в почти полностью заполненный вестибюль, люди сидели на стульях, ступеньках лестницы и даже на своих сумках. Мама прошла к кассе, у которой, как ни странно, народа не было, и купила четыре билета.
После этого они разошлись, отец с сыновьями занял очередь в мужской гардероб, а мать в женский. Настало томительное время ожидания. Время от времени со второго этажа спускался распаренный побритый мужичок, вальяжно подходил к стойке гардероба и протягивал алюминиевый номерок на шнурке. В ответ ему выдавались кепка или куртка, и потом он нырял в темный проход, откуда раздавались мужские голоса и звяканье пивных кружек. Счастливчик из очереди срочно отдавал гардеробщику какую-нибудь вещь и почти бегом устремлялся наверх. Не прошло и трех часов, как Фомины получили два номерка и двинулись наверх.
В раздевалке в три ряда стояли шкафчики с номерами. Мишка, бегущий впереди, быстро нашел нужные, соответствующие номеркам гардероба.
Сумки были поставлены на пол шкафчиков, грязная одежда сложена в пакет, вытащены лыковые мочалки и куски банного мыла. И, наконец, батя, развернув основной пакет, вытащил сухой дубовый веник.
- Ты, Лександрыч, я гляжу, веников на год вперед сушишь, - сказал, улыбаясь, раздевающийся рядом мужчина. - Лето на дворе, можно и свежий нарвать, он духовитей будет.
- Ага, - скептически ответил батя, - духовитей - это да, а вот лист, как сопли, липнуть на теле будет. Я уж лучше прошлогодним побьюсь.
Его старший сын, из своего опыта, гораздо большего, чем у отца и его соседа, мог бы многое добавить по этому поводу, но благоразумно промолчал.
- Вовка, сходи-ка к тетке Марье, пусть наши шкафчики закроет, - сказал отец и встал, собираясь идти в мыльню.
Тот отправился к выходу из раздевалки и дошел до стола, за которым пила чай неопрятная старуха, равнодушно взирающая на мужские муды.
- Э-э, здравствуйте, батя шкафчики просил закрыть, - сказал он бабке, даже не поднявшей на него взгляда.
Вместо ответа она вздохнула, встала и взяла ключ, представлявший собой ручку с короткой изогнутой углом толстой проволокой. Она прошла за ним, вставила проволоку в дырку на дверце и поворотом ручки закрыла его, потом второй.
- Номерок не потеряй, тетеря, - сказала она Вовке, увидев, что тот вертит его на пальце.