До суши оставалось метров двадцать. Спасительная коса, сужаясь, переходила в обрывистую террасу. В конце мелководья вездеход коснулся дна. Корма еще держалась на плаву, но ее стало разворачивать водоворотом. Отчаянно цепляясь за краешек твердого грунта, пробуксовывая и поднимая тучи ила, стальная махина упорно боролась с рекой. Потом не удержалась, сползла на стрежень и, описывая круги, стала смещаться вниз. Рой всё же ухитрился удержать ее в повиновении. Выждав момент, когда кромка берега снова оказалась по курсу, он опять попытался преодолеть течение. На этот раз ему удалось достать ложе. Казалось, мгновенье - и вездеход сорвется с зыбкой, неустойчивой опоры и тогда уже окончательно окажется во власти потока. Но вот, вгрызаясь в дно и обретая устойчивость, он переполз через отмель и выбрался на луговину.
Вновь тихо и ровно работал мотор, скрывая затаенную мощь. О недавней схватке с рекой напоминали лишь царапины на облепленном листьями корпусе, с которого ручьями стекала вода.
Асарес спрыгнул на землю, осмотрел ходовую часть.
- Переправа закончена, - передал он Тэйлору. - Техника исправна. Начинаю продвижение в горы.
Затем занял свое место, вытер с планшета капли воды и облегченно выдохнул:
- Порядок, Рой! Ты сделал всё, как надо… и даже лучше. На буксировку берегом ушла бы уйма времени. Я уже не говорю о худшем.
- Да, непростое вступление! - заметил Блэкфорд. - И судя по всему - многообещающее.
- Похоже, так, - согласился Мелвин.
- Зря не рискуйте, - последовал ответ с базы.
Вездеход тронулся и, пробив заслон из сросшегося кронами кустарника, вырвался на открытое пространство. Теперь путь лежал вверх по ручью, петлявшему в стелящихся зарослях.
Дождя не было, но плотные облака еще больше обложили небо и хмуро клубились над отрогами, дополняя и без того безрадостную картину.
Поначалу дорога не требовала особого напряжения. Дно ущелья, в которое они втянулись, когда-то обработал древний ледник, и теперь оно напоминало мостовую, вымощенную разносортным булыжником. Кусты заметно поредели; растительность большей частью переместилась на склоны. Вокруг всё будто вымерло. Молчали птицы. Куда-то подевались мухи, бабочки и даже москиты.
Дальше всё чаще стали попадаться крупные глыбы песчаника - монолитные и необычайно крепкие. Появились завалы. Скорость упала. Лавируя среди хаотических нагромождений, Рой всякий раз рисковал напороться на выступавшие отовсюду клинообразные зазубренные грани.
- Дорога становится непроходимой, - вконец измотавшись, передал по рации Асарес. - Считаю должным изменить маршрут и начать восхождение.
- Постойте, лейтенант! - раздался в ответ голос Тэйлора. - По данным спутниковой съемки, недалеко от вас есть ответвление. На карте оно не обозначено. Там должен быть подъем. Он тоже ведет к перевалу. Судя по фотоматериалам, лес там не такой густой.
- Хорошо, мы осмотрим долину.
Асарес повернулся к сержантам.
- Скоро граница заражения. Эдвин, Джим, что у вас?
- Радиация сорок пять микрорентген - в пределах нормы. Соотношение изотопов соответствует усредненному фону, - ответил дозиметрист Свенсон.
- В составе атмосферного воздуха изменений нет. В единичных пробах следы гелия и водорода, - добавил аналитик Барки.
Отыскав среди камней площадку, Рой выставил на ней вездеход, заглушил мотор и отправился с Асаресом на разведку.
Воспользовавшись передышкой, Свенсон и Барки стали рассказывать экспертам о назначении и устройстве измерительной аппаратуры.
Как объяснили сержанты, вездеход снабжен комплектом датчиков и приборов, предназначенных не только для измерения радиации, но и для обнаружения отравляющих веществ или газов. Радиометры, дозиметры, эманометры и всевозможные счетчики частиц позволяли не только замерять общий уровень излучения, но и вычислять количественные соотношения радиоактивных элементов, а также рассчитывать целый ряд коэффициентов, объединенных под общим названием "матрицы Брауна". По матрицам надежно и быстро определялся тип ядерного взрыва, его мощность, а самое главное - устанавливалась принадлежность к той или иной технологической серии. Разработка каждой последующей серии проводилась с учетом значений "матриц Брауна". Таким образом, любой ядерный взрыв содержал в своей основе своеобразную визитную карточку, изучив которую, специалистам не составляло труда установить год разработки, номер серии и владельца взрывного устройства. В памяти компьютера хранились все комбинации матриц, когда-либо используемых в мировой практике.
Вскоре возвратились Асарес и Рой с известием, что дальнейшее продвижение хоть и возможно, но потребует немалых усилий. Эксперты заняли свои места. Машина снова тронулась в путь.
Сомкнулась долина ручья. Склоны надвинулись вплотную и ограничили маневренность. Мелвин и Асарес в основном расчищали завалы и подкладывали под траки стволы сухостоя. Наконец, слева показалось устье небольшого распадка, терявшегося далее в зарослях шиповника и ежевики. Отсюда им предстояло совершить прямой десятикилометровый переход к водоразделу.
Не задерживаясь у подножья, Рой свернул в непролазный кустарник. Подъем был крутой. Направление пришлось изменить и пробиваться под углом к склону. Если не считать сильного крена, то условия восхождения были вполне сносными. Затяжной откос, укрепленный растительностью, прочно держал машину. Скальные выходы встречались редко и почти не мешали движению.
Мелвин пристально смотрел через стекло, пытаясь отыскать в лесу хоть какие-то следы изменений. Но сколь он ни вглядывался в деревья, траву, в дальнюю панораму гор, не мог обнаружить ничего подозрительного. Единственное, что поначалу привлекло его внимание, - это сосны, стволы которых были изуродованы многочисленными насечками, оставленными промышлявшими здесь заготовителями. Глубокие раны сочились густой янтарной смолой. Медленно застывая, она стекала по наклонным канавкам и крупными каплями скатывалась на землю.
- Радиация сто микрорентген - предел нормы! - неожиданно, а потому резко прозвучал голос Эдвина.
В тот же миг на приборном щитке загорелась тусклым дрожащим светом красная лампочка и ударил по ушам зуммер.
- Внимание! Приближаемся к зоне заражения. Всем проверить герметичность костюмов и готовность кислородных аппаратов! - подал команду Асарес, после чего задраил оба верхних люка и проверил надежность запоров на дверях.
Радиация продолжала расти. Ярко, в полный накал, засветился рубиновый глазок индикатора. Свинцовый экран пока предохранял экипаж от излучения и давал возможность работать без индивидуальных средств защиты.
- Наружная радиация достигла ста пятидесяти микрорентген и соответствует аномалии первого порядка, - передал Эдвин.
- Включаю компьютер на вычисление "матриц Брауна", - сообщил Барки.
На экране зажглась световая полоса, сигнализируя о подключении к измерительной системе программного устройства.
Приближался край леса. Рой снова изменил курс. Теперь они взбирались по ступенчатому серпантину, старательно огибая опасные выступы и запад ины.
От былой расслабленности не осталось и следа. Асарес переключил внимание на дорогу. Контроль за работой аппаратуры перешел к Эдвину и Джиму.
На экране обозначился и застыл столбец буквенных индексов и цифр.
- Послушай, командир!.. - раздался голос Эдвина. - Закончен расчет "матриц Брауна". Результаты более чем странные. Взрывы с такими характеристиками ранее не отмечались. Более того, если верить вычислениям, то устойчивое существование изотопов в таких соотношениях вообще невозможно!..
Асарес, не отрывая глаз от окна, неопределенно хмыкнул и крепче ухватился за страховочный поручень.
Заинтересовавшийся сообщением Блэкфорд достал блокнот и перенес в него данные с экрана.
- Повторите расчет через десять минут, - последовал приказ с базы.
Лейтенант дал Рою знак остановиться и обратился к Барки со словами:
- Джим, самое время отобрать первую партию проб. Ты готов?
- Да. У нас с доктором всё оговорено.
- Объясните еще раз, какой материал вас интересует и с какой частотой следует проводить замеры?
- Меня устроят три-четыре пробы на километр, - чуть подумав, ответил Ланке. - Отбор обычный: поверхность грунта, растительность, испарения, атмосферные взвеси.
Барки освободил зажимы манипуляторов и с их помощью стал складывать указанные Ланке образцы в самозакрывающиеся ячейки, закрепленные с внешней стороны кузова.
- Радиация двадцать рентген! - передал Эдвин. - Если и дальше так пойдет, не видать нам перевала.
На щите налился пурпуром второй индикатор, и опять остервенело зазвенел звонок. Сигнализация предупреждала о повышении фона внутри кабины.
- Включить кислородные аппараты, надеть перчатки и перейти в режим герметизации! - скомандовал Асарес.
Заморосил дождь. Умытая влагой трава глянцево заблестела, заиграла сочными изумрудными переливами. Трудно было поверить, что совсем рядом, не далее как на расстоянии вытянутой руки, и земля, и воздух, и эта мирная, ничем не примечательная зелень насыщены продуктами неизвестно чем вызванного распада, а за любым деревом, возможно, таилась замаскированная под неприметную обыденность погибель.
Отбор проб не отнимал много времени. Рой останавливался по сигналу Ланке, который одновременно руководил действиями Барки.
Наконец выбрались из леса. Наверху, почти на уровне облаков, отчетливо вырисовывалась волнистая линия водораздела. Половина подъема осталась позади.
- Уровень радиации превысил пятьдесят единиц! - вновь раздался голос Эдвина. - Повторный расчет матриц подтверждает достоверность предыдущих вычислений. Ошибка исключена!.. Но, господин майор!.. - Он обратился прямо в эфир. - Эти результаты противоречат здравому смыслу!
Тэйлор долго не отвечал - видимо, консультировался с Центром. Потом его приглушенный расстоянием голос зазвучал снова:
- Пока никто ничего не берется объяснять. Может, в дальнейшем что-то прояснится. Смотрите в оба. Как там?..
- Черт знает что, господин майор! - ответил дозиметрист. - Уровень наведенной радиации сумасшедший. "Объект" где-то рядом. А вокруг, как по заказу, всё продолжает оставаться в первозданном виде. Такое впечатление, что здесь со вчерашнего дня ветка не шелохнулась, лист с дерева не упал.
- Спокойно, Эдвин, - сказал Асарес. - Ты, видно, забыл, как изрядно помяло Гартнера. Значит, ударная волна была. Скорей всего, перевал сыграл роль барьера и ослабил силу взрыва в этом направлении.
Под набиравшим силу дождем вездеход стал скользить, сползать в ямы и временами становился неуправляемым.
Впереди их ждало еще одно испытание. За лесом вставали сплошные заросли стланика. При попытке пробраться сквозь них узловатые корни, переплетенные самым немыслимым образом, сбивались в непреодолимые заломы. Снова пришлось искать обход. Продвигались, как в тоннеле, полагаясь на интуицию да везение.
- А вы заметили, профессор, что на листьях появились какие-то отверстия? - спросила Джесси у Блэкфорда.
- Да. Я обратил на них внимание еще в лесу, но поначалу не придал значения. Теперь вижу - их стало больше. Интересно, что бы это значило?..
- Похоже на результат воздействия радиации, - ответил Асарес. - Не может быть, чтобы излучение не оказало влияния на флору. При такой мощности неизбежно возникают изменения… хотя вовсе не обязательно, чтобы они проявлялись сразу.
- А что думает по этому поводу доктор? - спросил Мелвин, верный правилу уточнять детали сразу.
- Мы опробуем всё подряд и будем продолжать, пока хватит времени, - уклонился от ответа Ланке. - Остальное покажут анализы.
Шли уже около двух часов. Все порядком утомились. Особенно трудно приходилось экспертам. У Мелвина от долгого сидения в комбинезоне заныли спина и плечи.
Закрытый гермошлем изолировал от внешних звуков. О работе двигателя можно было судить только по вздрагивающим стрелкам приборов и вибрации корпуса. В переговорных устройствах непрерывно потрескивало. От этого в ушах стоял неприятный шум.
Всё чаще нарушалась связь с базой. Голос Тэйлора едва пробивался в эфире.
Снова стали встречаться каменные торосы, которые надо было обходить, ежесекундно рискуя опрокинуться.
Наконец выбрались на открытую часть подъема, быстро преодолели участок горной тундры, а затем тяжело, с остановками, стали взбираться по делювиальной поверхности.
Несколько попыток достичь гребня закончились неудачей. Рыхлый щебень полз под гусеницами, как густой кисель. Рой, чудом сохраняя равновесие, непрерывно маневрировал, и только благодаря этому их не втянуло в зыбкую сыпучую массу и не завалило обломками.
Но вот перевал рядом. Впереди обозначилось плавное, изрытое промоинами закругление водораздела. Рой, слившись с рычагами, выжимал из мотора все силы. От предчувствия новых, еще не испытанных ощущений экспертов охватило лихорадочное возбуждение.
- Наружная радиация подскочила до ста рентген!
- В пробах воздуха аномальные концентрации гелия, водорода и озона.
Прервалась связь с базой. Будто невидимая граница отделила их от остального мира.
Снаружи наметились мелкие, почти неуловимые перемены, суть которых никто еще не успел понять или хотя бы выделить. Мелвин помимо воли задержал взгляд на одной из вывороченных глыб. Он попытался сконцентрироваться на мелькнувшей догадке, но тут же забыл о ней, захваченный картиной того, как из-за надвинувшейся седловины стали показываться острые, как отточенные карандаши, вершины дальней гряды. Нужно было что-то делать. Перевал тянул как магнит… До цели оставалось несколько десятков шагов, и вот-вот должна была открыться перспектива. Но тут дорогу перегородил ранее невидимый уступ. Невысокий, но крутой, он тянулся в обе стороны и терялся в дальних складках рельефа.
Стало ясно - вездеход дальше не пройдет.
- Всё! - выдохнул, будто выпустил пар, Асарес. - Приехали.
6
Дорис опаздывала. Стефан прохаживался перед зданием супермаркета - пятьдесят шагов туда, столько же обратно - и сердито поглядывал на часы: "Сколько раз можно повторять одно и то же!.." - думал он, расшвыривая носком ботинка стаканчики из-под напитков, в изобилии устилавшие площадку у входа. Любой здравомыслящий человек давно бы сделал выводы. Но здесь…
С витрины на него смотрел толстый краснощекий малыш, с аппетитом уплетающий огромное мороженое в золоченой обертке. В его показной непосредственности Стефан уже начинал усматривать насмешку над собой, особо ярко проявляющуюся в прижмуренных от удовольствия глазах и высунутом кончике языка.
Отсчитав очередные пятьдесят шагов, он развернулся и, несмотря на мрачные размышления, стал жадно высматривать во встречном людском потоке знакомый силуэт. Ну и устроит же он ей взбучку! За всё!.. За откровенное неуважение к нему, за бесцельное шатание здесь изо дня в день на виду у публики и в особенности этого обжоры-малыша. Нет, надо решительно покончить с попустительством и всерьез заняться ее воспитанием! Он собрался было поддеть еще один стаканчик, но тут увидел тонкую, длинноногую Дорис в развевающемся зеленом платье. Она легко, почти не касаясь тротуара, летела прямо на него и беспечно размахивала миниатюрной сумочкой на длинном ремне.
- Привет, милый! - Она чмокнула его в щеку, обдав почти неуловимым запахом духов и молодого разгоряченного тела. - Не сердись! Я уже знаю всё, что ты намерен сказать. Но у нас такое случилось!.. - И она без передышки затарахтела, не давая ему возможности вставить слово: - Шеф нашего патентного отдела, господин Намейра, уже второй день не выходит на работу. Никто в институте не знает, где он и что с ним. Из дома не отвечают. Спрашивали у соседей - тоже безрезультатно… Сегодня в конце дня звонили в полицию, сообщили его данные. Как ты думаешь, что с ним случилось? Вдруг его похитили или того хуже? - Она испуганно всплеснула руками и только тогда решила перевести дыхание.
- Перестань, Дорис! Ты взрослый человек, а рассуждаешь, как дитя. Подумай, кому мог понадобиться ваш Намейра? Был бы какой крупный деятель… А так… Обычная сошка. Поверь, я знаю толк в таких делах. Он мог куда-нибудь уехать, а может, загулял, заболел, попал в больницу…
Сам того не замечая, Стефан втянулся в объяснения и упустил время для нотаций. Спохватившись, он таки подсобрал металла в голосе, прочел ей короткую мораль и под конец заявил, что с этих пор берется приучать ее к порядку.
Дорис внимала с видом послушной ученицы и со всем соглашалась. Высказав всё, что накипело, журналист угомонился, взял ее под руку и повел, как было оговорено, в бар на соседней Пойтинг-Ярд.
За стойкой уже сидели несколько завсегдатаев. Вдоль стены, отделанной под красное дерево, располагались утопленные в полукруглые ниши столики. Мягкий рассеянный свет от вмонтированных в колонны светильников подчеркивал уютную обособленность интерьера и создавал атмосферу доверительной непринужденности.
Стефан заказал к легкому ужину пару коктейлей и стакан апельсинового сока.
Из колонок, установленных по краям ниши, лилась тихая музыка. Чистое звучание саксофона вызывало благостное чувство покоя, чего так не хватало Стефану в последние дни. Устроившись напротив Дорис, он взял обеими руками ее ладошку и, осязая пальцами бархатистую нежность девичьей кожи, вдруг осознал, как бесконечно дорого ему это милое создание, так же, как и он одинокое в огромном, безразличном мире, где жизненный расчет строится на борьбе, на подчинении себе подобных, порождающем в свою очередь еще более жестокое насилие и озлобленность. Вглядываясь в тонкие черты ее лица, еще не тронутого печатью лет и жизненных невзгод, еще более красивого в переливающемся полумраке, он невольно чувствовал себя ответственным за ее дальнейшую судьбу.
При мысли о предстоящей разлуке защемило сердце. Еще и музыка была под стать.
Бесшумно сновал официант, обслуживая немногочисленных посетителей. Бармен за стойкой, размышляя под звуки музыки о чем-то своем, неторопливо курил.
Каким-то особым чутьем Дорис уловила перемену в его настроении, хотя о причинах еще не догадывалась.
Не отнимая руки, она придвинулась ближе и попросила рассказать, как прошел день. Как только Стефан сказал, что ему удалось определиться с работой, она успокоилась и сама посоветовала куда-нибудь поехать. Но, интуитивно почувствовав, что своей поспешностью задела его самолюбие, поспешила исправить положение и предложила провести эти дни вместе: сходить в театр, на теннисный корт или просто побыть вдвоем. В конце концов Стефан не удержался и, постепенно отвлекаясь от навеянных обстановкой раздумий, стал рассказывать о возникших замыслах, включая и план доработки книги.
Время летело незаметно. Они поужинали и, неспешно потягивая коктейли, переговаривались.