Хранительница замолчала, словно вдумываясь в смысл сказанных слов и тщась найти в них некий скрытый обнадеживающий подтекст - и не находя его. Генерал тревожно зыркнул на Московенко ("вроде ничего, держится") и поспешил отвлечь Обиру новым вопросом:
- У нас будет связь со станцией? Хранительница покачала головой:
- Нет. Обычные радиоволны не пробьются через временной экран, а создавать отдельный канал только для поддержания связи я не имею права, почему - вы знаете.
- А если они справятся раньше времени? Или им будет необходима экстренная эвакуация? - Уже задав вопрос, генерал неожиданно подумал, что, возможно, глупо заботиться о спасении десяти человек, когда в случае их неудачи погибнут миллиарды. Однако Обире подобные мысли, похоже, в голову не приходили.
- Я думала об этом и, кажется, нашла выход. - Хранительница положила на поверхность стола уже знакомую людям серебристую пластинку.
- Ключ?! - с нескрываемым удивлением воскликнул Юрий Сергеевич. - Разве он…
- Я ведь говорила вам о том, что Ключ настроен на собственную частоту Города вне зависимости от того, в какой точке пространства или времени он находится - в этом, собственно, и есть его основное предназначение. Я отдам вам один из двух оставшихся Ключей - тем более что именно благодаря ему вы здесь и оказались. Ночью мне удалось перенастроить его на частоту ваших радиостанций, так что, включив рацию в непосредственной близости (и чем ближе - тем лучше) от Ключа, вы сможете общаться со мной… - Впервые за сегодняшнее утро в голосе Обиры промелькнули по-настоящему радостные нотки.
- Обира, вы - чудо! Я вас прямо сейчас расцелую и плевать мне, что скажет на это ваш майор - Генерал, прекрасно понимающий, что значит остаться без связи в тылу врага, то ли шутливо, то ли всерьез подался к Обире. - Честное слово, я завидую Московенко!
- Не совсем… - тихо добавила она. - Увы, это еще не все. Ключ израсходует свою энергию гораздо быстрее, чем хотелось бы нам.
- И что сие значит? - погрустнел генерал.
- Только то, что, прежде чем он навсегда превратится в бесполезный кусок металла, у нас будет не более пяти минут на разговор. Вот и все…
- Ясно… - Юрий Сергеевич повертел в руках вожделенную еще недавно пластинку. - Ну что ж, это лучше, чем ничего. Много лучше! - Он подтолкнул Ключ в сторону Московенко:
- Думаю, никто не будет возражать, если мы отдадим эту штучку Александру Михайловичу?
Московенко осторожно взял пластинку-ключ в руки и, удивившись его солидному весу, спросил:
- А… как заставить его… э… работать?
- Просто держи рядом с радиостанцией - можно даже прикрепить прямо к корпусу - он заработает в тот момент, когда ты включишь ее.
- И все?
- Да. Только не держи рацию включенной постоянно - иначе разрядишь его раньше времени.
Майор с недоверием посмотрел на Ключ и осторожно, словно поставленную на боевой взвод гранату, спрятал в карман комбеза. Вновь заговорила Обира:
- Если возникнет необходимость, выходи на связь, и я постараюсь сразу же забрать вас оттуда… И кстати, с его помощью я буду постоянно знать, где именно вы находитесь, так что вам не нужно будет возвращаться к точке входа… Вот такие дела, - тихо и как-то очень по-человечески добавила она.
11
После совместного с группой Зельца и весьма непродолжительного завтрака несколько спецназовцев под руководством Обиры притащили на площадь целую бухту толстенного, в металлической оплетке, кабеля, конец которого уходил через небольшое подвальное оконце одного из зданий куда-то вниз. Под наблюдением Обиры и заинтересованного происходящим майора десантники, обливаясь потом, уложили его тремя витками трехметрового же диаметра (Хранительница объяснила, что кабель нужен ей в качестве контура, на который она сфокусирует телепортационный канал, точнее, его входной портал). Затем Окунь принялся бегать вокруг и смешно размахивать руками, требуя немедленно переловить всех насекомых (которых в Спящем Городе испокон веков не бывало) и объясняя это тем, что "он не хочет кончить, как герой фильма "Муха", если в телепортационное окно случайно залетит какая-нибудь "крылатая гадость". Несмотря на экстравагантность большинства его выходок, настроение у людей поднялось и даже Московенко не удержался от смеха.
На этом "подготовительный этап" был завершен, и генерал, построив бойцов (как своих, так и зельцевских), провел краткую беседу о важности предстоящей экспедиции и возложенной на их плечи задачи. Учитывая, что Юрий Сергеевич никогда не был сторонником долгих и бесплодных рассуждений (и однажды едва не поплатился за это партбилетом и соответственно карьерой, не сойдясь во мнении по поводу длительности ежедневных политзанятий со своим замполитом), его речь получилась весьма короткой (четырнадцать слов - если бы кто-то задался целью их подсчитать), но эмоциональной…
В это же время Обира, незаметно ушедшая с площади сразу после укладки контура и Окуневского энтомологического демарша, занялась настройкой телепортационной установки. За оставшийся до назначенного срока час ей предстояло сделать еще довольно много, и прежде всего она, уже не стараясь остаться незамеченной для бортового компьютера станции, должна была нащупать точное и безопасное для людей место входа. Кроме того, требующее напряженной работы мысли занятие позволяло ей хотя бы на какое-то время не думать о близкой разлуке с майором- как и генерал, Хранительница считала, что шансы людей на благополучное возвращение ничтожно малы…
* * *
- Ну, вроде все…
Анаболик мягко подпрыгнул, проверяя надежность креплений забитой под завязку двойным боекомплектом разгрузки. Восемь запасных акаэсовских магазинов (плюс два скрепленных друг с другом черной изолентой - в автомате), пять гранат в кармашках разгрузки и на "внешней подвеске", НРС в вертикальных ножнах, подсумок с сорокамиллиметровыми гранатами для подствольника и, наконец, темно-зеленая труба РПГ-26 за спиной - почти двадцать килограммов смертоносного груза, который, возможно, даст ему шанс остаться в живых. Впрочем, остальные - Окунь, Нос, Глаз и сам майор - выглядели столь же устрашающе и несли на привычных к солдатской лямке плечах не меньше. С той лишь разницей, что у Московенко при себе еще были пистолет и радиостанция, а Окунев нес толстую двуручную трубу РПО ("Я прям кипятком писаю, когда у меня в руках эта байда - приятно знать, что можешь одним движением пальца полгорода спалить"). Однако первое впечатление врага о видимой неповоротливости увешанных снаряжением спецназовцев было бы и его последним - грушным спецам было не привыкать работать с дополнительными килограммами на плечах. Что касается зельцевских пехотинцев, то их боевая выкладка была куда более скромной (хотя по количеству запасных магазинов к МП-40 они вполне могли тягаться со спецназовцами - по восемь на человека, в двух нагрудных подсумках - по четыре штуки в каждом). Зато с гранатами у представителей "победоносного вермахта" было туговато - каждый боец получил их только по две штуки. Преобразился и сам капитан - песочного цвета китель был аккуратно стянут ремнями портупеи, на которых, помимо желтой кожаной кобуры, теперь висели и упомянутые подсумки, и даже широкий плоский пехотный штык, три гранаты (себе, как командиру, Зельц позволил взять на одну больше) были заткнуты рукоятями за поясной ремень, и только на голове покоилась привычная потрепанная и выцветшая фуражка с пылезащитными очками по околышу. Не был забыт и "прекрасный ранцевый огнемет", двадцатилитровая канистра и жерло ствола которого выглядывали из-за спины одного из солдат. Стремясь наиболее полно исполнить полученный приказ, касающийся лишнего веса, Зельц не разрешил своим бойцам взять с собой не только каски, но даже и термоски-аптечки (о двенадцатикилограммовом МГ-34 речь вообще не шла - к величайшему сожалению Зельца). Единственное послабление, которое позволил капитан, касалось литровых фляжек с водой - сказались проведенные в пустыне месяцы.
Доложив "господину генералу" о готовности, Зельц закурил и отошел в сторонку - видимое безразличие к происходящему давалось ему нелегко. Видимо, почувствовав это, Московенко составил ему компанию (курил он нечасто) и примерно на половине сигареты спросил:
- Боитесь, Ольгерт?
- А вы? - Зельц выпустил дым и неожиданно посмотрел майору прямо в глаза. - Боитесь?
- Да, - честно, без раздумий, ответил тот. - Не поверите, капитан, но - боюсь. Никогда не боялся - а тут боюсь! Не погибнуть боюсь и даже, - замялся Московенко, словно решая, стоит ли это говорить, - не вернуться - боюсь не выполнить задание… Знаете, Зельц, если все получится - честное слово, уйду на гражданку: хватит с меня всего этого. Заберу Обиру - и уеду. - Он рубанул ладонью воздух и, словно испытав стыд за сказанное, неуверенно спросил: - А? Как думаете?
Зельц помолчал - вопрос был слишком уж неоднозначным - и ответил:
- Думаю, вы правы, Алекс… Но, знаете, вам проще, а что мне делать? Я всей душой ненавижу войну, но я офицер, мне непозволительны подобные мысли. Однако я, наверное, предпочел бы не вернуться из этого боя… Я слишком многое узнал о будущем, чтобы жить как прежде… Понимаете?
- Д-да… - Московенко почувствовал, что разговор свернул в какое-то непредвиденное русло, и он, вместо того чтобы успокоить своего союзника, наоборот, затронул какую-то и без того более чем напряженную струну его души: - Знаете, Ольгерт, давайте сначала вернемся, а уж потом подумаем, как быть дальше, ладно?
- Ладно… - вздохнул тот и, выбросив докуренную до фильтра сигарету, повторил: - Ладно, Алекс…
* * *
Появление Хранительницы стало своего рода сигналом к действию - спецназовцы (а за ними и солдаты Зельца) вскочили, приветствуя хозяйку Спящего Города одобрительным гулом, - идущая через площадь женщина просто не могла оставить мужчин равнодушными. Даже несмотря на угнездившуюся темными кругами вокруг прекрасных глаз печаль предстоящей разлуки, Обира была очаровательна. Особенно в том самом не любимом ею ритуальном плаще, который она неизвестно с какой целью вновь накинула на плечи, - колышущиеся в такт ходьбе складки материи, скрывающей прекрасное тело, порождали в душах наблюдавших мужчин самые смелые фантазии…
Подойдя к стоящим в стороне офицерам, Обира остановилась и произнесла ставшим неожиданно бесцветным, словно вылинявшим за прошедшую ночь голосом:
- Все готово. Фокусировка портала начнется через… - Она взглянула на блестящий браслет на левом запястье, видимо заменявший ей часы, - пять минут… Пять минут… - обреченно повторила она, беспомощно взглянув в глаза Московенко и, не получив ответа (о том, каких усилий ему это стоило - промолчим), перевела взгляд на генерала. Юрий Сергеевич кивнул и пошел к ожидающим приказа спецназовцам, Зельц, не зная, как поступить, смущенно улыбнулся и, церемонно коснувшись губами руки Хранительницы, пробормотал:
- До встречи, фройляйн Обира. Знакомство с вами было весьма приятной неожиданностью и достойным воспоминаний моментом этого путешествия!
- Возвращайтесь, Зельц. - Хранительница с трудом нашла в себе силы улыбнуться в ответ. - Надеюсь, мы еще увидимся с вами в более подходящей обстановке…
Зельц еще раз кивнул и решительно двинулся в сторону своих солдат, едва ли не с раскрытыми ртами глядящих на Обиру (никто из них раньше ее не видел). Хранительница повернулась к майору.
- Три минуты, Саша, - не глядя больше на свой загадочный браслет, прошептала она, - пора…
- Да, - с трудом выдавил он, не в силах ослабить давление сжимающих горло и перехватывающих дыхание тисков. - До свидания, милая. Я постараюсь вернуться…
- Я буду ждать тебя… Иди. - Хранительница почувствовала, что все возможные в данной ситуации слова все равно будут лишены всякого смысла и не смогут больше уже ничего объяснить. - Иди же, майор. Не думай ни о чем… ради меня! Ты сильный, Саша, ты сможешь. Иди… - Она коснулась губами небритой щеки майора и легонько оттолкнула его от себя. - Иди… Время… - Прощай, Саша… - едва слышно шепнула она вслед уходящему Московенко. - Я люблю тебя…
12
Воздух над импровизированным телепортационным контуром неожиданно зазвенел, будто перенатянутая гитарная струна, и пришел в движение, вращаясь вокруг невидимой оси - все быстрее и быстрее. Рукотворный смерч уплотнился, потерял прозрачность, приобретая насыщенный перламутровый цвет и почти идеальную цилиндрическую форму, вращение достигло своего апогея, перестав быть заметным взгляду. Трехметровый столп сжатых сверх меры пространства и времени засверкал, изукрасившись изнутри ослепляюще белыми всполохами холодного пламени, и словно застыл в неподвижности. Вспугнутые не ощутимой для человеческих органов чувств вибрацией потекли с крыш близлежащих домов струйки нанесенного за долгие годы песка, однако стоящие рядом с порталом люди по-прежнему не ощущали ничего необычного.
- Пора… - помертвевшим, ничего не выражающим голосом скомандовала Хранительница. - У вас две с половиной минуты…
Повторять дважды ей не пришлось - спецназовцы хорошо знали свое дело: в конце концов, существуют десятки способов десантирования - чего бояться-то? Заняв боевой порядок "два-один-два" (первая пара-Окунь и Анаболик, затем майор и пара прикрытия - Глаз - Нос), бойцы приблизились к жерлу открытого телепортационного канала.
Анаболик размашисто перекрестился и, зачем-то задержав дыхание ("Ну, я пошел!"), шагнул в сверкающее ничто, спустя секунду за ним последовал Окунь. Идущий следом Московенко в последний момент все-таки не выдержал и, обернувшись, скользнул взглядом по лицу застывшей каменным изваянием Обиры - губы майора дрогнули, но прежде чем он успел что-либо сказать, портал уже поглотил его… Обира вздрогнула, почувствовав на плече теплую тяжесть чьей-то руки: оказавшийся рядом Юрий Сергеевич ободряюще улыбнулся ей и шепнул:
- Прорвемся, сударыня, обязательно. Поверьте старику - прорвемся…
Настал черед Зельца. В отличие от своего старшего (по крайней мере по званию) коллеги, он шел первым. Прежде чем шагнуть в портал, капитан на какое-то мгновение остановился, взглянул в пронзительно-голубое небо, как будто стремясь навсегда запомнить его бездонную глубину, и, не оглядываясь, сделал последний шаг… Поглотив капитана и последовавших вслед за ним солдат, поверхность окна несколько секунд не могла успокоиться, словно негодуя на посмевших потревожить ее зыбкий покой людей, затем напоминающее рябь на воде волнение стихло…
- Тридцать секунд… - неизвестно зачем прокомментировала Обира, И обреченно выдохнула: - Все…
- Нет! - словно в ответ ей разнеслось над площадью. - Стой, сука!!!
Обира и генерал одновременно повернули головы - как раз вовремя, чтобы увидеть рванувшегося к начинающему затухать телепортационному каналу Муделя. Кричал Монгол, не уследивший за своим подопечным (а точнее, не ожидавший от него ничего подобного).
Спецназовец Крюк, оказавшийся ближе всех ко входу, сделал отчаянную попытку перехватить фельдфебеля, это ему почти что удалось, "о в последнюю секунду нога Муделя (как, впрочем, и всегда в моменты крайнего напряжения) предательски подломилась и рука спецназера схватила воздух над тем местом, где только что была его всклокоченная голова… Падающий Мудель издал странный булькающий звук и головой вперед влетел в почти что угасший портал. Перед глазами застывших людей мелькнули подошвы его подкованных солдатских сапог - и бравый солдат фюрера навсегда исчез из этого мира… Перламутровый энергетический цилиндр удовлетворенно вспыхнул и окончательно погас…
Наступившую тишину прервал виноватый бас Мелова:
- Пистолет у меня спер, гнида… Извините, товарищ генерал, вы сказали всем быть - ну я его и притащил с собой… Кто ж знал, что он, гепард хромоногий, такое выкинет?! Извините…
Юрий Сергеевич искоса посмотрел на совершенно обалдевшую, но зато в одночасье вышедшую из ступора Обиру и неожиданно даже для самого себя громко расхохотался…
Ни он, ни хохочущие вместе с ним солдаты обеих союзных ныне армий даже не представляли, что только что, буквально на их глазах, в очередной раз изменилась история. И причиной тому был - тоже в очередной, заметьте, раз! - глуповатый фельдфебель, решивший таким неожиданным способом искупить свою вину за имевшее место два дня назад досадное недоразумение, причиной коего был, как вы помните, он сам…
Никому из сущих не дано предугадать заранее, что (или "кого") изберет судьба очередным инструментом своего не подвластного человеческому пониманию Промысла. Так вышло и на сей раз - перманентное решение Муделя "быть рядом с господином капитаном" оказало на весь ход дальнейших событий самое радикальное воздействие - и вряд ли кто-нибудь из героев этой истории мог бы впоследствии пожалеть о появлении Муделя… Впрочем, обо всем по порядку…