* * *
14 июня 1983 года
Днем он был на вокзале, купил билет до Свердловска. Несколько обременительно для бюджета, но не критично. Да и вообще, он все время забывал, что стоит лишь захотеть, и у него будут все деньги мира. Вот только деньги его мало интересовали.
Он до сих пор не знал, зачем должен ехать, почему именно в Свердловск, и что должен там делать. Он только чувствовал, что это необходимо, что там решится его судьба и исполнится предназначение. Точнее, одно из предназначений, потому что с некоторого времени у него стало их много, самое важное на настоящий момент, самое актуальное. А потом будут другие. Предчувствиям он стал верить после того, как закончил работать со второй головоломкой. И они уже его не обманывали.
Ночью он долго не открывал положенный на кухонный стол "дипломат" - сидел и гладил его теплую крышку. И вспоминал.
Неизвестно почему, он вспомнил тот день, когда он приехал за головоломками. Это был самый знаменательный день в его жизни.
Миновал уже праздник Великой Октябрьской революции, ноябрь катился к середине. Золотая осень осталась в прошлом. Березы, осины, ольховник - все уже сбросили листву и стояли жалкие, словно голые, просительно протягивая тонкие ветви к небу, с которого сыпал мелкие, противный дождь. Земля была завалена пожухшей, потерявшей цвет листвой, хрустевшей при каждом шаге.
К полудню он добрался пустыми полями до нужного леска, расположенного в трех километрах от Вирска, носившего гордое звание города, но на деле являвшегося большой деревней районного значения. Аккурат к тому времени мелкий дождик превратился в мелкий снежок. Ветер, порывами сильный, еще сильнее похолодел, пронизывал тонкую осеннюю куртку, которую он надел, не подумав, и уже с тоской мечтал о более теплой одежде. Снежинки неслись торопливо, как вечно гонимые странники, нигде не находящие приюта.
Сгорбившись, сунув озябшие руки в карманы, он шел по хрустящей листве. Ветер распахивал полы куртки, снежинки падали за шиворот, неприятно щекоча шею. Он шел и думал больше о том, поскорее бы все кончилось, он вернулся бы на станцию и отбыл на дальней электричке в Сибирск.
Шел он, не глядя по сторонам. Ноги сами знали, куда идти, хотя он был здесь всего один только раз. Заблудиться он не боялся. Еще с того момента, когда он вышел с вокзала, его вели. Сперва почти незаметно, неощутимо, на самой дальней грани восприятия. Но по мере того, как он приближался к месту назначения, это проявлялось все явственнее. В голове словно разгоралась сигнальная лампочка, сперва чуть заметно, потом тускло, потом все ярче, ярче, пока здесь, в леске, не запылала полным накалом.
А когда он приблизился к заветной поляне, в голове светилась не лампочка - фонарь, прожектор, заливая светом все мысли, обнажая все нервы. Здесь! Здесь! Здесь! - вопило все его существо.
Почти здесь, исправил он себя. Почти.
Если при входе в лесок признаки бедствия были почти незаметны, а прогарины и пятна копоти скрыла сброшенная осенью листва, то ближе к центральной поляне они становились все явственнее. Уже не хрустели под башмаками листья, а при каждом шаге под подошвами хлюпал превращенный дождями в грязь и черную слякоть пепел. Здесь, вблизи поляны, все выгорело, все было мертво. Черная мертвая земля, черные мертвые деревья, тянущие к небу черные ветки, на которых еще летом не было листьев. Пылавший здесь летом пожар был нешуточным, он уничтожил все. Убил окружающий хилый лесок, обратил в прах заброшенную хижину на центральной поляне. И человека тоже убил.
Он чувствовал, что здесь погиб человек. Сгорел заживо. Дотла. Он знал, что вместе с ним погибло еще много людей, сгорели, правда, не дотла, но "получили ожоги, несовместимые с жизнью". В этом пожаре уцелели одни лишь головоломки в "дипломате". Потому что им помогли уцелеть. И с того дня они лежат и ждут… Не на самой поляне… немного не доходя, правее… в ложбинке между двух бугорков…
Он упал на колени и, не заботясь о чистоте брюк, принялся голыми руками разгребать на дне ложбинки пепел, в который превратилась земля. Он почему-то не озаботился принести с собой лопатку. Маленькая, саперная, была бы здесь в самый раз, она бы вошла в любую сумку и ничуть не обременила. Но он не подумал, и вот теперь приходилось копать голыми руками.
Головоломки лежат здесь, он знал это по той радости, что вспыхивала в нем при каждой мысли о них. Они спокойно пролежали здесь эти месяцы, они ждали и дождались. Он знал, что они здесь, потому что сам закопал их здесь, в этой самой ложбинке. Правда, тогда у него была лопатка, а теперь одни лишь исцарапанные ладони. Зато теперь не нужно было спешить. Куда спешить? Сейчас полдень, а электричка на Сибирск отправится лишь поздно вечером. Впереди уйма времени, а пальцы уже наткнулись на скрытый в земле "дипломат" из искусственной кожи…
Через несколько минут "дипломат" был извлечен на свет. К тому времени снег пошел гуще, хотя по-прежнему таял, едва коснувшись земли. Ветер тоже усилился, но уже не причинял ему неприятностей. Ему стало тепло. Тепло и уютно в голос осеннем лесу, на ветру и под снегом. Потому что он прижимал к груди "дипломат" и не думал о том, что пачкает куртку мокрой землей вперемешку с пеплом. Ему было хорошо.
Когда он покидал этот злополучный лесок, унося дипломат, омываемый волнами струящейся из него радости, и куртка и брюки, и ботинки его были абсолютно чисты, а кровоточащие царапины исчезли с совершенно чистых ладоней. Это был первый дар Головоломок…
Он вздрогнул, осознав, что чайник уже давно возмущенно свистит. Пора пить чай и приниматься за дело. Несколько дней назад он принялся за четвертую головоломку. Сколько на нее понадобиться времени, было совершенно непредсказуемо. На первую у него ушло десять месяцев. Со второй он справился за полтора, зато третья вогнала его в ступор, и он провозился с ней восемь с лишним месяцев - неоправданно много, учитывая развившиеся у него новые таланты. Так что было еще совершенно неясно, чего ждать от четвертой. А всего их в "дипломате" тридцать три. И он должен разгадать их все, должен пройти этот путь до конца. Потому что в конце ждет небывалая награда.
Глава пятая
Первое Главное Управление КГБ СССР.
Июль 1981 г.
Приказ
В соответствии с Положением о прохождении воинской службы офицерским составом Вооруженных Сил СССР уволить капитана Олейникова А.Т., сотрудника группы СпН "Каскад" согласно гл I, п. 7. досрочно (по состоянию здоровья) с 10 июля 1981 г. Основание: постановление военно-врачебной комиссии от 6 июля 1981 г.
10 июня 1983 года
- Так-с, - сказал Олег, откидываясь на спинку кресла на колесиках и поднимая руки над головой. - Мы писали, мы писали, наши пальчики устали. Еще одна отработанная кандидатура - на помойку.
Ничего, разумеется, он не писал - не девятнадцатый век, - а долбил по клавиатуре пиш. машинки. Такой продвинутой машинки Серегин не только раньше не видел, но и не слышал о таких. У нее был большой экран, как у телевизора, на котором появлялся набиваемый текст, и этот текст можно было сколько угодно править и изменять, прежде чем машинка перенесет его на бумагу. Но на то и "Консультация", чтобы пользоваться всем самым передовым. Очень удобно и экономило массу труда, но Олег, который, в отличие от Серегина, печатал быстро, а потому эта работа ложилась на его ленивые плечи, все равно ворчал и старался отлынить.
Серегин поднял голову, отрываясь от очередной папки с кучей скучнейших бюрократических справок и заявлений. Они сидели в своем кабинете. Точнее, это был кабинет Вольфрама, но Серегину нравилось считать его общим, одним на всю группу. Собственно, группа состояла из них двоих и командира, лейтенанта Георгия Волкова. Волков, быстрее откликающийся на псевдоним Вольфрам, все время грозился то расширить группу, то провести в ней глобальную чистку, но шли дни, а никаких изменений в личном составе не происходило.
Бумагами же они занимались третий день подряд, после того, как закончили разработку Чудотворца Векшина, оказавшегося обыкновенным жуликом, негодяем и проходимцем, дурачившим и потом обирающим людей. Правда, проходимцем талантливым, его "чудеса" прямо хоть выставляй где-нибудь на международном симпозиуме научных достижений, но сути дела это не меняло. К искомым артефактам Векшин не имел никакого отношения, его знакомство с Лесником имело случайный и поверхностный характер. Короче говоря, тупик.
После этого Вольфрам усадил обоих своих подчиненных разбирать бумаги, которые чуть ли не тоннами доставлялись в его кабинет с назойливой регулярностью. Это были сводки из милицейских архивов и паспортных столов, справки, заявления и освидетельствования из больниц, моргов, домоуправлений, городского и районных исполкомов. Нужно было прочесать всю эту неподъемную груду и найти по бумагам людей, проживающих в славном городе Вирске, которые от двух лет до года назад резко изменили свой образ жизни. Включая расставание с нею при загадочных и невыясненных обстоятельствах.
Вирск, конечно, городишко небольшой, если не сказать, что просто маленький, но Серегин имел несчастье убедиться, что людей проживает в нем прорва. И еще убедился Серегин, что люди эти, именуемые на канцелярите "жальцами" и "гражданами", ведут удивительно стабильный образ жизни, не меняли его и менять не собираются. Школьный учитель Векшин, переквалифицировавшийся вдруг в Чудотворца и Великого Святого, был паршивой овцой в этом законопослушном стаде. И изучать все эти мелочи жизни было до одури скучно.
- Ничего мы тут не найдем, - продолжал Олег, продолжая потягивать, кривясь, затекшую спину. - Пустой номер. Одно из двух. Либо наш искомый объект вообще не менял образа жизни, уклада и привычек, а потому для нас неуловим, либо… - Он запнулся, не зная, как продолжить, потом закончил: - Либо одно из двух.
- А почему мы вообще считаем, что объект жил в Вирске? - задумчиво спросил Серегин.
- Да нет, приезжих мы тоже прорабатываем, - Олег хлопнул ладонью по стопе пухлых папок на своем столе. - И с тем же нулевым результатом.
- Да я не совсем об этом, - продолжал Серегин, стараясь логически продлить посетившую его мысль. - Что, если объект вообще никогда не был в Вирске?
- Ну, тогда мы его никогда не найдем, - пожал плечами Олег. - Но я не пойму, что ты имеешь в виду? Что артефакта у Лесника не было, что он отдал его кому-то еще до начала захвата?
- Да нет, не совсем так. Я имею в виду человека, который побывал в том лесу, но в Вирск не заезжал вообще.
- Как это возможно, - хмыкнул Олег. - Кто-то шастает по пригородному лесу, но в сам город - ни ногой? Как это возможно? Да и с какой стати кто-то станет так делать?
- Допустим, у него были на это причины… - начал Серегин, но договорить не успел, потому что в кабинет вошел Вольфрам.
Пройдя к своему столу, Вольфрам хмуро оглядел свою команду.
- Есть успехи? - коротко спросил он.
Олег помотал головой.
- Пока ничего, - сказал он. - Но я вот тут подумал: а что, если мы не там ищем…
- Не там, - прищурился на него Вольфрам. - А где нужно искать? В Нью-Йорке? На Луне?
- Да нет, - сказал Олег. - Мы проработали тех, кто был в интересующий нас период в Вирске…
- Уже проработали? - перебил его Вольфрам. - Молодцы. Так я вам еще работенки подкину. Настала пора расширить временные рамки. Взять, например, период не в полгода после катастрофы в лесу, а год или даже полтора. Артефакт ведь мог начать работать далеко не сразу.
- Я имею в виду другое, - сказал Олег. - Мог быть человек, побывавший в том лесу ДО катастрофы, который в Вирск не заезжал вообще.
Серегин ничего не сказал, но поразился тому, как легко и просто Олег присвоил его идею. Почему-то это скребануло его по сердцу.
- Мог, - энергично кивнул Вольфрам. - И как предлагаешь его искать?
- Ну-у… я пока что не знаю, - замялся Олег. - Идея находиться в стадии разработки, но способ определить круг таких людей должен найтись…
- Есть больше сотни человек, входящих в эту категорию, - сказал, не глядя на Олега, Серегин, которому надоело молчать и глядеть, как его нагло обкрадывают, хотя бы в чисто моральном плане.
- Ну-ка, - оживился Вольфрам. - И что это за люди?
- Это бойцы "Каскада" во главе с майором Головиным, и двое из группы капитана Дежнева. Каскадовцы были в том лесу перед самой катастрофой и во время нее, а Дежнев со своими людьми - сразу после, во время пожара.
- Здраво мыслишь, - пробормотал Вольфрам.
- Техников "Каскада" и самого Головина можно сразу отмести, - продолжал воодушевленный Серегин. - Они были вместе с фургоне с аппаратурой и не теряли друг друга из виду. По крайней мере, надолго. Снайперы тоже не в счет. До пожара они в лес не входили, а когда лес запылал, вряд ли полезли бы в него. Проверить их можно, но не в первую очередь. В первую очередь у нас стоят сами бойцы. Они прочесали лес ДО пожара, и были там ВО ВРЕМЯ пожара…
- Но они же погибли, - сказал очень громко, чуть ли не выкрикнул Олег, видя, что слава первооткрывателя нового направления расследований уплывает из его рук.
- Погибли не все, - помотал головой Серегин. - Трое выжили. Их увезли в "Скорой помощи", сначала в Вирск, потом в этот же день самолетом отправили в Сибирск.
- Двое из них до Вирска не дожили, - уточнил Вольфрам. - Скончались в "Скорой помощи". В Сибирск полетели их тела.
- А что стало с третьим? - спросил Серегин.
- Вот это и предстоит вам выяснить, - сказал Вольфрам.
Вольфрам был командиром, поэтому никто и не подумал спросить, а чем будет заниматься он сам.
* * *
- Олейников Арсений Тихонович, капитан, командир взвода отряда особого назначения группы "Каскад", - вслух зачитывал Серегин из пухлой папки.
Олег возлежал в углу кабинета на старом, продавленном диванчике и, уставившись в потолок, внимательно слушал. Или дремал - кто его там разберет.
- Стаж пребывания в отряде - четыре года, - продолжал Серегин. - До этого, спец. курсы переподготовки в Рязани, полгода. До этого, командир роты военно-воздушного десанта, в звании лейтенанта, четыре года. До этого, высшая военная Академия - пять лет. До этого - окончил десятилетку с отличием… Ну что, идеальный путь идеального офицера спецназа, - Серегин коротко вздохнул. - Даже немного завидно.
- Нашел чему завидовать, - лениво откликнулся Олег. - Солдафоны - они и в спецназе солдафоны.
- Дурак ты, - беззлобно выругался Серегин. - Это же настоящая воинская элита…
- А за дурака ответить не хочешь, салага? - так же лениво сказал Олег. - Элита… Да мы в сто раз круче всех этих элит. И в тысячу раз засекреченнее, кстати. Так что еще вопрос, кто кому завидовать должен. Что там еще есть?
- Все в том же духе, - сказал Серегин, - вплоть до операции в окрестностях Вирска. Участвовал, кстати, в пяти боевых операциях, но в каких и где - информация слишком закрытая, чтобы легко ее получить. Да и не столь это важно. После провала операции под Вирском, лежал четыре месяца в военном госпитале в Сибирске. Ожоги второй степени, необратимые изменения кожных покровов правой стороны лица, как написано в истории болезни. Плюс неполная работоспособность правой ноги, физиологические изменения в легких - тут целый букет.
- Короче, инвалидом стал наш бравый капитан Олейников и полной развалиной, - весело подвел итоги Олег.
- Чему ты радуешься? - буркнул Серегин.
- А тому, друг мой Виталя, что наш это клиент. Печенками чувствую - наш. Ты, кстати, пробил Олейникова по базе?
- Печенкой обычно чувствуют, когда с выпивкой перебор случается, - проворчал Серегин. - Конечно, пробил. В Вирске проживает два десятка Олейниковых, но все не подходят по возрасту, да и живут там давно. В Сибирске же Олейниковых чуть больше пяти тысяч. Оно и понятно. И город большой, и фамилия не самая редкая. Одно утешает: имя-отчество у нашего достаточно нераспространенные - Арсений Тихонович. Так что остались технические детали - прошерстить список и найти нашего искомого.
- Печенками чую, заставит нас шеф, он же босс проверять всех этих пять тысяч Олейниковых. На всякий пожарный…
- Почему ты так не любишь командира? - задал Серегин давно мучивший его вопрос. - Случилось про меж вас чего или характерами не сошлись?
Олег резко сел на диване и пристально посмотрел на Серегина.
- Случилось, - сказал он, - что не сошлись характерами.
- Понятно, - кивнул Серегин. - Больше про это - ни слова.
- Кстати, - как ни в чем не бывало, сказал вдруг Олег, - напрасно ты уповаешь на легкость поисков. Имя сменить у нас гораздо легче, чем фамилию. С фамилией пришлось бы бегать, кучу справок никому ненужных собирать, и, соответственно, оставить кучу следов. С отчеством не скажу, не в курсе, а вот сменить имя - раз плюнуть. Достаточно дать в газете объявление типа "мне надоело быть Иваном, считайте меня Жаном", потом пойти в паспортный, заплатить пятьдесят рублей и через пару дней получить паспорт с новым именем. И никаких следов, кроме дурацкого объявления. Газета при этом может быть любой, пусть даже листком какого-нибудь зачуханного завода или речного транспорта. Поди сыщи теперь это объявление…
- Откуда ты все это знаешь? - удивился Серегин. - Сам, что ли, имя менял?
- Не менял, но знаю, раз говорю, - отрезал Олег. - Увидишь, так оно и будет…
В кабинет резко вошел Вольфрам и громко хлопнул дверью. По одному этому можно было понять, что начальство не в духе.
- Как дела? - спросил он, садясь за свой стол и ни на кого не глядя.
- Проработаны Олейниковы из Вирска. Ни один не подходит. Составлен список Олейниковых, проживающих в Сибирске. Я думаю, нужно начать с его местожительства по прописке.
- С этим можете не трудиться, - резко сказал Вольфрам. - Арсений Тихонович Олейников снялся с прописки через неделю после выхода из госпиталя. И в этом нет ничего подозрительного, потому что аккурат за день до этого он был спешно уволен из рядов вооруженных сил. Гэбэшные начальники подсуетились, мать их так… - зло бросил он. - Поскорее замять скандал захотели. Вот и выкинули калеку без пенсии, пособия, можно сказать, с волчьим билетом. Спасибо еще, не посадили!
В ответ на его взрывной монолог парни недоуменно переглянулись. Олег пожал плечами.
- Олейникова надо найти, - сказал Вольфрам после недолгого молчания. - И чем скорее, тем лучше. Но когда найдете, не вздумайте сунуться к нему без меня. Капитан "Каскада" смертельно опасен, даже будучи полным калекой.