- А кто хоть слово сказал о душе? - спокойно парировал Максютов. - Владимир Ильич отрицал существование души, и был совершенно прав. Души в религиозном смысле этого слова не существует. Но есть генетика. Метод ИР - это передача генов от одного организма к другому. Причем, скорее всего, не всех генов, а лишь ту часть обширного генофонда, которая позволяет отличать одного существо от другого, так сказать, передача его генетические особенности. Это и есть запасной вариант Чужих, метод исправления случайностей, страховка на то, что созданные ими пассионарные династии не прервутся, а будут существовать, сколь им это будет угодно. Да, Метод ИР - это не передача личности. Личность умирает, поскольку все мы смертны, и марксизм-материализм исчерпывающе доказал это. Метод ИР - это передача ПАССИОНАРНОСТИ. Мы не собираемся возрождать давно расстрелянного монарха. Это невозможно, нелепо и бессмысленно. Мы собираемся забрать из его останков ту часть генов, которые отвечают за ПАССИОНАРНОСТЬ, и передать их нужному человеку. Наша страна уже тридцать лет нуждается в сильном, жестком, властном и умном лидере. И не просто лидере, как таковом, поскольку человек смертен, а в династии, которая будет существовать века, - глаза Максютова внезапно блеснули неприкрытым фанатизмом. - Вот истинная цель нашей экспедиции. И мы близки к ее завершению. Останки мы нашли. В ночь на двадцать второе июня мы проведем древний ритуал, воспользуемся Методом ИР, после чего благополучно уедем домой. Разумеется, все участники будут достойно вознаграждены.
- Кого же вы хотите сделать родоначальником династии? - уже зная ответ и поэтому заранее замирая от ужаса, прошептан Павлюков.
Он чувствовал, как пот катился по спине. Все тело ослабло. Если бы он стоял на ногах, то упал бы от накатившей слабости. Хорошо, что он сидел.
На губах Максютова вновь появилась странная и страшная, змеиная улыбка, неуместная хотя бы потому, что лицо его оставалось хмурым и потемневшим.
- А вот это уже не ваша компетенция, уважаемый профессор, - сказал он. - Вам, как и всем нам, поставлена конкретная задача, и мы приложим все силы для ее выполнения. Надеюсь, вам ясно?
Павлюков кивнул, смахивая со лба крупные капли пота.
- Вполне, - хрипло сказал он. - Но я не понимаю, зачем я вообще вам нужен, раз у вас все апробировано и отлажено.
- Все очень просто, - сказал Максютов. - Заболел наш специалист по тем диалектам древнего Тибета, в которых вы дока. Тяжело заболел. Он очень старый, поэтому в этом нет ничего странного. Но ждать, пока он выздоровеет, значит потерять целый год. А рисковать тем, кого мы прочим в Родоначальники, мы не имеем права. Как я уже говорил, человек смертен, а не просто, а, бывает, внезапно смертен. Ритуал же может быть проведен только один раз в столетие. В определенный день, точнее, ночь.
- Но почему? - спросил Павлюков. - И зачем нужно было лететь черт знает куда, в Германию. Проще было бы провести все в Москве.
- Мы не знаем, почему, - отрезал Максютов. - Вам предстоит прочитать вслух несколько фраз из свитка. Прочитать правильно, с нужными интонациями и нажимами. И повторять его, сколько потребуется. В этом и заключается основная часть вашей работы. Я сейчас дам вам свиток, у вас будут сутки для тщательного ознакомления с ним.
- Суток будет мало, - хмуро сказал Павлюков. Нужно было давно дать мне этот свиток.
- Да ладно, профессор, - неожиданно развязным тоном сказал Максютов. - Вас рекомендовали, как лучшего специалиста по Тибету. Там всего лишь три фразы. Вы справитесь.
- И что же, мы станем проводить ритуал прямо здесь, в городе, - осведомился Павлюков.
- Нет, - ответил Максютов. - Метод ИР нужно провести там, где прежде стоял замок, и где пятьсот лет назад приземлялось НЛО. Замка давно уже нет, так что там вполне безлюдно. Никто нам не помешает. Это в пяти километрах от Ольденбурга. В Die Meeresbucht.
- В переводе на русский, Die Meeresbucht означает Лукоморье, - добавил молчавший до сих пор Сорокин.
* * *
21 июня 1983 года
Странная штука - трансгрессия. Можно в одно мгновение - которое, правда, тянется почти вечность для переносившегося, но эту вечность Вселенная как бы "не замечает" - перенестись хоть в другую Галактику, хоть в другой город, неважно, куда и насколько, даже пусть в послезавтрашний день, но на финише все равно окажешься в полнейшем одиночестве, не опасаясь слиться, или хотя бы удариться, с другим человеком, или коровой, или деревом. Финиш всегда происходит без свидетелей, там, где в данный момент никого нет. Как это происходит, он даже не задумывался, интуитивно чувствуя, что, хотя в школе имел по физике пятерку, здесь эта пятерка ничем не могла помочь. Не так эта физика и не те законы природы используются при трансгрессии. Чужие, неземные. Нечеловеческие.
Он отлип от стены, на которую оперся спиной, и усилием воли прекратил дрожь в ослабевших коленях. Провел рукой по лицу, смахивая мгновенно выступивший на лбу пот. Потом огляделся. Какой-то закоулок, зажатый двумя высокими кирпичными стенами без окон. Вдоль правой стены выстроились высокие, по грудь, железные контейнеры с крышками. Судя по запаху, это были мусорные баки. В левой была пара закрытых железных дверей. И баки, и двери были несколько необычных форм и расцветок. Не наши баки, в смысле, не русские. Как и двери.
Ну да, подумал он, я же заказывал Ольденбург. Кажется, это где-то в Германии, но вот в Восточной или в Западной, он понятия не имел. События последних дней понеслись вскачь, и как-то не оказалось времени пойти в библиотеку и посмотреть, где находится этот самый Ольденбург и чем таким знаменит.
В паре десятков метров впереди проулок кончался, выходя уже на настоящую улицу. Сделав еще пару глубоких вдохов, он почувствовал, что уже в состоянии твердо держаться на ногах, и шагнул туда, толком еще не зная, зачем он здесь и что нужно делать. И только сделав несколько шагов, он понял, что осматривался и теперь идет с закрытыми глазами.
Он снова остановился. Это было что-то новенькое. Впрочем, иногда способности прорезались в нем или усиливались не только после решения очередной Головоломки, но и просто так. Сейчас вот это произошло после трансгрессии.
У него вдруг появилась ужасная мысль, и с десяток секунд он напряженно вслушивался в себя, потом облегченно вздохнул. Все было в порядке, внутри ничего не трепыхнулось, не изменилось. Ну и слава Создателю. А то он уж было заподозрил, что "чуждый крокодил", вторгавшийся в него перед каждой трансгрессией, не ушел, а затаился и может возникнуть в любой момент. Нет, не было ничего такого. Пронесло на этот раз. И вообще, никакого "крокодила" нет, а есть только воспаленные бредни сознания, попавшего в необычные условия.
Но, уговаривая себя таким образом, он в самой своей глубине, в самой сути знал абсолютно точно, что "крокодил" был такой же реальностью, как мусорные баки и кирпичные стены вокруг, только это была реальность другого, не имеющего отношения к Земле плана бытия.
Внутри него щелкнуло несуществующее реле, напоминая таким образом, что хватит комплексовать и рефлексировать, пока действовать. Одновременно со щелчком в нем пробудилось знание того, зачем ему понадобился этот далекий Ольденбург. Здесь были люди, несколько человек, соотечественников. Странные люди и странными вещами они собирались заняться здесь.
Ровно в полдень они будут в гостинице, тут, совсем недалеко, выйти из проулка и пройти всего лишь полквартала. В гостинице предстоит их найти, сесть им на хвост, взять след и уже не упускать его. Потому что полсуток спустя, в полночь, они сделают то, ради чего он прошел пытки трансгрессией, ради чего разгадывает Головоломки, ради чего вообще все это затеялось. Скорее всего… ну да, это будет где-то за городом. Слишком большой разброс неопределенности, слишком долго искать наугад. Здесь и сейчас он именно за тем, чтобы найти их, установить визуальный контакт, "понюхать" мысли. Это поможет быстро и безошибочно отыскать их за городом ночью. И отобрать то, что они там создадут. Нечто уникальное, неповторимое, очень нужное ему самому. Ему и… Головоломкам.
Когда цель определена и составлен план действий, все дальнейшее становится простым и легким. Улица, на которую он попал из проулка, была опрятна, тиха и пуста. Двухэтажные домики на противоположной стороне были яркие, красочные, разноцветные, словно сошедшие со страниц детской книжки. Жилые дома не могут быть такими в жизни, словно только что выкрашенными, чистыми до стерильности, с резными наличниками и карнизами, выложенными узорными кирпичами, с башенками и разнообразными флюгерами на крышах. А слева, среди этих домов, возвышалось, но не подавляло их пятнадцатиэтажное здание гостиницы, состоящее, казалось, целиком из стекла, цель его на сегодня.
Бородатый швейцар в ливрее у входа широко улыбнулся ему, словно старому знакомому, и раскрыл перед ним дверь. И не спросил, куда он прется и к кому, как это непременно сделал бы швейцар у нас, подумал он, входя в прохладный вестибюль. И никакого пропуска тоже не надо было предъявлять. Шикарно живут буржуины!
Пройдя в вестибюль, он окунулся в море голосов и самых разнообразных звуков. И здесь его ждал еще один сюрприз. Он явственно слышал, что собравшаяся здесь толпа говорит, по меньшей мере, на пятнадцати разных языках, но, между тем, он понимал все до единого слова. Никогда прежде не был он полиглотом, да и особых способностей к языкам не имел, с достаточным трудом осилив обязательный в Академии английский, поэтому испытал легкий шок удивления. Который, впрочем, почти сразу прошел. Очевидно, он действительно стал привыкать к роившимся последние два года вокруг него чудесам.
Одновременно он подумал, что если бы такая толпа собралась в нашей гостинице, было бы жарко, душно и трудно дышать. Уж сколько гостиниц он перевидел за годы службы, а кондиционеры исправно работали в оном только "Космосе". Ну, не в одном, возразил ему проснувшийся вдруг внутренний голос. Ты же не был в ведомственных гостиницах для высших членов. Так что, могут, могут у нас создавать условия не хуже буржуинских. Когда захотят.
Не желая толкаться в толпе, он встал у стены неподалеку от входа и принялся неторопливо осматривать толпу, пытаясь вычислить, осознать, почувствовать нужных ему людей.
На электронном табло высоко на стене в очередной раз сменились минуты, показывая 11.58, и пошли меняться скачками-толчками более мелкие и быстрые секунды. И тут он засек сразу троих своих подопечных, далеко, через весь вестибюль, в противоположном углу. Найдя запах их мыслей - по-другому он не мог назвать-объяснить охватившее его чувство, - он уже не боялся его потерять, и стал шарить глазами, пытаясь войти с ними в визуальный контакт. Двое мужчин и женщина. Разных лет, но не слишком молодые и не слишком старые. Женщина чувствует себя неважно - у нее начались сегодня месячные. Мужчина постарше озабочен какой-то своей карьерой, впрочем, имея в виду отдаленную перспективу, не связанную с нынешними делами. Второй же, как ни странно, закрыт наглухо, словно запакован в деревянный футляр. Или гроб.
Он никогда не встречал такого и невольно заинтересовался этим феноменом. Мелькнула даже мысль попытаться пробить футляр-защиту, чтобы посмотреть, что прячется под ней, но он сразу же отмел ее прочь. Незаметно это не провернуть, а настораживать их загодя не было смысла. Еще откажутся от своей затеи или перенесут на будущее, и останется он на бобах со своим любопытством.
Странно, подумал он, что их двоих "прозрачных" ни один не думает о том, что они собираются делать всего лишь полсуток спустя. Они что, исполнители, которых используют "в темную", и сами не знают, чем занимаются? Очень похоже на то. Весьма похоже. Ключи, вероятно, находятся у "человека в футляре", которого незаметно не расколоть. И есть еще один, который пока далеко, но направляется сюда. Решительный. Властный. Командир. Скорее всего, он у них главный. Он не закрыт в "футляр", но и не совсем "прозрачный". Есть какие-то островки, изолированные, замкнутые, затуманенные. Поработал над этим явно кто-то извне - "человек в футляре"? - так что ключей к этим островкам и "командира" нет и быть не может. А лезть напролом опять-таки не стоило.
Жалко, мысленно вздохнул он. Многое бы прояснилось, если бы он прочитал "человека в футляре". Жалко, нельзя. Опять придется действовать, полагаясь только на интуицию, внутренний голос и - Головоломки. Впрочем, к этому он тоже уже начал привыкать.
Он усмехнулся, подумав о странном союзе между ним и непонятными предметами - предметами ли? Временами ему казалось, что Головоломки живые. Но как бы там ни было, Головоломки - лишь средство для достижения им целей.
Да, они помогли ему, как не мог помочь никто другой на всем свете. Они превратили его из почти совершено беспомощного калеки снова в действующую боевую единицу. Он был уверен, что стоит лишь захотеть, и он легко минует все медицинские препоны и сможет вернуться в отряд. Воль только возвращаться уже не хотелось. Для него уже не было смысла опять тратить годы и десятилетия, исполняя чужие приказы, чтобы сделать жизнь людей и страны чуть лучше. Совсем чуть-чуть, практически, незаметно. Нет, уже сейчас он способен на большее, а по мере того, как будет решать Головоломки, будет постепенно получать все новые возможности и когда-нибудь сможет, шутя и играя, изменить жизнь на всей своей планете, создать на Земле настоящий рай и коммунистическое будущее, чтобы дети не умирали с голоду, чтобы не плакали женщины и не умирали в войнах мужчины. И ради такой цели стоило отказаться от всего, что было дорого ему в прошлой жизни. Ради всеобщего счастья стоило потерпеть и помучиться, стоило даже смириться, впуская в себя "крокодила", и еще наверняка много с чем, что встретится ему в дальнейшем. Потому что цель может быть только одна - долгая и счастливая жизнь для всех людей на Земле. В перспективе - бесконечная счастливая жизнь.
И ни разу он не задумался над тем, его ли это цель и его ли это мысли. Как он не думал, что Головоломки - раз уж они живые - могут иметь свои цели, отличные от его собственных. Он не думал над этим, потому что Головоломки не позволяли ему над этим подумать.
"Командир" уже подошел к вычисленной им ранее троице и что-то стал говорить им. Одновременно с этим он оторвался от стены и пошел через вестибюль, не толкаясь, но ни на секунду не останавливаясь, в противоположный угол, поближе к своим подопечным, чтобы подстраховать их, если придется. Потому что секунду назад пришло понимание - сейчас в вестибюле что-то произойдет.
Глава девятая
"У Лукоморья дуб зеленый…"
А.С. Пушкин.
Лукоморье: "залив моря", уже др. - русск. лукоморие (Хож. игум. Дан. 5). От *loka "изгиб" (см. лука́) и мо́ре; ср. также из луку моря
Этимологический словарь Фасмера.
"… Обратимся к содержанию былины. Соловей Будимирович приплывает на Русь из города "Леденца", из земли "Веденецкой":
Из-за славного синя моря Волынского,
Из-за того Кодольского острова,
Из-за того лукоморья зеленова…… Таким образом, географические названия былины о Соловье Будимировиче, в целом, на наш взгляд, подтверждают мысль о путешествии этого героя на Русь из балтийско-славянских земель. Соловей Будимирович плывет из "земли Веденецкой" (Венедской), по пути проходит мимо "острова Кодольского" (Готланда), к побережью "Вирянского моря" (Финский залив), где лежит эстонский город "Леденец" и далее по Днепру добирается до Киева. Былина точно фиксирует путь, каким балтийско-славянские мореходы добирались до берегов Восточной Европы…"
"Былина о Соловье Будимировиче в свете географической терминологии" В.Б. Вилинбахов. Руский фольклор, Л., Наука, 1971, с. 226–229.
21 июня 1983 года
Расчет на то, что к полудню, когда объект должен зачем-то обязательно появиться в вестибюле гостиницы, там будет мало народа, похоже, не оправдывался. Они бродили среди толпы, которая и не думала рассасываться. Было уже одиннадцать тридцать пять утра, а толчея в вестибюле "ACARA Das Antares Penthousehotel" была почти как в московском метро в час пик. По крайней мере, так это представлял себе Серегин, никогда не бывавший в Москве.
С рассеянным видом "нашего" туриста, впервые попавшего в загранку, Серегин неторопливо прохаживался по обширному вестибюлю, присаживался то тут, то там на диванчики и пуфики, заглядывал в углы, где стояли высокие фикусы в горшках. Со стороны его действия казались чисто случайными - ну, некуда человеку время девать, ждет он кого-то, кто должен прийти еще не скоро, вот он и шляется из угла в угол. И только очень внимательный наблюдатель мог бы заметить, что все перемещения Серегина подчинены жесткой схеме, а сам он то и дело притрагивается к мочке уха и беззвучно шевелит при этом губами. Но для таких дотошных наблюдателей у Серегина в кармане лежал "полог внимания", который мог отвести глаза любому.
Любому, кроме объекта, в который раз за сегодняшний день подумал Серегин. Мы понятия не имеем о быстроте, интенсивности и глубине изменений, которые артефакт производит у своего владельца. Может, искомый Олейников-Свиридов давно уже не человек, а супе-пупер-мэн, читающий мысли и прочее, которому наш "полог" и прочие штучки нипочем. И, возможно, пока мы ищем его, он давно уже вычислил нас и наблюдает из какого-то укромного местечка, выжидая удобный момент, чтобы нейтрализовать нас раз и навсегда. Просто, чтобы не докучали…
Серегин достал платок и в который уж раз вытер вспотевший, несмотря на работающие в вестибюле конденсаторы, лоб, заодно, притронувшись к мочке уха, включил рацию.
- Первый, я третий, - шепнул он, беззвучно шевеля губами. - Объекта по прежнему не вижу. Может, мы его просто не узнаем?
- Спокойно, третий, - послышался в скрытом наушнике спокойный, чуть ироничный голос Вольфрама. - Объект будет здесь в полдень, но никто не обещал, что он появится заранее. Когда ты увидишь его, то узнаешь наверняка.
Серегин исподтишка вздохнул. Ему бы эту непробиваемую уверенность командира.
- Доложи еще раз о своих действиях, когда опознаешь объект, - продолжил Вольфрам.
- Доложить о местонахождении объекта вам, дождаться подтверждения, что вы его приняли, после чего немедленно покинуть вестибюль и ожидать дальнейших распоряжений на улице, не ближе пятидесяти метров от гостиницы. Если в течение получаса таковых не последует, возвращаться к себе и связаться с Центром, - без запинки оттарабанил Серегин. - Но я не понимаю, - тут же добавил он.
- Чего еще ты не понимаешь? - вздохнул Вольфрам. - По-моему, тут все предельно ясно.
- Но вы же останетесь один, - сказал Серегин. - Один, без подстраховки, без прикрытия. А что, если объект заявится сюда не в одиночку? Он один-то положил группу захвата, а вы хотите сами…
- С группой захвата была ошибка, - сказал Вольфрам. - Не надо было задействовать людей, не имеющих отношения к "Консультации". Не та у них подготовка, не то техническое оснащение. Да и взять они были нацелены обычного человека, пусть и вооруженного. А это, пожалуй, поважнее любого оснащения. Все, болтовню прекратить. Приказ ясен: обнаружить, доложить, уйти? Это касается, кстати, и Ляшко.
- А что сразу Ляшко? - раздался в наушнике раздраженный голос Олега. - Это вы сбиваете меня с настроя. А я работаю…