Разоренный квартал скоро остался за спиной. Они шли по темным, словно вымершим улицам, где двери добротно построенных домов были заперты, а из-за заборов злобно тявкали псы. Потом миновали улицы, застроенные разваливающимися хибарками, где кипела ночная жизнь. Из таверн доносились удалые вопли, в сточных канавах лежали пьяные. Или получившие удар ножом. В темноте не особенно разглядишь.
От встреченного патруля укрылись в узкой щели между двумя домами. Тут было грязно и нестерпимо воняло кошачьей мочой. Хорст сидел, зажав нос и стараясь не дышать, пока мимо проходили легионеры, которые позвякивали снаряжением и освещали путь факелами.
Луна то выбиралась из облаков, то пряталась вновь, неудержимо карабкаясь к зениту. К тому моменту, когда впереди показался темный утес городской стены, она вновь скрылась. И очень кстати.
– Как мы туда заберемся? – спросил Хорст, переводя дыхание в тени последнего дома. Дальше по направлению к стене лежало незастроенное пространство шириной размахов в двадцать.
– По лестнице, дурень, – прошептал Авти, – их полно, и все охранять – только время тратить. Патрули ходят лишь поверху и понизу.
Пятеро легионеров прошли мимо, смеясь шутке кого-то из товарищей, а беглецы ринулись вперед. Добежали до стены и двинулись вдоль нее. Лестница – полого поднимающийся уступ со ступеньками – обнаружилась почти сразу.
– Не спеши, – шут придержал за рукав Хорста, рванувшегося было вверх. – До середки доберемся и подождем. Верхний патруль тоже пропустить надо. И лучше лежа, вдруг луна выйдет.
Хорст брякнулся на холодный камень, стараясь дышать не так громко. Луна как назло выползла из-за облаков, явив бледный перекошенный лик. Хорст глянул на него почти с ненавистью.
Вверху появилось, а потом исчезло багровое сияние, прозвучал и удалился топот.
– Не спи! – Авти хлопнул приятеля по плечу. – Успеешь еще выспаться!
Хорст всхрапнул, резво вскочил на ноги и от спешки едва не свалился с лестницы. Сердце екнуло, перед глазами нарисовалось зрелище искалеченного трупа, на который рано или поздно наткнется патруль.
– Живее! – шипел сверху Авти. – Чего остолбенел?
Поверху стены тянулась дорожка, такая широкая, что по ней проехала бы повозка. А за парапетом из широких зубцов простирался темный ночной пейзаж. Чуть поблескивала лента реки, а все остальное выглядело черным, точно гигантское пожарище.
Шут сноровисто обвязал веревку вокруг одного из зубцов и сделал широкий жест:
– Давай!
– Я первый? – Хорст ощутил, как закружилась голова.
– Именно, – Авти ободряюще улыбнулся, – и не забывай ногами цепляться!
Хорст поплевал на ладони, схватился за веревку, как утопающий за соломинку, пополз вниз. Кожу на ладонях ободрал в первое же мгновение, но на боль даже не обратил внимания. Все сознание захватил неожиданно возникший страх высоты.
Глава 9. Воины Порядка.
Хорст болтался между далеким небом и невидимой землей, как переспелая груша. Когда сапоги уперлись во что-то твердое, он облегченно всхлипнул и отскочил. Руки тряслись, а спина была мокрой.
Авти спустился быстро и ловко, как огромный паук.
– Вперед! – прохрипел, едва спрыгнув на землю.
– Куда теперь? – спросил Хорст:
– Подальше отсюда. – Шут задрал подбородок и глянул вверх, на стену. – Мы им оставили очень приметный знак, что тут кто-то спускался. Надо побыстрее, подальше и на ту сторону…
Водная гладь реки в темноте казалась полем из темного, кое-где посеребренного металла. Было тихо, лишь иногда взбулькивала набегающая на берег волна.
– Вплавь? – спросил Хорст, заранее чувствуя, как холод сковывает тело.
– Зачем? Там выше по течению мост есть.
До моста пробирались вдоль берега, поскальзываясь на грязи и путаясь в зарослях ивняка. Но тут их ждало разочарование – у самого входа на широкое, нависавшее над рекой сооружение горели костры. Виднелись сидящие около них фигурки в кольчугах, блики ползали по шлемам, грудой крышек от сундуков казались брошенные щиты. Уши беглецов уловили приглушенные разговоры, смех.
– Хаос их задери! – разочарованно пробурчал Авти, – Легионеры! Дозор выставили!
Мост обогнули по широкой дуге и зашагали дальше вдоль берега. Река свернула на юго-восток, берега ее сделались низкими и топкими, на горизонте замаячил темный частокол леса.
– О, вот и она! – воскликнул Авти, когда Хорст окончательно уверился в том, что они двинутся на восток, в дикие предгорья.
Впереди, у самого берега, темнело нечто вытянутое, похожее на половинку огромного ореха. Хорст еще не осознал, что это лодка, а шут уже командовал:
– Давай переворачиваем! Весла должны быть под ней!
– А откуда тут лодка? – спросил Хорст, ощущая под руками довольно трухлявое дерево. – Жилья-то рядом не видно.
– А я почем знаю? – В голосе Авти звучало нетерпение. – Может, это твой маг нам ее подбросил? Уххх!
Лодка оказалась не тяжелой, вдвоем они легко столкнули ее в воду. Забрались внутрь.
– Давай греби, – велел шут и сунул приятелю два коротких весла, – как устанешь, я тебя сменю…
Уключины оказались раздолбанными и при каждом взмахе веслами по реке разносился негромкий, но очень пронзительный скрежет. Под ногами довольно быстро заплескало, а когда из облаков выглянула луна, стало ясно, что днище пропускает воду.
Хорст греб, ощущая, как боль вгрызается в ладони, ободранные еще при спуске со стены, и наблюдал за тем, как рассеиваются в воздухе вылетающие изо рта облачка пара.
Ночь выдалась холодной. Лето неумолимо догорало, близилась осень.
Серый, какой-то болезненный рассвет застал приятелей на дороге, протянувшейся к югу. Словно нитка, выскользнувшая из небрежной руки, она вилась по холмам, заросшим дубняком.
Меж стволов плыл редкий туман, несмело щебетали какие-то пташки.
– Все, я больше не могу, – сказал Хорст, чувствуя, что гудящие ноги отяжелели, как сырые колоды.
– Еще немного, еще чуть-чуть, – подбодрил его Авти, – последний бой, он завсегда того, трудный самый.
– Какой бой?
– Это я так, к слову. – Шут потянулся и зевнул с подвыванием. – Пройдем еще пару ходов и можно будет остановиться. Или ты хочешь, чтобы нас догнали? Хорст не хотел, поэтому сцепил зубы и что есть силы зашагал дальше.
Миновали длинное извилистое озеро, обошли небольшой поселок, а когда из-за гор на востоке высунулся горящий розовым огнем краешек солнца, набрели на стоянку, разбитую на широкой поляне рядом с дорогой. Над телегами, поставленными в круг, возвышался шест, над которым болталось знамя с непонятным гербом, а на приятелей хмуро глазел заспанный часовой – совсем молодой парень в кольчуге и блестящем шлеме.
– Вы кто такие? – спросил юнец, моргая пушистыми ресницами.
– Путники, – отозвался Авти. – А ты кто?
Еще до того, как парень ответил, Хорст разглядел на белой тунике, напяленной поверх кольчуги, изображение прозрачного драгоценного камня, излучающего свет. Налетел порыв ветра, флаг хлопнул и развернулся. Стало видно, что на нем изображен тот же символ. Алмаз, знак Алмазного Ордена, известный каждому человеку на Полуострове.
– Не видно, что ли? – буркнул юнец. – Послушник я, на посту стою! А вам чего надо? Ступайте своей дорогой!
Хорст сделал шаг, но остановился, заметив, что спутник его никуда не спешит.
– Уйти мы всегда успеем. – В голосе шута зазвучали вкрадчивые нотки. – Ты лучше скажи, кто ведет ваш обоз? Надеюсь, это не секрет?
– Не секрет, – несмотря на хмурое лицо, часовой явно был рад поболтать, – начальствует нами во славу Владыки-Порядка благородный командор Сандир ре Вальф!
На лице Авти возникла странная усмешка, а в глазах промелькнула грусть.
– Тогда мы никуда не пойдем, – сказал он, – а подождем, пока благородный ре Вальф не уделит нам время для беседы.
Хорст поглядел на приятеля с изумлением.
– Так надо, – шепнул тот, – поверь…
– Скоро и уделит, – юнец зевнул, – сейчас, перед утренней службой, он пойдет проверять посты. Так что ждите, только не приближайтесь.
Хорст вслед за Авти опустился на холодную траву.
Алмазный Орден существовал множество веков, с того самого дня, когда император Фендам построил Стену, отгородившую Полуостров от напирающего с востока Хаоса. Сменились поколения, а воины с алмазом на стяге все так же защищали людской род.
Правители выплачивали церкви особый налог на содержание Алмазного Ордена, и никто никогда не отказывался. Даже во время войн, которые порой полыхали по всему Полуострову, подати поступали без задержек. Всякий знал, что, если Орден не выстоит и Стена падет, погибнут все.
В западных землях воины Ордена появлялись редко, только затем, чтобы набрать пополнение. Для младших отпрысков благородных семей, не имеющих видов на наследство, служба на Стене часто оставалась единственным вариантом, кроме церковной карьеры или бурной жизни наемника.
Состоящий в Ордене считался равным служителю Порядка, получал все его права и привилегии.
Помимо благородных, начинающих карьеру в качестве послушников и только позже обретающих статус редара Ордена, оруженосцами в братстве Порядка служили и люди из простонародья. Они пользовались частью привилегий, а за службу получали плату.
Именно по рассказам выживших оруженосцев, вернувшихся после многолетней службы, чаще всего судили об Ордене. Но те обычно держали язык за зубами, и жителям Полуострова оставалось довольствоваться слухами по поводу того, чем именно занимаются воины Порядка в закрытых для обычных людей поселениях, расположенных вдоль Стены.
Купцы, возящие туда товары, не могли рассказать ничего – близко к Стене их не подпускали. Внутри круга из телег стало заметно какое-то движение, к серому утреннему небу взвился дым от костра. А затем на поляну шагнул высокий и очень худой человек. Лицо его казалось необычайно белым, точно кожа годами не видела солнца, а плечи обтягивала туника с изображением Алмаза. Точно такая же, как у часового, только черная. Одеяние редара Ордена.
Следуя примеру Авти, который стремительно поднялся, Хорст встал. Воин скользнул по ним равнодушным взглядом, но тут же замер, точно наткнулся на незримую стену.
Шут затаил дыхание, на его лице было написано ожидание.
– Все спокойно, во имя Владыки-Порядка! – отрапортовал часовой, вытянувшись при виде командира.
Но тот даже не поглядел в его сторону. Редар сделал несколько мягких бесшумных шагов и остановился прямо перед беглецами.
Кожа его казалась неестественно светлой, белизной она могла поспорить со снегом. В русых волосах проступала седина, но, несмотря на нее, Хорст не рискнул бы назвать командора "пожилым". Прозрачные, как талая вода, глаза смотрели спокойно.
– Доброе утро, во имя Владыки-Порядка, – проговорил Сандир ре Вальф после паузы и неожиданно склонил голову.
Хорст ощутил, как отвисает челюсть: благородный человек, кланяющийся простолюдину? Подобного уроженец Лшюрана не мог вообразить даже в бреду!
– Доброе, – отозвался Авти спокойно, как будто так и полагалось. – Не ожидал встретить тебя тут, далеко от Стены.
– Служить Ордену можно не только в бою, – ответил Сандир ре Вальф, – если братья решили, что полезнее будет отправить меня сюда, то не мне обсуждать их приказ.
Судя по непринужденной беседе, эти двое неплохо знали друг друга. Хорст несколько оправился от изумления, но все равно зрелище, которое он сейчас наблюдал, казалось нереальным, колдовским мороком.
Шут и редар Ордена, Авти Болван и Сандир ре Вальф– трудно представить менее близких людей! Интересно, где они могли познакомиться?
Приглядевшись к собеседникам, Хорст неожиданно заметил, что они похожи. Сходство было бы менее очевидным, если бы Авти сохранил бороду и усы, но теперь его невозможно было не заметить.
Светлые глаза, одинаковые узкие лица и еще что-то общее в манере держаться, несмотря на непоседливость одного и необычайное спокойствие другого. Они были похожи как братья или как…
– А это Хорст Вихор, – шут, решивший представить спутника, не дал додумать мысль до конца, – мой товарищ по странствиям.
Хорст поклонился, как положено. Он-то с этим благородным пива не пил.
– Мы как раз договорились, что вы поедете с нами, – сообщил ре Вальф, – компания воинов Ордена не самая веселая, зато в ней можно не опасаться разбойников.
Хорст на мгновение потерял дар речи. Их берут с собой? Это было так же невероятно, как если бы волк пригласил навозного жука разделить с ним трапезу. Интересно, чем Авти заслужил такую милость.
– Благодарю, господии, – забормотал Хорст, едва к нему вернулся дар речи. – Да благословит вас Владыка-Порядок и все Порядочные его!
– Если голодны, то можете позавтракать с нами, – пригласил Сандир ре Вальф, – но сначала – молебен!
Орден Алмаза обладал привилегией проводить службы вне стен храмов.
Внутри кольца из телег обнаружился горящий костер Котел над ним источал запах гречневой каши. У довольно большой палатки пофыркивали стреноженные лошади и всюду сновали люди в одеждах Ордена.
В основном туники были серые – у оруженосцев и белые – у послушников. Редаров, включая командора, оказалось всего трое.
– Брат Калти, – сказал ре Вальф одному из них, – эти люди с сегодняшнего дня присоединяются к благодеяниям Ордена и идут с нами.
– Да, брат Сандир, – кивнул тот, такой же белолицый, с застывшими темными глазами. – Во имя Владыки-Порядка.
– А теперь на службу, братья, на службу! – Голос командора неожиданно окреп, разнесся над лагерем.
Служба прошла быстро. Ее провел командор. Он обошелся без проповеди, ограничившись молитвами и гимнами. Хорст, давно не бывавший в храме, с удовольствием подпевал, Авти скучал, что-то бормотал про себя и вертел головой.
Во время завтрака Хорста удивило, что все едят молча, с серьезными и торжественными лицами. Хотел что-то сказать по этому поводу, но шут показал ему кулак и поднес палец к губам.
Лагерь воины Ордена сворачивали быстро и тоже в полном молчании. Наконец командор взобрался на статного черного жеребца и скомандовал:
– В путь, братья, во имя Владыки-Порядка!
Когда телеги со скрипом выехали на дорогу, появилась возможность поговорить.
– Что это еще за молчанка? – поинтересовался Хорст, стараясь устроиться поудобнее между бочек, наваленных на телегу. Присоединившихся к обозу странников усадили на одну из повозок, вместе с оруженосцами. Послушники, явившиеся в Орден с собственными лошадьми, ехали верхом.
– Тут все делают по уставу, – сообщил Авти с такой кислой миной, словно в рот ему сунули пучок свежего щавеля. – Его утвердили еще триста лет назад. Согласно уставу во время приема пищи положено молчать.
– Да? – Хорст зевнул – давала о себе знать бессонная ночь. Кости ломило, голова казалась тяжелой и пустой. – А нас-то почему с собой взяли? Ты что, хорошо знаешь этого ре Вальфа?
– О да, – согласился шут со странной улыбкой. – Очень хорошо.
Дальше Хорст выспрашивать не стал. Знал, что бесполезно.
– Встаем, во имя Владыки-Порядка! – провозгласил ре Вальф.
Телеги остановились, оруженосцы с котелками и ведрами побрели к журчащему неподалеку ручью, еще несколько братьев Ордена скрылись в негустом ельнике. Там застучали топоры. Хорст спрыгнул на землю и потянулся, ощущая, как хрустят суставы.
– Ух, – сказал Авти, – нелегкое это дело – путешествовать, даже если ты не идешь пешком…
Обоз двигался на юго-восток чуть быстрее, чем сползающий с гор ледник, но с такой же уверенностью. За день остановились всего один раз, для того чтобы провести дневную службу.
Перед ужином, как Хорст уже знал, последует вечерняя.
– Это точно, – согласился он с приятелем, – а что, они на постоялых дворах никогда не ночуют?
– Иногда случается, – шут сполз с телеги, – только постоялый двор должен быть очень большой, чтобы такую ораву вместить…
Оруженосцы разжигали костер, послушники занимались лошадьми, словно обычные конюхи.
– На службу, братья, на службу! – Призыв командора пролетел по лагерю, и редары, послушники и оруженосцы без спешки собрались туда, где на высоком флагштоке вилось орденское знамя.
Вообще все в обозе делалось без суеты и криков, спокойно и деловито и подчинялось железному распорядку. Каждый, вплоть до последнего оруженосца, знал, что именно должен делать в любой момент.
Лагерь с флагштоком и палаткой для редаров в центре возник на пустом месте за считаные мгновения. Возницы воздвигли круг из телег, за которым спящие могли укрыться от неожиданного нападения, заняли места дозорные.
Воинов Ордена не баловали разносолами. Хорст мрачно жевал кашу, и в голове крутилась неприятная догадка: меню в Ордене на редкость однообразно и никогда не меняется.
– Уф, – сказал Авти с таким видом, точно слопал по меньшей мере гуся, – поели, теперь можно и поспать…
– Неужели и пива не хочется? – съязвил Хорст. – Или подраться? Продернуть кого-нибудь?
– Не хочется, – шут не обратил внимания на ехидство приятеля, – а если ты намекаешь на мерзкие последствия, которые приносит мне хорошее поведение, то рядом с этими людьми они мне не грозят.
Похоже было, что на Авти накатил очередной приступ загадочности. Хорст давно привык к скрытности своего спутника и обращал на нее внимания меньше, чем на уханье совы в лесу. Вот и сейчас он отвернулся от приятеля и, обнаружив перед собой высокую фигуру командора, невольно вздрогнул. Людей, двигающихся так бесшумно, молодой сапожник еще не встречал.
– Покажи, – велел Сандир ре Вальф, усаживаясь на то же бревно, на котором примостился Хорст.
– Что? – не сообразил тот.
– Я сказал ему о твоем знаке, – сообщил Авти, – нехорошо держать в неведении того, кто нас кормит и защищает.
На мгновение Хорст ощутил, что его предали, но потом сунул руку за пазуху и вытащил амулет. Рысья голова мягко серебрилась в свете горящего неподалеку костра.
Командор осторожно протянул ладонь. Он был первым человеком, который отважился взять побрякушку в руку, и Хорст на миг оцепенел: вот-вот редар обожжется или покалечится иным образом. Но ничего не случилось.
Ре Вальф подержал знак, а потом отпустил.
– Тяжкая тебе досталась ноша, – сказал он, – но в то же время редкая. Не каждому выпадает такое. Что же тебя не устраивает?
Хорст бросил гневный взгляд в сторону шута: "И об этом наболтал, гад!", а сам ответил:
– Я хочу сам решать собственную судьбу, хочу быть свободным!
Командор помолчал, отражающееся в его зрачках пламя костра почему-то казалось синим.
– В том, что обычные люди понимают под свободой, слишком много Хаоса, – сказал он мягко. – Пойду, куда хочу, сделаю, чего возжелаю… Человек – это сосуд, наполненный смесью Порядка и Хаоса, и мера последнего определяет, чем человек на самом деле является. Тот же, кто мнит себя свободным, чаще всего несет с собой смрадный ветер беспорядка и разрушения…
Хорсту почудилось, будто он опять присутствует на проповеди.
– А все же, – сказал он, – способен ли Орден защитить меня от магии? Если я захочу стать оруженосцем, например?
– Никто из командоров не примет тебя, – ответил ре Вальф, – и вообще никого с амулетом. Это слишком опасно.