В этот момент Хорст понял, почему ему так трудно разговаривать с командором. Первый раз он встретил человека, совершенно лишенного мимики. Белое лицо оставалось бесстрастным, неподвижным, словно принадлежало не живому человеку, а статуе изо льда, обтянутой в человеческую кожу. Это выглядело непривычно и страшно.
– А каково… каково это – сражаться с Хаосом лицом к лицу? – спросил Хорст, чтобы сменить тему.
– Тяжело, – просто ответил ре Вальф, – лишь тот, кто одолел страсти и сделал сердце твердым и чистым, как алмаз, может противостоять извечному врагу Порядка.
– Вот почему этот камень на вашем знамени?
– Именно поэтому. – Командор кивнул в сторону Авти, и это стало его первым движением во время разговора. – Счастье еще, что твари Хаоса и его смрадное дыхание не могут пересекать соленую воду. А то бы от всего нашего Ордена не было никакого толку.
– Это точно, – проговорил шут, – и еще счастье в том, что Хаос явился на Полуостров на триста лет позже нас. Приди он раньше, никто не смог бы объединить людей и остановить его.
– Но это все дела давнего прошлого, – ре Вальф смотрел пристально, оценивающе. – Нас должно волновать настоящее. Если желаешь, я продолжу те уроки владения оружием, которые тебе начал давать Авти.
Хорст в первое мгновение смутился, а потом неожиданно для себя самого кивнул.
– Вот и отлично, – командор поднялся, – а теперь спите. Завтра вставать до рассвета.
– Теперь ты самый заправский оруженосец! – съерничал Авти и захохотал. – Скоро в благородные запишут!
Хорст, ничего не ответив, полез в мешок за одеялом. Ему совершенно не хотелось сейчас разговаривать.
Ветер, необычайно холодный, дергал за орденский флаг так, точно пытался содрать его с шеста. Плащи хлопали, норовя сорваться с плеч и улететь в затянутую тучами вышину.
Неподалеку виднелись городские ворота и стена, довольно жалкая по сравнению с укреплениями Стагорна. На широком вытоптанном поле у пахнущего помойкой рва стоял Сандир ре Вальф, позади него толпились оруженосцы и послушники.
Напротив расположился городской консул – пухлощекий и приземистый. Ему только что пришлось слезть с коня, и он неловко топтался, как курица, которая никак не может решить: снести ей яйцо или подождать немного. За спиной консула маячили несколько легионеров, пара чиновников, изнеженных, словно женщины, и полтора десятка молодых людей, собирающихся вступить в ряды Ордена.
– Предаю их в ваши руки, – бормотал консул, потирая пухлые ладошки, – надеюсь, что наш долг перед Орденом будет сочтен выполненным?
– Вполне, – ответил ре Вальф, – вы можете идти, во имя Владыки-Порядка.
– Чего он так трясется? – спросил Хорст.
– Боится, – сказал Авти, – этот город обязан каждые десять лет давать в Орден определенное количество людей, а если не сможет этого сделать, то кара обрушится именно на консула.
– Обязан? – удивился Хорст. – Я полагал, тут все добровольно.
– Думаешь, много найдется желающих покинуть дом и отправиться на войну, в которой не бывает добычи и пленниц? На самом деле Полуостров еще во времена Первой Империи поделили на округа в зависимости от количества жителей, и на каждый округ записали определенное число оруженосцев и послушников.
– И что, все поставляют людей? – Хорст ощутил, как на щеку капнуло сверху, и поднял глаза к небу – никак дождь? – Я понимаю – империя, а вот в степях или в княжествах, где каждый благородный сам себе хозяин…
– Тому, кто откажется, грозит Исторжение, – сурово проговорил шут, – и дезертирам из Ордена тоже.
Исторжение, проведенное служителями Порядка, лишало человека защиты от Хаоса. Попавшего под него в считаные дни охватывала одержимость, сжирали жуткие неизлечимые болезни, он сходил с ума и погибал.
– С сегодняшнего дня вы посвящаете свою жизнь Ордену. – Голос командора звучал размеренно, под его холодным взглядом опускали глаза будущие оруженосцы и послушники. – И сейчас у вас последний шанс отступить, отказаться. Дальше его не будет. Тот, кто дрогнет перед ликом Хаоса, сбежит со службы, омрачит душу страшнейшим из грехов – предательством. Так что если кто из вас не чувствует сил для служения, он может уйти сейчас.
– Все останутся, – пробормотал Авти, и в глазах шута застыла непонятная тоска, – никогда никто не уходит…
– Хорошо. – Ре Вальф снял с шеи шнурок. Висящий на нем камушек закачался, разбрасывая в стороны острые лучики.
– Алмаз, – прошептал Хорст благоговейно. Святой символ Порядка, который носил командор, был изготовлен из редчайшего драгоценного камня.
– Все на колени! – Это прозвучало как приказ, и простолюдины опустились в грязь рядом с благородными. – И повторяйте за мной!
Хорст слушал, как нестройные голоса бормочут "Алмазную присягу", и думал о том, как здорово, что Орден за века существования ни разу не вмешался в борьбу за власть на Полуострове.
Возжелай редары с алмазом на груди создать собственное государство, вряд ли кто смог бы остановить столь дисциплинированное войско. Но Стена, ослабленная уходом лучших, не выстояла бы. И хлынувший через перешеек Хаос затопил бы все, вплоть до Стагорна. В Ордене это понимали лучше всех.
Присяга закончилась, новообращенные поднимались с колен и отряхивали штаны. Брат Калти заспешил к ним с куском пергамента, дабы занести всех в регистр Ордена.
– И что дальше? – спросил Хорст. – Двинемся назад, в столицу?
– Нет, – стоящий рядом послушник хлюпнул носом, – я слышал, что все, это последний набор. Завтра же отправимся на юго-запад, в Оргирн, а там на корабль, и в море!
Этот послушник, высокий и покрытый прыщами, точно мухомор крапинками, вчера влип в неприятную историю. Вспомнив не вовремя о собственном благородном происхождении, он принялся орать на оруженосца, судя по ошалелому виду – вчерашнего крестьянина, который ему чем-то не угодил.
– Опомнись, брат, – оборвал его тогда ре Вальф, немедленно возникший рядом, – воину Ордена запрещено повышать голос, особенно на брата.
Под ледяным взглядом начальника послушник осекся, рожа его побелела, а прыщи, наоборот, стали красными, как созревшие ягоды.
– За проступок вы приговариваетесь к недельному пребыванию на хлебе и воде. – Наказание было определено мгновенно.
– Но почему? – не выдержал послушник. – Ведь я– благородный ре…
– Тише, брат, – перебил ре Вальф, – все звания остались в прошлом. Теперь у вас нет титула, родственников, друзей и обязанностей перед кем-либо. Вы служите только Ордену, во имя Владыки-Порядка. Понятно?
И буян умолк, увял, точно лопух к осени. А вот сегодня выяснилось, что он неплохо осведомлен о дальнейших планах отряда.
– А ты откуда знаешь? – язвительно спросил Авти. – Или редары с тобой советовались?
– Нет, – глаза послушника забегали, – я подслушал… случайно…
– Эх, мало тебе одной недели! – В дребезжащем теноре шута прорезались те же суровые нотки, что в звучном голосе командора. Послушник вздрогнул и поспешно отошел.
– Оргирн? – повторил Хорст название города. – А дальше морем? Опять в путь?
– Я бы на твоем месте радовался. – Авти замолчал и вдруг оглушительно чихнул. – Апхуууу… Тот, кто обошел вокруг дома, всегда умнее того, кто всю жизнь провалялся на печи!
– Ну-ну, – буркнул Хорст, а потом полюбопытствовал: – Где это ты столько разузнал об Ордене? Что, когда-то служил в нем оруженосцем?
Если бы фигляр дал положительный ответ, тогда легко было бы объяснить, почему Авти знаком с ре Вальфом и хорошо осведомлен о порядках, царящих среди воинов с алмазами на туниках. Непонятным оставалось лишь то, почему он сделался шутом, а не стал доживать свой век на покое, как прочие отставники.
– Можно сказать и так, – Авти широко улыбнулся, показав гнилые редкие зубы и, развернувшись, зашагал прочь.
Догадки Хорста, как обычно, оказались не подтверждены, но и не опровергнуты.
Остановили их на развилке, где узкая грунтовая дорога, удаляющаяся на восток, к горам, пересекалась с ведущим с юга на север мощеным имперским трактом. Телеги одна за другой с чавканьем и скрежетом выбирались из грязи, а на юге, из-за поворота, показались несколько всадников.
– Воины, никак, – пробормотал Авти, щуря глаза. Догадка подтвердилась, когда высунувшееся из-за тучи солнце щедро брызнуло на землю золотом. Блеснули шлемы, стали различимы алые плащи. Топот копыт мчался впереди всадников.
– Императорская кавалерия, – добавил шут, – чего им тут надо?
Скачущий первым всадник резко остановился, когда до Сандира ре Вальфа, возглавляющего обоз, осталось несколько шагов.
– Чем могу быть полезен? – поинтересовался командор, слегка придерживая черного жеребца.
– Я – сотник пятой илы Рендир, – представился всадник. – Согласно императорскому приказу, мы разыскиваем сбежавших из столицы в этом направлении убийц консула.
– Я слышал об этом приказе. – Ре Вальф остался бесстрастен. – И что, кто же убийцы?
Авти зашипел что-то сквозь зубы, а Хорст ощутил как рука тянется к мечу. Первый клинок безвозвратно сгинул на границе империи и государства Таол, новый же, немногим лучше, был получен в подарок от командора.
– Один из них – шут, головой лыс, ликом бородат, власами сед, – сотник вытащил из седельной сумки пергамент, – а другой молод, ростом невысок, волосом рыж, ликом конопат… Так что нам приказано досматривать все обозы!
Хорст ощутил, как на нем скрестились множество взглядов, удивленных и испуганных. На него глазели едущие на соседних телегах оруженосцы, и кое-кто из послушников повернул голову, уловив в описании нечто знакомое.
– В моем обозе нет этих людей. – В наступившей тишине голос Сандира ре Вальфа прозвучал особенно четко.
– Но я должен осмотреть ваши телеги! – Не ожидавший отпора сотник нахмурился. Хорст заметил, как один из всадников потащил из ножен меч. – У меня приказ императора!
– Должен напомнить, что Орден именем Владыки-Порядка не подчиняется никому из правителей, в том числе и императору! – Слова командора лязгали, точно надеваемые доспехи. – Устав запрещает нам обращать оружие против людей, но права защищаться нас никто не лишал!
Сотник заколебался. Он сознавал, что солдат у него меньше и, случись, схватка, они все полягут тут. Правда, и наглый командор после этого не выйдет сухим из воды и даже заступничество церкви не спасет его. Но сотнику Рендиру из пятой илы это мало поможет…
– И помните об Исторжении, – добавил ре Вальф, – всякий, посягнувший на Орден, посягает на церковь…
Сотник вздрогнул, на лице его промелькнул ужас, который он, впрочем, тут же подавил. Исторгнутому уж точно не поможет никакой император вместе со всеми консулами, сколько их ни есть от Хисти до Оргирна…
– Ладно, – буркнул он, заставляя лошадь сдвинуться в сторону, – но о том, что вы не подчинились, я вынужден буду доложить легату!
– Ваше право. – Командор слегка толкнул коня пятками в бока, и тот шагнул вперед.
Возчики дернули вожжи, телеги со скрипом двинулись с места.
– Приляг и не высовывайся, – велел Авти, – незачем лишний раз глаза им мозолить.
Тон шута исключал саму возможность ослушания. Хорст спешно брякнулся на спину и перевернулся так, чтобы всадники, мимо которых нужно было сейчас проехать, не смогли увидеть его лица.
Повозка раскачивалась и подпрыгивала на выбоинах.
Хорст лежал ничком, уткнувшись лицом в шершавую дерюгу, и только когда твердая ладошка хлопнула его по плечу, рискнул подняться.
Черный жеребец командора скакал вплотную к телеге, а сам он сидел в седле так плотно, словно составлял с конем единое целое.
– Это правда? – Вопрос был задан таким тоном, будто речь велась не об убийстве, а о краже булки из пекарни. – Ты на самом деле убил консула?
Хорст затравленно огляделся – на их повозке и на соседних телегах все демонстративно смотрели в стороны, но было ясно, что уши каждого ловили обрывки разговора.
– Вот, – выдавил бывший сапожник, вытаскивая из-за ворота амулет, – если вы знаете, что это, то поймете и то, как это могло случиться.
– Я понимаю. – Хорст заметил в льдисто-голубых глазах командора что-то вроде сочувствия и тут же решил, что ему это показалось. – Терпи и держись, во имя Владыки-Порядка. Он не оставляет детей своих в беде, не бросит и тебя.
Сандир ре Вальф пришпорил жеребца и поскакал к голове обоза, на свое место.
Оргирн был выстроен на берегу длинного залива, похожего на толстый изогнутый клинок, который море всадило в плоть земли. Хорсту город издалека показался маленьким, и только когда до ворот осталась сотня-другая размахов, он понял, что виднеющиеся впереди стены мало чем уступают стагирнским.
Ведущая к ним дорога была попросту забита телегами. Казалось, что все окрестные селяне именно в этот день решили продать на городском рынке урожай, выращенный за лето. На повозках подрагивали горки репы, солнце играло на алых, зеленых и желтых яблоках, хрюкали в мешках поросята, квохтали куры, чующие перемены в судьбе.
– Первый день Желтого месяца, – задумчиво изрек Авти, оглядывая это столпотворение, – ярмарка. Ах, какое время, чтобы заработать! Сколько бы сотен положил я в карман, одурачивая этих простофиль!
– Сейчас не до работы, – мрачно буркнул Хорст, вчера "для маскировки" обритый наголо. Лысой голове с непривычки было холодно. К тому же его одолевали сомнения: он не очень-то надеялся, что подобная мера позволит ему ускользнуть от бдительного ока императорских воинов. Другие-то приметы, вроде конопатой рожи или небольшого роста, никуда не делись! – Ты не забыл, что нам нужно убраться из империи как можно скорее? Или скучаешь по яме со змеями?
– Думаю, гадинам и без меня неплохо, – ухмыльнулся шут. После того как приятели присоединились к орденскому обозу, он ни разу не выступал, не проявлял прежних гнусных наклонностей, но чудная болезнь, мучившая его в горах, возвращаться не спешила. – А ты чего задергался?
– Да ворота городские скоро, – ответил Хорст, ощущая, как в брюхе что-то неприятно шевелится, – боюсь, что там авторитета нашего командора не хватит, чтобы отбить меня от стражи. Может, пока не поздно, попробуем проникнуть в город другим путем или вообще подадимся на юг?
– До границы еще десять ходов, и нам их пройти не дадут. – Авти приподнялся и посмотрел вперед, в сторону ворот. – Видишь, сколько народу в город движется? Страже сегодня не до тебя! Нечего бояться…
Хорст мрачно наблюдал, как приближается Оргирн, сердце тревожно сжималось.
Прибывших в город встречали две башни, похожие на громадные кружки без ручек. Парапеты нависали с их вершин, как застывшая каменная пена. Между башнями виднелся проход к воротам, достаточно широкий, чтобы проехали три телеги. Сейчас все в нем катилось, шло и скакало в одном направлении – внутрь.
– Трахни меня Хаос, а эти что тут делают? – пробормотал Авти, когда орденский обоз втянулся в проход. Рядом с воротами, помимо обычной стражи, расположились почти два десятка легионеров, и стояли они не просто так, а жадно шарили взглядами по толпе. Укрыться от них в довольно узком проходе было просто негде.
– Нас поджидают, – Хорст глянул назад – путь к отступлению перегородили десятки телег, лошадей и людей, а кинувшийся бежать неизбежно привлек бы к себе внимание, – и дождались… Один из легионеров что-то выкрикнул, указал в его сторону пальцем.
– Что делать? Что? – Хорст ухватился за меч, мысли метались в голове, будто стайка пьяных мартовских зайцев: "Бежать? Поздно! Сражаться? Бесполезно!"
Он еще успел увидеть, как несколько легионеров пропихиваются сквозь толпу, заметить удивленную гримасу на лице Авти, а затем поле зрения резко затуманилось.
– А? – Из горла вырвался невнятный звук, и Хорст вдруг понял, что сидит на телеге совершенно один, а вокруг клубится знакомый белесый туман.
Пропал город, ворота, другие телеги и люди в них, все исчезло. Он вновь оказался непонятно где, в том месте, где нет даже Порядка, а только жуткая и непонятная магия.
В вышине что-то прогрохотало.
Хорст поднял голову – небо затягивал тот же туман, и разглядеть сквозь него не удалось ничего.
Грохот повторился, еще более мощный, но на этот раз в нем были различимы слова. Хорст прислушался и едва не оглох – на него обрушилась настоящая какофония. Будто две башни, охраняющие ворота Оргирна, ожили и решили припомнить друг другу обиды, которые накопились за века.
– Спаси меня Владыка-Порядок, – пробормотал Хорст и сделал знак Куба, но больше по привычке. Страха он не чувствовал. Туман, некогда казавшийся ужасным, теперь внушал меньше опасений, чем легионеры, тюрьма или яма со змеями…
Хорст ощутил даже любопытство, странное желание походить тут, посмотреть, что к чему. Ведь не может же туман тянуться бесконечно? Должно быть что-то за ним? Тваррррр!..
С неба донесся последний звук споривших великанов, и стало тихо. Хорст увидел, как в тумане возникают завихрения, как он расползается, словно раздуваемый сильным ветром…
А потом телега под ним дернулась.
Глава 10. Ловушка.
Повозка накренилась, и он чуть не свалился на спину. По сторонам виднелись узкие улочки, тесно прижавшиеся друг к другу дома.
– Ни хрена себе! – произнес над ухом дребезжащий голосок Авти. – И где это ты был?
– Где был, где был… – ответил Хорст. – Пиво пил… А что стряслось-то? Мы уже в Оргирне?
Шут хмыкнул: рожа у его молодого приятеля была сейчас уморительной.
– В Оргирне, – сообщил Авти, отсмеявшись. – Где же нам еще быть? А в воротах-то я струхнул. Думал, все, конец нам настал… Эти типы с мечами были настроены решительно!
– И что?
– И то, что ты пропал! Сидел на телеге и вдруг исчез, пустое место осталось, – шут покрутил головой, выпучил глаза, изображая собственное изумление, – я еще рукой для верности пощупал… И что самое странное – никто из наших на это не обратил внимания! Будто так и надо!
– А легионеры?..
– Спросили, где этот, конопатый, – Авти хихикнул, – я им честно ответил, что никого тут нет, что им померещилось. Ну, они покрутились, поругались, да и ушли.
– Да, – Хорст улыбнулся и тут же почувствовал, что веселье покидает его, тает, точно снежинка в ладони, – похоже, что мое пребывание в местной тюрьме не входило в планы Витальфа Вестаронского.
– Похоже на то, – шут ожесточенно поскреб подбородок, усеянный белесыми ростками щетины. – Вот бы знать, что предусматривают эти самые планы?
Орденский обоз неторопливо двигался по извилистым улочкам Оргирна, петляя, будто змея, которой прищемили голову. При виде воинов с алмазом на одежде лица горожан расцветали улыбками, кое-кто махал рукой или даже кричал нечто одобрительное. Мальчишки бежали рядом с телегами, пялились на всадников с восхищением и нескрываемой завистью. Хорст улыбнулся, вспомнив, как и сам в детстве бегал вот так же, страстно мечтая поскорее вырасти, получить лошадь и меч в ножнах, а после одолеть всех врагов, начиная с Толстого Итрульфа с соседней улицы. Камень на черной одежде редаров казался мальчишке тогда самым настоящим, огромным и сверкающим… Наконец он повзрослел, обзавелся мечом, при желании мог раздобыть коня. Вот только Толстый Итрульф перекочевал из врагов в воспоминания, а против мага не поможет никакой меч.
Мечты о победах сгинули, осталась смутная тоска по утраченной свободе…