- Сознательно? - Я разглядывала маленькую рыжеволосую девочку в нелепой юбке, из глаз которой черными струями лилась краска, и не могла поверить. - Что ты такое бормочешь? Ты утверждаешь, что эта робкая девочка могла бы подчинять бесов, но сама отказалась от своего дара?
- Не совсем так, - равнодушно пояснила нюхач. - Я чую, что в их семье дар передается по наследству через несколько поколений. Не так, как у вас, волчиц. У вас Матери по тайным признакам находят среди детишек новых Дочерей, а у них тут - все гораздо сложнее… Если мать или бабка ей не сказали, девочка не виновата.
Я задумалась.
Наследственной ведьмой, к счастью, оказалась довольно миловидная особа, хлюпающая носом, с размазанной по лицу краской. Ее рыже-каштановые волосы торчали дыбом, будто девушка совсем недавно разминулась с голодным пардусом. А ее левая щека выглядела так, словно красавицу терли лицом о гальку.
- Пойдем, - сказала я ей. - Меня зовут Марта Ивачич, ты мне очень нужна. Извинись перед своими подругами и друзьями. Твои особые способности сильны именно в это время суток. Я прошу тебя - пойдем…
- Куда пойдем? - срывающимся голоском передразнила она и дернула рукой.
- Домина, ее приковали ручными кандалами к повозке, - хмыкнул Кой-Кой.
Действительно, запястье избитой девочки и крюк на борту повозки связывала блестящая металлическая цепь. Я мысленно прикинула, сколько песчинок мне понадобится, чтобы растворить металл. Если три "бобра" кинутся одновременно, сил на формулу уже не останется.
Значит, придется вначале покончить с "бобрами"…
- Домина, эти люди вооружены очень опасным оружием. Каждый их мушкетон снаряжен тридцатью готовыми пороховыми зарядами, - пискнула Кеа. - Тот, который внутри повозки, - явно болен, его нервы сгнили. Тот, который тащит сюда еще одну женщину, - очень злой человек. Он пахнет обманом и никого не любит. Будь осторожна. Я бы посоветовала убить их сразу.
- Так, я не понял, что за фишка? - голосом кастрата протянул второй "бобер".
Я обернулась, но оказалось, что он обращался не ко мне. Меня он даже не успел заметить, поскольку глядел в другую сторону. Его товарищ, раздувая багровые щеки, вытащил в круг очень яркую блондинку в красном. Та хныкала и прикрывала ладонью разбитый рот.
- Не, ты глянь, как эту дуру раскрасили! - Третий "бобер" говорил как бы со своим другом, но явно работал на публику. - Ты глянь, до чего людей жадность доводит, а? Покушина, ну что ты, как жидовка, за каждую копейку давишься? И долго так будет? Сегодня зуб выбили, а завтра харю стеклышком почикают, а?! И все потому, что не хочешь по-людски, по-человечески не хочешь, а? Вот как все, а, Покушина, как нормальные люди, честно работать нельзя?
Он толкнул Покушину в сторону "нашей" девочки в синем, вынул еще одни ручные кандалы и, вращая ими в воздухе, продолжал гневную обвинительную речь. Девицы вцепились друг в друга и заревели хором, как коровы, беременные двойней.
Мне в голову одновременно пришли четыре мысли. Такое со мной порой случается, особенно если перед этим удачно освободить мозг. Во-первых, я внезапно поняла, кто такие эти женщины и кто такие "бобры", которых называли ментами. Такие же наглые хранители ворот, как и в Бухруме. Они только делают вид, что следят за нравственностью, а следят они лишь за своим кошельком. Во-вторых, я заметила, что "бобер" номер три не просто держит Покушину за руку, а вывернул ей кисть и нарочно старается сделать ей больнее. В-третьих, этот "бобер" был самый толстый из троицы.
Я представила, с каким удовольствием полакомились бы его окорочками охотники бадайя, наши добрые соседи с Леопардовой реки. Но дело не в бадайя. Мне стало его жалко. Даже чтобы вытащить женщину из кустов и удержать ее, несчастному обжоре пришлось напрячь все силы. Его зажиревшее сердце работало с перебоями, жить ему оставалось недолго. Если бы этого "стража закона" насильно призвал в войско любой из сатрапов, его на первом же привале закололи бы свои. Кому нужен лишний балласт?
Однако четвертая мысль, забежавшая в мою голову, оказалась самой печальной. Я убедилось, что даже на четвертой тверди ничего не меняется. Сытые жирные мужчины, которым доверено соблюдать закон, обожают жить за счет женщин.
- Не, ну вы совсем оборзели, - раздул щеки мент номер два. - Я вам что, не по-русски сказал - не хрен вам тут делать сегодня ночью! У губернатора гости, между прочим, - серьезные гости, будут строить у нас большой завод. Я же сказал - сидеть по домам, сегодня гости поедут смотреть мосты.
- Как тебя зовут? - спросила я маленькую рыжую плаксу.
- Ю… Юля… А что вам надо? - Она словно опомнилась и заговорила другим, визгливым и резким голосом.
- Мне нужно найти того, кто в твоем роду умеет ворожить. - Я нарочно употребила древнее русское слово. - Твоя мать? Бабушка? Ее мать? Нам нужна помощь.
На долю секунды в ее зареванном лице что-то дернулось, а затем она, площадно ругаясь, посоветовала мне убираться куда подальше. Ее подружки нестройно заржали. Я стерпела. Нюхач шепнула, что мы на верном пути. Девица что-то скрывает, хотя втайне обрадовалась нашему появлению. В дальнейшем мне не раз еще пришлось столкнуться с этим странным свойством жителей северной твердыни - они упорно говорят обратное тому, что им хочется сказать. Даже когда им ничто не угрожает.
Все это время я старательно окружала себя формулой отвода глаз, чтобы раньше времени не затевать ссору со стражниками. Тогда я еще не подозревала, что это городская стража, которая, в свою очередь, делится на кучу разных служб. Я наивно полагала, что это обнаглевшие хранители одной из торговых дорог…
Меня видела только девочка Юлия и две ее ближайшие соседки. Толстый "бобер" тем временем окончательно распоясался. Он стал отбирать у женщин деньги и приговаривал, что все виноваты и все сегодня будут наказаны. Я не слишком разбирала, что он там пыхтит, отрывочно мне переводил Кой-Кой. Гораздо хуже, что я не разбирала слов маленькой рыжей Юлии.
- Кой-Кой, она слишком невнятно произносит слова, я не понимаю.
- С позволения высокой домины, она постоянно жует какую-то сладкую гадость, похожую на смолу каучукового дерева, - вставила Кеа.
- Так пусть выплюнет! - Я схватила трясущуюся шлюшку за волосы и за горло. - Зачем ты жуешь эту мерзость?
- Освежает дыхание, неужели непонятно? - возмущенно пискнула она, но выплюнула белесый комок.
Без этой пакости во рту понимать ее язык стало намного проще.
- Скажи ей, Кой-Кой, что во рту у нее гниет в двух местах. Скажи ей, что будет гнить еще хуже, и примерно… спустя семь сезонов, она потеряет половину зубов, - Кеа довольно срыгнула, пока перевертыш переводил остолбеневшей девице все эти милые предсказания. Впрочем, нюхачи - не волшебники, они ничего не предсказывают, глядя в небо или в печень овцы. Нюхачи руководствуются только нюхом и опытом своих предков. - Скажи ей также, что в левом кармане у нее сладкие куски каучука для создания обманчивой свежести во рту, а в правом кармане - сладкие конфеты, от которых гниет ее рот…
Не сводя огромных испуганных глаз с синеватого носа нюхача, девочка Юля вывернула правый карман. Кусочки сладостей в пестрых обертках покатились в грязь.
- Домина, скажи ей, что не надо бояться этих людей. Она гораздо сильнее их и не нуждается в их покровительстве. Она очень боится, поскольку считает, что ничего не умеет делать. Она уверена, что погибнет, если покинет клан уличных жриц. Скажи ей, что великих успехов достигает тот, кто продает голову, а не задницу. Она плачет, поскольку считает свое одиночество трагедией. Скажи ей, что одиночество - это счастье для ищущего разума, ибо только в одиночестве можно достичь истинных вершин просветления…
Пока Кой-Кой переводил, я обдумывала, не зря ли пообещала нюхачу помощь в поиске мужа. Пожалуй, такого советника и трибуна от себя не следовало отпускать!
Девочка Юля перестала плакать. Она смотрела на нас со смесью надежды и ужаса. Даже ее соседка в красном перестала реветь, ее довольно тупая физиономия несколько оживилась.
- Это чё, скрытая камера, что ли? - шмыгнув носом, спросила она.
В этот момент Кой-Кой перевел очередной мудрый перл "бобра" номер три, и картина полностью разъяснилась. Эти две глупые девицы, "наша" Юля и слезливая Покушина, должны были отдавать часть своего ночного заработка этим стражникам. Накануне им запретили гулять под фонарями, поскольку городской сатрап ждал гостей. Однако девочки поперлись и оказались избиты стражниками из другого заведения. Сложно сказать, кто забрался на чужую территорию, однако на стороне враждебного клана оказались не только девицы, но и мужчины. "Бобер" номер три больше всего возмущался тем, что ему теперь придется ехать и с кем-то там "разбираться".
Тут выяснилось, что в железной клетке, внутри повозки ментов, заперта еще одна девушка. Она внезапно проснулась, стала колотить в стенки ногами и поносить всех такими проклятиями, что я всерьез забеспокоилась - а ту ли мы ищем?
- Нет, у нее просто грязный рот, - отрубила нюхач.
Мне это стало надоедать. Похоже, девочку Юлю менты собирались куда-то увезти с собой.
- Кой-Кой, освободи ее и отведи в сторону, - приказала я, сворачивая формулу.
Кеа оказалась права - "бобер" номер два оказался самым злым и самым быстрым. Увидев нас, он не стал разбираться, он тут же забыл про воспитание девушек и схватился за свою многозарядную пушку. "Бобер" номер три выпустил кисть страдающей Покушиной и шумно испортил воздух. Пока номер второй поднимал и разворачивал в мою сторону жуткий черный ствол, я дважды ударила жирняка. Под грудную кость и в горло.
Хотя ему хватило бы и одного удара.
Кой-Кой никогда не признается, что у него с собой заговоренные клинки, но я его допрашивать не собиралась. Мне ли не знать, что прячут на локтях и коленях низкорослые перевертыши?
Кой-Кой ударил по цепи дважды, сверкнули голубые письмена, и наша ведьмочка обрела свободу. Она икала от страха, зато ее соседка в красном быстро сообразила, что к чему.
- Эй, а я? А меня? - завопила она, и добрая душа перевертыша не смогла отказать женщине.
Он схватил их обеих и весьма ловко поволок в кусты, учитывая, что ему приходилось изображать беременную в сари и прятать нюхача. Прочие девицы попятились в стороны.
Второй "бобер" наконец поднял ствол и что-то выкрикнул. Капли его слюны угодили мне в лицо, меня это взбесило. Марте Ивачич приходилось проводить ночи в тюрьме и даже в выгребной яме, но никогда мне не плевали в лицо холуи, нацепившие форменный кафтан!
В ответ я плюнула ему в лицо отравленной иглой. К счастью, эту часть моего арсенала Леопардовая река пощадила. Заплаканные девушки застыли с открытыми ртами.
- Что мне с ним сделать? - спросила я у жриц.
- Прикончи его к черту! Раздавить этого гада!
- Вампир проклятый, всю кровь высосал!
- Что, сукин сын, не нравится?
- Вот, гондон, будет знать! Да чтоб ты подавился моим полтинником! На, жри, я тебе еще в пасть запихаю!
Пожалуй, это были самые лестные выражения, которыми награждали беспомощного "бобра" девушки.
Пока туша с иглой в носу валилась на землю, я повернулась к их третьему приятелю, застрявшему в повозке. Они все чудовищно медленно двигались. Я подумала, что с такой стражей весь громадный город можно захватить силами одной алы центавров.
Я подождала, пока номер первый вылезет и вытащит за собой свою громоздкую пушку. Кажется, "бобер" сам готов был рассмеяться от нелепости ситуации. Женщина терпеливо ждала, пока он ее скрутит или убьет!
- Брось оружие на землю, - тихо сказала я. - Сам сядь лицом к своей повозке и положи руки на голову. Мне надо с тобой поговорить.
В ответ он сделал мне весьма смелое предложение. Только благодаря переводу Кой-Коя я поняла, что стражник предложил мне принять в рот его вонючий хвост. Девочки почему-то захихикали.
- Это он любит, говнюк! - с ненавистью прошептал кто-то.
- Просто он иначе не умеет!
- Осторожно, домина, - из кустов напомнила Кеа.
Как мне следовало поступить? Я могла прикончить эту мокрицу сразу, но стоило ли сразу убивать единственного представителя власти, пусть и такой… мешок с дерьмом?
Я повторила "бобру" свою просьбу. В этот момент его толстый товарищ стал выворачивать нам на ноги вчерашний ужин. Я воспользовалась кратким мигом, когда мой противник с брезгливостью переступил ногами. Я присела и дважды ударила его клинком в пах. Затем я отняла у него оружие, сняла с его пояса ручные кандалы и приковала его к двери повозки.
Этот идиот был уверен, что истекает кровью. А девушки, которым он причинил столько зла, вдруг затихли и стали его жалеть. Они так и не поняли, что все трое их мучителей - живы и вполне здоровы. Когда я хочу - я никого не убиваю. Удары короткого кинжала, спрятанного в наручном браслете, могут принести мгновенное избавление, но могут выпускать кровь по капле…
- Натворили вы делов… - Маленькая девушка с разноцветными волосами начала вскрикивать все громче. - И чего теперь? Теперь-то куда? Нас теперь замордуют.
- Дура, все из-за тебя, - сплюнула та, что с разбитой губой, и замахнулась на разноцветную. - Ты придумала срубить на стороне!
- Теперь нас всех вообще, на фиг, пересажают, - сказала девица в коротких штанах.
- Катька, заткнись уже! - пробасила высокая, с черными ногтями.
- Что теперь с нами бу-удет? - завыла четвертая, запертая в клетке. - Ты что ж наделала, мать твою за ногу? Нас же теперь на ремни порежу-ут…
Я не вполне понимала их путаную речь, но Кой-Кой мне услужливо перевел.
- Совсем недавно вы плакали и страдали, - напомнила я. - Мы избавили вас от домогательств этих грязных фавнов. Чем вы опять недовольны?
Они завопили и защебетали еще пуще прежнего. Следует отметить, что женщины подобного типа одинаковы на всех твердях. Торговки, жалкие уличные девки, бестолковые неучи, младшие, никому не нужные дочки, суеверные крестьянки, не видевшие ничего, кроме своих коров и своего пропахшего ложью прихода. Этой ночью я убедилась, что и мудрейшая из твердей не свободна от этой заразы.
Все они одинаковы. Бессмысленные создания Всевышнего, ради которых мужчины ломают друг другу челюсти. Неважно, чем эти гусыни заняты в убогой скорлупе своего дня - честно плетут ковры, честно продают творог, услаждают воров или сами охотятся за чужими кошельками.
Ненавижу любые стаи. А стада тупых гусынь - особенно. Мне вдруг захотелось всем им свернуть шею. Я смотрела, как они разбегаются, неловко взмахивая ногами в неудобных туфлях. Они убегали, чтобы завтра найти себе новых кровососов.
- Ты можешь отвести нас к той, кто владеет отпирающими заклинаниями? - Я повернулась к девочке Юле. - Как же это перевести?.. К той, кто умеет держать открытые жилы? Кто владеет входами в Плоские миры? Ты понимаешь? Это кто-то из твоей семьи…
- Нет у меня никого, - уперлась девица.
- Домина, мне приходится ее держать, - пожаловался Кой-Кой.
- Почему ты хочешь убежать от нас? - спросила я. - Эти люди обижали тебя, а мы пытаемся помочь.
- Вы не можете ничем помочь. Вы сделали еще хуже… - Она наконец прекратила хныкать и заговорила как разумный человек. - Теперь мне вообще каюк. Откуда ты взялась, такая ловкая? Что вам, подраться не с кем?!
- Ты можешь отвести нас к тем, кто владеет магией? - не отступала я. - К тем, кто умеет отпирать Янтарные каналы? К тем, кто знает, где щели между мирами? У тебя есть бабушка или другая старая родственница?
Юля заколебалась, но тут, как назло, захрипел один из ее поверженных мучителей. Девочка моментально закрылась, словно захлопнулась скорлупа.
- Теперь мне крышка, - повторила она. - Теперь меня искалечат или упрячут надолго.
- Домина, теперь я вижу, что она гораздо сильнее, чем я предполагала вначале. Она замерзла и протрезвела, - обнадежила Кеа. - Я думаю, тебе надо поискать способ ее уговорить.
Я посоветовалась с перевертышем. Он не сразу одобрил мое решение. Перевертыши мне всегда нравились тем, что не оставляют за спиной врагов.
- Я уничтожу всех, кто доставлял тебе боль, - сказала я девочке Юле. - Я дам тебе денег, чтобы ты никогда не стояла под столбом. Скажи мне… люди, которых ты опасаешься, они все живут в этом городе?
Девочка молча покивала.
- Слава Всевышнему, хоть не придется трястись за сотни гязов… - пробормотала Кеа.
- Я уничтожу их всех, - пообещала я Юле. - Тебе будет некого бояться. Кроме меня.
8
Доктор Ромашка
- Мы просим лекаря Анатолия Ромашку принять нас. - Рахмани в третий раз повторил свои слова в дверную щель.
Ему уже начали надоедать бега в потемках. Вначале они битый час пробивались на слишком широком баркасе по узкой реке, забитой крохотными прогулочными лодчонками. Затем, когда напуганный до полусмерти лодочник упал на колени и стал умолять отпустить его живым, Саади пришлось перехватить управление. Два Мизинца предложил простой и изящный выход - затопить все лодки, которые торчат впереди и мешают плыть. Получив добро, он с присущей ему энергией взялся за дело и быстро наделал дырок в днищах.
Зато уже под следующим мостом корабельщикам любезно посоветовали швартоваться, поскольку "Сообразительный" добрался до владений великого Эрисмана. Добрые прохожие добровольно предложили приглядеть за катером, пока команда решает вопросы на берегу. Кстати, бравый капитан сбежал, стоило "эсминцу" удариться бортом о гранитный парапет.
Центавру становилось все хуже. То ли раны, полученные два дня назад, от дурной воды загноились, то ли подступила иная хворь. Поликрит дрожал под попоной, с него катились капли пота, крупные, как горошины, а к раненому боку невозможно было прикоснуться.
- Идите впереди… Я понесу твоего друга, - с натугой прохрипел он. - Я обещал Женщине-грозе убить последышей…
Рахмани нашел табличку "Хирургия", после того как рысью пробежал два круга между затихших корпусов, распугивая одичавших собак и нищих, а теперь с ним почему-то никто не хотел разговаривать. То, что это вход в приемную великого лекаря, Ловец не сомневался.
Сквозь щель в высокой резной двери он видел угол роскошной залы, с потолочной лепниной, зеркалами и дубовыми перилами над парадной лестницей. Из щели неприятно пахло, но из какого госпиталя веет сказочной амброзией? Здесь висела табличка со сложной формулой восхваления, а еще имелась волшебная горошина, нажимать на которую Вору из Брезе очень понравилось. При каждом нажатии на горошину где-то внутри раздавалась красивая мелодия и долго не затухала. Все, как описала раздетая девушка на мосту.
- Мы просим лекаря Ромашку принять нас, - в четвертый раз повторил озябший Ловец.
- Да кто он такой, ваш Ромашка? - раздраженно ответил старческий голос за дверью. - Чего долбитесь? Через приемный покой надо идти, а не тут долбиться!
- Что именно она сказала, друг мой? - растерялся Саади. - Что надо долбить?
- Сейчас я растопчу эту дверь вместе со старой ключницей, - мрачно посулил Поликрит.
- На четвертой тверди трудно жить, дом Саади, - философски заметил Вор из Брезе. - Мы не знаем волшебную формулу Ключа, которой, несомненно, вооружены граждане Питера, и потому не можем попасть к знахарю. Сдается мне, чужестранец может и околеть под окнами приюта, дом Саади…