- Если Чуриху в качестве награды были предложены сами квесторы, - продолжил толстяк, сцепив пальцы на животе, - их старались брать живыми. Высший Совет некромантов - господа умные и практичные. Они в курсе, что от способа умерщвления объекта и времени, прошедшего от мига первой смерти до старта насильственной витализации, зависит ряд существеннейших параметров будущего дрейгура. Не хочу отнимать ваше драгоценное время, друзья, но уж поверьте на слово. Квесторов брали живьем.
- Логично, - кивнул с лезвия раскольника Просперо. - Анри, кто из квесторов был первым выведен из строя при захвате?
"Сарабанда" превратилась в безумную пляску менад. Зеленоватые капли пламени отделились от рук человека в хламиде, веером уйдя во тьму за окном. Миг - и чародей мешком осел на пол…
- Кристофер Форзац, некромант.
- Физическим путем? Магическим?
- Магическим.
- Логично. Первым обезвредить квалифицированного мага, увлечь квесторов боем с дрейгурами, дать насладиться собственным боевым мастерством и без помех ввергнуть в беспамятство. Узнаю почерк Чуриха. Я бы действовал точно также.
Три года назад Анри присутствовала на лисьей ловле, закрывая "Дело лис-оборотней". Женщины Уккле, города-сателлита столицы, подали челобитную в Трибунал, жалуясь на телесное истощение мужей и опасное сокращение рождаемости. Следствие выявило рыжих виновниц, Тихий Трибунал выслал арест-команду, усиленную сворой борзых. Вигилла своими глазами видела, как пара борзых догоняет поднятую из норы лису, нависает с двух сторон над низкорослой добычей и останавливает, крепко взяв зубами за уши. Лиса визжит от боли, тщетно пытаясь вырваться, а борзые ведут ее к ближайшему камню и начинают, не отпуская ушей, бить мордой о природное орудие пытки. После чего волокут оглушенную, беспамятную лису в клетку, возле которой ждет кто-то из вигилов, чтобы зачитать арестованной ее права и обязанности.
Неприятная картина, если не видеть заранее мужчин из Уккле, стараниями лисиц доведенных до слюнявого бессилия евнухов.
Разговор о захвате рыцарей Утренней Зари напомнил давнюю охоту.
Капитан Штернблад взял раскольник, собрался крутануть особо извращенным образом, но раздумал. Поставил оружие перед собой, взял древко двумя руками, вгляделся в отражение лица мага на стали:
- Просперо, ты ведь понимаешь: везти таких людей по дорогам, тайно, пусть даже в одурманенном виде… Слишком большой риск. Слишком долго. Куда ни кинь, все слишком.
- Есть масса скоростных порталов, которые трудно отследить волхвам-локаторам. Спатиумы третьего рода, блиц-дромосы, личные визитаторы… Волхв берет захват мана-фактуры коридора по схеме Касагрена, что обеспечивает очень незначительную ширину расходимости "пьяного луча", а здесь другие принципы. Думаю, чурихцы ушли сразу после захвата, вместе с оглушенными квесторами. А дрейгуров-мертвецов увезли на кладбище для повторного захоронения наемные работники, которым Чурих хорошо заплатил.
- Начать поиск наемников?
- Пожалуй. Но я о другом. Месроп, выходные дни влияют на подготовку объекта к дрейгурации?
- Да, - криво усмехнулся толстяк. - По выходным дрейгурация нежелательна. И в первый день недели. Дрейгур плохо ходит, подчиняемость командам ниже стандартной. Сыпь по телу, хронический кашель. Идеально - третий-четвертый день.
- Это хорошо. Если квесторы в Чурихе, они еще живы.
- Силовой вариант освобождения? - вмешался барон, жестом указывая на развешанное кругом оружие. - Я не сомневаюсь в ваших возможностях, любезный Просперо. Я даже уверен, что в случае вашего вмешательства Чуриху придется вечно восстанавливать не одну башню из трех, а минимум две. Или остаться безбашенным. Но вы не в состоянии отвлечь на себя все силы Чуриха одновременно. Заложников успеют ликвидировать, а тела - уничтожить. Нет тела - нет дела. Прямые доказательства у нас отсутствуют, Высший Совет подаст жалобу и окажется прав по всем статьям… А на дедовой стайне крюков перцануть - треску не оберешься! Простите, господа, это остаточные явления… Я имел в виду, что суд не примет нашей версии в качестве оснований для силового варианта.
Лезвие раскольника затуманилось.
- Вы правы, барон, - после длительной паузы сообщил Просперо, являясь вновь. - Мы в Ложе Бранных магов слишком привыкли полагаться на радикальные методы. Спасибо за мудрый совет.
Конрад фон Шмуц поклонился.
- Вы бы и сами поняли это, друг мой. Просто я успел первым. Ах, будь у нас возможность проникнуть в Чурих незаметно! Или на законных основаниях… Судари чародеи, никого из вас не приглашали в тамошние пенаты? На вечеринку, симпозиум, защиту диссертата? Консультантом, наконец?
- Увы, - нахмурился Месроп, колыхнув щеками.
- Увы, - поддержал бывшего некроманта Кольраун.
Вдруг лицо Просперо просияло и выпятилось над лезвием, обратясь в сверкающий от возбуждения пузырь. Стал слышен квинтет свирельщиков, играющий "Гробницу Люл-ли" в переложении для духовых.
- Стойте! На банкете по случаю успешной защиты своего диссертата малыш Андреа имел частную беседу с Наамой Шавази!
Председатель Тихого Трибунала подпрыгнул мячиком:
- Наама? Сестра-Могильщица? Член Высшего Совета некромантов?
- Да! Малыш сам мне рассказывал. И показал визитку Наамы, с руной Дамбалла.
- Лейб-малефик Мускулюс был частным образом приглашен в Чурих?
- Выходит, что так. Малыш сперва решил, что здесь кроется амурный интерес. Молодость, то да се… К счастью, малефики - не самые доверчивые люди на свете. Профиль обязывает. Здраво поразмыслив, он раздумал искать любовных приключений в башнях Чуриха. А визитку спрятал в секретер, на память.
- Раздумал? - со странной интонацией переспросил барон. - А ведь придется…
И Анри почувствовала, что настал ее звездный час.
- Господа, я видела сударя Мускулюса в деле. Он великолепен. Председатель Месроп может подтвердить. Но внедрять его в Чурих одного - значит провалить дело. Я предлагаю свою кандидатуру в качестве сопровождения.
На лицах мужчин появилось совершенно одинаковое, подозрительно-радушное любопытство. Как же они все-таки отличаются друг от друга, думала вигилла. Морщинистый, лысенький, юркий прокуратор Цимбал. Вальяжный атлет, ленивый богатырь Просперо; дремлющий в логове ураган. Щуплый крошка Штернблад, хладнокровный и беспощадный, как зернышко смертельно опасного яда. Обаятельный пузанчик Месроп с его вечной полуулыбочкой, похожей на топор палача. Очень разные. И очень похожие, когда выпадает возможность поставить на место даму, рискнувшую вмешаться в стройный ход мужских мыслей.
Особенно если в воздухе пахнет скабрезностью.
- Позвольте узнать, милочка, - тоном лекаря, беседующего с хронической симулянткой, начал Месроп Сэркис, - под каким соусом вы намерены сопровождать Андреа Мускулюса в Чурих, во время его… гм-м… предположительно интимного визита к Нааме Шавази? Вы рассчитываете, что перспектива… м-м… любовного трио так обрадует опытную некромантку, что она утратит бдительность? Или я вас неверно понял?
- Я намерена сопровождать Мускулюса в Чурих, господин председатель, под уникальным соусом. Личный рецепт, тайна семейной кулинарии. Господа, соблаговолите выслушать…
***
Когда Анри закончила, все с минуту молчали.
Ничего страшного, она привыкла.
Большинству людей привычней все спланировать заранее, в подробностях. Потратить месяц на прикидку. Разложить по полочкам, рассовать по шкафчикам, наклеить таблички, оглядеть стройные ряды перспектив, простучать сочетания звеньев в цепи и вытереть трудовой пот. Люди склонны обманываться, видя в несокрушимости планов на будущее - несокрушимость самого будущего, такого, какое они в тщете своей придумали. Зато потом, когда судьба игриво дает щелчок карточным домикам, выбивая из стен то Рыцаря Жезлов, то Даму Чаш, когда будущее показывает длинный и мокрый язык, становясь настоящим, а в шеренги планов вбивается клин неразберихи - о, тогда они задыхаются в цейтноте, панически суетясь, и никак не возьмут в толк: за что?
Так хороши, так свежи были планы!
- А мне нравится, - сказал капитан Штернблад. Глаза маленького капитана первыми перестали напоминать оловянные пуговицы. - Клянусь Вечным Странником, нравится! Ввяжемся в бой, а там посмотрим…
Прямой начальник вигиллы сурово колыхнул пузом:
- Это авантюра, Папа. Ты любишь авантюры? Капитан подумал. Анри дорого бы дала, лишь бы узнать: какие четки он сейчас перебирает, пробуя каждую бусину на ощупь?
- Да, - убежденно ответил Рудольф Штернблад, убийственный малютка. - Люблю.
И подмигнул даме.
Капитан, как и Анри, был человеком одной стрелы. Знаете, когда три дня готовишься, очищаешь сердце, печень и душу, неделю едешь в замшелую глухомань, где цветут знаменитые "дамы с камелиями", блистая чахоточным румянцем лепестков; придирчиво выставляешь мишень, вымеряешь дистанцию, затем стреляешь из лука один раз, попадаешь или промахиваешься - и уезжаешь обратно. Очень многие изумляются такой расточительности. Если столько готовился, отчего бы не пострелять всласть? Дать поправку на ветер, выпустить дюжину стрел, оценить результат, поразмыслить, выпустить еще дюжину, сменить тетиву, взять второй колчан…
Анри никогда не вступала в споры с людьми тысячи стрел.
Бесполезно.
- Это настолько безумно, что может сработать, - поддержал друга Просперо Кольраун. Пузырь над лезвием опал, сейчас лицо боевого мага напоминало гравировку по стали. - Согласие Мускулюса я обеспечу. Свяжусь с лейб-малефактором Нексусом, пусть оформит приказ. А к приказу я добавлю личную просьбу. Малыш мне не откажет.
- А Нексусу откажет? - усомнился Месроп. Вигилла чудесно понимала сомнения толстяка. Она сама бы тридцать раз подумала, прежде чем отказать ласковому, дряхленькому дедушке Серафиму. "Вредитель Божьей Милостью" к отказам относится со своеобразным юмором. Даже радуется, если отказывают, - всегда полезно малость поупражняться в любимом ремесле…
- И Нексусу не откажет. Просто хочется, чтобы Малыш работал не только за страх. Хотя… После лилльского дела в Ятрице он, по-моему, распробовал приключения на вкус.
- Хорошо бы еще отвлечь внимание Черного Аспида и Чуриха, - мечтательно протянул барон, сбив треуголку на затылок. - Какой-нибудь непредвиденный фактор… Господа, что с вами?!
Все смотрели на Конрада фон Шмуца.
Картина маслом: "Община сусунитов выбирает петуха отпущения". Бытовое полотно, золоченая рама, кисть Фурле Натюрлиха-старшего, выставлена в галерее Джошуа Трентера без разрешения на копирование.
- С нами все в порядке, - сказал прокуратор Цимбал, на манер веера обмахиваясь третьим письмом, с печатью орденской канцелярии. - Это с тобой не все в порядке, господин командор. Тебе завтра в поход, идеалы восстанавливать. Цивилизация взывает. Кто, если не ты?
- Виль! Ты сошел с ума?!
- Нет, дружище. У меня на редкость ясная голова и горячее сердце. Ах да, еще чистые руки, потому что я их часто умываю. Кто подписывал петицию в канцелярию Ордена? - ты, твоя светлость. Петиция Орденом удовлетворена. Чего тебе еще надо? Трубите в трубы, фон Шмуц в поход собрался…
К чести барона, он быстро оправился. Вернул треуголку на отведенное уставом место, застегнул верхний крючок камзола. Выпрямился, сверкнув очами:
- Слушаюсь, господин прокуратор! Завтра же выступлю! Анри прямо влюбилась.
- Конечно, завтра, - Цимбал тронул барона за плечо. - Только выступать станешь медленно. Я не зверь. Тебя, Зануда, мне, может, и не жалко ни капельки, а стариков зря губить не дам. Пока вы не вторгнетесь на территорию Майората, вам мало что грозит. Значит, не торопитесь. Стройте планы мести, обсуждайте на привалах грядущие баталии. Ищите брешь в рубежах Аспида. Пошуршите в поисках тайных подземных ходов: сочинители эпосов уверяют, будто под землей этого добра навалом. Короче, отвлекайте внимание. Дня три-четыре. Пусть идеалисты с союзниками-некромантами чешут в затылках, пусть ломают головы… Едва возникнет реальная опасность, ты сразу выходишь на связь. Без лишней отваги, понял? Я люблю живых сотрудников… Господа волшебники, связь обеспечите?
Месроп кивнул:
- Разумеется. Конрад, я подсажу тебе личную "мушку". Нет, лучше "сударика-комарика", он проще. Если что, дернешь себя за мочку левого уха, и у меня в ответ начнет чесаться кончик носа.
- А если у тебя нос просто так зачешется? - усомнился барон.
- Мой нос без веских причин не чешется! - строго возвысил голос председатель. - Ты дергаешь, я чешусь, власти бьют в било - преступная ошибка! в опасности честные граждане Реттии!!! - и высылают эскадрон корсар летучих. На выручку.
- А мы обменяемся "мушками" с вигиллой, - вмешался Просперо. - Анри, я к вашим услугам в любое время суток. У малыша Андреа на меня есть личный канал, имейте в виду. В Чурихе мою персону хорошо знают, встретят, как родного…
В лезвии отразился пожар и башня, распадающаяся на части.
На фоне улыбки боевого мага трона.
- Еще бы неплохо наладить связь между нами, - обратился барон к вигилле. - На всякий случай. Мушка, паучок, кузнечик… Любая тварь, лишь бы связывала. Сумеете?
Что оставалось делать?
- Уже…
И Анри развела руками. Не вели, дескать, казнить.
Он был не только сообразительным, но и очень вежливым человеком, Конрад фон Шмуц. "Ну ты и стерва!" - читалось по его губам. Но вслух он не произнес ни слова. Лишь снял треуголку и отвесил сложный, церемонный поклон с пятью отходами, одним прыжком и сложными манипуляциями головным убором. Часть манипуляций Анри сочла оскорбительными, но промолчала.
Скоро в саду остались трое: вигилла, барон и капитан.
Полчаса они швырялись каштанами.
Хотелось бы сказать: играли, как дети, позабыв взрослые печали и наслаждаясь свободой от условностей. Увы, ничего подобного. Швырялись едва ли не в рамках следствия. Началось с того, что капитан заинтересовался подготовкой трибунальских арест-команд. "Хотя бы в общих чертах, сударыня! Умоляю!" - как откажешь такой лапочке? Никак. Дилетант в контр-чарах, профан в магических финтах, Рудольф Штернблад слушал внимательно, делал толковые замечания, и Анри чуть не выболтала ряд служебных тайн. Хорошо, казенный "дырокол", который подсаживают вигилам вместе с клеймом "двух Т", заставил прикусить язычок.
Третья стадия болезненности: выговор с занесением.
- Ну и каким образом мантика может помочь при силовом задержании? - усомнился барон.
Анри хотела напомнить, кто пантерой прыгал из окна "Приюта героев", а кто мерином топал по лестнице; в итоге вспомнила, какой орел успел первым, и раздумала кичиться заслугами. Вместо этого подобрала три каштана, дала их квизу, отошла на двадцать шагов и предложила начать обстрел.
Барон сказал, что фон Шмуцы никогда не позволяли себе метать в дам тяжелые предметы. Что его предки перевернутся в гробах. Что родовой герб почернеет от позора. И не спорь, Рудольф. Тебе этого не понять. Ты родную мать ради нового броска тарелками закидаешь. И не проси. Ну разве что в качестве проверки служебного соответствия. Месроп сказал, что это не дама. На таких рука не поднимается, но чешется.
Улыбнувшись, Анри перешла в оценочный блиц-транс.
Бросок первый. Квиз встал с левой ноги. Выходной день клонится к вечеру, на дворе - листвянчик; маятник удачи в фазе спокойствия. Три воробья скачут по дорожке; один похож на барона, второй - на капитана. Третий воробей - воробьиха. Похожа на Марию Форзац. По расширяющейся спирали летит дубовый лист. Лист скручен, это к головной боли. Мое дерево - орешник. В облаках с криком летит клин-гусарь, зиму на хвосте тащит. Траектория полета каштана: дорога дальняя, пустые хлопоты. Можно не двигаться.
- Мимо!
- Руди, это я нарочно…
- Почему вы даже не пошевелились, сударыня?
- Долго объяснять, капитан…
Бросок второй. Квиз в позе "стоял он, дум великих полн". Подкидывает каштан на ладони - четыре раза. Последний раз - выше предыдущих. Четыре стороны света, четыре поры года; у кошки четыре ноги. У пророка Чентуана было четыре губы; одна - длиннее прочих. Отблески солнца пляшут на лезвии этого… как его?.. эспонтона. Десять червонных бликов: исполнение желания несердечного. Отшагиваем к старой вишне. Вишневыми листьями протирают обувь от случайного зла. И чуточку приседаем.
- Мимо! Сударыня, браво!
- Руди, ну ты же понимаешь…
Бросок третий. Квиз делает променад - туда-сюда. На мишень не глядит, глаза прячет. Прятать взгляд - злодейство и нарушение планов. Воробьиха украла у воробьев хлебную крошку. Легкий ветер с юго-запада; в небе прозрачный серпик месяца. Рога месяца по ветру бесятся. Южак - к теплу, западнец - к мокроте. В променаде пять дорожек. Пятерка - риск, неизбежность, отсутствие контроля над ситуацией. Квиз бросает каштан внезапно, не глядя, из-под левой руки. Наливать из-под левой руки - к запору. Делаем изящный пируэт.
- Мимо!