7
Сестрица Лавандия, догоняющая Аниту, была одновременно и похожа, и не похожа на себя - точь-в-точь то же ощущение, что и тогда, на постоялом дворе, когда метаморф стал подражать Беринде. Пока глядишь на него - копия. А отвел глаза, и сразу наваждение пропадает. Не долетев до Аниты, метла со стоном брякнулась на дорогу:
- Ф-фух, устала…
Оборотень кубарем полетел в пыль. Ударившись о землю, перекатился, словно мячик, и тут же поднялся как ни в чем не бывало. Анита заинтересовалась, где он раздобыл одежку, похожую на наряд сестрицы Лавандии, но все оказалось проще - метаморф просто-напросто вырастил ее, превратил часть себя в подобие серой юбки и нелепой долгополой кофты - обычный наряд феминистки.
- А зачем ты в мешок заворачивался? - спросила Анита. - Мог бы шикарный костюмчик соорудить.
- Хочу быть самим собой, - буркнул метаморф, изменяясь и преобразуясь в нечто человекообразное, среднего роста, но серого цвета и со смазанными чертами лица. - А ловко мы этих теток провели!
- Ага… - простонала Аназия, приподнимаясь над дорогой и отряхиваясь. - А я не думала, что ты такой тяжелый.
- И ничего не тяжелый, - веселым голосом ответствовал превращенец. - Просто ты не привыкла.
- К чему это я не привыкла? Мужиков на себе таскать? Не привыкла и не собираюсь привыкать! Сегодня это была вынужденная мера, военная хитрость… Да если бы не феминистки… Хотя…
Лаборантка умолкла. Наверное, задумалась, а "мужик" ли метаморф. Сам-то он о себе говорил в мужском роде, но вообще - кто его знает?
- А чего им вообще от нас надо было? - нарушила молчание Анита.
- Как чего? Сердце Мира, разумеется. Они хотят его вернуть.
- Какое такое Сердце Мира-то? - встрял оборотень. - Зачем мы вообще в город идем?
- Пока что мы не идем, а торчим посреди дороги, - отрезала Анита. - Ну-ка двигаем отсюда! Да не по дороге, а то неровен час феминистки вернутся.
Но ведьмы так и не объявились, и беглецы спокойно убрались с тракта и двинулись к Адигену окольным путем. По дороге сперва Аназия пересказала оборотню историю с похищением Сердца Мира, а потом они оба, споря из-за каждого слова и перебивая друг друга, объясняли Аните, почему ведьмы отыскали их на дороге. Из фраз, которыми обменивались колдуньи, можно было заключить, что в летучем отряде придают большое значение похищенной реликвии и считают, что тот, кто возвратит Сердце Мира в Лайл-Магель, тот и возглавит сообщество ведьм. Лавандия собиралась представить дело таким образом, будто похищение стало возможным из-за небрежности Беринды, а вот она, Лавандия, напротив, проявила бдительность и прозорливость - ей и быть верховной ведьмой. При этом феминистка не представляла, где и как отыскать реликвию, и не надумала ничего лучшего, чем выследить Беринду и отнять Сердце Мира либо выяснить, как его можно заполучить.
- Бедная матушка, - заметила Анита, - бредет себе темными подземельями и даже не ведает, какая еще беда над ней разразилась… Эти уродины - не лучше гоблинов. Надо бы как-то предупредить ее.
- Ничего, разберемся, - ответил метаморф. Теперь он был высоким, плечистым, хотя лицо по-прежнему оставалось бесформенным измятым овалом. - Со мной не пропадете! Как я ловко этих теток вокруг пальца обвел, а? Вы только в городе меня не выдавайте, а уж я для вас… Да я… Вот увидите!
Разговор обратился к последним событиям и подвигам оборотня, затем мало-помалу оказалось, что Аните и слово вставить не дают - Аназия с метаморфом углубились в обсуждение трансформаций внешности и сыпали при этом такими терминами, что у молодой ведьмы снова заболели уши. Наконец она не выдержала и прибегла к испытанному средству:
- Эй, метаморф, а звать тебя как?
Остаток пути до Адигена проделали в молчании. О чем думали оборотень с Аназией, ведьму не слишком занимало. Если попутчики дуются на нее, пусть. Сама же Анита волновалась за Шона. Как он там без нее? Не попал ли в какую-то беду? Правда, с ним матушка Беринда, небось убережет.
Размышляя о Шоне, ведьма даже не заметила, как дошли до Адигена. Брели-то они окольными дорогами, опасаясь снова столкнуться с феминистками, а едва свернули на главный тракт - и прямо перед носом оказались приземистые серые башни городских ворот. Створки распахнуты настежь - заходи всяк, кто пожаловал. В Адигене рады гостям! Перед воротами выстроилась вереница телег и фургонов - повозки по одной исчезали под сводами башни. Обратно тоже двигался нескончаемый поток пешеходов, всадников и разнообразного транспорта. По сторонам от входа стояли нарядные стражники, вооруженные алебардами, а рядом красовался здоровенный щит с перечнем рас, чье присутствие в славном Адигене нежелательно. Пока ждали в очереди, Анита от нечего делать принялась читать список. Ледяные великаны, каменные великаны, огнедышащие драконы, ядовитые змееползы, жаропышные серпенты, гоблины, взрывоопасные джинны-экстремисты, царевичи-дураки, кентавры… Почти все расы оказались незнакомы, а в конце, под старыми выцветшими от времени строками, свежей краской было приписано: "Угрюмцы и печальники любой национальности, а также лица, не имеющие при себе наличных денег". Ни ведьм, ни говорящих метел, ни оборотней в списке не значилось, и веселые, непрерывно хохочущие стражники пропустили компанию в город без вопросов. Впрочем, во избежание неприятностей Анита взяла метлу в руки и нахлобучила шляпу Беринды, чтобы выглядеть заправской ведьмой… То есть она, конечно, и была ведьмой… но скорее внутри, а не снаружи. Ну а в шляпе и с метлой - все же как-то солидней. Не так бросается в глаза легкомысленная внешность. Оборотень стал неприметным и удивительно серым пейзанином. Когда он миновал ворота, стражники глядели сквозь него - подобные типы каждый день сотнями вступают в славный Адиген.
Это только поначалу Шон решил, что в подземелье царит непроглядный мрак. Спустя несколько минут после того, как ведьма погасила колдовской фонарик, глаза привыкли и начали что-то различать в темноте. Постепенно стало понятно, что отдельные куски породы слабо фосфоресцируют, образуя причудливую мозаику серых пятен на черном фоне обычного песчаника. Света эти камни давали немного, но все же позволяли идти по пещере, не натыкаясь поминутно на препятствия, хотя время от времени Шон все равно спотыкался. Беринда каким-то чудом умудрялась шагать среди камней и сталактитов, избегая столкновений.
В темноте и тишине каждый шаг рождал гулкое эхо, а когда Шон спотыкался - отзвуки хруста и перестука бродили по пещерам по несколько минут.
Неожиданно в калейдоскопе бледно мерцающих светящихся камней проступила на высоте пояса неприличная надпись - кто-то не слишком рослый нацарапал светящиеся буквы на ровном участке скалы. Рыцарь с ведьмой заметили надпись одновременно и дружно выдохнули: "Гномы!"
- Ты, Шонтрайль, как определил, что это они? - поинтересовалась Беринда шепотом. - Здесь ведь и гоблины где-то бродят.
- Я - по росту. Это ж карлик писал. А вы как?
- Гоблины писать не умеют, только три буквы могут накалякать. Так у них мозги устроены.
- Какие три буквы? - заинтересовался Шон.
- Ну, как какие… - рассеянно ответила старуха, к чему-то прислушиваясь. - Известно какие - "х"… "й"… - Она замолчала.
- И? - спросил рыцарь.
- Что? - Ведьма перевела на него рассеянный взгляд.
- Третья буква какая?
- "Е", конечно. Во, слышишь?
Шон навострил уши - издалека доносились ритмические постукивания и тихое завывание. Вскоре рыцарь разобрал: "Кто съест гнома - станет сильней! Хей-хей!.. Гнома поймали среди камней! Хей-хей!.. Щас сожрем - и нам веселей! Хей-хей!.."
- По-моему, нам повезло, - заявила Беринда. - Они уже изловили гнома. Шонтрайль, значит, план прежний. Сперва изрядно отметелим гоблинов и немного разомнемся. Главное - не упустить при этом гнома, который у них в плену. Мы его расспросим, узнаем, где прячут Сердце Мира, и тогда ему тоже наваляем, но уже побольше, чем гоблинам. А потом можно будет их еще раз догнать и уже серьезно им накостылять - но это, конечно, только если времени хватит. За мной!
И ведьма целеустремленно двинулась в темноту. Шон едва успевал за старухой, так бодро она помчалась на звуки гоблинского пения. Вскоре в отдалении показались красные отсветы людоедского костра. "И как они, - подумал Шон, - среди камней костер развели? Не с собой же дрова притащили?"
- Кто съест гнома, станет жирней… - донеслось из-за сталактитов, уже совсем рядом. - Кто кости сгрызет…
Тут однообразное бормотание гоблинов перекрыл мощный бас:
- Уроды, блин! Свинячьи хари! Чтоб вас скрутило, пополам разорвало, чтоб вас наизнанку вывернуло, да кишки на рожи намотало, паразитам! Сожрать меня? Сожрать, а?! Да я, век тьмы не видать, вам поперек горла стану! Я вам печенки изнутри грызть стану, от меня вас всех пучить начнет, передохнете, нечисть! Отморозки поганые!
Шона передернуло, до того устрашающе брутально все это прозвучало, но на вожака гоблинов крики не произвели впечатления.
- Заткни обеду глотку, Гыр-Дыр, - велел людоед, продолжая постукивать в барабан. - Еще восемь кругов, потом два притопа, потом три прихлопа, шесть прыжков и…
- Чтоб вам всем экзистенциального ужаса в портки, вонючки раздутые, чтоб вам всем-м-м… м…
Ведьма с рыцарем выскочили в освещенный круг. Гоблины застыли при виде пришельцев - все, за исключением Гыр-Дыра, склонившегося над гномом спиной к Шону. Рев коротышки захлебнулся на середине особенно мудреного проклятия. Беринда заверещала тонким голосом, наводя чары. Странные черные угли из костра веером сыпанули во все стороны. Шон, уже готовый к такому повороту событий, пригнулся, но зря - алые осколки пламени на этот раз сбились в несколько сгустков жара - точно по числу людоедов. Они замерли на миг, а после каждый устремился к облюбованному гоблину. Облепленные раскаленным жалящим роем, те бросились наутек, жалобно завывая, а Тремлоу подступил к связанному гному и склонившемуся над ним Гыр-Дыру. Этому гоблину углей из костра не досталось, похоже, Беринда проглядела его, увлекшись остальными, - так что Шон решил заняться Гыр-Дыром самолично. От мощного пинка под зад гоблин оторвался от земли и с протяжным воплем "Хей-хей!.." взмыл среди мечущихся в воздухе оранжевых углей. Шон успел догнать Гыр-Дыра прежде, чем тот коснулся земли, и нанес следующий удар в ухо. Жаль, что в третий раз настичь гоблина рыцарь не успел - Гыр-Дыр исчез в толпе беспорядочно мечущихся собратьев, взметнув на прощание оранжево-алый гудящий вихрь… И вдруг все закончилось: людоеды унеслись во тьму. Шон только и слышал, как то в одной стороне, то в другой с шорохом осыпались наземь угли. Потом все стихло, лишь гном воинственно бурчал из-под кляпа.
8
Анита несколько раз бывала в Пер-Амбое, столице королевства, и была уверена, что знает о городах все. Или по крайней мере знает о них все, что следует знать благонамеренной девушке. Ну или, скажем так, в меру благонамеренной девушке.
Едва ступив на шумные улицы Адигена, ведьма поняла, как ошибалась: в этом огромном портовом городе имелось немало такого, что ей пока что было неизвестно. Прежде всего улицы поразили ее обилием народа.
Еще в Адигене ведьму удивили две вещи. Во-первых, многие из встреченных на улице вовсе не были людьми - на глаза попалось несколько гномов, облаченный в шкуры лесной великан, ящероид в блестящей накидке, эльф со скептически оттопыренной губой и еще пара диковинных, чудных существ, передвигавшихся короткими прыжками. Удивительное дело - горожан и гостей присутствие чужаков вовсе не смущало.
И второе - невообразимая сутолока: на улицах Адигена все бежали, стремительно шагали, неслись, летели… И были необычайно веселы. Хотя ведь не праздник сегодня, обычный день… Анита едва успела пройти несколько десятков шагов, как ее трижды толкнули, один раз наступили на ногу, а также попытались ущипнуть пониже поясницы - невзирая на ведьмовскую шляпу и метлу в руке. И все это - с радостными возгласами, смехом, ухмылками, будто так и следует поступать. Удивительные люди живут в Адигене!
- Не зевай! - прокричал сквозь уличный шум оборотень. - Береги карманы!
Тут Анита и в самом деле почувствовала, как чья-то рука вцепилась в кошелек, подвешенный к поясу. Ведьма стукнула вора по пальцам, но щеголь в красном плаще и ярко-зеленых штанах лишь рассмеялся ей в лицо. Заклинание само собой всплыло в памяти, Анита щелкнула пальцами - и с преступника свалились штаны с бантами по кантику.
Ведьма покрепче сжала метлу, ухватила оборотня под руку и бросилась в переулок, оставив шум толпы за спиной. В боковой улочке было потише, и она перевела дух.
Пока ведьма приходила в себя, метла с оборотнем снова завели трескотню о тонкостях превращений. Анита буркнула:
- Эй, превращенец, как тебя зовут?
Оборотень заткнулся. Воспользовавшись паузой, ведьма спросила:
- Куда подадимся? Хорошо бы где-то остановиться, в порядок себя привести… А то у них здесь ярмарка, что ли?
- Какая ярмарка? - удивилась Аназия. - Ты что, дорогая? Обычный денек, даже не слишком шумно. Давай лучше скорей в библиотеку. Там, кстати, должно быть тихо.
Метла подлетела к метаморфу и опять завела речь о том, какие у нее чудесные золотистые кудри, да какая стройная фигура, и как жаль, что превращенец этого не может оценить… Тут Анита не выдержала:
- Да что ты с этим людоедом… - начала она.
- Я не людоед! Он не людоед! - в один голос заспорили спутники.
Превращенец разволновался, вытащил откуда-то свои странные бусы и принялся быстро перебирать их лапками, число пальцев на которых непрерывно менялось - так что у Аниты даже голова закружилась.
- Я не людоед! - бормотал он. - Неправда, я никогда… Гоблины принуждали, а я только выполнял, они заставляли…
- Да? А почему же эта, - ведьма кивнула в сторону Аназии, - говорит, что ты просил у них кусочек тебе оставить?
- Я никогда, мне только бусы… бусики мои… - Бусы завертелись в быстрых пальцах с удвоенной скоростью. Голос оборотня стал тише. - Это мне для обращений, я без бусиков не могу, я… мне бусики… бусики мои… мне новые облики нужны, иначе никак… так мы устроены… нация наша такая…
- Чего ты к нему все время цепляешься? - вдруг взвилась Аназия. - Пользуешься тем, что мы от тебя зависим, да? Видишь, он тихий, безобидный - а ты цепляешься! Как зовут, да как зовут!
- Ладно, пошли в библиотеку… - перебила Анита, морщась.
- Шонтрайль! - потребовала ведьма. - Вытащи кляп из его пасти!
- Величайшая, - осторожно произнес рыцарь, - по-моему, это рискованно. Вообще гоблины, конечно, твари мерзкие и тупые, но иногда, должно быть, по наитию, действуют удивительно верно. Вот кляп этот, к примеру…
- Ты думаешь? - По тону ведьмы чувствовалось, что ее меньше всего интересует, о чем думает спутник, да и вообще она глубоко сомневается, что он способен на это. - Ну, давай, давай, под мою ответственность - не терпится расспросить его, куда мерзкие ворюги поволокли Сердце Мира.
Гном, разумеется, помалкивал, только пыхтел из-под тряпки, которой ему заткнули рот, да вращал глазами, переводя взгляд с ведьмы на Шона и обратно. Выглядел он, как и подобает гному, грозно и потешно одновременно. Клочковатая борода, шишковатый нос и огромные глаза, которые сейчас полыхали гневом. Ростом он, пожалуй, достигал поясницы рыцаря, но определить точнее было затруднительно, поскольку коротышка лежал, обмотанный веревками, словно приготовленный к отправке багаж.
Шонтрайль, пожав плечами, выдернул кляп, на всякий случай отпрянул - и, как выяснилось, не зря. Пленник сперва плюнул, а после возопил хриплым басом на все подземелье:
- А ну, твою мать, живее! Развяжите мне руки! И развяжите же мне ноги, чтоб вам лопнуть! И веки мне поднимите! Нет, веки трогать не надо! Может, эти грязные гады, эти гнусные паразиты, эти вши-переростки еще не сбежали далеко?! Я их догоню, чтоб мне сквозь землю взлететь! Я им бошки в задницы затолкаю, костыли переломаю! Я их всех по стенам размажу мелким слоем на хрен! Чё зенки вылупил, дылда стоеросовая? Развязывай, ёптыть! А ну, освободить меня, я сказал, на хрен, немедленно!!! Я им устрою солнечный де…
Беринда щелкнула пальцами - гном взлетел в воздух и перевернулся вниз головой. Это озадачило коротышку настолько, что он умолк на середине проклятия.
- Ну вот что, - сказала ведьма. - Помолчи-ка, мелкий. От твоего рева пещера обрушится.
Однако заткнуть гнома было не так-то просто.
- Пещера?! - завопил он громче прежнего, так что, кажется, в самом деле содрогнулись камни под ногами. - Это, по-твоему, старуха, всего лишь пещера? Да это Подземный, мать его, Чертог! Это Королевство-Под-Горой, чтоб мне больше никогда не писать на стенах! Это лучшее из мест! Как у тебя, старая ты кошелка задрипанная, язык твой повернулся, чтоб его растянуло на три мили и…
Беринда снова щелкнула пальцами. Гном быстро опустился, и его макушка треснулась о камни в опасной близости от тлеющих алым черных камней из костра. Сильного впечатления на коротышку это не произвело, но все же он умолк.
- Не смей так разговаривать с ведьмой, - приказала Беринда.
- Ёптыть… - озадачился гном. - А что я такого сказал?
- Ты сказал: "Твой язык, чтоб его…" Если бы ты закончил свою фразу, могло получиться проклятие. Я не выношу, когда меня проклинают, потому что приходится убивать проклинателя, а это отягощает мою душу, и без того отягощенную убийством нескольких сотен недругов.
Пленник замер, переваривая услышанное. Беринда кивнула и продолжила:
- Слушай меня и отвечай на вопросы. Если твои ответы мне понравятся - отпущу. Если нет - пожалеешь.
- Так ты ведьма, что ли, бабка? А шляпа твоя где? И эта, метелка твоя?
Гнома снова тряхнуло, и удар в этот раз вышел посильней.
- Вопросы буду задавать я, - повторила Беринда.
- Ладно, валяй, старушенция, - согласился гном. - В конце концов, вы прогнали гоблинов даже быстрее, чем я успел им навалять как следует. Может, я отвечу на вопрос-другой. Из доброго расположения… из дружеского. Враги гоблинов - мои кореша, да.
- Хм… - Беринда, как обычно, не слушала ответов, она обдумывала вопросы. - Где Сердце Мира? И кто его украл?
- Не знаю никакого Сердца, - тут же отозвался гном. - Обходчик я, а не лекарь. Про сердца всякие у лекарей спрашивать надо, про селезенки, ребра, про хрящики, затылочные кости и мошонки. А я - обходчик. Старые штольни обхожу, за порядком присматриваю.
- Плохо присматриваешь, - вставил Шон. - Нынче целая галерея обрушилась, так что эта компания гоблинов сюда свалилась.