– Ну, Глеб, дал ты сегодня маху! – с усмешкой произнес он. – Это ж надо, чтобы какой-то малолетний культурист так вывел тебя из себя. А ведь главное, что его и в живых-то давно нет, а ты дурью маешься, нервы себе портишь. Да черт с ним, с этим Щеком! Пусть болтает что хочет! А тебе главное в свое время вернуться, в свой мир, а то ни родители, ни друзья не узнают, где могилка твоя…
Подобными убеждениями он привел себя в состояние равновесия. Ему стало светло в душе при одной мысли о родном городе, о работе, о таких далеких – отце и матери! Даже главред вызывал у него сейчас только положительные эмоции.
Внимательно рассмотрев свое отражение в реке, журналист пришел к выводу, что больше от него не исходит никакого оранжевого свечения. Он приободрился и, глядя себе прямо в глаза, обратился к огненному монстру:
– Ну что, братишка, осечка вышла? Хотел сегодня мое бренное тело заполучить, ан нет! Вредный владелец тебе попался. А вообще, ты – дурак! Я так понимаю, ты в этом мире где-то материализовался, значит, и способов борьбы против тебя здесь – целая куча. Одних только языческих богов – больше дюжины! Ну сожжешь ты меня – и что? Тут же набегут колдуны со всех сторон и нейтрализуют тебя. А пока во мне сидишь – никто тебя не тронет! Слушай, а может нам с тобой договор заключить? Ты меня оставляешь в покое до тех пор, пока мы не возвращаемся в мой мир, а там я прошу колдуна, чтобы он отправил тебя в ту параллельную реальность, из которой ты выбрался в мой монитор. Ты со своими огненными сородичами встретишься, а я домой вернусь. И мне хорошо, и тебе! Так что ты подумай на досуге.
За разговорами парень не заметил, как пролетело время. Вдруг откуда-то сверху раздался тоненький голосок: "Глеб, ты где?"
– Здесь я! – крикнул журналист из укрытия.
Через несколько секунд к нему спустилась дочь Яра с одеждой в руках.
– Держи! – сказала она. – Одевайся! Ефим сказал, что одежу можно не возвращать. Она его покойному сыну принадлежала. Тот худенький был, а Ефим – толстый. Одежа ему не подходит.
– Не хочу я после покойника одевать, – произнес парень.
– Значит, голый пойдешь.
Глеб скривился, но одежду взял.
– Ладно, я тебя наверху жду, – проговорила Верея и выбралась из-под крутого берега.
Журналист с отвращением переоделся. В остатки своей истлевшей рубахи и штанов он завернул камень и бросил все в реку. Затем критически осмотрел себя. Очевидно, предыдущий владелец одежды был низковат ростом, поскольку и штаны, и рукава на рубахе были коротки. Но парень, недолго думая, подвернул рукава и выбрался наверх. Дочь Яра прыснула со смеху, увидев его.
– Маловата она тебе, – сказала она сквозь смех, – да ничего, сойдет! Хорошо хоть лапти не сгорели… Пойдем домой, а завтра я тебя к косарям отведу.
– Зачем же ждать завтра? – спросил Глеб. – Ведь день только начался, идем сейчас.
– А вдруг ты снова вспыхнешь?
– Обещаю держать себя в руках.
– Тогда давай подкрепимся немного. Я тут узелок нашла, который тебе в дорогу собирала.
Девушка устроилась на траве и жестом показала парню садиться. Затем она развязала узел и достала из него хлеб, соль и пару луковиц. Отломив небольшую горбушку, она обильно ее посолила, взяла одну луковицу и все это отдала журналисту.
– Ешь! – сказала Верея. – Тебе силы нужны!
– Как-то я не привык сухой хлеб с луком кушать, – пробурчал Глеб, но все-таки присел на берегу и откусил кусок горбушки.
– Ты луком заедай, тогда не так сухо будет, – посоветовала девушка.
Парень сморщился и откусил луковицу. Тут же из его глаз брызнули слезы.
– Забавный ты! – снова расхохоталась дочь Яра. – Морщишься так, как будто тебя ядом накормили.
– Ну вот, после лука мне пить захотелось. Есть тут где-нибудь родник поблизости?
– Родник далеко, а зачем? В Сухоне вода чистая, свежая.
Она положила узелок на землю, встала и сбежала вниз по крутому берег у к воде. Тут, чуть поодаль от воды, девушка вырыла в песке ямку и дождалась, когда та наполнится водой. Потом она низко наклонилась и напилась.
– Иди, пей! – крикнула она Глебу. – Вода вкусная!
– Да ты что! Там же микробы, – произнес журналист.
– Какие такие микробы? – удивилась Верея. – Никого здесь нет! Сам посмотри: вода прозрачная, вся грязь в песке осталась.
– Лучше уж я потерплю, у косарей напьюсь.
– А ты думаешь, у них вода другая? – хитро прищурившись, спросила дочь Яра. – Я тебе воду хотя бы сквозь песок пропустила, а они просто из речки набирают.
У парня моментально пропал аппетит.
– Ладно, – сказал он, – я напьюсь, но ты знай, что мой живот плохо приспособлен к микроорганизмам из прошлого. Так что тебе придется меня лечить, если что…
– Ох и привередливый ты, точно девушка.
Глеб спустился к ямке и напился холодной воды из Сухоны. К его удивлению, она не пахла илом или тиной и была на удивление свежей. После этого парень утерся рукавом рубахи и произнес:
– Ну, теперь можно и к косарям идти.
Верея собрала остатки продуктов в узелок, и они направились к лугам.
Косари с пониманием отнеслись к просьбе девушки взять ее родственника на работу. Но после того как журналист пару раз чуть не отрезал себе ногу вместе с лаптем, а на третий вогнал косу прочно в землю, они извинились и отправили Глеба восвояси. Отказали парню и гончары, и рыбаки.
– Что ж ты за непутевый такой! – с досадой проговорила дочь Яра. – Никто с тобой дела иметь не хочет.
– Дураки, что я могу сказать, – пожал плечами парень. – Сами не знают, какого ценного работника лишаются.
Девушка посмотрела на него и прыснула со смеху.
– Ох и балабол ты! – произнесла она. – Ладно, идем! Есть еще одно место, где я за тебя попросить могу.
И она увлекла журналиста за собой на берег Сухоны.
За городским забором почти у самой воды сидели старики и ребятишки и вручную плели рыболовную сеть.
– Здравствуйте! – поздоровалась с ними дочь Яра. – Дед Илия, дед Федот, к нам с батюшкой родственник из Суздали приехал. Возьмите его к себе сети делать, авось пригодится!
– Что ж, пускай остается, – кивнули два седых старца. – Лишние руки никогда не помешают.
Глеб присел на округлый камень и поздоровался.
– Говор-то у тебя точно не наш, – заметили старики. – Сразу видно – нездешний!
– А ты что стриженый? – спросил один. – Из плена бежал али болел?
– Болел он! – быстро вставила Верея.
– То-то я гляжу, аж светится весь! – произнес другой.
Журналист с ужасом себя оглядел, будучи уверенным, что от него опять исходит оранжевое свечение, но дочь Яра подала ему знак, что все в порядке.
– Дедушки, только я никогда сети не плел, – виноватым тоном сказал парень. – Может, объясните вначале, что и как?
Дети вокруг рассмеялись, а один маленький мальчик выкрикнул:
– Ростом с версту, а веревки вязать не умеет!
– Цыц! – шикнули на него старики. – Всё когда-то приходится делать в первый раз.
И они начали терпеливо рассказывать Глебу, как вязать невод.
– Вот видишь, – говорили они, – половину работы мы уже сделали. Сейчас ячеи в четвертой дели плетем. Потом их сошворим, обошьем мотню вороткой, по обе стороны добавим приводы да пришьем к ним крылья из редиля. К крыльям прикрепим клячи да привяжем отноги. А аркан да бочонок ребята закрепят.
Парень не понял ни слова из того, что ему объясняли, но он внимательно следил за руками дедов и вскоре стал неплохо завязывать узлы на веревках.
– Ладно делаешь, – кивали Илия и Федот. – Скоро всему научишься.
Верея присела недалеко на берегу и с улыбкой смотрела, как Глеб возится с сетью.
– А почему невод только старики и дети плетут? – поинтересовался журналист.
– Так мужики более серьезной работой заняты, а женщины да девицы по хозяйству хлопочут.
Парня сильно задело подобное замечание, и он с вызовом посмотрел на дочь Яра.
– Иногда и мужчины невод плетут, – быстро проговорила она. – После болезни, например, али старикам помочь надо!..
– Она права, – закивали деды. – Сами-то мы еще дня три колупались бы с этой сетью, а с тобой – к завтрему успеем!
Журналист проглотил свои обиды и продолжил вязать невод.
– Давайте и я помогу! – предложила Верея.
– Не надо, рыба ловиться не будет! – покачали головами старики. – Не женское это дело! Ты лучше иди, погуляй, а на закате приходи за своим родственником.
– Зачем? – удивился Глеб. – Я и сам дорогу найду – не маленький.
– И все-таки я зайду, – улыбнулась девушка.
Она встала и отправилась в сторону городских ворот.
"К культуристу пошла", – с неожиданной злостью подумал парень.
Но он тут же вспомнил о том, что обещал держать себя в руках, и постарался переключиться на работу. Вскоре его пальцы перестали путаться в сложных хитросплетениях веревок, и журналист стал работать наравне со всеми остальными. Ребятишки начали поглядывать на него с уважением, а Илия и Федот все время похваливали.
– Ну, Глеб, – заметил Илия, – с твоей и божьей помощью мы закончим этот невод сегодня. А завтра только закрепим аркан и бочонок. Глядишь, за несколько дней обеспечим наших рыбаков новыми сетями.
Парню было приятно слушать такие похвалы, тем более что раньше он никогда ничем подобным не занимался. Время пролетело незаметно, и вскоре солнце пошло на закат.
– Всё! – произнес Федот. – Невод закончен! Можете идти по домам, а завтра с утречка приходите снова.
Глеб попытался встать с камня, но оказалось, что он так отсидел ноги, что попросту их не чувствовал. С громким охом он повалился на песчаный берег, вызвав веселый смех детишек.
– Что же ты, парень, такой хилой! – запричитали старики и бросились помогать ему подняться.
– Да все в порядке, – улыбнулся Глеб. – Это с непривычки!
– Ничего! – услышал он голос Вереи. – Идите, дед Илия, дед Федот. Я сама помогу ему встать.
Старики закивали и принялись аккуратно складывать невод. Ребятишки разбежались, а девушка подошла к журналисту и принялась растирать ему ноги. Через пару минут острые иголочки пробежали в теле парня, и он поднялся, слегка согнув колени.
– А родственник твой – молодец! – обратился к Верее Федот. – На лету все схватывает. Будет из него толк!
– Спасибо! – поклонилась старикам дочь Яра. – Ну, мы пойдем, а то темнеть начинает.
– Идите, да отцу поклон передавайте! – отозвались старики.
Девушка обернулась к Глебу и спросила:
– Ходить можешь?
– Угу!
– Тогда давай поспешим, а то ночь скоро.
И молодые люди отправились вдоль городского забора к лесу. Ноги у журналиста гудели, шея и плечи ныли с непривычки, но он старался не показывать вида.
– Как тебе работа? Устал, небось? – поинтересовалась дочь Яра.
– Есть немного, но ты не сказала мне, что этим делом мужчины не занимаются.
– Но на другие работы тебя не берут, а тут все-таки при деле будешь.
– И будут потом надо мной все ваши жители насмехаться, скажут – больной!
– А тебе какая разница? Отправишься в свой мир и забудешь все.
– Но обо мне худая слава останется.
– Не волнуйся, мы на людей забвение наведем.
– Еще лучше… Слушай, а ты куда бегала? Опять к индюку этому?
– Щек – не индюк! Он красивый, сильный и умный, и ноги у него не отнимаются после сидения на камне.
– Где глаза твои? Будь я девушкой – ни за что бы в этого мужлана не влюбился! Сама рассуди: наглый, грубый, приземистый да и тупой наверняка.
– Я твоих слов не понимаю, но чувствую, ты плохо о нем говоришь.
– Верея, а может, тебе нравится, когда с тобой грубо обращаются? Так ты скажи, я обязательно воспользуюсь.
– Щек добрый, просто ты его не знаешь.
– Оно и видно! Кстати, по поводу "красивый"… Где ты там красоту рассмотрела? Косу заплел, как баба, да еще и ленточку повязал. А сам – пельмень пельменем! Культурист недоделанный!
– Замолчи! Хоть я не знаю и половины сказанных тобой слов, но ты злишься, а это опасно, прежде всего для тебя самого! Успокойся и объясни, чего это ты к кузнецу привязался? Может, ревнуешь меня?
– Я! – вытаращил глаза Глеб. – Да бог с тобой! Было бы к кому…
– Ревнуешь, ревнуешь! – засмеялась девушка. – Даже отнекиваться не стал.
– Хватит! – сказал парень. – Чтобы ревновать, надо сначала влюбиться, а я ничего подобного к тебе не чувствую.
– Сейчас проверим!
С этими словами дочка Яра подошла вплотную к журналисту и пристально уставилась ему в глаза.
– И что ты там хочешь увидеть? – слегка краснея, спросил Глеб.
– Сама не знаю, но когда увижу – пойму сразу.
– Ладно, пошли домой, темнеет.
Парень обошел девушку и двинулся к виднеющимся впереди деревьям. Верея догнала его и обиженно произнесла:
– Ты еще больший грубиян, чем Щек! Оставил меня и ушел. Так парни не поступают.
– Ну, извини, я устал и совершенно не хочу играть в гляделки.
– Понятно теперь, почему ты до сих пор не женат! Какая девушка будет терпеть такое отношение.
Дочь Яра фыркнула, оттолкнула журналиста и зашагала через лес.
"Забавная эта девчонка, – подумал Глеб, – обижается, как маленький ребенок! Собственно, женщиной ее назвать – и язык не поворачивается!"
– Верея, – окликнул он. – А тебе сколько лет?
– Сколько зим, столько и лет. Сорока еще нет! – огрызнулась девушка.
– А все-таки?
– Шестнадцать!
– Тогда все ясно.
– Что тебе ясно?
– Почему ты себя ведешь как невоспитанная девчонка. Над гостем издеваешься!
– Это я-то невоспитанная? Лечила его, отварами отпаивала. Теперь вот бегаю, работу ищу… А он еще и недоволен!
Дочь Яра остановилась и решительно подошла к журналисту. Затем она прищурилась и, обидевшись, произнесла:
– С этого момента ты сам по себе! Я только кормить тебя буду, а где ты и чем занимаешься – меня не беспокоит! Ты – незваный гость в нашем доме.
Верея повернулась и отправилась дальше.
"Кто меня за язык тянул?" – с грустью подумал Глеб, но решил разговор пока не продолжать.
Умил встретил их у крыльца и с беспокойством стал интересоваться, почему они так долго отсутствовали. Журналиста его болтовня выводила из себя, он никак не мог свыкнуться с мыслью о говорящем медведе. С большим трудом он заставил себя не обращать на это внимания.
– Глеб невод плел, – сказала девушка, – поэтому задержались. – Завтра он сам пойдет. А теперь идем, я тебя накормлю.
Медведь радостно побежал за своей названой сестрой, а вскоре уже появился на крыльце, держа в лапах полную чашку меда и большую краюху хлеба.
– Пошли, и для тебя еда есть, – обратилась к журналисту дочка Яра, появляясь в проеме двери.
– А руки помыть можно?
– Вон в пороге кадушка с водой стоит.
Она отвернулась и скрылась в избе.
– Что-то Верея не в духе, – проревел Умил.
– Да, сестрица у тебя с норовом! – усмехнулся парень.
Он вымыл руки и уселся на скамью возле деревянного стола. Девушка, не глядя на него, поставила на стол глиняную чашку с каким-то варевом и положила рядом кусок хлеба.
– Ложка есть? – поинтересовался Глеб.
Верея сверкнула глазами, но дала ему глубокую деревянную ложку.
– Спасибо! – поблагодарил журналист и принялся есть.
На этот раз это были щи. Они были малосольными, но после сухого хлеба с луком показались парню пищей богов! Пока он с наслаждением поглощал щи, девушка поставила на стол еще и чашку с отварной рыбой. По избе распространился такой аромат, что в дверях тут же возник Умил. Он крутил головой и принюхивался.
– Учуял? – улыбнулась Верея. – Не переживай, для тебя тоже кусок есть.
Умил заурчал и снова вышел на крыльцо.
– А что за праздник сегодня? – спросил парень. – Столько вкусностей разных.
– Отец велел тебя кормить лучше, боится, что ты с монстром не справишься. Тело-то у тебя ослабло.
– А-а-а… В корыстных целях, значит… – усмехнулся Глеб.
– Не корысти ради! – всплеснула руками дочь Яра. – О людской безопасности печемся!
– Что ж, я совсем не против, чтобы меня вкусно кормили, – заметил журналист.
Он убрал пустую чашку из-под щей и подвинул к себе рыбу. Та оказалась совершенно пресной.
– Верея, где у вас соль? – спросил парень.
– Я же тебе сегодня соль с хлебом давала, хватит!
– Я люблю соленую пищу.
– А ты знаешь, сколько она стоит? Мы с отцом не можем себе позволить такой роскоши – все кушать с солью. Мы же не князья какие!
Только сейчас Глеб стал смутно припоминать, что соль на Руси в древности стоила очень дорого.
– Прости, я совсем запамятовал, – сказал он. – В наше время без соли ни одно блюдо не обходится, да и стоит она копейки.
– Надо же! – изумилась девушка. – Счастливые вы.
– Знал бы, где окажусь, прихватил бы пару пачек, – пошутил журналист.
Он начал есть рыбу, но без соли она никак не шла.
– Спасибо, – сказал Глеб, – я наелся!
И отодвинул чашку.
В комнату, громко сопя, ввалился Умил.
– Ты хорошо подумал? – спросил он.
Парень кивнул. Тогда медведь, ничуть не смущаясь присутствия Вереи, схватил чашку и бросился вон из избы.
– Стой, Умил, стой! – закричала вслед девушка. – Отец ругать будет! Этот кусок не для тебя!
– Пусть ест! – махнул рукой журналист. – Похоже, ему без соли больше нравится.
Дочь Яра тяжело вздохнула и произнесла:
– Ложись-ка ты спать, Глеб! Утро вечера мудренее. Завтра один на работу пойдешь – не маленький.
Она постелила парню на лавке, собрала посуду и вышла из избы.
15
Глеб улегся поудобнее, но сон никак не шел. С улицы доносились голоса Вереи и Умила.
– Эх, как тебе не стыдно? Такой большой, а ведешь себя как ребенок, – говорила девушка. – Это ж надо – рыбу из-под носа у гостя утащил!
– Ты же знаешь, что я вареную рыбку очень люблю, – виновато рычал косолапый. – А Настя мне не готовит.
– Еще бы! Где ты видел, чтобы медведицы готовили? А воровать – нехорошо!
– Да, знаю, виноват! Не смог удержаться.
– Был бы отец, он бы тебя выпорол.
– Ты не говори ему! И так он на меня злится с тех пор, как я в лес ушел.
– Хорошо, только ты уж не балуй в следующий раз.
Журналисту стало невыносимо смешно. Он представил себе несчастную морду Умила и строгую, отчитывающую его, Верею и рассмеялся в подушку.
– Ты чего веселишься? – спросила девушка, заходя в избу.
– Верея, братца оставь в покое! Хватит того, что меня постоянно пилишь, его-то не мучай.
– Я не пила, чтоб пилить, – улыбнувшись, произнесла дочь Яра. – Просто нехорошо перед тобой получилось. Но ты на Умила зла не держи! Он хороший и добрый, только бестолковый немного, наверное, потому что молодой.
– Да я и не злюсь вовсе, а мишку понимаю… Ну захотелось ему рыбой полакомиться, что ж в этом плохого?
– Ты мужика слушай, мужик зря не скажет! – рявкнул в открытое окно Умил.
– Так ты еще и подслушиваешь?! – возмутилась Верея и швырнула в окно деревянной ложкой, которую держала в руках.
Медведь охнул и бросился прочь.