- Да, вы правы милорд, - Нармин кивнул. - Но, к сожалению, не всегда она делает его победителем.
- Не могу с вами не согласиться, лорд Армаок, - проговорил Дьяк, погладив одной рукой своего ленивца.
Служители в ливреях принесли черные подушечки, на одной из которых лежал позолоченный венок, а на другой - ключ.
- Это знаки свободы, - пояснил Камаэль Дьяку. - Я должен спуститься на арену, чтобы наградить победителя, - император встал. - Затем я вновь присоединюсь к вам.
- Позвольте лорду Маграду сопровождать вас, - неожиданно предложи посол.
- Вы уверены? - любезно спросил император.
- Мне вполне хватит лорда Армаока. Ведь, как я понимаю, именно он должен вскоре занять место моего сопровождающего.
- Совершенно верно, - подтвердил Камаэль.
- Тогда, наверное, ни к чему затягивать с его вступлением в должность. Лорд Маград чрезвычайно интересный собеседник, но я не хочу отрывать его от выполнения основных обязанностей. Он ведь ваш телохранитель.
- Что ж, если вам так угодно, господин посол, - император развел руками.
- Благодарю, Ваше Величество, - Дьяк поклонился.
Слуги тем временем приставили к Золотой Ложе лестницу, обитую красным бархатом.
- Ты будешь сопровождать меня на арену, а затем на заключительный пир во дворце, - сказал Камаэль, обращаясь к Сафиру. - Армиэль тоже там будет, полагаю, это тебя обрадует.
- Несомненно, Ваше Величество, - Сафир поклонился. Он пытался понять, что заставило посла просить о его преждевременной отставке: любезность или неожиданная симпатия к Нармину, причину которой он понять не мог. Взглянув на друга, Сафир заметил, что тот доволен. Что ж, это было вполне объяснимо: Армаок только что фактически потерял своего наставника, старого барона, при котором состоял в посольстве. Так что рядом с казантарцем, выполняя дипломатическую миссию, он, вероятно, ощущал себя в своей тарелке.
Император Камаэль, окруженный телохранителями, начал торжественно спускаться по лестнице. По правую руку от него шел Сафир. Впереди служители несли символы свободы. Герольды играли торжественную музыку, трибуны рукоплескали императору, черному гладиатору, Ламкергу, устроившему это представление - всем сразу.
Сафир разглядывал лицо победителя. Мужественное и спокойное, оно излучало уверенность. Не было никакой робости. Казалось, гладиатор даже не устал. Он окинул взглядом приближающуюся к нему процессию, внимательно посмотрел на императора Камаэля, а затем поднял глаза на Золотую Ложу, словно ища кого-то. Сафир нахмурился. Этот человек вел себя необычно. Он должен был радоваться и трепетать, а он даже не смотрел на своего властелина, готового наградить его свободой. На всякий случай Сафир положил руку на эфес и чуть выдвинул лезвие из ножен: гладиатор хоть и был безоружен, однако его мастерство заставляло быть настороже.
Служители остановились первыми, встав по обе стороны от победителя. Тот бросил на них безразличный взгляд. Затем подошел Камаэль, его окружили телохранители, оставив только небольшой коридор между своим повелителем и воином в черных доспехах. Трубы смолкли, и постепенно воцарилась тишина: всем хотелось услышать, о чем будет говорить с гладиатором император.
- Как твое имя? - раздался звонкий и чистый голос Камаэля.
- Даршак, повелитель, - ответил воин.
- Откуда ты?
- Из Ольтодуна.
- Какого звания?
- Герцог.
- Неужели? - император был удивлен. - Как же ты оказался на арене?
- Меня купил устроитель состязаний. Кажется, его зовут Ламкерг.
- Когда? И каким образом?
- Около недели назад. Затрудняюсь сказать точно. - Сафир заметил, что гладиатор бросил на него быстрый, но внимательный взгляд.
- Где он тебя купил?
- Не знаю, повелитель. Где-то на границе бывшего Вайтандара.
- Как ты там очутился?
- Я ехал со своим отрядом, на нас напали… не знаю, кто. Должно быть, бандиты. Мы попали в плен. Я потерял сознание. Что стало с моими спутниками, не ведаю, а меня отвезли на невольничий рынок.
- Понятно, - император важно кивнул. - Что ж, благородный герцог, ты честно отвоевал свою свободу. Прими же ее символы: венок и ключ. - Камаэль по очереди указал на черные подушечки, где лежали названные предметы.
- Благодарю, мой повелитель, - гладиатор поклонился. - К сожалению, мне не известна положенная в таких случаях формула благодарности.
- Не беспокойся об этом, доблестный воин, - император взял венок и сделал два шага навстречу гладиатору, - она, как правило, никому не известна.
Камаэль надел венок на голову победителя, и трибуны взревели, разразившись аплодисментами и криками. Речь была окончена, и теперь никто не боялся заглушить слова императора. Телохранители едва заметно придвинулись к своему властелину. Сафир не спускал глаз с гладиатора. На краткий миг они встретились глазами, и лорду Маграду показалось, что Даршак смотрит так, словно знает его. Однако Сафир понимал, что они нигде не могли встречаться раньше. Меч выполз из ножен еще на дюйм. Император взял с подушечки ключ и протянул победителю.
- Теперь ты свободен, - заявил он торжественно. - Если желаешь, можешь остаться в Тальбоне полноправным жителем. Думаю, твоему мастерству воина найдется здесь применение. Не знаю, каким делам помешали напавшие на твой отряд бандиты, но уверен, их можно уладить. Служба империи хорошо оплачивается.
- Благодарю, мой повелитель, но сейчас платить должен я, - отозвался Даршак, неожиданно роняя ключ на песок.
Едва Сафир заметил это, как сработал инстинкт. Он не видел у гладиатора оружия, но понял, что императору грозит опасность. Следующие события произошли в течение одной-двух секунд: латные перчатки Даршака лопнули, разлетевшись на металлические суставы, и из них вырвались тонкие клинки, сияющие чистой энергией. Почти одновременно с этим Сафир протянул руку и, словно в тумане, схватил Камаэля за шиворот и что было сил дернул назад. Сверкающие лезвия со свистом рассекли воздух в паре дюймов от лица остолбеневшего императора, а Даршак, не обескураженный неудачей, с хладнокровием истинного воина ринулся вперед, занося оружие для следующей попытки.
Новую атаку отразил Сафир. Остановив удивительные клинки одним замысловатым блоком, он полоснул Даршака по щеке - тот успел податься назад и таким образом избежал смерти. На гладиатора тотчас набросились остальные телохранители, Камаэля подхватили и оттеснили за спины воинов. Началась яростная рубка. Даршак сражался мастерски, и преторианцы один за другим падали на песок, но их было слишком много.
- Подождите! - выкрикнул опомнившийся Камаэль. - Возьмите его живым!
Но было поздно. В этот самый миг меч Сафира пронзил незащищенное шлемом горло Даршака, уже падавшего под натиском атаковавших его телохранителей. Герцог однако успел крепко схватить лорда Маграда за руку, сжав запястье с нечеловеческой силой. С удивлением Сафир обнаружил, что вместо клинка из кисти гладиатора опять растут обычные пальцы. Он попытался вырваться, но хватка умирающего была железной.
- Смотри!! - прохрипел Даршак, захлебываясь кровью. На его лице появилось некое подобие улыбки. - Долг оплачен, Унгкер!
- Что? - Сафир нахмурился, и вдруг в глазах у него потемнело, а потом нахлынуло видение.
…император Камаэль отдавал приказание легату. Тот слушал смиренно и внимательно. Слова звучали и падали, словно камни, зажигая в сердце Сафира непонимание, сомнение, страх и ненависть. Затем картинка изменилась: на дороге солдаты окружили человека, чей портрет висел в родовом поместье Маградов. Его лицо Сафир часто рассматривал, неизменно находя у себя отцовские черты. Завязался бой, человек сражался отчаянно и все же проиграл. Его вместе со слугами зарубили и, завернув в рогожу, куда-то увезли. Потом Сафир увидел свой дом. Легионеры врывались в комнаты и убивали всех подряд. Один из них толкнул ногой очередную дверь, и там лорд Маград увидел на постели свою мать и… себя. Это мог быть только он - единственный потомок и наследник Каида-Маграда. Маленький орущий комочек розовой плоти, завернутый в одеяло. Солдаты вваливались в комнату, на ходу занося копья. Стальные наконечники целились в беззащитную женщину, протягивающую руки к своему новорожденному сыну. Нянька, державшая маленького лорда на руках, застыла, парализованная страхом. Один из легионеров подошел и вырвал его у нее из рук…
Сафир открыл глаза. Его мутило, голова болела. Гладиатор отпустил его руку и обмяк на песке. Он был мертв. Лорд Маград огляделся. Телохранители сопровождали императора, поднимавшегося по лестнице в ложу. Зрители были в смятении. По арене бежали служители с носилками. Их зачем-то сопровождали солдаты из охраны Цирка. Кто-то помог Сафиру встать. Это оказался Нармин.
- Что с тобой?! - спросил он обеспокоенно. - Император недоволен тем, что покушавшийся на его жизнь погиб и его не успели допросить.
- Да… пожалуй, не стоило, - пробормотал Сафир, рассеянно оглядываясь по сторонам и пытаясь собраться с мыслями. Почему-то у него не было сомнения в том, что видение - правда, только лорд не мог понять его истинного смысла. Образы и обрывки слов крутились в голове, силясь сложиться в единую картину, но что-то мешало: то ли боль в висках, то ли бормотание Нармина, то ли крики возбужденных зрителей.
Его родители погибли. Это он знал. Но почему легионеры? И… император. Камаэль, отдающий приказ… Его слова… измена… заочно осужден… предал своего повелителя… всех казнить… кроме сына, буде таковой… успеет родиться! Сафир внезапно все понял и вскинул голову, впившись взглядом в удаляющуюся спину императора. Ему повезло, что он появился на свет несколькими минутами раньше, чем солдаты ворвались в родовое поместье Маградов, иначе его постигла бы участь отца и матери. Всех, кто тогда был в доме! Ненависть широкой горячей волной захлестнула Сафира. Щеки у него горели, когда он выпрямился и широким шагом направился вслед за императором. Нармин шел рядом.
- Не беспокойся, - сказал он. - Вряд ли Его Величество станет выяснять, кто нанес смертельный удар. А сам он не мог видеть.
- Но ты же видел.
- Я спускался по лестнице. Сверху разглядел.
- Значит, видели и другие, - голос Сафира был безразличен, он думал совсем не о том, о чем говорил.
- Все равно. Каждый может ошибиться. Император любит тебя. Он не станет… - Нармин запнулся, подбирая слово. - Ты ведь женишься на его дочери, в конце концов!
Сафир скривился, словно от боли. Сейчас напоминание об этом полоснуло его по сердцу, будто острый нож.
- Ты ранен? - Нармин оглядел друга. - Не похоже.
- Все в порядке.
Они быстро поднимались по ступенькам, приближаясь к телохранителям. Камаэль обернулся и, увидев Сафира, улыбнулся:
- Сафир, мальчик мой, ты снова спас мне жизнь. Что с тобой?! - добавил он с тревогой. - Ты ранен? Где лекарь?! - крикнул император сердито, оглядываясь по сторонам.
- Я уже здесь. Ваше Величество! - отозвался спускавшийся из ложи толстяк в белой тоге с кожаной сумкой на плече, тяжело отдуваясь. - Бегу, мой повелитель!
- Мне не нужна помощь! - Камаэль величественно отстранился. - Осмотри моего верного телохранителя, - он указал на Сафира.
- Нет, - Маград поднял руку, - со мной все в порядке.
…лорд Каид - предатель… изменник… повинен в государственной… Слова звучали и пульсировали в ушах, причиняя боль, точно заползшие в голову ядовитые насекомые. Ненависть затапливала сознание Сафира. Он говорил, но уже не думал ни о чем, кроме… мести! Да, его долг сына - покарать убийцу отца, кем бы он ни был. Лорд Каид был благороден, это знает каждый. Он не мог быть изменником. Его оклеветали, и император предал его, приказал убить. И не его однего!
Сафир поднял меч, не сводя глаз с лица императора.
- Мой отец - проговорил он, от ярости с трудом шевеля губами, - не был изменником! Он всегда служил императору верой и правдой!
- Ну разумеется, - Камаэль удивленно поднял брови, но в его взгляде мгновенно появилась настороженность. Телохранители неуверенно придвинулись к своему повелителю.
- И Вашему Величеству не следовало… казнить его! - Последние слова Сафир практически прошипел, задыхаясь от гнева.
Преторианцы мгновенно окружили Камаэля плотным кольцом и выставили вперед мечи.
- Опомнись! - проговорил император севшим голосом. - Что ты говоришь, мальчик мой?! Тебя, верно, оглушили в бою. Ты не в себе. Тебе нужна помощь! Позволь лекарю…
- Нет! - Сафир окинул взглядом ряд телохранителей и понял, что ему не пробиться. Следовало затаиться и выждать удобного случая, а не поддаваться эмоциям. Тогда он смог бы отомстить наверняка. Теперь же Камаэль и близко не подпустит его к себе. Проклятье, как глупо!
- Брось меч, лорд Маград! - приказал Камаэль. Его голос снова звучал властно - должно быть, он заметил колебания Сафира. - И я забуду, что ты поднял на меня руку. Я понимаю, что ты болен. Лекари помогут тебе, обещаю. Как-никак, ты жених моей дочери. Не забывай об этом! - Последние слова император отчеканил, выразительно глядя в глаза Сафира.
Армиэль… она не поверит. И не поймет. Наивно ожидать от дочери, что она встанет на сторону Сафира. Для нее Камаэль - любящий и заботливый отец, а не жестокий убийца, способный осудить одного из самых верных своих вассалов и послать легионеров, чтобы они расправились с ним и его семьей: тайно от всех, не предавая дело огласке. Если обвинение было справедливым, то почему лорда Маграда казнили без публичного разбирательства, как это делалось всегда?
Сафир застонал, стиснув зубы. Как жестока бывает жизнь, но смертным негоже роптать на судьбу. Он должен, и он сделает. Как бы горько ему ни было!
Сафир выхватил из ножен короткий кинжал и метнул в императора. Того мгновенно закрыл собой один из телохранителей. Клинок со звоном отскочил от панциря.
- Взять! - отдал короткий приказ Камаэль упавшим голосом. - Живым! Лорд болен.
"Лорд не болен, - подумал Сафир. - Лорд прозрел!" И вдруг его пронзила другая мысль: почему он так слепо доверился мимолетному мороку? Откуда ему знать, что видение правдиво? Ведь все увиденное им было так нелогично! Император всегда был добр к нему и отличал. Он воспитал его и отдал ему руку своей дочери. Разве поступил бы он так с сыном того, кого приказал убить?
Но рассуждать было некогда. Телохранители ринулись на него, а император устремился вверх по лестнице. Сафир отразил несколько выпадов, но воины легко оттеснили его на арену и окружили.
- Сдавайтесь, лорд, - сказал один, - мы не причиним вам вреда.
- Сафир, опомнись! - за спинами телохранителей появился Нармин. - Брось меч!
В этот момент в Золотой Ложе Дьяк прошептал что-то своему ленивцу, тот пискнул, и посол неожиданно бросил его вниз. Зверек ловко перекувырнулся, распластал передние лапы и начал стремительно расти, превращаясь в ящера пятнадцати футов длиной и двадцати в размахе. Зрители с воплями ужаса бросились врассыпную, даже несколько преторианцев растерянно замерли на месте, не сводя глаз с приближавшегося монстра. Их товарищи бесцеремонно повалили императора на лестнице и закрыли своими телами.
Взмахнув кожистыми крыльями, ящер спланировал к подножию лестницы, схватил Сафира когтистыми лапами за одежду и взмыл обратно к ложе. Все в изумлении провожали глазами поразительное существо и похищенного лорда, беспомощно болтающего в воздухе ногами, не знающего, пугаться или радоваться подобному избавлению. Дьяк с неожиданной для его возраста ловкостью перепрыгнул через барьер ложи и очутился на спине ящера. Похлопав чудовище по шее, он что-то проговорил, и монстр взмыл вверх, покидая вместе со своим хозяином и Сафиром Цирк и, судя по всему, Урдисабан. Через несколько мгновений он превратился в точку, а затем и вовсе исчез из вида.
Глава 9
Первый голем, которого показал Зимария Ирвину, походил на гигантского паука, но имел восемнадцать жвал, зазубренные лезвия на ногах и длинное тонкое жало, способное одновременно нанизать человек пять. По словам Зимарии, его доставили в Маор-Агтон недавно - всего восемь месяцев назад.
- Думаю, его сделали в Шасайете, - говорил он, стоя перед клеткой и глядя на тускло поблескивавшего в свете факелов голема. - Там изготавливают много различных чудовищ, одержимых стремлением убивать. Обычно в них поселяют душу умершего человека, предварительно подчинив ее себе и наложив необходимые заклятия. За годы, проведенные здесь, я изучил множество трудов по этому вопросу, - пояснил Зимария, обернувшись к Ирвину. - Впечатляет? - Он усмехнулся, заметив, что тот не может оторваться от металлическою монстра. - Этот красавчик - настоящее чудо, произведение искусства. Невиданное мастерство! Анкхели изловили его, когда он крушил очередную деревню где-то на северо-востоке Синешанны. Кажется, какой-то барон решил проучить своих взбунтовавшихся крестьян и натравил на них эту игрушку.
- Колдун?
- О нет. Просто очень богатый землевладелец. Из тех, что умеют лишь воевать и пировать. Им не под силу создать что-либо подобное, - Зимария насмешливо покачал головой. - Я ведь сказал, этого голема сделали в Шасайете. Примерно таких же использовали во время Великой Войны в Межморье несколько лет назад. Об этом написано много трудов. Если хочешь, я тебе одолжу. - Зимария неопределенно махнул рукой назад, очевидно имея в виду заваленные пергаментом столы.
- Может быть, потом, - отозвался Ирвин. - Так ты сказал, этот паук убил кого-то?
Зимария невесело усмехнулся:
- Не кого-то, друг мой, а очень многих! Анкхели едва совладали с ним.
Ирвин покачал головой:
- И все же удивительное создание.
- О да! Жаль только, что те, кто умеет делать такое, посвятили себя злу. Конечно, шасайетские колдуны редко вмешиваются в дела обычных людей, но все же некромантию едва ли можно назвать достойным занятием.
- Разумеется, - согласился Ирвин, - хотя и не все используют свои знания во зло. - Он на мгновение задумался и помрачнел, но Зимария отвлек его внимание, взяв под локоть и заявив, что хочет показать и других обитателей своего хранилища.
Они прошли дальше, и взору Ирвина предстал закованный в сплошные доспехи воин двухметрового роста. Он стоял посреди камеры, опустив руки вдоль туловища, и казался одним из тех изваяний, которыми любили украшать свои дворцы владыки Межморья и Синешанны.
- Кто это? - спросил Ирвин.
- Тоже голем, - ответил Зимария, подходя к прутьям решетки. - Он не опасен. Его нашли в пещере в пустыне. Он был почти занесен песком и успел изрядно подпортиться. Взгляни на левую сторону панциря. Видишь, там металл не блестит?
Ирвин кивнул.
- Как этот бедняга оказался в пустыне? - спросил он, разглядывая зловещую фигуру в покрытых рунами и изъеденных песком доспехах.