Матвей оказался очень сочувствующим и предложил мне чаю с малиновым вареньем. Я не смогла отказать ему, просто не сумела. Его карие глаза светились добротой и участием, что было мне просто необходимо – общение с человеком, который не знал нашей с Владом истории. Он был чем-то новым – веянием будущего, которое мне не суждено было прожить. Матвей был полной противоположностью Влада: застенчивый, тактичный, настоящий джентльмен, по лицу было видно, что он не умеет хитрить. Его глаза проникали в душу и согревали, он был теплым настолько, что смог отогреть мое израненное сердце.
Матвей покорил меня своей заботой – он давал мне ее, ничего не требуя взамен, да и что я могла ему дать: у меня под кожей был яд?!
- Ты – самая удивительная девушка на свете! – он восторгался мной настолько искренне, что у меня не возникло сомнений в правдивости его слов.
- Удивительная девушка с разбитым сердцем...– ответила я и отвернулась. Я не могла ему врать. Он был слишком честным и открытым.
Тогда он взял мое лицо в ладони и нежно прикоснулся губами к моим губам.
- Это не навсегда, Полина, - сказал он мне. – Когда-нибудь эта боль уйдет, и ты вновь улыбнешься жизни!
Матвей не знал, да, и я не знала, что эта боль будет жить в моем сердце до самой смерти.
Через месяц мы стали снимать квартиру вместе, работали в ресторанчике напротив, он – барменом, я – официанткой. Вскоре я поняла, что беременна. Матвей был на седьмом небе от счастья, сказал, что мы поженимся, станем воспитывать нашего сыночка или дочурку вместе и будем счастливы. Не знаю почему, но я поверила ему. Мне очень хотелось верить. Тогда я вновь начала осознавать, что могу быть счастливой, имею на это право.
Тогда Влад появился вновь.
Был выходной, я прогуливалась по небольшому парку в нашем районе, когда вдруг увидела его. Он почти не изменился, походка, взгляд – все осталось прежним. Когда наши глаза встретились, я заметила промелькнувшее смятение и снова – пустота. Его взгляд переместился на мой живот, и я невольно прикрыла его руками. Он будто догадался, словно понял все. Мне так показалось, но я быстро отмела эту мысль. Мой живот все еще был плоским, поэтому он никак не мог заметить. Впрочем, я была бы рада, если бы он узнал. Пусть поймет, что моя жизнь не закончилась с окончанием наших отношений!
– Привет, – сказал он тихо.
– Здравствуй… – я не могла дышать, тошнота подкатила к горлу.
– Как жизнь? – продолжал он разговор, как ни в чем не бывало.
– Я не понимаю, – сказал человечек у меня внутри.
– Нормально, – сказала я. – А у тебя?
– Отлично, – улыбнулся он, и все во мне встрепенулось. Когда он улыбался, то становился похожим на симпатичного юношу лет восемнадцати. Впрочем, это было обманчивое сходство.
– Зайдем в кафе, выпьем кофе? – предложил он, как бы невзначай.
– Не могу, тороплюсь.
– Как знаешь…
Неделю я не могла прийти в себя после этой встречи. А потом мне начали сниться сны. Эти сны были однообразны: обтрепанные стены, заляпанные оранжевой жидкостью, и образ Влада, преследующий меня. Я убегала, пряталась, но он все равно находил меня, и я растворялась в нем, словно меня и не было никогда – жуткое ощущение. Просыпалась я со слезами на глазах, эти истерики убивали и меня, и Матвея, мне кажется, они убивали и нашего малыша.
Где-то внутри меня родилось и крепло осознание того, что именно Влад – причина моих кошмаров. А еще мне казалось, что он зовет меня мысленно, его голос был вечным фоновым звуком в моем сознании. Вскоре я просто не понимала, что реально, а что – плод моего разыгравшегося воображения. Тогда я решила развеять свои страхи. Впервые с того дня, как я покинула квартиру Влада, я сознательно направилась туда.
На автобусе я добралась до центра и пошла в сторону улицы Воронцова, где собственно он и проживал. Поднявшись на седьмой этаж десятиэтажного дома, я позвонила в дверь. Даже воздух в подъезде имел знакомый запах. Все вокруг было родным.
Дверной замок щелкнул, на пороге появился он.
– Привет, – только и смогла вымолвить я.
Его лицо выглядело удивленным, но он не подал вида.
– Привет, – сказал он. – Какими судьбами?
– М…мне нужно с тобой поговорить. Можно тебя на минуту?
– Конечно. Что-нибудь случилось? Что-то серьезное?
– Мне бы не хотелось говорить на пороге. Это в двух словах не объяснишь. Пригласи меня пообедать. Не против?
– Конечно не против! Подожди меня внизу, хорошо?
Влад улыбнулся мне своей знаменитой улыбкой, и мне показалось, что я не расставалась с ним вовсе, что не было этих месяцев боли и слез, я готова была ему все простить и остаться друзьями. Мое сердце трепетало рядом с ним, не понимая, что скоро окажется в силках жестокого убийцы.
Он появился через десять минут, отворил для меня дверь своего автомобиля, и мы поехали в наш любимый маленький ресторанчик на окраине.
– Ты хотела поговорить со мной. О чем? – спросил он, когда нам принесли кофе.
– Я не знаю, как это сказать… Мне снятся сны. Очень странные сны, понимаешь?
– Понимаю, – просто ответил он.
– Я подумала, ты можешь мне помочь.
– Конечно, я помогу тебе! Милая, ты меня предала! – его голос был нежным, но в глубине… страшно даже подумать, что было там в глубине.
– Я… это было так давно…но ты тоже… – я почти сползла под стол. Мне стало не по себе. И предчувствия в глубине моего сознания резко завопили: "Беги!" Но тогда я не верила в предчувствия. Тогда я еще не знала им цену.
– Я не говорю о том, что было давно, я говорю о том, что происходит сейчас. Ты понимаешь меня?
Я опешила.
– Не понимаю, – призналась я. Я действительно не понимала.
– Ты с другим.
Во мне вдруг что-то взорвалось. Перед глазами пронеслось все то время, которое мы провели вместе: любовь, его измены, мое отчаяние, разбавленное редкими ласками, боль, которую нельзя заглушить…
– Но ведь мы не вместе… Мы уже давно не вместе! Влад, мы с тобой расстались! – эмоции переполняли меня.
А он, казалось, был спокоен.
– Это ничего не значит. Ты не можешь идти против себя, Полина. И теперь эти твои сны... Они – чтоб напомнить тебе о том, что истинно является твоим. И они помогли – ты пришла.
Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Все это не укладывалось в моем затуманенном бессонными ночами мозгу. Я спросила:
– Это ты заставлял меня видеть эти сны?
– Мне пришлось. Ты меня предала. Ты... в тебе другой...
– Он любит меня! И еще… – я колебалась. – И еще я беременна от него.
Я пыталась увидеть реакцию на его лице, но оно было словно каменное. Даже если он и чувствовал что-то, то не подал вида. И молчал. Только его ярко-зеленые глаза были сейчас цвета темного моря.
– Ты понимаешь, о чем я?
– Да.
– Не нужно больше этих снов! Я больше не хочу, слышишь! – я была раздражена и не понимала, чего он добивался этим разговором. – Как ты вообще...
– Я понимаю. Бамбина…
Его голос был таким мягким, слишком мягким...Если бы я могла уйти, убежать, но я не могла...Влад придвинулся ко мне, и его левая рука легла мне на затылок. Ладонью правой руки он провел по моей щеке.
- Ты все та же, - прошептал он, и я растворилась в его манящем голосе. – Ничего не бойся...
Он поцеловал меня. Он целовал меня, а я не могла сопротивляться, все было, как в тумане. Все было так неправильно, и я понимала это, но не могла отказать ему – слишком сильно я его любила. Слишком глубоко под кожей был его яд. Мы целовались, пока я не начала задыхаться, и Влад налил мне воды.
- Выпей это, бамбина, - сказал он тихо, но требовательно. Впрочем, у меня и не возникло бы мысли отказать ему.
С того момента я ничего не помню, кроме людей в балахонах, гинекологического кресла и адской боли в животе. Они – эти люди – читали какие-то заклинания на непонятном мне языке. Мое затуманенное сознание различало движение этих людей, мне хотелось кричать, но я не могла, силы покинули меня. Дальше была только тьма.
Очнулась я через два дня у Влада дома. Боль парализовала мое тело, сковала сознание. Единственное, что я могла на тот момент – это застонать.
– Я с тобой, бамбина, – услышала я его голос. Голос человека, который сделал со мной такое. Голос любимого человека.
Я не могла говорить, да и не хотела. Слов не было, мне не хотелось жить. Одно лишь только волновало меня – Матвей.
– Можно мне позвонить? – спросила я слабым голосом. Пошевелиться я не могла, слишком острой была боль в животе. Что-то подсказывало мне, что кроме боли в нем не было больше ничего. Я закрыла глаза, подавляя слезы.
– Я не думаю, что тебе в данный момент можно нервничать. Позвонишь чуть позже, а сейчас спи.
Я почувствовала укол в вену, боль отпустила, и я снова провалилась в сон. Сны были вязкими и неопределенными, словно я балансировала на грани жизни и смерти. А когда я просыпалась, меня охватывала апатия. Пустота...
Прошло две недели, прежде чем я снова смогла вставать. Все это время Влад был рядом со мной, выхаживал меня, как раненого котенка. Но, бог мой, как я ненавидела его! Я ненавидела его всеми фибрами своей души, не могла находиться рядом с ним, но понимала, что без него я тоже не могу. Тогда я возненавидела еще и себя за то, что не могу жить без этого человека. Без человека, который убил моего ребенка.
Когда я начала понемногу вставать с постели, то улучила момент и улизнула, пока Влада не было дома. Я чуть не лишилась сознания в автобусе, пока ехала домой, но заставила себя идти. Мне нужно было вернуться в жизнь, где еще хоть что-то осталось, мне нужно было вернуться к Матвею.
Когда я, наконец, добралась домой, его там уже не было. На кухонном столе лежала записка недельной давности:
"Я знаю, что ты с ним. Я знаю, что ты убила моего ребенка. Ненавижу тебя. Ухожу. Прощай. Матвей".
Он не смог пережить этого. Вечером того дня, когда была написана эта записка, он напился, сел за руль и не смог справиться с управлением. Мне была дана всего лишь одна привилегия – посетить его могилу. Я смогла это сделать всего один раз, я чувствовала себя предательницей.
Глава 2
"Его заставлю замолчать
движеньем робким и нелепым.
Хочу ли я теперь летать,
могу ли жить без света?"
А. Черникова
Дальше для меня уже не существовало мира. Я пыталась забыться, напиваясь в стельку, но мне это мало помогало. Переехала к Вике, потому что не могла больше находиться в той квартире, в которой мы с Матвеем мечтали о нашем малыше. Впрочем, оплачивать я ее тоже не могла – я забросила работу. Если бы не Вика, я бы, наверное, погибла на улице, хотя мне было все равно.
Спустя несколько месяцев, я пошла в больницу. После обследования доктор не стала мне лгать. Она так прямо и заявила, шанс забеременеть теперь у меня почти равен нулю. Мои внутренние органы пострадали от нечеловеческих действий того, кому я подарила свое сердце. Я выслушала приговор без особых эмоций. Я больше не хотела детей.
Затем в моей жизни появился Фред Гантер. Вика пыталась поддержать меня, как могла, и ей казалось, что если я буду постоянно находиться в компании людей, мне будет легче перенести потерю. Моя подруга не понимала, что такое просто невозможно перенести без последствий. Я потерялась. Во мне больше не было ничего, что отличало бы меня от тени.
Но один из гостей Вики все же привлек мое внимание.
– Привет. Меня зовут Фред, - подошел он и представился.
– Ну, привет, Фред, – сказала я и отвернулась. Он был не в моем вкусе, слишком высокий – два метра с лишним, и что-то было в нем отталкивающее, как мне показалось на тот момент. Но он не отставал:
– У меня есть то, что тебе поможет, – продолжал он, как ни в чем не бывало.
Меня это не слишком заинтересовало, но я поняла, что он не отвяжется.
– Правда? И что же это?
Он наклонился ко мне очень близко, к самому уху, и прошептал одно слово, которое стало моим наваждением на многие месяцы: "кокаин".
Это было ни с чем не сравнимое ощущение – ощущение свободы. Свободы от боли, свободы от чувства вины. С тех пор я не смогла жить без этого ощущения.
С тех пор я стала рабой белого порошка. Много раз я задавала себе вопрос, стоило ли это делать, хотя от меня тогда мало, что зависело. Тем не менее, это помогало, по крайней мере, первое время. Это помогало не только забыть о потере, это помогало забыть о том, как себя ненавидеть. Я была слаба. Меня сломили события, которых я не могла объяснить, о причине которых я даже боялась подумать...
Я не порвала с Владом – не смогла. Наверное, он тоже не смог. Любовь не отпускала нас, несмотря ни на что. Любовь ли? Мы встречались примерно два раза в неделю, единственное, что нас связывало, был секс. Мы занимались любовью неистово и дико, как животные, а потом в полном молчании он отвозил меня домой. Один раз он прошептал мне на ухо:
- Я люблю тебя, бамбина...
Меня словно окатили ведром ледяной воды – вот как я себя почувствовала. А затем кипящая лава боли хлынула в мое сердце, и я заплакала.
- Ну, что ты, не плачь...– он гладил меня по волосам, словно ничего не произошло. Словно он никогда не был извергом, лишившим меня души. Словно он знал значение слова "любовь"...– Теперь все будет хорошо...
Он врал. Ничего не могло быть хорошо после того, что произошло. Для меня больше не было будущего. Не было смысла.
Я ненавидела себя за то, что не могла порвать с ним навсегда, за то, что до сих пор любила его. Но ненавидеть себя – это все, что я могла на тот момент. Но у меня был кокаин, и он помогал мне не сойти с ума. Наркотик стал мне другом и любимым мужчиной – я больше не могла без него. Я нюхала по несколько раз в день. Я принимала уже долго и отлично понимала, что только чудо поможет мне бросить.
И чудо произошло. Наступил день моего рождения, но я не ощущала праздника. Пока не пришел Фред.
Нужно отдать ему должное. Фред был своеобразным человеком, я таких еще не встречала. Высокий, симпатичный, темноволосый – он был приятным собеседником. Ему легко бы далась роль плохого мальчика. Его карие глаза светились умом, но в них словно была бездна. Но в то же время было в нем что-то отталкивающее. Я явно ему нравилась, и конечно, у нас был секс, но в глубине его глаз что-то пугало меня. Впрочем, тогда мне было все равно.
В мой день рождения он пришел около двенадцати часов дня. Я его ждала с нетерпением наркомана, который ждет очередную дозу.
– У меня есть кое-что, что поможет тебе больше, чем кокаин, – сказал Фред.
– Что это? – мне было по сути все равно, но я все равно поинтересовалась. Его прошлое предложение смогло ненадолго унять мою боль.
– Ты готова отправиться в путешествие?
Я подумала, что он шутит, иногда на него находило, и он говорил странные вещи, но я не обращала внимание. Фредди считал себя магом, и, признаться, за очередную порцию порошка я готова была окрестить его Гендальфом или Дамблдором.
– Мне кажется, я готова ко всему, - мрачно сказала я.
Это была правда.
– Тогда тебе пора отправляться!
– Куда? – спросила я, все еще не понимая, что он говорит серьезно.
– Далеко, но ты не бойся, там ты не будешь помнить этой боли, там ты сможешь быть счастливой.
Я криво улыбнулась.
– Я нигде больше не смогу быть счастливой, Фредди, но если это поможет мне не помнить, то я готова на все.
Я никогда не интересовалась, откуда Фред знал о моих проблемах, но он знал. Если бы я тогда задумалась над этим, то начала бы подозревать что-то, но я ни о чем не думала. Он предлагал мне свободу, и мне кажется, даже если бы я понимала, что со мной произойдет дальше, то согласилась бы все равно. Я сделала бы все, чтобы быть как можно дальше от человека, которого любила сильнее жизни и примерно так же ненавидела.
Фредди протянул мне бокал и сказал:
– Пей.
– Что это? – спросила я.
– Эстальо, – пояснил он и поднес бокал вплотную к моим губам.
Я отпила глоток и почувствовала разочарование – на вкус была обычная вода.
Потом он стал бормотать:
"Навечно созданное здесь, навечно переданное этому телу,
Я отпускаю тебя.
Лети туда, где пусто, займи это место.
Я даю тебе силу влиться.
Навечно созданное здесь, я отпускаю тебя.
Лети туда, где пусто, займи это место.
Навечно созданное в месте,
Приди!
Займи, заполни это тело.
Да будет так!"
С тех пор закончилась моя жизнь обычной девчонки и началась жизнь пророчицы племени саки.
Глава 3
"Вы есть жизнь, изобретающая форму"
Р. Бах
– Не бойся, – слышала я негромкий ласковый голос. – Не бойся неизвестности. Тебе она не принесет больше боли, чем ты уже испытала. Покидать насиженное место всегда страшно, но я обещаю тебе, ничего плохого в твоей жизни уже не случиться. Ничего. А теперь – пей!..
Голос смолкал постепенно. Я открыла глаза в своей постели. Я была дома и знала каждый уголочек квартиры, в которой жила.
Знакомая комната, знакомый вид из нее, но… что-то было не так. Ощущение непринадлежности тревожило меня, и я никак не могла избавиться от этого гнетущего чувства. А еще где-то в глубине себя, в районе сердца чувствовалась тупая боль, будто я потеряла что-то, но вот что именно потеряла, не могла вспомнить.
– Спокойно, Полина, – сказала я себе. – Это просто... просто...
"Что?" – был вопрос, ответ на который уже почти появился в моем мозгу, но чтобы проверить понадобилось несколько минут.
Паспорт, мне нужен был паспорт. Судорожно выгребая все из ящика, я заметила уголок бордовой обложки. Я вытащила его из завалов – доказательство того, что что-то не так. Доказательство моей непринадлежности этому миру.
"Игнатова Марина Константиновна", – гласила первая страница.
Что-то в этом мире было не так, и этим чем-то была я. Я была не там, где должна быть. Но это я поняла гораздо позже, а в тот момент я только и могла стоять и хлопать ресницами в надежде, что по какому-то непонятному мне волшебству запись в паспорте поменяется, символы расплывутся и соберутся в привычную мне закономерность букв, но этого, конечно же, не произошло.