-Но-но! Авер, я теперь серьезный, женатый, верный.
-Точно, что верный?
-Сашка, я когда-нибудь тебе врал?
-Даже так? Рад, Вань, твоя коза-дереза славная девчонка, не обижай.
-Это она меня сегодня бабником окрестила, а я весь такой положительный стал, и по-другому не хочу...
Потом позвонили мамульке.
-Мам, все путём, мы в Гаграх, да, да, рядом, нет, все замечательно. И я тебя, ладно, ты только не напрягай мою молодую жену слишком.
-Наташ, поговори с мамкой.
Наташка робко сказала в трубку:-Здравствуйте, Ольга Евсеевна!
-Здравствуй, девочка! Ванька тебя не обижал? - выстрелила мамулька вопросом.
-Что Вы, он такой хороший!
- Хороший, как же, неслух двухметровый. Ты ему спуску не давай, а приедете, я помогу.
Наташка засмеялась:
-Спасибо, я очень боялась именно с Вами говорить.
-Ну и зря, мне не терпится увидеть тебя. Чтобы мой сыночек за столь короткое время так оглушительно влюбился... мы тут всем малинником сгораем от любопытства, как такое возможно.
-Да я как бы и не при чем. Все само собой получилось.
Вот на такой радужной ноте и расстались со свекровью.
Наташка выдохнула:
-Вань, я так боялась!
-Не боись, они у меня все хорошие, и чё-то мне подсказывает, что против вас, шестерых, у меня шансов нет.
Он смеясь, чмокнул её:
-Пошли, я тут шикарное местечко приглядел, посидим немного.
Неподалеку, с торца двухэтажного, какого-то внушительного на вид дома, оказалась маленькое кафе, доносящиеся оттуда запахи вызывали обильное выделение слюны-пахло жарящимся мясом, какими-то специями.
-Вань, так вкусно пахнет!
В небольшом помещении на пять столиков было пустынно, вышедший навстречу полный мужчина сиял улыбкой:
-Заходите, дарагие! Сичас ми вас накормим, что за еда в вашем сантории, фэ. Садитес, сичас все будэт!!
Наташка с любопытством рассматривала развешенные на стенах какие-то чеканки, связки лука и перцев, пучки трав, потом обратила внимание на столы - положеные на высокие, какие-то корявые пеньки широкие доски, выглядели основательно и монументально-могуче... Устраиваясь поудобнее на широкой лавке, она счастливыми глазами взглянула на Ваньку:
-Как здорово, я будто в средневековый фильм попала.
-Зачем в фильму, дарагая. У нас все в живую здэс! На здаровье! - хозяин поставил на стол графин с рубиновым вином, большую миску с зеленью и два высоких стакана.
-Наливай, дарагой, сичас будэт хачапури, нэ хачапури, а мэчта, потом мясо, лично для вас сам сдэлаю, всэ занют у Гиёргия самая лючая кухня. Ай харашё, што зашли! - он поцеловал собранные в щепотку кончики пальцев.
Вино с названием 'Букет Абхазии' изумило Наташку. Она, по натуре своей не любительница выпить, с огромным удовольствием пила глоточками холодное, с привкусом какой-то ягоды, земляники что ли, вино.
-Вань, какое вино...
-Нравится? Это из Изабеллы, виноград такой, местный, о, вот и хачапури.
И Наташка пропала, она сначала долго рассматривала лодочку с растопленным сыром и яйцом посредине, посыпанную сверху рубленной зеленью, а уж когда попробовала...
-Вань, я ща язык проглочу... вкууусно!!
А затем был шашлык и аджика... и влюбилась с тех пор Натаха в такие вот небольшие, насквозь пропахшие запахами жареного мяса и специй кафешки.
Расслабленные, наевшиеся до отвала, Чертовы сидели и молча любовались друг другом.
-Прасти, дарагой, скажи, ти недавно жинился?
-Да, - кивнул Ванька, - вчера!
Вай, Манана, иди сюда скорэй. Ти пасматры на етого маладова мужа. Он вчэра жинился! Манана, неси нашу чачу, надо випить за здаровэ маладих!
И были цветистые тосты, которых во множестве знал Георгий. А узнав, что у Ваньки отец был тоже Георгий категорично сказал:
-Ти мэнэ тэпэр родня! Захади в любой врэмя, ви всегда жиланные гости!
И шли Чертовы в гостиницу с полным пакетом, который Манана, худенькая, шумная женщина просто всучила Ваньке, - "тут фрукты и бутилочка 'Лыхны' - не возьмеш-абидиш!"
Наташка, совсем обалдевшая от такого шумного гостеприимства, удивленно смотрела на всю суету и повторяла:
-Спасибо, спасибо большое вам!
В нумерах они долго сидели обнявшись, потом Наташка шевельнулась:
-Вань, тебе небось неудобно сидеть с твоей ногой, раз хромаешь, значит, сильно ранен был? Только не ври.
-Да, не буду, видишь ли, - он как-то осторожно подбирал слова, - с нами... мы втроем уходили от горящей вертушки, Юрку ты видела, он вертолетчик, такой мужик надежный, настоящий, а вот третий, что был с нами... там хуже. В общем, у меня рана-то была пустяковая. По касательной пуля задела, перевязать нечем, оторвал кусок майки своей, а штаны-то с дыркой, приходилось лезть в таких местечках... - он замолчал. - Ну мы с Юркой друг другу раны спиртом промывали, было немного во фляжке, чтоб заразу не занести. У него плечо, не всегда зацеплялся им, я-то бедром больше... А этот, третий, спёр у нас спирт и выжрал, ему показалось, что он заболевает... - Ванька выматерился, -прости, нет слов. Ну, вот и попала какая-то бяка в рану, а шли, ползли ещё два дня. Вот эта гадость и воспалилась. Я смутно помню как дошли, температура уже была приличная. Юрка меня, можно сказать, на себе волок, я ноги, правда, переставлял. Помню только, он матерился на меня и орал в ухо:"Ванька, не падай. Ванька, мы вышли, ещё чуть-чуть, вон наши бегут!!" Ну а потом понеслось, все эти больнички... но, как видишь, живой.
-Вань, прости, а этот третий?
- А что третий? Когда нас первым бортом отправляли, я уже где-то плавал в тумане, а Юрка видел, как он ломанул к вертушке, отталкивая носилки со мной и вопя, что ему срочно надо отчитаться за груз и чё-то там ещё. А майор, командир точки, заорал: "Молчать!" - и двинул ему по морде. Не все, Наташ, герои там, не все, что на фронте тогда, что сейчас. В таких ситуациях натура человеческая и проявляется - если гниль есть, она вылазит. Раз уж пошёл такой разговор... я боялся. Я так сильно боялся не дойти, тебя больше не увидеть, не успеть родить детишек, абсолютно все равно кого, но оставить после себя. Матерился, что не успел, жалел, что не случилось у меня с тобой всего, вот и пёр злой, как чёрт, сам на себя. Но если б не Юрка... наверное, не вышли бы. Он-то летал над этим районом, и кой какие ориентиры запомнил, вот по ним и перли. Ладно, это всё фигня. Самое главное - ты вот она, и локти свои не выставляешь, могу целовать спокойно и наконец-то труселя в поцелуйчиках увидеть, а?
-Вань, я... мне...
-Иди сюда, коза-дереза, я все понимаю, мы спешить не будем, у нас с тобой целая жизнь впереди, надеюсь.
Долго-долго и мучительно нежно Ванька нацеловывал свою козу, полюбовался на неё, одетую уже лишь в один комплект:
-Красивошно, но ручки шаловливые хотят большего, - он опять зацеловал свою жену, которая сначала робко, а потом полностью расслабившись, начала откликаться на его ласки.
Она обнимала его, погладила по широкой груди.
-Так давно хотелось потрогать, - пробормотала она.
-Как давно, конопушечка?
-Ммм, не мешай, - она нежно-нежно едва касаясь, гладила мускулистое тело.
-Коза?
-Ну ещё тогда, когда ты Шарипова с ребятами на поле раскидал, я залю...бовалась... твоими мускулами...
-А, значит, дяденька тебе понравился тогда?
-Не, совсем нет, ты был как куст репейный, но тело, да. Повернись, - осмелевшая Наташка аккуратно и бережно гладила млеющего Ивана, дойдя до шрама на бедре, замерла, потом прикоснулась к нему: - Ох, как жалко!
-Иди сюда, жалельщица! - потянул на её себя муж. - Я не железный. Взорвусь ведь. Мы сейчас немного тебе больно сделаем, а потом уже все будет хорошо.
-Да я наслыша... - Ванька не дал договорить своей 'подкованной и просвещенной в теории жене', и опять Наташка потерялась в его ласках...
Придя в себя, Ванька понял, что его невозможная жена лежит и улыбается.
-Наташ, ты как?
-Нормально, я думала будет очень-преочень больно, не, так слегка, а чё, и всё? А как же неземное блаженство?
-Откуда ты всё знаешь, тоже пацаны рассказали?
-Не, в книжках читала.
-Немножко подождем, надо, чтобы у тебя прошла боль, а потом будет тебе блаженство, любопытная моя, пошли в душ. Жаль, нога не дает тебя на руках нести, но это временно, нагоним.
В душе Наташка засмущалась сначала, но Ванька не был бы Ванькой - он с такой нежностью намывал её, что она почти растеклась лужицей.
-Ох, Вань, я ща упаду...
-Какой упаду, а мне спинку потереть?
Вот так и намывались, примерно с час, изучая, лаская друг друга. Бабник и ловелас Чертов млел и также растекался лужицей под её неумелыми ласками, и переполняло его ощущение, что он, как долго странствующий по разным морям и океанам корабль, наконец-то причалил в родную бухту. И понял он одержимость Авера Алькой. На самом деле единение душ случается, и возликовал, что ему тоже досталось такое счастье - быть любимым и купаться в обожании и любви этой вот девчушки, которая за три месяца перевернула и вывернула его наизнанку, мимоходом.
-Маленькая моя, - взяв в ладони её лицо, сказал Ванька, - я кроме мамки и сестриц никогда никому не говорил, что люблю. Как же я рад, что приехал в твою Медведку. Люблю тебя, моя сладкая, невозможно колючая, вреднючая, ехидная, но самая-самая, люблю!
-Я тоже тебя люблю, - задыхаясь от его поцелуев, бормотала Наташка, - Вань, я ноябрь-декабрь ваще не жила, так тошно было!
-Все, все, мы вместе, пошли спать, вон уже губы посинели, от воды наверное?
-Ага, Чертов дорвался, какая вода?
Уже засыпая, Ванька, прижав к себе свою невозможную женушку, пробормотал:
- Даже первая ночь у нас с тобой с юмором получилась.
-А то! - уже на грани сна пробормотала она. - Мы такие!
ГЛАВА 3.
Сказка для Наташки продолжилась, тем более, когда Ванька, разбирая свою сумку, хлопнул себя по лбу.
-Наташ, я совсем забыл, - он достал из сумки фотоаппарат "Зенит".
-Ох, Чертов, ты мои мысли читаешь, да? Я так мечтала сфоткать всю эту красоту, пусть черно-белую, но ведь это бесподобно красиво.
И теперь без фотоаппарата никуда не ходили, Наташка фоткала все, а поставив на выдержку бегом бежала к своему ненаглядному Ванечке, чтобы успеть, и было на каждой из семи пленок множество фото счастливой пары.
Ванька с утра ходил на всякие процедуры. Наташке, чтобы она не скучала без мужа, тоже взяли контрастный душ и хвойные ванны, потом шли на обед и гулять. Съездили на озеро Рицу, знакомое Наташке только по названию конфет, побывали в Новом Афоне, съездили в Сухуми, там Наташка обалдела от Ботанического сада, обезьянник ей не понравился, как-то не впечатлили её эти животные.
Самая сильная страсть, после мужа, конечно,случилась у неё к морю. Она могла бесконечно любоваться им, ножки свои помочила и не раз. Они вместе с Иваном, закатав штанины, взявшись за руки, ходили по кромке моря, долго так бродить муж не разрешал, но Наташке хватало и этого.А когда она нашла несколько ракушек, выброшенных морем после недолго бушевавшего шторма, восторг зашкаливал.
Съездили в Сочи, прикупили кой чего из вещей. Наташке яркую куртку на межсезонье и теплую на зиму, несколько вещичек по мелочи, а Ванька самолично, ничуть не смущаясь, выбрал три комплекта красивого нижнего белья для жены.
-Жаль, в сердечках и поцелуйчиках нету.
Частенько вечером, нагулявшись,- нога у него стала проходить, он начал ходить без палки, но не быстро, - забредали к чете Адлейбо, которые всегда радостно встречали их и начинали суетиться, шумно переговариваясь, и каждый раз готовили для Чертовых что-то новенькое.
Узнав, что их младшенький, Зураб, учится в Москве в Тимирязевке, Иван сказал:
- Если надо передать что-то сыну, собирайте, здесь проводите, а там студенты встретят
.-Ай, Ваня. Какой ти хароший человэк, канэшно сабирём!
Новый год встретили на улице, сначала позвонив всем своим с переговорного, потом полюбовались на разноцветные салюты, погуляли и пошли в номер.
-Наташка, Наташка, что ты со мной сделала? Я же беспрестанно хочу тебя! Ужас!! Мелкая, ты приворот какой что ли знаешь? Сдается мне, что мы с тобой уже точно не одни.
-Это как? - испуганно дернулась Наташка, оглядываясь...
-Глупыш, ребенка точно уже сделали.
-Да ладно? - не поверила коза-дереза, - так прямо сразу и сделали?
-Ну, милая, раз мы с тобой получаем это твое неземное блаженство, как в книжке, то точняк. Или, - он хитро прищурился, - в книжке все лучше?
Наташка в ответ только хихикала и сама тянулась к своему нежному амбалу.
- Я-то в книжке читала, а ты вот, реально можешь сравнить.
Он щелкнул её по носу:
-Что было до тебя, то всё водой смыто, а сейчас нет никого, забыто и выкинуто, есть только ты. А давай девочку родим, вон, как у Авера, он там растекается от своей дочурки.
-Не, мальчишку хочу, такого же как ты.
-Ты чё? Папа не подарок, а сыночек ещё хлеще получится, мы ж с тобой вместе - гремучая смесь.
Но всё имеет свойство заканчиваться. Провожали их оба Адлейбо, Иван и не понял, на какую авантюру он согласился, а когда Георгий начал выгружать из багажника баулы и корзины, он ошалел.
-Однако, ты сыну на полгода предаешь гостинчика?
-Зачем так гавариш? Эта половина для Зураб, а это для твоей уважаемой мама и сестриц, скажеш, ждем летом всениприменно, ваша семмя - тэпер и наша тоже!
А у Аверов заболел Мишук. Пришел из садика с соплями и кашлем, и чтобы не заразить капельную Настюшку, его отправили к деду.
Минька три дня сопливился, потом понемногу начал выздоравливать, Алюня моталась между домами, оба с Сашей переживали, чтобы малышка не заболела, она же постоянно пищала и плохо брала грудь. Вызвали врача, та послушала, осмотрела тщательно и сказала, что ребенок совершенно здоров. И только когда выздоровевший Минька явился домой родители поняли, что Настюшка, оказывается, скучала по своим верным мужикам Миньке и деду.
Под Минькины песни она опять хорошо чмокала и засыпала без писка. Новый год встретили дома, были морозы и, конечно, мелких в Медведку не потащили.
Ребята Алькины жаловались, что было не так, как всегда, не хватало Алюни.Гешка приехал советоваться:
-Аль, жениться хочу, но Люська только десять заканчивает, учится хорошо, а мне ждать невтерпеж, и так три года почти жду.
-Геш, может, ей на заочное поступить, если невтерпеж? Или дай ей пару курсов отучиться, а потом...
- Не, потом долго, надо ща.
-Поговори с её родителями, может, вместе что и надумаете.
-Во, блин, никогда не думал, что на малолетку западу.
.
У Авера наступили напряженные дни - всем мужским коллективом военкомата готовились провести теперь уже зимние военно-спортивные игры. Торили лыжню, которую пару раз приходилось прокладывать заново из-за обильных снегопадов, на большой поляне устанавливали стенды для стрельбы, готовили место для кухни. Очень много помогали и афганцы, приезжавшие на выходные со всего района, подключились комсомольцы, ПТУшники, старшеклассники, все с нетерпением ждали соревнований. Авер немного дергался - должны были присутствовать представители облвоенкомата, а Щелкунов, наоборот, горел азартом.
В Медведке Натахины пажи, посовещавшись, решили всем доказать, что они и без неё не лыком шиты. Особенно старался Валёк Карманов. Выпросив на время у физрука школы мелкашку, он приезжал с учебы, бросал сумку быстро на ходу жевал, надевал лыжи и убегал, невзирая на ворчание бабы Плони.Ребята засекали время, по очереди прибегая на стадион и начиная стрелять.
-Не это не биатлон, это гонки патрулей, - пояснял всем любопытным Валёк, уж очень ему нравилось такое название.
Ребята дополнили свои тренировки ещё и бегом на охотничьих, широких лыжах. И оказалось, что лучше всех получается бег и стрельба именно у Валька.
Баба Плоня отвесила ему тумаков, когда преподавательница из ПТУ, встретив её, пожаловалась, что внук подзапускает учебу.
-Баб, чесслово, все исправлю, вот, после соревнований, тама же не только наш район будет, еще чусовские приедут и пермская какая-то сборная команда, а мы чё, хуже их, в лесу-то живши.
-Смотри, Валёк, ты мою тяжелую руку знаешь, не погляжу, что восемнадцать в феврале.
-Баб, ей Богу, ты меня тоже знаешь.
По выходным с Авером, конечно же, постоянно увязывались Минька и дед.Минька шустро бегал на своих детских лыжах, которые одевались на валенки, а дед степенно приходил по уже хорошо утоптанной дороге - дело находилось всем: Минька помогал собирать хворост, дед суетился возля крепости, помогал обтесывать большие глыбы снега, а девчонки Аверы, оставались дома. Алька готовила большую кастрюлю супа-щей-борща, наваривала много картошки, доставала грибы, капусту, компот, зная, что с тремя мужиками Аверами наверняка придут медведкинские и приедет на коляске Коля Егоров.
-Такой хороший парнишка! - сокрушались мамка с Антоновной, и не сговариваясь взяли над ним негласное шефство.
Коля, получив квартиру - дедову однушку (дед оставил там усю меблю, узял только телевизор и холодильник, "у мяне у Алькиной хате усе осталося, хай будя и у тябе где спать и на чем сидеть"), очень усиленно начал готовиться к поступлению в институт на заочное отделение.
И как-то незаметно он вписался в число близких для Аверов людей. Мать его тянула ещё двух сестренок подростков, и Коля старался её не напрягать. По вечерам он три раза в неделю ездил в ДК, там был небольшой зал с древними тренажерами - упорно занимался, помня слова одной пожилой женщины, врача-травматолога в госпитале:
-Все, сынок, в твоих руках, у тебя голова есть, значит, ты не инвалид. Хуже, когда руки-ноги есть, а голова отсутствует. Я не могу сказать точно, но бывали случаи, когда люди с такими ранениями на войне, имея сильное желание и через сопли и слезы, начинали ходить заново. Легче всего сидеть в коляске и жалеть себя, вон, люди, которые не сдались, уже и на олимпиаде выступают, и слепые и хромые, всякие - мне зять рассказывал. Он как раз в Канаде в командировке был и видел как-то парлично-олимпийские, что ли игры. Поверь мне, старой, жизнь-то у тебя не кончилась, а спиваться и орать на бедных родителей - много ума не надо.
И частенько заезжал Коля к Аверам на огонек, советуясь, консультируясь или с просьбой помочь решить трудное задание.
На день игр погода выдалась как по заказу - небольшой морозец, градусов пятнадцать, чистое небо, яркое солнце... в воздухе прямо витало ощущение азарта и праздника.
Оставив Настюху с Антоновной, Аверы всей семьей пошли поболеть, народу собралось видимо-невидимо, Егорыч дал отмашку и понеслось...
Скептически настроенные поначалу два офицера из области, вскоре, забыв про свою важность, орали, свистели, хлопали друг друга по плечам, особенно, если вперед вырывались пермские, но их постепенно и незаметно поджимали местные: команда-2, в которую и вошли Медведкинские.
Авер сохранял невозмутимость - он должен был быть беспристрастным, а его Алюня болела за двоих. Как она кричала, прыгала, обнимала в восторге стоящих рядом одноклашек, которые не отставали от неё...