Саша втихую любовался своей Алюней, а для Валька Карманова настал звездный час... он умудрился победить и в гонке патрулей, промахнувшись по мишени всего один раз, и в гонке на охотничьих лыжах. Худенький, среднего роста, он как живчик проскочил пять километров с винтовкой и два на тяжелых лыжах. Как орала Медведка...
Потом был штурм крепости, тут все перемешались: и условно раненые, и условно убитые - все дружно перли на штурм, судьи видя такое азартное наступление, махнули рукой, не стали засчитывать этот вид соревнований никому. Но надо было видеть восторг и штурмующих и обороняющихся - разрумянившиеся, смеющиеся, получившие большой заряд позитива, все оживленно обсуждали игры.
Напоследок было награждение отличившихся. И две из трех символических медалей за победу, остались в районе, а точнее - уезжали в Медведку, только бег на лыжах выиграли чусовские.
А через два дня в Медведку пришла почта с последним выпуском местной районной газеты, где на второй странице весь лист был посвящен играм, и красовались аж две фотографии Валька.
Баба Плоня, уставшая после работы, она отработала сорок лет поваром в детском садике, неспешно зашла в магазин, где было человек пять покупателей, минуты через две туда заскочила почтальонка Ася:
-Теть Плонь, как хорошо, что я тебя увидела, смотри, на.
-Чё там может быть интересного?
-А ты разверни, разверни.
Плоня развернула, увидела фотографии счастливого Валька и охнула.
-Ась, че тут написано-то, я без очков.
-А написано, что Валек теперь знаменитость, победитель двукратный этих игр, уступил только в беге на лыжах чусовскому пареньку, а так лучше всех выступил.
-Ох, а я ему тумаков навтыкала. Ася, а как бы газеточку-то ещё одну мне, я бы Пашке отослала, пусть порадуется, мамке-то на них наплевать всегда было.
-У меня только одна лишняя, но я поспрошаю у кого.
Утром в садике приходящие детки, раздевшись, прямиком шли к тете Плоне и отдавали ей газетки с Вальком. Насчитав десять газет, Плоня расплакалась:
-Вот, награда мне какая и от внука, и от деток.
А Валек, выспросив московский адрес атаманши, послал ей тоже:
-А пусть не думает, что мы без неё слабаки.
Атаманша же, пророческими оказались слова мужа, мучилась токсикозом...
Приехав в Москву, с полмесяца все было спокойно, хорошо, а потом началось... Наташка резко похудела, тошнило сильно, особенно по утрам, и Ванька на цыпочках, стараясь не разбудить свою козу-дерезу, уходил в ванную, мамка тоже всячески оберегала её.
Ольга Евсеевна, понаблюдав с неделю за молодыми, оттаяла душой: её такой безбашенный сын резко изменился, после службы летел домой, постоянно старался как можно ближе сесть возле своей жены, дотронуться, обнять, чмокнуть в щеку, а та вся светилась. И вздохнула мамуля с облегчением, увидев, что девочка вся в её Ваньке.
А потом началась тошнота... Когда Наташка в первый раз выскочила из-за стола, Иван как-то и не понял, что это, а Ольга Евсеевна, очень удивила его - перекрестившись и как-то радостно вздохнув.
-Мам, ты чего это? Вроде и неверующая? - недоуменно спросил сын.
-Дубина ты, двухметровая, ребенок у вас будет, а у меня внук или внучечка.
-Чё, серьезно?
-Тебе ли не знать, откуда дети появляются.
-Ох ты, - он вскочил и помчался за своей конопушечкой, минут через десять пришли - смущенная, растерянная Наташка и важный, раздувшийся от гордости Ванька.
-Эт мы как Аверы - в сентябре родим, йес!
Иван очень бережно ухаживал за своей Наташкой, приносил питье кисленькое, ей все время хотелось кисленького, покупал на рынке клюкву, морщился, видя, как она ест её горстями, приладился готовить что-нибудь легкое, на один укус для жены.
Она же, когда не мутило, не сидела без дела, разобрала большую кладовку, до которой у Ольги Евсеевны не доходили руки, раскопала где-то в залежах вещички Ивана - младенчика, постирала-погладила их и твердо сказала, что из роддома только в этих вещичках, папиных, малыша забирать будут...
Поменяла паспорт, сходили с мамой Олей в гинекологию, встали на учет, анализы были хорошие, плод развивался нормально. По случаю женитьбы сына и беременности снохи, Олюшка помирилась с братом, пересмотрела свое решение о переводе сына куда-то в Подмосковье.
-Пока девочка не родит, и малыш не подрастет хотя бы до годика, никуда из Москвы, я в силе, буду помогать. С тебя - никаких командировок ему. Я на них не налюбуюсь, откуда что взялось у моего бесшабашного сына?
-Ответственность за жену, за малыша... думаешь, ему просто так те восемь дней дались? Он ни мне, ни тебе в жизнь не признается, да и Витьке, пожалуй, тоже, такие вещи только Аверу он и расскажет. Тот с первого курса для этих двух ухарей был остужающим компрессом, повезло им, что у них такой Сашка есть.
-Ванька-то свою конопушечку на руках таскает, когда её тошнит, рядом сидит, лицо водичкой умывает и как ребенка на коленях потом баюкает, а и повезло обормоту, она такая чистая, и любит его... С другой стороны, он у меня тоже хороший. Гулять пойдут, я из-за шторки подглядываю, они как глухари-никого не видят кроме себя, вот бы так всегда и было!
-Я ему сказала: "Если блудить станешь, сама тебя выгоню", а он поднял меня, чмокнул - "Мамуль, я свое отблудил, да и не смотри, что она молоденькая. Такие не размениваются сами и простить не смогут если что, я наоборот, боюсь, что сам для неё староват стану лет через тридцать" - и загоготал -"Нам с Авером выигрыш на миллион достался, надо быть совсем дебилом, терять его."
И появилась у Ваньки привычка - постоянно названивать Аверу, за консультацией, "Сашка уже отец с опытом".
Отец с опытом, посмеиваясь, рассказывал Ваньке что и как, а Чертов ужасался:
-Слышь, Авер, если ты свою дочку на руки взять боялся, куда мне со своими лапищами, раздавлю же.
-Да ладно, мы с Минькой, вон, через десять дней купали сами.
-Ну, у тебя Минька вон какой, эх, засада. Но, где наша не пропадала, авось прорвемся.
Сашка смеялся:
-Вань, прорвешься, сразу говорю - они такие... без них жизнь и вправду пустая. У нас скоро зубы будут, такие бугорки снизу набухли, все в рот тащим, поем на своем языке... забавная такая. Ты мне, Вань, помоги вот в чем...
В день рождения Алюни Авер, нацеловав свою именинницу, сказал:
-Мишука заберу, и мы немного, минут на сорок, с ним задержимся, дела у нас, не обижайся, надо.-Как-то даже немного обидно, что у вас дела именно сегодня, - улыбнулась Алька, посмеиваясь, подумав, что явно пойдут выбирать подарок от Миньки, не тот мужик Авер, чтобы подарок купить в последнюю минутку.
-И где они ходя, твои мужики, усе остыня? - ворчал дед, ловко уворачиваясь от загребущих пальчиков унучечки, той непременно надо было ухватить его за нос.
-От хулюганка растеть, у любую минуту шпанить! - Дед нежно любил Наську, а эта мелочь, похоже, уже поняла, что с ним можно делать все что хочешь. Стоило только ему подать голос, она начинала пищать, переходя на более сильный рев, если дед сразу же не брал её на руки.
-Алька, этта жа як она мяне чуеть?
-Сам балуешь, вот и не слазит с твоих рук, с нами она ведет себя достойно, как скажет папа.
-Ну, папа у нас сам як скала - крепкий и надежный, горжуся!
А 'скала' вместе с Минькой получили от знакомой уже проводницы поезда два огромных баула - передали Чертовы.Мишук нес замотанный в несколько слоев бумаги букет, а папа - сумки. На улице навстречу шустро бежал Петька, забрал у Авера один баул:-Ни себе фига, там чё, камни?
-Примерно, - улыбнулся Саша.
Ввалились с шумом и грохотом в дом, удивленная Алька, смотрела на всех круглыми глазами:
-Вы где были? Сперли что ли чего, мешочники?
-Не мама, мы поезд ждали, Ваня с Наташей передали. Мама, возьми цветочки, я разденусь.
Авер хмыкнул:-Хотели торжественно подарить, но малость не подрасчитали, сумки подвели, мы тебя сердечно поздравляем с днем рождения, ты у нас самая любимая и лучшая.
-Раздевайтесь, потом будете поздравлять, Петь, ты куда?
-Ща, за Ленусей добегу, вы пока разберете сумки, и мы вот они.
А в баулах было... Минькин восторг зашкаливал - он никогда не видел гранаты, хурму, огромные красные яблоки и даже виноград, упакованный в какую-то тонкую бумагу, мешочки с орехами, с какими-то сушеными травами, фруктами...
-Мама, как красиво!
А мама, разбирая все эти богатства, то и дело косилась на роскошный букет роз, стоящих на видном месте в вазе.
-Боже мой, Авер, у меня нет слов, я...
-Я тебя люблю, подсолнушек!
Достали вино в оплетенных бутылях.
-О, то дело, ай якой Ванька молодец! - дед, держащий Настюшку, крякнул от удовольствия. - Этта чаго ж, ён усё в эттой, як его, Грузии заказав?
-Не в Грузии, а в Абхазии, у него там друзья хорошие появились, вот летом, если все нормально будет, съездим туда, на море.
-О як, у восемьдесят пять яго увидеть? Можа я и не собяруся?
-А кто унученьку будя баловать? - проворчала Алька.
-Я и Миньку баловаю, просто ён мужик уже, а этта, егоза... Ох и будя с ей сложно, уся извертелася, дай ей чаго уже погрызть, этта же усё такое интересное для няё. Подяржика яё, надо у хату добегить.
Пришедшие Петька с женой, восторгались:
-Ничё себе стол у вас, прямо как на Кавказе! Ух ты, какие розы! Не хватает шашлыка и зелени.
-Зелень вота, - шумнул вошедший с двумя горшками дед, - специально ростил для празника унучки.
-Дед у тебя обе унучки, для которой?
-Э не, не путай: Алька - то унучка, а этта егоза - унучечка.
Чертов, сам себе удивляясь, постоянно скучал по своей козе-дерезе. Идя со службы домой, обязательно прикупал какую-нибудь вещичку, цветочек, фрукты, чтобы порадовать свою беременную, умученную токсикозом, женушку. И был безумно рад, когда тошнота понемногу отступила. Вот тут-то Иван развернулся. Они бродили по Москве, заходили в кафешки, по выходным пропадали в музеях, посещали выставки. Наташка в Третьяковке, у картины 'Демон' Врубеля застыла и не реагировала ни на что. Подолгу сидели в залах, любовались картинами, Ванька и сам с удивлением открывал и узнавал много нового для себя.
Вечерами, уютно устроившись на диванчике, подолгу говорили. Его козу-дерезу интересовало все, ей было интересно озвучивать свои впечатления от увиденного, вкусы и мнения совпадали не во всем, и они принимались жарко спорить. Потом сладко и долго мирились, а мамуля втихую радовалась - её сынок стал таким домоседом.
На Восьмое марта опять порадовал Георгий, они с Мананой собирались приехать в Москву, проведать сына, естественно, остановиться должны были у Чертовых. А пока встречали Ванька с Зурабом шестого на Курском вокзале поезд, и когда им передали 'посилочку', Иван ахнул и охнул - огромный баул и две большие коробки с мимозами... На одной красовалась надпись кривыми буквами - 'за Ванина мама и сестри', на второй лаконично: "Урал."
Посмотрев по времени, сели в такси и рванули на Казанский, едва успев к отходу Нижнетагильского, договорились с мужиком - бригадиром поезда, заплатили за провоз, и поехала на Урал 'посилочка' с цветами, а также коробка с дарами Абхазии - Алюне, Ванькиной теще и всем остальным.
Алька долго любовалась невиданными желтыми веточками, вдыхала нежный аромат и чуть не плакала от восторга.
-Саш, они такие нежные, как маленькие солнышки.
-Не, мам, как цыплятки! - авторитетно заявил Минька.
Разобрали веточки, накрутили необычных букетов, и пошли к вечеру - с утра уезжали в Медведку,-мужики Аверы поздравить с праздником Антоновну, Зою Петровну, Елену Ивановну...
Антоновна и Зоя Петровна не удержались от слез:
-Боже, какая красота!-
Это потом, в конце девяностых, мимоза будет не в диковинку, а пока, вместо привычных гвоздик получить букетик солнечного цвета...
А как радовалась теща Чертова... Аверы, папа и сын, получили огромную порцию благодарностей и поцелуев, особенно Минька. Теща ахала, доставая из небольшой коробки присланные ей подарочки, не обошли вниманием молодые супруги и тестя с Санькой.
Тесть, довольный донельзя, притворно ворчал:
-Ишь, чего удумали, в бабский праздник меня тоже проздравить... - а сам тут же напялил на себя присланный дочкой и зятем свитер. - Смотри, мать, как по мне! Надо же, уважили. Саш, будешь звонить, скажи, я... кхм, я рад за дочку и за зятя тоже. Ай, не умею я по-умному говорить, но у них все хорошо - и мы с бабкой в радости, так, бабка?
-Так, так, дедка. Саша, я намедни в город поеду, в больницу надо. Можно ли от вас позвонить имя?
-Конечно, Алюня дома, нет проблем.
-Как ваша малышка-то?
-У малышки внизу два зуба вылезли, грызем все, такой маленький зайчик у нас теперь есть.
Поздравили и старенькую бабу Катю, вот кто радовался, точно как Настюшка - новой яркой игрушке.
-Охти, робяты, это чего ж такое вы мне подарили, как така краса зовется-то?
-Мимоза, баб Катя.
-Охти, николи и не видывала такую красоту, ай правнучка - уважили со своим громадным мужем. Робяты, ну-ка нате-ко шанюшков с картошкой. Оне у меня получилися, Алюня-то твоя уж сколь разов приходила на тесто - про секрет спрашивала. А какой такой секрет, тесто оно и тесто, а девка баская, скоро и у ей получится. Ладно ли у вас, Санька?
-Ладно, баба Катя, все хорошо.
-И то, и то, вы смотритя, живитя дружно! А у Натахи-то теперя пра-правнук получится, дожила до каких годов-от.
Потом, по привычке, собрались у Бутузовых. Мамочки (а у Васьки на десять дней позже Настюшки родился второй сынок-Никитка), начали разговоры про деток. Но кто бы дал спокойно поговорить, компания быстро была в полном сборе, повосхищались мимозами, отдали дань абхазским фруктам и вину, посмеялись, попели, потанцевали, радуясь встрече.Гешка кашлянул:
-Сообщение!
-Ну-ка,ну-ка? - вылез Петька.
-Не сбивай. Блин, я не ты, речи толкать не буду - кароч, женюсь я в июне. Мы с родителями - и моими и Люськиными, порешали, все не против, так что экзамены сдаем и женимся.
-А учиться?
-На заочное поступать станем, нет мочи ждать, вы все вон пристроенные, один я как перст.
-Ладно, перст, пропьем и тебя, и все, усе женатаи.
Тонкову в Москве несказанно 'повезло'. Приехав из Мурманска, он быстро - время поджимало, шагал по перрону Киевского вокзала. Поезд отправлялся через десять минут, и пришлось спешить к своему шестому вагону.
-Товарищ офицер, закурить не найдется? - раздался за спиной хриплый женский голос.
Прикинув, что пройти остается всего ничего, один вагон, он сунул руку в карман вытащил пачку 'Явы', обернулся, протягивая...
Какая-то помятая, явно попивающая женщина во все глаза уставилась на него:
-Миша? Миша Тонков?
-Да, а Вы откуда меня...
-Миша, это же я, Анна - Анна Драчева, не узнал?.
-Анна?Он пристально вгляделся в её лицо:
-Прости, не узнал.
-Изменилась, да?
-Все мы меняемся с возрастом, - обтекаемо произнес Тонков.
А про себя ужаснулся: вместо молодой симпатичной девушки перед ним стояла вся какая-то помятая, явно пьющая, вульгарно накрашенная женщина лет тридцати пяти-сорока на вид.
-Как Игорь?
-Игорь? Какой Игорь? - недоумевая спросила Анна.
-Драчев Игорь.
-А-а-а-а, этот? Не знаю, - она пожала плечами, - я давно из дома, года четыре, пожалуй, да и не пишу, все некогда, не в курсе, а ты как?
-Все нормально, - он глянул на часы, - извини, через пять минут поезд отходит, я почапал, будь здорова!
-Миша, Миша, - заторопилась она за ним...
Он вздохнул, вытащил из кармана десятку и сунул ей в руку:
-На, выпей, за здоровье... Игорька - хороший же мужик.
-Миша, я хотела сказать, - он запрыгнул на подножку, проводница покачав головой, начала её поднимать, поезд потихоньку тронулся, и Анна заторопилась:
-Миш, у тебя есть... - её слова заглушил громкий голос диктора из динамика, висевшего на столбе как раз возле вагона - ...нок ...не знаю, кто ...писала... Лариска. Ребенок не вино... без отца... прости...
Тонков пожал плечами и прошел на свое место.
-Надо же, как за каких-то пять лет может измениться человек, петрушка балаганная, не повезло Игорьку крупно, стервь попалась.
И через полчаса он и думать забыл про Анну и её странные, непонятные слова.
Придремавшая днем Наташка, проснулась от телефонного звонка, который все звенел и звенел.
Поняв, что мам Оля куда-то ушла, добрела до телефона.
-Алло? - позевывая, сказала она, и тут же заорала: - Мамка? Мамка, ты откуда?
-От Аверов.
-Мамочка, я так по вам всем соскучилась! А? Нет, все хорошо. Ваня? Ваня - самый лучший муж, да, да.
Наташка сказала, что сейчас перенаберет номер Аверов сама, у них тут какой-то тариф подешевле, и долго разговаривали мать и дочь, и ту, и другую интересовало все.Варвара пару раз всплакнула от радости за дочку, дочка попрыгала, узнав хорошие новости про своих пажей. Особенно приятно было за Валька, тот отличился и на играх в области, и Саша предрекал ему спортроту в УралВО.
Посмеялась над батяней, который постоянно вставлял в свои речи с соседями хоть пару слов про такого настоящего мужика - зятя, "хвастается, старый".
Пришла мама Оля и сватьи заочно познакомились, поговорив по телефону.
У Наташки настроение зашкаливало и досталось Ваньке вечером много восторженных рассказов, а хорошо его конопушечке - значит, хорошо и и ему.
-Я вот подумал, давай я вас с мамкой на май-июнь в Гагры отправлю, пока ты ещё не будешь большая и грузная. Там весна красивая, она, правда, везде красивая, но там такое буйное цветение и море...
- Да, это все хорошо, но без тебя-то как? А и твоя блудноватая натура как же без женщины-то обойдется?
-Ох, коза-дереза, умеешь ты обломать романтический настрой, под корень, причем. Вроде ведь салага, а как выдашь... обидно, блин. Хотел тебе сюрпризом, да разве можно? У меня отпуск имеется в запасе. Тот, что мы были в Абхазии - положен был после госпиталя, а свой законный, неотгуляный, сразу не дали - два подряд не положено, вот я и хотел в июне-июле приехать, отдохнуть и тебя домой забрать. А ты вот мне совсем не веришь!
-Вань, боюсь.
-Чего хоть?
- Того и боюсь, не могу и не стану тебя с кем-то делить, честно говорю, на будущее: если я уеду, приезжать за мной бесполезно.
-Совсем сдурела, или это беременность влияет так?
-Все вместе, но видя, какие взгляды на тебя бросают проходящие женщины, в тугой узел все внутри скручивается.-Ревнуешь? - расплылся в улыбке Ванька. - Милая моя девулька, а ты приглядись, я улавливаю эти взгляды или мне по фиг?
-Пока вроде по фиг, - задумчиво сказала Натаха.
-Я не Авер, это он у нас спокойный и серьёзный, но чёт мне совсем не в жилу без тебя, я ночью по нескольку раз просыпаюсь и судорожно ищу тебя возле себя, а ты все куда-то удираешь.
-Вань, жарко мне, ты как печка, вот и отодвигаюсь, а когда прохладненько, сам знаешь, в тебя ввинчиваюсь. В мае вот на две недели на Урал надо, сессию сдать и домой хоть на пару деньков заскочу.
-Во-во, а там все твои поклонники рядом будут.
-Вань, ты чего? Я ж беременная?