- Да уж, действительно ублюдок… Динь, знаешь почему я не хотел быть в палатке? Я же чувствую, что умираю… Уймись, пожалуйста, не надо только мне лгать, - сказал он отрицательно замотавшему головой Денису. - Ты же сам себе противоречишь… Знаешь, я с детства любил смотреть на звезды. Читал Стругацких, Шекли, Брэдбери, Гаррисона, Желязны. А когда стоял летней ночью на улице и смотрел в небо, начинала кружиться голова. И я представлял, что стою на мостике звездолета, и мой корабль летит сквозь вечную ночь навстречу неизвестности… Наверное, звезды я любил больше, чем что-либо на этой планете…
- Да ты романтик, Костя! - Денис, едва сдерживая слезы, старался говорить бодрым тоном. Не получалось.
- Да, наверное… У меня дома до сих пор висит карта звездного неба - большая, во всю стену. И я хотел перед уходом посмотреть на звезды… Попрощаться. А этот ублюдок отнял их у меня.
Денис поднял глаза в небо. На черном бархате космоса одиноко висел багровый шарик, казавшийся теперь совсем маленьким, как городская луна. И больше ни одна точка не нарушала девственно черной поверхности неба.
Звезды исчезли.
- Так он жертву захотел?! А больше ему ничего не завернуть?!! - Виктор, пропустивший визит Нашиги, бушевал. - Недоносок гребаный!!!
- Поддерживаю! - подал голос Паша, обнимающий доверчиво жмущуюся к нему Ольгу. - Ребята, это же элементарное предательство! Объясните мне, как может один нормальный человек убить другого? Да и кто может поручиться, что этот… - Паша поискал слово, но не нашел. - Что он сдержит слово?
- А у нас выбор небогатый! - Так и не снявший доспехи Кирилл, игрок из команды "Айзенгард", упрямо гнул свое, словно не услышав последних слов Паши. - Когда до вас дойдет наконец - или мы убьем одного, или погибнут все!
- Ну а если умереть придется тебе? - Виктор смотрел на него с неприкрытым отвращением. - Ты об этом подумал, мальчишка? Давай мы тебе сейчас без всякого жребия глотку вскроем, хочешь? - Кирилл попятился. - Что, кишка тонка, малыш? Давай пожертвуй собой!
- Нет, Витя, ты прав на все сто! - Олег шагнул вперед. - Давайте сдохнем все вместе! Назло этой скотине, пусть подавится. Русские не сдаются, так? Так ведь? - Несмотря на жгут, повязка, закрывающая культю, почернела от крови. - Мы не доставим ему удовольствия, не подчинимся! Только вот скажи мне, если погибнет кто-то еще, как ты будешь их родным в глаза смотреть, сознавая, что сам их погубил своим ослиным упрямством? Или ты сам боишься?
Крыть Виктору было нечем. Он и без того испытывал вину за то, что выпустил ситуацию из-под контроля, и слова молодого парня, ставшего калекой, попали точно "в яблочко". Он, Паша с Ольгой, Миша и Сергей стояли в кругу игроков, настаивающих на жребии, который должен был выбрать жертву. Стало намного темнее - кровавая луна уменьшилась и потускнела, практически уже не давая света.
- Ты можешь говорить все что угодно, Олег, я все равно против.
- А я - за! - Олег специально поднял вверх култышку, скрипнув зубами от боли, пристально глядя Виктору в лицо. - Голосуем!
Взлетел лес рук.
- Хорошо, черт с вами! - Паша не скрывал злости. - Жребий! Только как вы думаете, ребята из "Форта" жребий тянули? Или "Арвесты"? Или кто-нибудь из твоей команды, Олег? Ты ведь один выжил? - В его голосе звучала горькая издевка. Олега, замахнувшегося оставшейся рукой, перехватили. - Да не держите вы его, пусть душу отведет! Им ведь выбора не предлагали, с чего вы взяли, что он у нас есть? Вы друг друга порвать готовы, лишь бы задницу свою спасти! И ладно бы чужие, но вы, ребята!.. - Стоящие в толпе "бирнамовцы" опустили глаза. - Вы даете… Ладно, пусть будет жребий! Но раз так, то хотя бы мужиками оставайтесь. Девушки от жребия должны быть освобождены. - Паша отодвинул рукой Ольгу за спину, и в окружающей толпе обнялись незнакомые ему парень и девушка из "Айзенгарда".
- А также Денис! - махнул Виктор в сторону Дениса и Кости, прислушивающихся к перепалке.
- Он с какого хрена? - Кирилл, получив поддержку, снова осмелел.
- А он среди нас единственный врач, дубина. Ты твердо уверен, что мы после жребия домой поедем?
- Тянуть будут все. - Олег сделал шаг к Виктору и Паше, заглянув им в глаза. - Иначе никакой жребий не нужен. Каждый ваш "блатной" - лишний шанс для остальных. Ну а если вы не согласны - можете и без всякого жребия жертвами стать. Это недолго.
Взгляд Олега отдавал холодом, словно Паша и Виктор смотрели в разрытую могилу. Что, впрочем, было не так уж далеко от истины.
Кирилл порылся в "бардачке" "жигулей" и нашел пухлый ежедневник Ника.
- То что надо, мальчики и девочки. Сколько нас? Двадцать девять? Отлично… - Он стал вырывать и комкать чистые листы, кидая их в стянутый с головы шлем. На последнем, двадцать девятом листе он размашисто вывел маркером "Game Over", и метка смерти упала в общую кучу. Кирилл поворошил бумажную массу и оглядел напряженно смотрящих на него игроков.
- Кто первый? Нет желающих? Ну тогда мне придется… - Он не глядя вытащил листок. - Подержите, кто-нибудь… - Все же его голос сорвался. Олег взял у него шлем, ухватив за край единственной рукой. Кирилл явственно побледнел, оглядываясь, на его лбу бисером высыпали капельки пота. Он медленно развернул листок, с облегчением улыбнулся и продемонстрировал его остальным. С обеих сторон листок был девственно чист. Олег подошел к Денису и Косте.
- Ну что, доктор, тяни. Все по-честному. - Денис поворошил листки, выбрал два. - Не понял?..
- Парень парализован. Я за него тяну. - И обратился к Косте. - Мой первый, твой - второй, лады?
- Да чего там… - Несмотря на свое состояние, Костя очень хотел жить. Возможно, сейчас даже больше, чем когда-либо.
Денис развернул свой листок. Чисто.
- Костик… Если что, прости меня… - И дрожащими пальцами стал разворачивать бумажный шарик, в глубине которого могла таиться смерть. Странно, но развернуть свой "лотерейный билет" ему было куда легче…
Чистый лист.
Олег хмыкнул и обратился к остальным:
- Учтите, кто-то может вытащить ваш шанс.
Слова произвели действие спускового механизма. Игроки обступили его, судорожно выхватывая из шлема комочки жребия, мешая друг другу. Олег застонал, стиснув зубы, когда его задели по искалеченной руке. Сразу же за этим кто-то прижался к культе кольчужной грудью, и Олег до крови прикусил губу, чтобы не заорать.
Кто-то танцевал, кто-то кричал от радости и облегчения. Девушка из "Айзенгарда" рыдала от радости и облегчения, прижимая к груди чистый листок.
Так кто же? Неужели?..
Олег заглянул в шлем - на дне белели два клочка бумаги.
- Кто не тянул? Кто не тянул жребий, я вас спрашиваю?!!
- Я! - Виктор спокойно стоял поодаль и с наслаждением курил, глядя на Олега. - Ну иди сюда, мы же вдвоем с тобой остались, так? Ну давай решим, кому из нас сейчас сдохнуть.
Олег приблизился к Виктору, чувствуя, как в горле встает комок. Пятьдесят на пятьдесят. Нет, он, конечно, знал, что жребий может указать и на него, но до самого конца не верил в такую возможность. Это ведь неправильно, в его мире он центр вселенной, и если он умрет - мир исчезнет. Неужели только для него?
- Ну что, герой, страшно? - Глаза Виктора смотрели жестко и холодно. - Ты же громче всех вопил…
Дрожащей рукой Олег протянул ему шлем. Виктор не глядя достал листок и развернул его. Боялся он не меньше, чем Олег, но будь он проклят, если покажет свой страх этому сопляку.
Чисто.
- Ну что, тебя можно поздравлять? - Виктор взял шлем у белого как штукатурка Олега. - Давай, Олежка, вытягивай свою судьбу. Ты сам говорил, все по-честному…
Олег непослушными пальцами взял шарик, но развернуть его не смог. Виновато улыбнувшись, протянул его Виктору:
- Помогите, пожалуйста…
Виктор развернул листок.
Чисто.
По замершей толпе пронесся вздох… И в наступившей тишине раздался новый звук - кто-то тоненько, с подвываниями, плакал.
- Оля, Оль, ты что?.. - Паша отстранил ее от себя, чтобы посмотреть в лицо. Но больше слов не нашлось - они просто застряли в горле, зацепившись за гортань своими острыми краями. Девушка протягивала ему смятый бумажный комок. Паша мог его и не разворачивать, но все же, чтобы убедиться окончательно, сделал это.
Кода на него уставились два коротеньких английских слова, он почувствовал себя так, словно ему плюнули в лицо.
"Game Over"…
У Ольги не хватило смелости развернуть листок самой.
Действовать Паша начал раньше, чем успела окончательно оформиться мысль в его голове. За руку он выдернул Ольгу из толпы и загородил собой, выхватив из-за ремня топор, с которым так и не расстался после гибели охранника. На лезвии засохла кровь Володи.
- Ну что же, попробуйте взять ее!
Никто не увидел, как в этот момент высоко в бездонном небе затрепетала и погасла, словно пламя свечи, багровая луна.
Руки кровоточили. Содранные ладони безмолвно вопили, и пальцы конвульсивно подрагивали, пытаясь прикрыть живое трепещущее мясо. Это инстинкт - человек всегда вытягивает руки при падении, стараясь смягчить удар. Ладоням и достается сильнее всего.
Но сложно не упасть, шагая по лесу в абсолютной темноте. Двигаясь лишь на интуиции, подсказывающей верное направление лишь тому, кто умеет ее слушать.
Выбора у нее не было. Все, что она теперь могла, - слушать, чувствовать запахи, ощупывать препятствия кончиками пальцев и учиться ощущать мир проснувшимся шестым чувством. Глупости говорят те, кто утверждает, что это ощущение доступно лишь единицам, - просто пресловутое "шестое чувство" атрофировано за ненадобностью и хранится в самом темном углу самого дальнего чулана сознания, заваленное коробками со старым хламом, но вполне исправное и готовое к действию. Оно иногда срабатывает самопроизвольно - да только человеческий разум привычно от него отмахивается. Он вообще самодур, этот разум, считающий, что он прав всегда и во всем, воспринимающий все непонятное в штыки или высмеивающий.
Перед несуществующими больше глазами шли круги - белый шум оборванных нервов, не способных уже ни на что. Векам было непривычно ощущать пустоту вместо упругих гладких озер голубой воды, которые они еще недавно скрывали. Саднили колени, ныла порванная при падении щека. Мышцы глаз по привычке старались пошевелиться, перевести взгляд, но лишь причиняли новую боль, которая, впрочем, быстро истрепалась и теперь едва тлела, как угли в печи.
Девушка шла через лес. Ей было все равно, куда двигаться, она просто не могла оставаться на месте, и знающее все на свете, старое как сама вселенная ее подсознание влекло ее прямиком в единственный оставшийся в этой вечной ночи человеческий лагерь.
Во всем лесу ночь не пугала лишь ее - Таня знала, что в ее мире солнце не взойдет уже никогда и только сны будут приходить цветными кинолентами.
Нашига не проявил к ней интереса, он уже получил от девушки все, что ему было нужно. И поэтому пропустил ее с миром. Девушка стала новым элементом складывающейся картины, предстояло лишь решить, как лучше вставить ее в мозаику - такую же изменчивую и непредсказуемую, как и сам мир.
И такую же вечную.
* * *
Виктор встал рядом с Пашей. Единственным его оружием был охотничий нож на поясе - и клинок вспыхнул оранжевым огнем, отражая своей полированной сталью пламя костров. После секундной заминки ребята из "Бирнама" присоединились к ним, словно забыв, что сами голосовали за жребий и тянули его наравне со всеми.
Две примерно равные по силам и численности команды выстроились друг напротив друга, молчаливо положив руки на эфесы мечей и рукояти топоров. То, что секунду назад делало их монолитом, теперь проваливалось в пропасть, пролегшую между двумя кольчужно-латно-камуфляжными стенами живого ущелья. Так гнется в пальцах компакт-диск, прежде чем его половинки, сдавшись, щелчком ощерятся друг на друга осколками, разрывая амальгаму.
Это ощущение повисло в воздухе, его принял каждый без исключения. Еще секунда - и…
- Стойте!
Негромкий, но прекрасно всеми услышанный голос сбросил напряжение, уже готовое пролиться на землю кровью. Словно говоривший взмахнул волшебной палочкой. Виктор поймал себя на том, что удивленно смотрит на стоящего напротив Олега, словно со стороны увидел анонс нелепого фильма - отставной майор, разменявший пятый десяток лет, с перекошенной физиономией кидается на худощавого парня-калеку, снова и снова бьет его ножом, превращая в подкормку для могильных червей… Ему стало тошно.
- Не надо, ребята, хватит! Не трогайте Ольгу! - Костя балансировал на краю сознания, заставляя себя держать глаза открытыми, зная, что если он не сумеет победить накатывающую слабость, то его сон станет вечным. - Оставьте ее в покое… Я буду вместо нее. Принесите в жертву меня.
И тишина, казалось, сдавшая свои позиции, вернулась. Люди, только что побывавшие на краю, испытали страх при мысли снова дойти до запретной черты и на этот раз преступить ее. Словно не они недавно сделали фарш из тела охранника. Но тогда им было проще - страх оправдывает, перевешивает любые доводы рассудка, сознанию остается лишь спрятать страшную память поглубже, зарастить ее рубцом мыслей и чувств, на который то и дело натыкаешься, но привычно не замечаешь.
Хладнокровно убить беззащитного человека из всех них был способен разве только Володя, но, по объективным причинам, на него теперь рассчитывать не приходилось. Неожиданностью оказался простой факт - мало выбрать жертву, нужно ее еще и принести… У Олега и Кирилла запал уже прошел. Все остальные просто молча поддерживали их позицию, выступать же на передний план не решался никто.
И никто не хотел подводить черту под чужой жизнью, пуская под откос свою на глазах у трех десятков свидетелей. Будь ты хоть трижды спаситель, такого поступка никогда не забудут. И не простят.
Кто?
Вперед шагнул Миша. Он вряд ли отдавал себе отчет, что действует не по своей воле, что его заставила, подтолкнула в спину чужая сила. Перед глазами упала шторка, осознавать себя и окружающую обстановку очередная марионетка не перестала, но мир перевернулся, а вместе с ним - вся система человеческих ценностей. Рука сама нашла в воздухе рукоять кем-то протянутого ножа, и игроки стали отступать от Кости и Дениса, как волна, лизнувшая галечный морской берег.
- Костя… - запоздало начал Денис, но друг взглядом заставил его замолчать.
- Иди… Все нормально.
Денис встал на затекшие от долгого сидения ноги, в последний раз взглянул в глаза друга и пошел к остальным. По его щекам текли слезы, он стал стирать их рукавом - беспомощный и смущенный. Люди отхлынули, оставив Костю и Мишу один на один.
Миша не стал произносить долгих речей, да слова и не требовались, все и без них было понятно и просто. Убийца опустился на колени перед своей жертвой.
- Прости. Постараюсь сразу в сердце.
- Не важно. Мне вряд ли больно будет. - Костя ясно понимал, что умрет и без посторонней помощи, поэтому не испытывал никаких эмоций - словно душа уже упаковала чемодан и теперь, сидя на нем в центре пустой комнаты, осматривалась по сторонам, прощаясь без сожалений с домом, в котором прожила больше двух десятков лет. Каждый квадрат пыли на полу, каждая линия обоев хранит воспоминания, но какой смысл цепляться за них и тащить с собой?
Миша глубоко вздохнул и занес нож над неподвижным телом, глядя прямо перед собой…
Но клинок так и застыл в воздухе.
В нескольких метрах от него стояла Таня. Отбросив нож, Миша кинулся к ней, заключив в объятия.
- Таня, господи, Танюша, где ты была, я так волновался… - Слова вылетали скороговоркой. Девушка уткнулась в его плечо молча, словно кукла, у которой вот-вот кончится завод. Миша отстранился, отвел с лица волосы, чтобы посмотреть ей в лицо…
- Скажи, я теперь очень страшная? - Ее голос звучал негромко и блекло. Миша не нашелся, что ответить. Под впалыми веками начинались дорожки засохшей крови, в неверном свете пламени казавшиеся черными. Такая же черная, но гораздо более широкая полоса спускалась по разорванной ниже скулы правой щеке. Сквозь разошедшуюся кожу виднелась десна и несколько белоснежных зубов.
Вместо ответа Миша поцеловал ее в лоб.
Денис, пошатываясь, вышел из большой палатки, превращенной в лазарет. Из-под полога, который он не удосужился застегнуть, просачивался холодный белый свет галогенного фонаря. Нужен он был теперь лишь Мише, который стоял на коленях рядом с Таней, держа в своих руках ее перебинтованную ладонь. Связанный Антон в другом углу палатки негромко стонал в забытьи. Денис направился к кострам вдоль ряда палаток. Ольга, заметив его, кинулась навстречу.
- Ну как она?
- Шок. - Денис не испытывал желания общаться.
- Она… Она сможет видеть?
- Ей нечем, Оля. Тупо нечем больше смотреть. - Девушка закрыла рот ладонями. - Костя как там?
- Я… Мне кажется, спит.
Денис подошел к импровизированным носилкам. Костя и на самом деле казался спящим. Лицо расслабилось в легкой полуулыбке, стало совсем детским. Но глаза приоткрылись, нос заострился, осунулись щеки, и Денису не нужно было проверять пульс, чтобы понять - он мертв. Опустившись на колени, Денис закрыл ему глаза, а затем, борясь с готовым вырваться рыданием, коснулся лбом груди друга. Несмотря на все усилия, он чувствовал, как разум затягивает в кипящий водоворот гнева.
И, стоя на коленях, он заорал в черные небеса, выдавливая из легких бессмысленный рев раненого зверя, чувствуя, как вибрируют на пределе готовые порваться связки. Баньши над могилой друга.
- Ублюдок!!! Вот тебе твоя жертва, скотина!!! Подавись ею!!! Иди сюда, нечисть!!! Иди ко мне!!! Давай смелее, я тебе сердце вырву, тварь!!! Где ты?! Ты же меня слышишь, я знаю! Неужели ты меня боишься?! Как же я тебя ненавижу!.. - Последние слова Денис уже прорыдал. Он уткнулся лицом в истоптанную траву рядом со сползшей с носилок Костиной рукой. Плечи крупно тряслись.
Ночь не ответила. Она все так же молча окружала людей, и если бы кто-нибудь обратил бы внимание, то с легкостью бы заметил, что круг света стал намного меньше. Миша сел на траву рядом с Денисом, положив руку на его плечо.
- Динь…
- Нормально… - Он едва шептал, сорвав голос. - Все нормально… Как Таня?
- Спит.
- Она тоже натерпелась, пускай спит, не трогай ее. Пусть лучше спит, чем быть здесь…
На его лице плясали отблески костров, и казалось, что Денис гримасничает. Огонь беззаботно принимал в свои объятия все новые куски дерева, не задумываясь о том, что пищи для него остается все меньше.
Виктор крутил в руках сухую сосновую веточку - единственное топливо, оставшееся у их костра. Наконец он решился, и упавшая в костер ветка взметнула сноп искр. Язычки пламени жадно набросились на рыжую хвою.
- Ребята, найдите мне фонарик, я за дровами.
- Да вы с ума сошли! - Нестройный хор голосов заставил замолчать сидящих у двух других костров. Но Сергей и Паша уже двинулись к палаткам, принадлежащим погибшим мастерам.