Подбегая к кустам, за которыми шла битва, Инквар уже начинал ощущать действие зелья, его тело с каждым мигом становилось легче и гибче, зрение острее, а слух более чутким. Нож, лезвие которого совсем недавно сохло, промазанное мгновенно парализующим зельем, Инквар держал в левой руке, а правой сжимал одну из пилюль, тончайшие оболочки для которых сам изготавливал из очень соленого теста. Годились такие только для сыпучих снадобий, и в этот раз искусник выбрал ту, в которой хранились мелко истолченные сухие соцветия горянки перечной. Инквар не знал ни одного зверя, который не начинал безудержно чихать, вдохнув едкую пыль. Разумеется, люди и кони чихали тоже, но у них был простой способ избежать вредной пыльцы - прикрыть лицо и отвести в сторону животных, которых снадобье доставало позже, если правильно его рассыпать.
Ржание раздалось совсем близко, за кустами, и Инквар свернул туда, почти мгновенно вывалившись из ветвей на вытоптанную полянку, в центре которой, злобно оскалившись и взбрыкивая, крутилась лошадь с всадником на спине. Две или три собаки, тихо поскуливая, уползали в густые заросли бузины, еще несколько более осторожных с почти беззвучным рычанием внимательно следили за передвижением животного, которое уже самоуверенно считали своей добычей. Вожак, крупный черно-белый пес с чутко стоящими ушами, заметивший Инквара первым и, по-видимому, признавшей более легкой добычей, мгновенно потерял интерес к лошади и бросился на новую жертву.
Однако не успел сделать и трех прыжков, как без единого взвизга рухнул, остановленный вонзившимся в морду кинжалом. Еще через несколько мгновений упала в вытоптанную траву ринувшаяся за вожаком черная сука с болтавшимся почти до земли иссосанным выменем, в разинутую пасть которой Инквар швырнул второй, более тяжелый нож.
Обычно искусники стараются зря не убивать зверей, но в этот раз он не собирался никого щадить. Судя по слаженности действий обнаглевших бродячих псов, осмелившаяся напасть на всадника стая поступает так далеко не в первый раз, и это может означать только одно: кто-то из путешественников или селян уже заплатил жизнью за встречу с ними. И вот этого Инквар никому не мог простить, самая большая ценность для искусников - это жизнь, осененная святым, но нелегким даром разума. А псы, однажды одержавшие победу над человеком, непременно начнут охоту на ему подобных, и выбирать будут наиболее слабых, стариков и детей, занимающихся сбором грибов, орехов и ягод.
Пока искусник стремительно и ловко собирал свое оружие, новый визг взвился над поляной, и на этот раз он длился долго и беспрерывно, видимо, конь перебил одичавшему зверю позвонок. Инквар швырнул один нож в корчившееся животное, второй - в метнувшегося прочь лохматого пса и на миг остановился, обнаружив, что бороться больше не с кем. Стая исчезла беззвучно, подло оставив недобитых сородичей на расправу несостоявшимся жертвам.
Искусник мрачно вздохнул, снова собрал ножи, достал новый флакон и пошел добивать тихо скуливших собак более гуманным и одновременно жестоким способом, точно зная, что капли яда, сунутые на конце прута в пасти зверей, позже соберут еще один урожай.
Стая непременно вернется дожирать своих собратьев.
Покончив с неприятной, но необходимой процедурой, Инквар остановился напротив молча сидевшего на присмиревшей лошади всадника и уставился на него в упор. За последние минуты искусник уже успел проверить амулетом незнакомца и ближайшие кусты в поисках его возможных спутников и задать себе вопрос: почему тот так упорно молчит? И, разумеется, придумал не одну версию ответа, а теперь желал узнать, какая из них все же была верной.
Заметив этот вызывающий взгляд, парень, нервно стискивающий повод руками, одетыми в кожаные, усиленные шипами перчатки, еще ниже склонил голову, позволяя дорожному капюшону почти полностью занавесить лицо.
- Не желаешь со мной разговаривать? - вслух перевел для себя этот жест Инквар. - Ну, как знаешь. Тогда прощай и счастливого пути.
Развернулся и легкой трусцой побежал к кустам.
- Подожди… - глуховато попросил незнакомец подозрительно знакомым голосом, и до чуткого слуха искусника донесся тяжелый вздох.
Такого потрясения Инквар не испытывал уже давно… очень давно. Едва расслышав в тихой просьбе всадника виноватую нотку, он застыл столбом, не имея ни сил, ни желания повернуться к нему лицом. Так и стоял, пытаясь справиться с ворохом эмоций и подозрений, лавиной обрушившихся на его разум, едва Инквар осознал, откуда она могла тут взяться.
- Спасибо, - через минуту безнадежно выдохнула Алильена, так и не дождавшись от бывшего хозяина ответа, и упрямо добавила: - Я бы и сама с ними справилась, но не так быстро.
- Что ты тут делаешь? - отмер наконец Инквар, успевший кое-как привести в порядок свои мысли, и все-таки обернулся.
- Еду…
- Куда?! - Едкий сарказм прорезался в голосе искусника против его воли.
- За тобой… - еле слышно расстроенно буркнула Лил, изначально не испытывавшая никаких надежд на дружелюбную встречу.
После того как мать постаралась сделать все, чтобы рассорить детей с искусником, глупо было даже надеяться на его приветливое обращение.
- И давно едешь?
- Выехала в то же утро, как вы ушли из города, через час после рассвета, - тихо доложила Лил, точно зная, у него имеются какие-то свои способы точно узнавать правду.
- Одна? - недоверчиво нахмурился Инквар, скептически оглядывая седло, вещевые мешки и одежду девчонки.
Все очень простое и неброское на вид, но практичного серого цвета, сшитое из надежной, плотной ткани и кожи, уж в этом-то он понимал. Но вряд ли она сама сумела все это достать за те часы, которые прошли после его ухода из Траага. Значит, кто-то помогал, и вряд ли это была Лавиния.
- Да, но в первые два дня у меня был проводник, - пояснила девушка и опасливо осведомилась: - Мы так и будем тут разговаривать?
- А почему бы и нет? - лихорадочно решая, как с ней поступить, сразу отправить домой или на рассвете, съязвил Инквар. - Очень даже приятное место, и ты впервые разговариваешь по-человечески, а не шипишь как змея.
- Тогда я слезу и начну ставить тут шатер, - и не думая пошевелиться, обиженно поджала губы Лил.
- Лошадку только не привязывай, сразу видно, ученая. Жаль будет, если волки или шакалы такую сожрут, - отворачиваясь, едко бросил искусник и спокойно направился к своему убежищу.
- Ну вот почему ты такой вредный?! - подбирая поводья и поворачивая лошадь в его сторону, огорченно выдохнула вслед бывшая подопечная.
- Не тебе обвинять кого-либо во вредности или упрямстве, - резко бросил Инквар, сердито засопев от несправедливого обвинения.
Сделал несколько шагов и с досадой пнул ближайшую муравьиную кучу, так и не услышав позади себя мягкого топота копыт. Прошел еще немного, бдительно вслушиваясь в ночные шорохи и пытаясь угадать, чем занята вредная девчонка, и не выдержал, оглянулся. Лошадь Алильены стояла у пышного куста, мирно объедая молодые листики, а сама всадница, забыв про поводья, обессиленно уронила руки и, сгорбившись, сидела бездвижно, как древняя старушка, позабывшая, куда она шла и чем занималась.
- Я не буду повторять, - тяжело вздохнул искусник и строго произнес, надеясь, что его услышат: - Но если хочешь поужинать и выспаться в надежном месте, езжай за мной.
Сделал еще несколько шагов, снова прислушался и, проклиная самого себя за доброту и сострадание, погромче добавил:
- И не тяни, иначе закрою проходы между ловушками.
Произнеся эту угрозу, Инквар больше не останавливался, но и не спешил. Спокойно и размеренно дошагал до ступеней храма, постоял, посматривая на редкие звезды, проглядывающие сквозь пелену слоистых облаков, и направился в угол, где привязал на ночь коня. Переставил его так, чтобы рядом можно было поместить под защиту ветвей еще одно животное, достал из колодца бадью воды.
Ей же нужно будет умыться, да и лошадь наверняка не поена, хотя в получасе отсюда тропу пересекала небольшая речушка.
Подсыпав лошади мешанки, овса со жмыхом, Инквар поправил сторожевую нить и поймал себя на жульничестве. Ну кого он пытался обмануть, специально делая все очень неторопливо и передвигаясь почти бесшумно в надежде заранее расслышать мягкий топот копыт по густой молодой травке давно заросшей тропы. Возвращаться на полянку, где осталась упрямая девчонка, искуснику очень не хотелось, а от понимания неизбежности этого шага, если Лил не приедет сама, настроение испортилось окончательно.
Хотя в первый момент, обнаружив, что Лил не шутит и в самом деле приехала одна, оставив брата отчаянной интриганке, по жуткому недоразумению доводившейся им матерью, Инквар огорчился так, как не расстраивался уже давно. Значительно лучше было бы, если бы они поступили наоборот, - отправили Ленса к нему, а Лил оставили дома. Все равно ей придется возвращаться, одного путешествия с колючей, упрямой злючкой Инквару хватило за глаза.
Но даже если бы она вдруг стала дружелюбной и понятливой, девчонке абсолютно нечего делать там, куда едет он. Искусник в случае необходимости с легкостью оставит в нервом же укрытии травниц и коня, и одеяло, и даже походный мешок и пойдет пешком, а если очень понадобится, то и поползет. Будет умываться и пить из ручейков или луж, грызть сухари и пробираться через буреломы или осыпи. А ей необходимы теплая вода и защищенный от дождей ночлег, а еще сухая одежда и горячая еда. И побольше - рассмотрел он в то утро, какая она худышка. Словно жила последние полгода не в деревне, на домашней сметане и яичнице, а лежала в горячке. Хотя и он сам в этом виноват, надо было покупать им большие корзины пирогов и горшочки сметаны, а не пряники, которые дети использовали как игрушки.
Инквар неслышно вздохнул, бросил на ступеньку обломок доски, которым собирался подкормить свой почти угасший костерок, и сел на него, хмуро посматривая в ту сторону, где застряла эта вредина, и сердясь все сильнее.
Ведь не могла же Лил не сообразить, что совесть не позволит Инквару лечь спать, оставив бывшую подопечную у дверей своего убежища. Несмотря на отвратительный характер, назвать ее законченной дурочкой значило свидетельствовать против истины. Иногда девчонка соображала довольно быстро и умела найти способы достижения своих целей, хотя и не всегда правильные и точно просчитанные, но и не слюняво-наивные.
Да и Инквара за более чем две декады путешествия изучила неплохо, хотя скорее от вредности и скуки, чем из интереса как к человеку. За последние дни, трясясь в седле и обдумывая произошедшее в Трааге, он это очень хорошо осознал. Как и все свои ошибки. Не стоило жалеть их с Ленсом и молчать, когда уколол палец амулетом Лавинии. Дети должны знать, на что способна мать ради достижения своей цели, особенно такие одаренные и уже не маленькие.
Инквар снова глянул в призрачный туман проема некогда крепких ворот и сердито фыркнул, никого не найдя там взглядом. Стало быть, вредная девчонка упорно ждет, пока бывший хозяин придет с извинениями, не понимая, как сильно после этого уменьшится его желание ей помочь. О потерянных драгоценных минутах отдыха, которые Лил отнимает у него своим упрямством, она и вообще вряд ли подозревает.
Топот раздался в тот момент, когда Инквар уже в третий раз решился подняться со своей дощечки и снова опустился, уговорив себя дать ей еще пять минут… в самый последний раз.
ГЛАВА 12
- Эринк… - слегка запыхавшимся голосом выдохнула Алильена, рассмотрев сидящего на ступенях величественных руин искусника, и замерла в ожидании ответа.
Вполне возможно, сейчас он заявит, что она может разворачиваться и ехать туда, где собиралась ставить свой шатер, и ведь не поспоришь. И уговаривать его бесполезно, это Лил уже давно поняла. Он всегда делает только то, что считает нужным, согласовываясь со своими понятиями о доброте и незыблемыми правилами искусников.
Их папенька тоже всегда держался каких-то непонятных тогда Лил принципов, и мать иногда выходила из себя, пытаясь доказать ему его неправоту. Но Тарен мог по целому часу очень спокойно и доброжелательно рассказывать, почему он поступил так, а не иначе, до мельчайших подробностей поясняя, каким путем шло его сознание, прежде чем сделало четкий логический вывод. Мать возмущенно фыркала, а они с Ленсом слушали такие объяснения с блаженством, сравнимым только с удовольствием от пышно взбитого сливочного мороженого, посыпанного жареными орешками.
Вспомнив мороженое, Лил ощутила, как скользнула на язык голодная слюнка, и покрепче стиснула губы. Пусть он говорит все что угодно, только даст кружку горячего чаю. Припасы у нее есть свои, но перекусить, пока не догонит деда, девушка не решилась, бледный огонек, каким она ощущала искусника, был тогда еще очень далеко, и она просто до дрожи боялась его потерять. Особенно после того, как он резко свернул в сторону от прежнего пути.
Вот и гнала лошадь, не останавливаясь ни на минутку, даже умыться и то себе не позволила. Потому-то, едва дед ушел, Лил не отправилась следом, а помчалась к замеченной неподалеку речушке, прекрасно памятуя о том, как отвратительно пахнут своим и конским потом всадники, целый день не выбиравшиеся из седла.
- Явилась, - сухо буркнул Инквар, шагнул к лошади и взялся за повод. - Слезай и стой тут, я сейчас вернусь.
Девушка покорно повиновалась и молча ждала на ступенях несколько минут, пока он уводил куда-то за угол лошадь и копошился там, тихо и глухо чем-то постукивая. А вернувшись, подхватил со ступеней мешки Лил и какой-то гнилой обломок и пошел впереди, сделав безмолвный знак следовать за ним.
Наискосок миновав заваленный мусором зал, дальние углы которого скрывались за колоннами с незаконченной резьбой, искусник свернул в неширокий коридорчик, а из него - в комнатку с высоким, но узким, как бойница, окном, наполовину заложенным разными обломками. Посреди комнатки еле тлел между нескольких камней костерок, возле одной из стен, рядом с расстеленным дорожным одеялом, лежал аккуратно завязанный мешок.
Девушка сдержала готовый сорваться с губ невольный горький вздох; если бы здесь обосновался ее отец, место выглядело бы точно так же. Или почти так же, папенька имел обычай собирать по дороге редкие травы и раскладывать на просушку, а потом варить вкусные и полезные отвары.
- Вот твои вещи. - Инквар небрежно опустил мешки у ног снова похожей на паренька Лил. - Устраивайся в том углу, там остался кусок пола. Постелешь шатер, будет не холодно. Я пока сделаю чай.
- Тут еда, - опасливо подвинула к нему торбу гостья и не ошиблась - искусник и не подумал ничего взять.
- Тебе еще пригодится.
- Мы же хотели поговорить? - не выдержала неопределенности Лил.
- Ты хотела, - хмуро огрызнулся он, но сразу спохватился и мягче сообщил: - Моего ужина хватит на двоих.
Отвернулся и принялся ловко кромсать маленьким топориком свою деревяшку.
Лил кивнула, крепче стиснула губы, боясь выдать себя облегченным вдохом, и, схватив свои мешки, направилась в выделенный ей угол. Пока Эринк, снова ставший толстым и немолодым, делал даже больше, чем она смела надеяться, а к утру, возможно, и вовсе оттает. Ведь не может же не вспомнить, как кстати пришлась ее помощь там, на дороге, при нападении ночников? И ведь он еще пока не знает главного, но про это она расскажет только в самом крайнем случае.
Инквар проводил ее пристальным взглядом и тоже спрятал вздох, только огорченный. Как бы ему ни хотелось сейчас отдохнуть, сначала придется с ней поговорить. Девчонка явно надеется переубедить Инквара и упросить взять ее с собой, и можно не сомневаться, в ход пойдут все женские доводы, от слез до угроз. И вряд ли Инквару удаться объяснить бывшей подопечной с первого раза, как бесполезны все ее усилия. Не собирается он нарушать ради ее прихотей собственные планы и неимоверно усложнять себе жизнь.
Да и ни один нормальный мужчина не согласился бы провести пару декад наедине с девицей, бросающей на него несчастные взгляды обиженного щенка, если бы точно знал, как опасно это для его свободы и даже жизни. Ведь если она неверно воспримет какой-то поступок, обыденную заботу или вежливость, то немедленно сочтет это признаком особого отношения и примется строить призрачные дворцы счастья, за разрушение которых будет мстить так же безжалостно и ловко, как ее мать.
Костер разгорелся, и Инквар повесил над ним котелок с чаем, а сбоку приделал палочки с нанизанной на них жареной гусятиной, приобретенной в последней попавшейся на пути харчевне. По прежним планам этого мяса должно было хватить и на завтра, но он и не подумал пожалеть еду для Лил. Девчонке нужно побольше есть; как начинал подозревать искусник, за право быть магиней она платила не только магической энергией, но и жизненными силами.
- Вкусно пахнет, - подошла ближе Лил, держа в руках плетенку с пирожками. - Это с картошкой, я купила в деревне и уже попробовала… свежие.
- Садись, - хмуро глянул на нее Инквар и, решительно забрав пирожки, отставил в сторону. - Тебя не учили, что в дороге нельзя покупать никаких продуктов, кроме тех, которые приготовили при тебе? И ветчину брать только от повешенной туши, а не соленой кусками.
- Учили, - прикусила губу Лил.
Ну разумеется, все эти правила отец повторил не раз и не два. Но почему-то намного обиднее слышать упреки от человека, каждое слово которого само запоминается наизусть и десятки раз потом всплывает в памяти, когда она выстраивает в мысленных спорах необыкновенно изящные доказательства собственной правоты.
- Так она при мне и жарила.
- А начинку? Картошку при тебе чистила, варила и мяла? И лук в нее добавила, жаренный на самом свежем масле, а не на том, где жарились несвежие колбаски или те же пироги?
- Нет, но ничем таким они не пахнут. - Алильена отлично знала: сейчас, когда он зол на нее уже за сам приезд, лучше молчать и кивать, но сдержаться не смогла. - Она на вид очень порядочная женщина и такая чистенькая.
- Твоя мать на вид тоже порядочная женщина, - едко усмехнулся Инквар и сразу опомнился: - Но про нее я говорить не хочу. Бери, ешь, и вот хлеб. А твои пироги я утром хорошенько обжарю, а до того времени заверну в крапиву, у меня собран пучок.
Лил молча кивнула и взяла мясо, в душе вовсю ругая себя за несдержанность. Вот с чего ей пришло в голову защищать ту деревенскую стряпуху? Родня она ей, что ли? Да и пироги стоят несколько медяшек, дешевка, на взгляд урожденной горожанки.
- А вот о тебе поговорим, - негромко заявил Инквар, убирая после ужина в мешок с крапивой миску с пирогами и остатки мяса. - И хочу сказать сразу, с собой я тебя не возьму. Если хочешь, довезу до одного из надежных мест, до артели травниц или дома, где живут преданные гильдии люди. Там тебе помогут. А со мной слишком опасно.
- Но я же могу помочь, - попыталась спорить Лил, но ответом ей стала утомленная пренебрежительная усмешка:
- Можешь. Но трудностей от тебя будет больше, чем помощи. А я в такие переделки, как в прошлом путешествии, постараюсь не попадать. Ехать с обозом тоже не собираюсь, сотой дорогой их обойду. А там, где я пойду, одному намного легче.
- Эринк…