- Не смей! - подняв руку, шагнула ближе Лавиния, но Лил не пожелала выяснять, чем маменька ее одарит, оплеухой или, наоборот, жалостливо погладит по щечке.
В сумасшедшем порыве выплеснула из вскипевшего горем сердца волну энергии, собирая воздух в плотный вихрь, отнесший мать на диванчик, и ринулась прочь. Однако далеко убежать не успела, уже на середине зала догнал тревожный, необычно высокий вскрик Ленса:
- Ли-ил!
И она повернула назад, уже осознавая неведомым чутьем, что произошло что-то очень нехорошее, едва ли не такое же, как внезапный уход Эринка.
- Лил! - отвлек от тяжких мыслей негромкий оклик брата, и он сел рядом с сестрой, погладил мокрую щеку. - Иди к ним. Я сам справлюсь, няня поможет и бабушка Дора утром приезжает. Ничего серьезного ведь нет, лекарь сказал - просто небольшой приступ и сильное нервное переутомление. Полежит еще дней пять, и начнем в сад выводить.
- Спасибо, Ленс, - тихо всхлипнула девушка. - Но идти мне некуда… и незачем. Он ждал тебя, ты ученик. А я - никто… он даже клятву разорвал.
- Он просто исполнил обещание, - печально помотал головой мальчишка. - Но дело не в этом. Я барону не нужен, пока он ничего не знает. И женить меня рано, поэтому мы будем спокойно тут жить, и никто нас не тронет.
- Ленс, ты очень добрый. Но я ему не нужна.
- Я этого не знаю, мысли мне недоступны. Но у него в душе была печаль и какая-то непонятная решительность… Я все думаю, куда он собрался?
- Туда, куда и ехал с Кержаном. Вспомни, в какой город шел обоз?
- Лил, я ничего не могу сказать точно, но мне почудилось… Ладно, забудь. Спать пора, утром лекарь придет.
- Спокойной ночи, - нехотя поднялась с дивана Алильена. - Иди к себе. К ней я сама зайду.
Это стало ее наказанием и добровольной обязанностью - два-три раза за ночь заходить в комнату матери, поправлять и без того идеально ровное одеяло, вливать в бледные губы ложку золотистого зелья, оставленного еще отцом на такие вот случаи и одобренного вызванным няней лекарем.
И потом молча сидеть рядом с постелью несколько минут, решая один и тот же, неимоверно трудный вопрос: прав или нет жизнерадостный старичок, сообщивший, что он давно ожидал этого приступа.
- Она ведь из тех людей, кто все беды носит в себе, не делится даже с близкими. Потому и боялся вестей, хоть плохих, хоть хороших. Как знал… Но зелья у вас сильные, еще ваш папенька готовил… м-да… надеюсь, скоро и он вернется в добром здравии. А ей сердечко поддержим да подкормим, совсем исхудала. Пусть Дора супы понаваристее варит да молодой крапивки не жалеет. Вот и поднимем на ноги вашу матушку, еще как бегать будет.
В этот раз мать не спала, скорбно смотрела куда-то в пустоту запавшими глазами, обведенными темной каймой, и бессмысленно перебирала в тонких, полупрозрачных пальцах оборку крахмальной салфетки.
- Встать не хочешь? - мягко спросила Лил, заставляя себя подойти вплотную к кровати.
- Ты сильно на меня сердишься? - хрипловато прошептала Лавиния, пристально вглядываясь в дочь. - Прости, Алильена, я не желала… чтобы получилось так. Мне хотелось лишь, чтобы он сам ушел, и не победителем, оставившим за собой разбитое сердце…
- Не будем об этом, - равнодушно остановила эту исповедь Лил. - Все в прошлом. Давай погуляем, да я напою тебя зельем.
- Алильена! - взмолилась Лавиния. - Ну за что ты так?
- Прости, маменька. Но не забывай, мне уже девятнадцатый год, ты же знаешь, это из-за способностей мы с Ленсом выглядим моложе. - Лил перевела дух, помолчала и скупо улыбнулась. - Просто забудь… а сейчас выпей зелье. Энсит сказал, лучше пить понемногу, но чаще. А еще тут клубничный сок со сливками и булочки… Хочешь, я тебя покормлю?
- Ты стала совсем взрослой, - огорченно пробормотала больная и снова откинулась на подушку. - Давай зелье, больше ничего не хочу. Только спать. - И устало опустила ресницы.
А когда Лил, напоив ее снадобьем и бережно поправив одеяло, неслышно выскользнула за дверь, мать снова распахнула глаза, взглянула на темное окно и горько вздохнула:
- И чужой.
Ранним утром в кухонное оконце кто-то тихонько стукнул, и старенькая няня, поднимавшаяся спозаранку, поспешила отворить заднюю дверь, памятуя об обещании лекаря заскочить перед уходом в храмовую больничку, где он бесплатно лечил самых бедных жителей Траага.
Мужчина, возникший на пороге, напугал старушку до полного онемения и, сразу поняв это, поспешил исправить положение:
- Вот уж не думал, тетушка Нела, что ты меня не узнаешь! Значит, богатым буду, а это мне как раз кстати. Не поверишь, мальчишка Брин уже вымахал выше меня ростом и собирается жениться. Ну, долго еще будешь держать гостя на пороге? Я уже настоялся за ночь и находился, сейчас бы присесть и выпить чашку чая с чем боги послали. А кстати, доложи-ка, что они вам посылают?
- Бланс, что ли?! Родер? Не узнала… давно не встречала, - с облегчением выдохнула няня и засуетилась. - Ну так я ведь только до ближайшей лавки хожу и назад, молоко и мясо разносчик приносит… Заходи в кухню, все еще спят. Чаем напою, яичницы сжарю, и колбаса есть… пока бог дает, Лавинии дядюшка помогает.
Ласково улыбаясь старушке, командир присел к столу, размышляя, как бы расспросить ее о том, что творится в доме. Почему сюда зачастил Энсит, даже но старой дружбе не желающий отвечать на самые безобидные вопросы, и почему никуда не выходят привезенные Гарвелем и искусником дети.
- Доброе утро! - Парнишка, стоявший в дверях, выглядел от силы лет на десять-одиннадцать, хотя Бланс точно знал, сколько ему лет. - Няня, ну что же ты такого гостя на кухне держишь? Ведь он наверняка не просто так зашел? Идемте в столовую, господин Бланс, там нам удобнее будет поговорить. И сестра скоро придет, она сейчас у постели матери.
- Госпожа Лавиния заболела? - осторожно осведомился Бланс, пробираясь мимо хлопочущей у стола старушки. - Может, нужны зелья?
- У Энсита все есть, - по-взрослому усмехнулся мальчишка, распахивая двери столовой. - Прошу. А матери уже лучше… был сердечный приступ, лекарь говорит, от неожиданности.
- Здравствуйте, господин Родер. - В появившейся в дверях столовой худющей хмурой девушке, одетой в строгое темное платье, Бланс не сразу узнал хорошенькую, живую дочку Тарена Базерса.
- Доброе утро, Алильена… госпожа Алильена, - поправился командир стражи, начиная подозревать, что рассказ Гарвеля о путешествии был чересчур скромен.
Да и тайные письма, полученные из гильдии, подтверждали его догадки.
- Вы зашли с нами поздороваться, - с мужской прямолинейностью осведомилась девушка, садясь напротив гостя, - или у вас есть важный разговор? Извините, но трудно поверить, будто командир Бланс на рассвете пробирается тайком через сад, чтобы выпить чаю со старой нянюшкой.
- У меня и в самом деле дела, - нехотя сдался Бланс. - Хотя говорить я хотел с вашей матерью. Но раз она болеет… С сегодняшнего утра двое дозорных будут охранять ваш дом, они уже устраиваются в привратной будке. Вот и пришел предупредить лично, чтобы не выгоняли.
- А дыру в изгороди тоже ваши стражники заделывают? - тихо поинтересовался Аленсин.
- Вы их уже заметили? Нет, это плотничья артель, с ними договорились от имени вашей матушки. Денег давать им не нужно, оплату они получат там же.
- Где именно?
- В одном маленьком трактире, название не важно.
- Случайно не в том… - Девушка примолкла, изучающе разглядывая Бланса, и у него снова возникло тоскливое ощущение, что ее подменили. - Впрочем, не имеет значения. Лучше скажите, с какой стати ваши люди будут нас охранять?
- Так решил градоначальник Траага. После вашего исчезновения он назначал награду тому, кто поможет вас вернуть. - Рассказывать, кто подтолкнул не слишком щедрого господина к такому решению, Бланс не собирался.
- Я знаю. А потом прибыл родич Корди и тоже назначил свою цену. Поэтому теперь мне хочется знать точно, нас охраняют как заложников или как особо ценный приз?
- Вас будут охранять, - строго заявил Бланс, сообразив, как неправильно все понимает эта новая Алильена, - по просьбе моих друзей… но это тайна.
- Вот как, - тихо пробормотала девушка, опуская взгляд. - Тогда понятно… Думаю, я могу назвать их имена.
- Не нужно, - поспешил отказаться Бланс. - Я не сомневаюсь, они хорошо вам знакомы.
- А где они? - бросив на сестру быстрый взгляд, спросил вдруг Аленсин.
- Хм… - задумался стражник, глядя на открывающуюся дверь.
- Няня! - Дети Тарена дружно вскочили из-за стола, отобрали у старушки и корзинку, и чайник, споро расставили на столе посуду и угощение и налили чай.
А проводив умильно улыбавшуюся женщину, сели на свои места и требовательно уставились на командира:
- Ну?
- Уехали, - вспомнив предостережение Гарвеля, нехотя сказал правду Бланс. - Сегодня ночью.
Хозяева некоторое время молчали, аккуратно отламывали крошечные кусочки хлеба, медленно жевали, потом мальчишка как-то жалобно взглянул на сестру и вскочил с места:
- Принесу сливок… няня забыла.
А дойдя до двери, вдруг неслышно щелкнул засовом и обернулся, пристально глядя на гостя.
"Наверное, хочет что-то сказать втайне от прислуги", - мелькнула догадка в голове Бланса и тут же исчезла, утонула в вязком, плотном тумане. Стражник как-то вяло ощутил, что комната больше не стоит на месте, а, словно ярмарочная карусель, плывет в тягуче-медленном вращении, постепенно набирая ход. И одновременно исчезают звуки и свет, стол и стул, да и сами юные хозяева этого странного дома.
Но это вовсе не страшно и не печально, а правильно, когда на усталую, обеспокоенную душу стражника внезапно невесомым утренним туманом оседают покой и беззаботность, такие же чистые и светлые, как облака в самом начале лета.
И тихий голос, глуховато задающий краткие вопросы, тоже, несомненно, светел и безобиден, и потому ответы сами слетают с языка, не вызывая ни в разуме, ни в сердце никаких сомнений или тревог.
- Куда уехал Эринк?
- Кто поехал с ним?
- По какой дороге?
- Где встанут на ночлег?
Постепенно туман все сгущался, комната вращалась все быстрее, а язык Бланса ворочался в пересохшем рту все натужнее. Наконец воин устало смолк, коснулся щекой плеча и легонько всхрапнул. И тут же дернулся почти испуганно, распахнул невесть когда закрывшиеся глаза и уставился на девушку, медленно намазывающую на ломтик булки янтарно-желтое масло.
- Извините… я, кажется, уснул.
- Не совсем, - сочувствующе вздохнула она. - Только начали засыпать. Наверное, всю ночь дозоры пришлось обходить? Вам нужно отдохнуть.
- Пока некогда, - развел руками Бланс, поднимаясь из-за стола. - Может, после обеда.
- Погодите, сейчас придет Аленсин, принесет сливки.
- Спасибо, я хорошо поел.
- Как желаете. Но я хочу сказать вам одну важную вещь, вернее, сделать выгодное предложение… - Девушка бросила нож и уставилась на гостя. - Но пусть и брат послушает.
- Хорошо, - подумав, вернулся к столу стражник и сел на прежнее место.
- А вот и он. Ленс, поставь сливки и садись. Я хочу сказать… - Она сглотнула, смяла в пальцах так тщательно намазанный хлеб и отбросила на тарелочку. - Мне нужно ехать с ними. Достаньте лошадь, Бланс, я верну вам деньги.
- Вы с ума сошли! Ваша маменька совсем сляжет от этой новости…
- Погодите, я еще не все сказала. Маменьку и Ленса как можно скорее отправьте в дом гильдии или в монастырь травниц, там их никто не найдет, если сделать все аккуратно. Нужно две коляски, в одной тайком уедут они, другую отправите в поместье. Пусть голубеводы думают, будто она вернулась туда вместе с нами. Несколько дней вполне можно будет водить их за нос.
- Алильена, я уважаю вашего отца и вас, но это же авантюра! Да и зачем вам мчаться за мужчинами, все они опытные воины…
- Не спорьте, Бланс. - Голос мальчишки звучал глуховато и очень убедительно. - Алильена права. Через час на пустыре за омшаниками кривого Брила ее должна ждать оседланная лошадь. Седло лучше найдите мягкое, для дальних путешествий. Еще дорожный мешок, одеяло, маленький шатер, немного еды и овса. Хорошо бы найти надежного проводника, вряд ли Лил в одиночку догонит их за один день. И последнее. Не нужно говорить об этом слугам и маменьке.
- Вы сумасшедшие? - с тоскливой надеждой спросил Бланс.
- Нет. Безумен наш дядюшка Густав. И он давно за нами охотится… не за отцом, а за нами, понимаете? - печально глядя в глаза воина, проговорила Лил. - И поверьте, он не пожалеет ни денег, ни людей, он вообще не считает чужие жизни чем-то ценным. Поэтому если вам жаль своих воинов, их детей и самого себя - готовьте лошадь и отправляйте отсюда Ленса и маменьку и забудьте про нас, как про страшный сон.
- Идите, - сурово разрешил подросток, и Бланс послушно встал, с изумлением осознавая, что и в самом деле согласен с их сумбурными доводами и готов немедленно исполнить эту просьбу, больше похожую на безапелляционный приказ.
ГЛАВА 11
- К вечеру доберемся до Харшага, там отличные горячие источники, - мечтательно пробормотал Дайг и, привстав в седле, осмотрел окрестности.
Холмистая местность была сильно изрезана оврагами и обрывами и наверняка походила с высоты птичьего полета на лицо древнего старика.
- Самое время разделиться, - глянув на потянувшееся к западу светило, негромко буркнул Инквар.
Друзья дружно промолчали, хотя он был уверен - оба отлично расслышали его слова.
- Доедем до нашей харчевни, узнаем последние новости и тогда уже пойдем в разные стороны. Ты на запад, а мы на восток, к долине, - попытался уговорить нового друга Гарвель, но Инквар, снова ставший немолодым крупнотелым мужчиной, на этот раз слегка узкоглазым и заросшим буйной щетиной, только насмешливо фыркнул в ответ:
- Я и так уже два раза менял решение, еще немного - и сам себя перестану уважать. Не обижайся, вы парни видные, я вам не подхожу. Каждый, кто увидит нас вместе, задастся вопросом: зачем эти красавчики возят с собой старого степняка?
- Он еще и шутит, - строго глянул Дайг и нехотя признался: - А у меня предчувствия нехорошие. Но спорить не буду, все равно бесполезно. Посылай хоть изредка весточки.
- Никогда не поверю, - едко глянул на него Инквар, - что ваша гильдия не дала всем своим людям приказа за мной присматривать. Хотелось бы еще верить в надежность каждого шпиона. А расстанемся все же сейчас. Там, вдали, селение, объеду его западнее, переночую в развалинах храма. Насколько мне известно, в этих местах ни ночников, ни ловцов не бывает. На прощанье я приготовил вам амулеты от ядов… это тебе, а этот Гарвелю. Ну и в случае надобности по ним я вас в любом виде узнаю.
Он протянул друзьям простые на вид браслеты и, не давая опомниться или запротестовать, хлестнул свою неказистую лошаденку и резко свернул влево. Нарочно так сделал, желая быстрее скрыться из виду. Потом свернет на нужную тропу, а пока лучше стиснуть изо всех сил зубы и не оглядываться, чтобы не видеть, с какой укоризной и грустью они смотрят вслед.
Храм нашелся точно в том месте, где отметил на тайной карте незнакомый искусник, и Инквар без опасений свернул к полуразрушенным стенам. В смутные времена, пришедшие в этот мир после звездопадной ночи, многие вспомнили о богах, о древних пророчествах и о собственных грехах. Большие и малые храмы росли в то время как грибы, толпы мужчин, испуганных страшными предсказаниями, с фанатичным блеском во ввалившихся глазах таскали и тесали камни, клали незыблемые стены.
А чуть позднее, разочаровавшись в не оправдавшем их надежд божестве, уходили строить новый храм очередному истинному идолу.
Через несколько лет но незаконченным строениям, латая дыры и перекраивая грандиозные поначалу проекты, обычно бродили только кучки истовых жрецов. Но и они продержались недолго, тощими тенями один за другим покинув руины. Ведь, начиная колоссальные стройки, никто не задумывался, где позже их жители и служители будут брать хлеб насущный. Как-то само собой предполагалось, что все необходимое в достаточных количествах натащат благодарные почитатели.
Лошадку Инквар привязал в закрытом от ветра высокими стенами уголке дворика, заросшего сорняками и кустами, под пышно разросшейся вербой. Потом начерпал воды из неглубокого круглого колодца валявшейся рядом массивной деревянной бадьей, окованной толстыми, давно проржавевшими обручами. Если судить по скопившейся на ней пыли, никого из людей тут не было уже очень давно, однако такой не очень убедительной приметы для искусника было маловато. Те, кто ездят поодиночке, обычно возят с собой на такой случай небольшой котелок или кожаный мешок, а у отрядов и обозов всегда есть и ведра, и черпаки с длинной ручкой.
А вот засыпанные мусором ступени, которые Инквар тщательно изучил, прежде чем сделать шаг, убедили в первоначально сделанном выводе.
Если кто-то и обосновался в этих руинах, то заходить туда мог только с другой стороны: после ног Инквара в сыроватой мягкой травке-липучке оставались вмятины следов.
Инквар оглянулся на скатившееся к холмам солнце и заторопился. До темноты ему нужно было приготовить необходимые зелья и амулеты, а устраивать постель и ужинать можно и с ночным зрением.
На рассвете он двинется к Горту и через несколько дней, замыкая сделанный почти за луну огромный треугольник, будет в местах, где, судя по скупым сведениям, собранным за три дня неугомонным Блансом, травницы и наемники в последний раз видели высокого худого мужчину с зелеными глазами.
Инквар разложил по одеялу частично пополненные в Трааге запасы и всецело погрузился в работу. Делил зелья по маленьким флаконам, мазал ядами и снадобьями оружие и мелкие вещицы и раскладывал сушить, зашивал потайные кармашки. И вспомнил об ужине только после того, как положил на место последний флакон.
Разогнул усталую спину, всласть потянулся, да так и замер с поднятыми вверх руками, услыхав странный, чуждый этому заброшенному месту звук.
То ли вскрик, то ли всхлип, смутно похожий на человеческий. Следом раздались рычание, треск кустов и испуганное лошадиное ржанье… Скорее всего там шла драка. Инквар осознал это мгновенно и так же моментально принял решение. Вскочил с одеяла и помчался к выходу, ловко обходя ловушки, еще засветло приготовленные для незваных посетителей.
А едва выскочив на замшелые ступени храма, разобрал шагах в ста от ворот громкий собачий взвизг и сразу же тихое, обиженное поскуливание. Замедлил было шаг - дикие собаки постепенно стали повсеместным бичом, и не стоило ввязываться в их охоту за одичавшими лошадьми. Однако следующий звук, сердитый мальчишеский выкрик, заставил искусника рвануть вперед с новой силой. По пути он выхватил из карманов нужные флакончики и забросил в рот небольшую пилюлю силы. Всего в десятину мощности, какую проглотил бы, идя на бандитов, но собакам хватит и этого. Обычно собачья стая довольно труслива и, потеряв вожака и пару его подпевал, стремительно отступает.