- Не волнуйся, я выпил заранее, но она умудрилась достать меня два раза.
- Ну, одну царапину я вижу, но похожа она вовсе не на след борьбы.
- Зато на след подлости. Именно ее Лавиния и разыграла, причем подлецом, напавшим на беззащитную женщину, в тот момент выглядел именно я, - буркнул Инквар, добавляя в воду каплю зелья и махом глотая питье. - А дети, как водится, появились в тот самый миг, когда я пытался ее от себя оторвать. Как, по-твоему, они поняли эту сцену?
- Но ведь Ленс чувствует эмоции? - нахмурился Гарвель. - И не смотри так, никакой тайны ты не выдал, я сам догадался.
- Сообразителен, - невесело похвалил искусник. - И если не проговоришься об этом своим соратникам, то будешь просто молодчиной. Не хочется устраивать из мальчишки дичь. Ну а про чувства… Первое зелье, которое она мне подсунула, любят пить потертые жизнью господа, у которых хватает денег на самых хорошеньких прелестниц.
- Но не хватает здоровья, - догадливо усмехнулся Гарвель. - Значит, в тот момент ты ощущал страсть. А она, естественно, страх… М-да. Рисковая женщина. И умная… временами.
- Не нужно пока про нее. Хотя бы пару дней. Мы с Ленсом договорились, ночью он потихоньку сбежит и придет ко мне.
- Хотелось бы верить… - начал Гарвель и огорченно смолк.
- Подожду, спешить мне некуда. А потом пойду в одно место, само нашлось небольшое дельце.
- Вот почему мне не верится в слово "небольшое"? Но сейчас это не важно. Пообещай сначала выслушать Родера Бланса, я тебе о нем говорил. Скоро он придет, частенько здесь обедает.
- И как водится, вот в таких спальнях.
- Это называется отдельный кабинет. Но хозяин предан Родеру, и никого из баронских соглядатаев или ловцов в его заведение никогда не впускают.
- Зато они могут следить за входом.
- Пусть следят. Тут вкусные и недорогие обеды, поэтому перекусить ходит чуть ли не полгорода. А поскольку западный пост неподалеку, то после его проверки командир частенько заходит сюда. В общем котле охранников редко плавают гуси и индейки.
Раздавшиеся в коридоре шаги Инквар расслышал издали и успел по их неторопливой твердости представить себе человека, направлявшегося прямиком к их комнатке. И как ни странно, почти не ошибся. Уверенно распахнувший дверь мужчина был жилист, плечист и загорел. Разве только ростом оказался не так высок, как виделось Инквару.
- Родер Бланс, - представил гостя Гарвель, уступая ему место и пересаживаясь на кушетку. - А это Эринк Варден.
Командир городской стражи молча прошел в комнату, сел на стул, невозмутимо оглядел расставленные по столу блюда и пододвинул к себе чистую тарелку.
- Так это ты приехал в город вчера на рассвете, - накладывая еду, кивнул он Инквару, - а потом поселился в доме скряги Астено?
- Ваши люди не зря едят хлеб, - хладнокровно отозвался Инквар и отпил глоток остывшего чая.
- Возьми служанкой старую Матину, - не попросил, а почти приказал Бланс. - Она убирала в том доме двадцать лет. Мы думали, старик на ней женится, но его в последние годы одолела черная жадность.
- Я дал ей задаток, - пожал плечами Инквар. - Пусть приходит. Но мне она показалась… слишком неосторожной.
- Ошиблась. Считала, что ты все про нее знаешь, - вдруг усмехнулся Бланс. - Это ведь я навел сестер в белых платках на тот дом. В последнее время гильдия тратит почти все деньги на покупку различных строений в южных и восточных городах.
"Вот как, - сообразил Инквар. - Значит, наемники решили понемногу прибрать к рукам эти благодатные места, кормящие хлебом весь север". Да и фуражное зерно в северные и западные районы везут отсюда, в тех местах лето на лето не приходится, то дожди зальют, то, наоборот, засуха замучит.
А командир далеко неспроста так откровенно рассказывает обо всем этом человеку, которого видит первый раз в жизни, всего парой слов намекнув, кем считает того, кому отдала заранее приготовленное законное пристанище гильдия травниц. И при этом вовсе не пытается хитростью заманить искусника в гильдию, просто дает ему понять, что уже признал его достойным доверия.
И именно из-за этого Инквару будет очень трудно отказаться от шага, к которому упорно подталкивают его друзья, но сделать это придется. Вступая в любое сообщество, порядочный человек обязан принять его правила. А у него пока на уме другие планы, и совершенно нет ни времени, ни сил на чужие проблемы.
- Он взял на себя обязательство, - тихо произнес Гарвель, и не думая хранить чужую тайну, - найти одного хорошего человека.
- Я его знаю? - заинтересовался Бланс. - Или он не из наших мест?
- Знаешь, - продолжал сдавать друга ювелир, но Инквар почему-то не чувствовал ни досады, ни разочарования. - Это Тарен. Сегодня ночью вернулись его дети, и их мать не собирается ни скрываться, ни бежать. Напротив, вернулась в городской дом.
- Мне уже доложили, что там появились люди, - нахмурился Бланс. - Я хотел послать одного из бродячих торговцев, они парни пронырливые. А Тарен, значит, не вернулся.
- Он и не собирался возвращаться, - вздохнув, сообщил Инквар. - Наоборот, искал место, где сможет жить с семьей, не опасаясь барона Корди.
- А есть хоть малейшая надежда? - Уточнять, о чем говорит, командир охраны не стал, его поняли и так.
- Тарен, оказывается, искусник, - помедлив, нехотя доложил Гарвель. - Поэтому Корди так желал заполучить его в свой замок. Жаль, мы не догадались раньше. Ему можно было бы помочь.
- Если есть надежда, что он жив, сделаем все, что в наших силах, я доложу старшим, - твердо глянул на незнакомого искусника Бланс. - И если ты захочешь, пойдешь с любым отрядом. Заранее дадим задание осведомителям…
- И тем самым подпишете ему смертный приговор, - угрюмо съязвил Инквар. - Никогда не поверю, что среди ваших осведомителей нет тех, кто стрижет сразу трех, а то и четырех овец. Нет, сначала я пройду там сам, мне расскажут больше, чем целому отряду.
- Эринк, - Гарвель вопросительно уставился на нового друга, - так ты и нас с Дайгом не возьмешь?
- Не могу, - тяжело вздохнул тот, посмотрел в лицо помрачневшего ювелира и опустил взгляд.
- Ты сегодня уходишь? - помолчав, осторожно поинтересовался Бланс и ожидающе уставился на нового знакомого.
- Пару дней отдохну, соберусь, - не стал изворачиваться Инквар, ведь и зайцу понятно, теперь они глаз с него не спустят, будут пасти, как блудливую овечку.
- Тогда пообедаем здесь еще разок? Или на охоту съездим, в плавнях по весне уток можно голыми руками брать.
- Договоримся, я буду дома, - намекнул Инквар, и Бланс, довольно кивнув, поднялся из-за стола и покинул комнату.
"Побежал доклад писать", - невесело усмехнулся искусник и огорченно глянул на упорно молчащего друга:
- Гарвель, ты пойми, когда бредет одинокий старичок - это одно, осведомители на таких даже не глядят. Зато меня пустит ночевать каждый селянин, а иногда и к столу позовет да все новости расскажет, слушать я умею. А вот трое молодых мужчин на хороших конях - это отряд, хоть и маленький. А отряды в поселках не любят, да и осведомители до блеска отполируют нас взглядами, каждую пряжку сосчитают. Иначе я никогда бы от вас не отказался.
- Ладно, время пока есть, - не стал спорить ювелир. - Может, Ленс еще прибежит.
Однако в назначенное место его ученик так и не пришел. Напрасно Инквар каждую ночь неслышной тенью пробирался по чужим садам и за огородами к дому с витыми колоннами и сидел в кустах, вглядываясь в изредка мелькавший в окнах слабый свет свечей.
И на третью ночь он снова проник в облюбованное место, постоял, глядя на спящий дом и жадно вдыхая нежный аромат желтой акации: там, куда он уезжает, это неприхотливое, но теплолюбивое растение не растет.
Однако снова не дождался ни ученика, ни хотя бы условного сигнала и, вздохнув, отвернулся. Нечего зря тратить время и рвать душу, в ней и без того еще сочится горьковатой болью незримая рана.
Несколько минут, выбираясь на окраину, искусник крался задами хозяйственных построек; и ни одна собака не подняла на него голос, мясо и особое зелье всегда помогали его собратьям находить путь к сердцам самых свирепых псов.
Выбравшись за город, Инквар без труда нашел ведущую на север дорожку и через полчаса подходил к неказистой, сильно запущенной на вид лачуге, где, как ему рассказали, несколько лет назад жил одинокий охотник. Однако охотился он вовсе не на диких коз и не на уток, а следил за дорогой и передавал ночникам донесения о проехавших мимо путниках.
Вот только глава Траага далеко не из тех, кто смотрит на подобные способы заработка сквозь пальцы, и ведет непримиримую войну с вездесущей бандитской гильдией. Однажды удача отвернулась от доносчика, его выследил отряд городской стражи. С той ночи охотник вынужден был оставить свое выгодное занятие и зарабатывать на кусок хлеба более благородным трудом и под присмотром охраны.
А городская стража пользовалась с тех пор хижиной как охотничьим домиком и для тайных встреч с людьми, которые не имели желания показываться на городских улицах. Вот и сейчас возле коновязи стояло несколько лошадей, а из открытой двери тянуло запахом жареного мяса и раздавался веселый смех вырвавшихся на отдых мужчин.
Инквар насмешливо ухмыльнулся, вспомнив, как упорно эти два дня друзья придумывали различные планы и убеждали его, что никому не может быть лишней помощь в таком трудном деле, как поиск одаренного. И не стоит отказываться от вступления в сильную гильдию, с которой предпочитают не ссориться большинство баронов и глав городов. К тому же никто не собирается ничего от него требовать, в гильдии имеется несколько искусников, и все старшие давно сообразили, как бесполезно и даже глупо не только ждать от свободолюбивых мастеров точного исполнения приказов, но и вообще эти самые указания им выдавать.
В конце концов Инквар не выдержал и сдался, однако выставил несколько жестких условий. Но лишь когда Бланс все их беспрекословно принял, искусник с огорчением осознал, как напрасно он столько времени сопротивлялся упрямой судьбе. Слишком настойчиво в этот раз ее рука подталкивала его именно к этому решению, не давая ни малейшей возможности увильнуть и подбрасывая такие веские доводы, какие не стал бы оспаривать ни один здравомыслящий человек.
- А вот и он, снимайте кабанчика с вертела, - весело приказал кому-то стоящий на низкой ступеньке Дайг, и на душе у Инквара стало теплее.
Оказывается, он почти забыл, как это приятно - знать точно, что тебя ждут и за тебя волнуются.
ГЛАВА 10
- Ушел, - горько пробормотал Ленс, вглядываясь в темное окно, и Лил еще сильнее стиснула зубами угол подушки, расслышав в голосе брата эхо безысходной тоски.
А что она может сказать, если сама во всем виновата и у них нет больше никакого выхода? Такого, чтобы после не тянула душу неусыпная совесть и еще сильнее не вгрызалась в сердце боль, от которой не помогают даже надежные снадобья папеньки.
Вот как могла прийти в голову Лил совершенно наивная и почти детская мысль рассказать все маменьке? Вернее, с чего она вдруг решила, что сумеет лишь слегка приоткрыть душу и поведать родимой только о самых важных событиях последних лун, не затрагивая того пугливого и безнадежного чувства, которое бесцеремонно поселилось у нее в сердце и никак не желало оттуда уходить?
Вот и поплатилась. Хотя сначала почему-то вдруг истово поверила, будто матери под силу ей помочь. Ведь Лавиния всегда очень хорошо разбиралась в отношениях мужчин и женщин, и не только подружки бегали к ней за помощью в деликатных вопросах, но и папенька иногда просил совета, получив заказ на необычный амулет или зелье.
А Лил очень нужно было посоветоваться хоть с кем-то, кто понимает в таких делах более, чем Ленс. Да, брат отчетливо ощущал эмоции людей, но из-за недостатка житейского опыта еще не умел объяснить, с чего вдруг в душах возникает любовь, а не ненависть или еще какое-то чувство.
Зато маменька сразу все поняла и твердо сказала: "Не переживай! Все в наших руках. К завтраку оденем и причешем тебя, как весеннюю принцессу, ни один молодой мужчина не сможет устоять перед такой красотой. И этот наемник будет твой, только не сделай ошибки, не торопи. Больше помалкивай, гляди кроткой овечкой, ну а если нужен будет совет, мигни, я позову тебя на кухню якобы помочь".
Мать действительно пришла на рассвете и сделала из дочери принцессу. Лил даже не сразу поверилось, что красавица, которую она видит в зеркале, - это она сама. Хотя после путешествия в седле еще болела спина, а злость и тревоги последнего дня пути утомили девушку так, будто она с утра до заката на ветру и солнце копала картошку на огороде Парвена.
То проклятое утро выжгло ей душу обидой досуха, даже на слезы сил не осталось, когда она поняла, как нагло и бессовестно он ее обманул. Хотя сначала она не поверила словам Дайга, заявившего за завтраком, что Эринк, которого сама она из мести называла только дедом или хозяином, решил все заранее подготовить к их приезду в Трааг. Девушка попыталась найти своим чутьем одаренной теплый огонек, каким ощущался дед после кровной клятвы, однако не нашла поблизости даже бледного отсвета. Тревожась все сильнее, она расширяла и расширяла незримый круг, не скупясь вливая туда накопленную за последние дни силу, пока Ленс сердито не дернул ее за рукав:
- Перестань… я тоже его не ощущаю.
Вот тогда девушка вдруг вспомнила тот проклятый куст, мостик и небрежные слова толстого старика о том, что он снимет эту клятву, лишь когда захочет сам.
Значит, наконец-то захотел?
Но не подошел, ничего не объяснил, как будто Лил вовсе не человек, а какая-то домашняя скотина. Хуже даже собаки, потому что собаку никто не бросает посреди дороги, сняв с сонной ставший ей надежной защитой ошейник.
Нет, она не пожалела в тот момент, что внезапно обрела проданную когда-то свободу, но и облегчения, о котором так долго мечтала, почему-то не ощутила. А в тот миг, когда Лил вдруг осознала, что вместе со связывающей их незримой нитью учитель Ленса решительно оборвал и все ее надежды на особые чувства, какие могли бы постепенно прорасти в его сердце, в оскорбленной девичьей душе вспыхнул яростный огонь смертельной обиды, до самого дна испепеляя все, кроме жгучего желания доказать ему его неправоту. Или отомстить… так же безжалостно, как поступил с ней он сам.
Девушка снова закусила зубами измусоленный, невкусный угол подушки, с большим трудом подавляя желание завыть раненым зверем.
Какой же глупой и до противного злой она была тогда, весь тот проклятый день, когда нещадно погоняла коня, кровожадно мечтая о мести. А дед вылез из кустов возле первой же харчевни, сел рядом с Ленсом, и она невольно прикусила язык, с изумлением рассматривая молодого симпатичного мужчину-северянина, лишь смутно напоминавшего того смуглого усача, каким он был в последние дни.
Таким Эринк нравился ей еще больше, сразу исчезла злоба и забылись все свирепые планы, хотелось просто смотреть на него, изучать новый облик и представлять, как они подъедут к незнакомому дому и бывший хозяин, протянув сильные руки, легко выхватит ее из тележки, на миг прижав к пахнущей травами груди.
Опомнилась Алильена лишь через несколько минут, когда тележка уже весело катила по улочкам Траага. И сразу разозлилась на себя. Ну вот с чего она, собственно говоря, снова растаяла перед ним, как деревенская пастушка? Если бы еще все это оставалось в ее сердце безмолвной тайной, но особый дар Ленса не позволяет даже надеяться на подобную роскошь.
Вон уже искоса поглядывает на нее, не по-детски печально кривя обветренные губы.
- Мы тут вылезем, - чувствуя, как от жгучего стыда огнем вспыхивают и щеки, и уши, поспешила заявить Лил неожиданному вознице. - Если не остановишь, спрыгну.
Он отвечал очень спокойно и устало, а она снова спорила, в душе все сильнее презирая саму себя за эту надоевшую до дрожи, но прилипчивую, как смола, личину отвратительно капризной избалованной дурочки, способной только на скандалы и истерики. От досады на собственное тупое и необъяснимое упорство у Лил уже дрожали пальцы и подступали к глазам непонятно откуда взявшиеся слезы, и она едва сдерживалась. И с ужасом понимала, что еще минута - и с невероятными усилиями возведенная в душе преграда рухнет, разваливаясь острыми осколками и сметая на пути все доводы разума, и от горя и отчаяния она устроит громкий и некрасивый скандал или бросится бежать. А может, и того хуже - попытается связать своей силой этих непробиваемо уверенных в своей правоте мужчин и взять над ними власть.
Всего за миг до катастрофы ее, как всегда, спас Ленс, подсел рядом, крепко обвил тонкими руками, заглянул в глаза и тонко, просительно протянул:
- Лил! Ну Ли-ил…
Девушка тайком вздохнула и снова глянула в темное окно. Ночь сегодня безлунная. Ни одна из трех красавиц не дежурит на небосклоне, да и звезды прикрыты туманной пеленой. Наверное, дождь будет… а он куда-то бредет по чужим дворам, как одинокий волк. Еще нарвется на чересчур бдительного стража или одного из бандитов, которые время от времени тревожат покой Траага.
Несмотря на прерванную клятву, она тоже почуяла сегодня вечером его приход, как ощущала и все эти ночи. И так же смолчала, отчетливо осознавая - приходил он вовсе не к ней. Ленс еще в первый вечер рассказал сестре о тайном сговоре с учителем, и она, стиснув кулаки так сильно, что ногти почти впились в ладони, внешне спокойно сказала:
- Аленс, ты ведь уже не маленький. Скоро тринадцать исполнится, имеешь право решать сам. А я приму любое твое решение и перед маменькой оправдаю, когда она встанет.
- Еще бы знать, когда это будет, - по-взрослому тоскливо глянул тогда брат и отвернулся, не договорив.
Это молчание ударило Лил больнее, чем кнут. Огрел ее один раз сельский пастух, когда, не зная, что нельзя пускать в общее стадо молодых бычков, рыжий приемыш Парвена простодушно открыл ворота перед метавшимся по двору годовалым Буяном.
Но обижаться на Ленса она никогда не умела, а в этот раз и вовсе чувствовала себя виноватой во всем. В то злосчастное утро, проводив взглядом исчезнувшую за кустами фигуру Эринка, девушка все-таки не сдержалась, оглянулась на мать и, чувствуя, как перехватывает спазмом горло, с ненавистью зашипела, глядя в ее бледное как мел лицо:
- Как-то очень уж хитро ты мне помогаешь!
- Алильена! - попыталась одернуть дочь Лавиния. - Ты абсолютно ничего не поняла! Спроси Алена, ты вначале очень понравилась этому мужчине, а потом он вдруг тебя узнал и сразу разочаровался. Но ты ведь этого не знала! И продолжала бы унижаться перед ним, кокетничать, а потом еще и решила бы бежать следом. Я же вижу, ты влюблена всерьез. А он - искусник. Почему ты мне этого не сказала? Хотя я сразу заподозрила, но потом ты сбила меня с толку.
Маменька! - обретя пропавший от возмущения голос, рявкнула выведенная из себя Лил. - Да какое это имеет значение? К тому же это у тебя такая привычка, сразу вешаться мужчине на шею, если он искусник!