– Три дня я следил за каждым твоим шагом, девочка моя, – не обратив ни малейшего внимания на мои слова, жестко и напористо продолжал Ленни, – Рейнос сам пришел к тебе в лавку – это, надо признать, слишком большая честь для мелкой сошки, которой я тебя считал. Поэтому я никак не мог решить: или ты крупная фигура, которую Рейнос считает равной себе, или совершенно непричастный к братству человек, которого Рейнос самолично взялся запугать. Так что я решил еще понаблюдать за тобой. И увидел, как Валдес встречается с тобой на пирсе рядом с кораблем, на котором я приплыл. И опять я никак не мог решить: так кто же ты? В чьей игре играешь?
Глаза у Ленни были холодные и жестокие, а губы кривились с горечью.
– Ну и как? Узнал? – хмуро поинтересовалась я.
– Я прихожу к тебе в лавку, – по-прежнему игнорируя мои вопросы, продолжил Ленни, – А спустя несколько минут туда же вваливается отряд людей Валдеса. Так это совпадение или расчет? Я не знал, что и думать. А если ты играешь в свою собственную игру и втягиваешь в нее меня?
– И поэтому я чуть не убила Пехеба? Чтобы втянуть тебя?
– Но ведь не убила. Это сделал я. Валдесовский волкодав мне мешал. А ты его пожалела.
– Чушь, – фыркнула я.
– Ну, это ты так сейчас говоришь. А в лавке ты вела себя по-другому. Ты плакалась, что Валдес тебя притесняет, но как только я предложил тебе выход – бежать – ты испугалась. И чего испугалась? Не того ли, что без поддержки Валдеса останешься со мной один на один? Ты хотела заманить меня, сдать сыскарям, но боялась ты не Валдеса, а меня!
– Разумеется, я боялась тебя! Тебя я знала ничуть не лучше опекуна Угго!
– А сейчас знаешь?
– Не уверена.
– Вот и я в тебе не был уверен. Поэтому и я взял тебя с собой. Чтобы ты была под моим присмотром. Людей с твоим даром, милая, всегда лучше держать под присмотром.
– Что же заставило тебя передумать? Ведь ты не стал бы рассказывать мне все это, если бы не передумал?
– Не совсем. Я все еще не знаю, что и думать. Иногда ты кажешься невероятной простушкой, а порой настолько разумна и проницательна, что я теряюсь. Иногда я думаю, что тебя любой обведет вокруг пальца, а в другой раз мне кажется, что ты хитра как бестия и это я у тебя на крючке. Так что же ты такое, Плетущая?
– То же хочу спросить и у тебя, Лейн Тристран. Или как там тебя на самом деле. Какие тайны скрываешь ты?
– Многие, моя милая девушка. Такое тебе даже не снилось. А ты действительно потеряла память? Или удачно скрываешь это?
Я промолчала. Что толку говорить, если тебе не верят! Странное дело, я все это время беспокоилась только о том, что не могу понять Ленни, не могу довериться ему, а он, оказывается, терзался куда большими сомнениями насчет меня.
– Так ты все еще хочешь, чтобы я тебе помог? – после долгой паузы спросил мой спутник.
– Да.
– Ты не боишься, что тебе придется полностью мне довериться?
– А мне надо тебя бояться?
– Разумеется, – Ленни выглядел удивленным, – Я далеко не безобиден, ты и сама это знаешь. Но причинить тебе вред не хочу. Правда не хочу.
Я долго молчала.
– В чем я должна тебе довериться?
– Есть один способ… скажем так, проникнуть в разум другого человека. Я мог бы временно управлять твоей волей и твоим даром, пока ты не научишься делать это сама.
– Нет.
– Я так и думал.
– Мне достаточно и того, что я на привязи у Валдеса!
– Я все понял, Никки, не надо кричать! Нет так нет – справляйся сама. Когда я доберусь до Ниннесута, мне понадобятся любые союзники, потому что обойти хранителей и пробраться в сокровищницу будет еще труднее, чем раньше. А остановить артефакт надо! Если еще не поздно! Я бы вообще тебе ни о чем не рассказывал, но мне нужна помощь. А если ты отказываешь мне в такой мелочи…
Замолчал, сердито сопя. Раздраженно стянул мокрый камзол и остался в рубахе, прилипшей к телу. Волосы его большей частью высохли, отдельные их пряди упрямо падали лицо, а мужчина раздраженно их откидывал. Но вряд ли замечал это. Шнуровка рубахи на груди его была распущена, и влажная ткань скорее подчеркивала рельефность тела, чем скрывала его. Красивого и сильного тела, между прочим. Странно, что я только сейчас обратила внимание на то, что давно уже перестала стесняться Ленни. Вот он никогда и не чувствовал неловкости рядом со мной, а мне поначалу трудно было привыкнуть к обществу мужчины. К тому, как умывается у ручья, обнажив торс; как переодевается, для приличия всего лишь отвернувшись, как спит… В дороге трудно избежать неловких ситуаций, но я давно перестала обращать на подобное внимание. Он был мне как брат, старший брат. А у сестер с братьями куда меньше условностей в отношениях. Ему, например, я могла бросить в лицо то, что не посмела бы сказать ни одному другому человеку. Невежливо – это еще мягко сказано.
– Послушай, Ленни, я хочу тебе помочь, но я никому не позволю…
– Все, все! Не будем больше об этом вспоминать! Это неудачное предложение, признаю, но другого у меня нет.
– Жаль.
– Мне тоже. Но Валдеса все равно как-то обойти надо.
– О, Валдес, я как-то и забыла о нем. Ты, кстати, хотел объяснить, почему он здесь.
– Причин может быть две, – Ленни говорил быстро, четко и резко. Очевидно, я очень его разозлила, но согласиться на его безумное предложение никак не могла. Не удивительно, что Ленни выглядел, как оторванный от драки и запертый в стойле бык, – Первая – Валдес идет по твоему следу. Как я ни старался тебя скрыть, но после нашей последней встречи с Рейносом, в эфире стоял такой магический звон, что не услышать его мог только глухой. Удивлюсь, если за нами не снарядили пол-империи в погоню.
– А вторая? – бесцветно спросила я.
– То, что Валдес оказался в Тодрене одновременно с нами, может говорить и о другой возможности. Валдес идет за мной, точнее, за жезлом. Еще точнее – в Ниннесут. А поскольку единственная хорошая дорога на юг проходит через Тодрен, Валдес оказался здесь в то же время, что и мы, просто случайно.
– Одна дорога?
– Да, Никки, на юг из Внутренней Дарвазеи ведет только одна дорога. И переправа здесь только одна. У этой дурацкой речки есть один очень существенный недостаток: очень высокие скалистые берега и сильное течение. На многие мили вверх и вниз по течению нет ни одного моста или брода. Здесь не ходят паромы. А все потому, что власти Тодрена никому не позволяют заниматься частным перевозом и очень бдительно следят за тем, чтобы деньги за переправу поступали только в городскую казну. Император даровал городу такое право и город не собирается упускать свою выгоду, позволяя кому бы то ни было переправляться бесплатно.
– То есть, перебраться на другой берег можно только здесь?
– Можно попытаться переплыть, – хмыкнул Ленни и придирчиво осмотрел свою влажную еще одежду, – Но я бы не советовал. Еще можно сделать солидный крюк на восток. Там, говорят, есть один нелегальный паром. Если, конечно, его еще не прикрыли. Но мы в любом случае потеряем несколько дней.
– Ну и ладно.
– Я бы не хотел терять ни дня. К тому же нам вряд ли удастся выехать из города незамеченными.
А вот это замечание было существенным. При въезде я заметила у городских ворот с десяток стражей, но тогда мы не были для них желанной дичью. А что будет, если к стражам добавятся сыскные псы? А они наверняка добавятся – Валдес вряд ли упустит из виду такую важную штуку как городские ворота. Просто из предусмотрительности, даже не зная, что мы уже внутри.
– Так что же мы будем делать?
На самом деле мне уже было неважно, за кем из нас двоих Валдес явился в Тодрен – за мной или Ленни. Одного взгляда на меня опекуна Угго хватит для того, чтобы кошмар прежних дней вернулся. Я не могла этого допустить. Но не могла и расстаться с Ленни, как ни прискорбно было это сознавать – без него я чувствовала себя беспомощной. К тому же открытие, что Ленни не такой уж и эгоистичный и преследует благие цели, заставило меня задуматься. История об артефакте, меняющем погоду, могла оказаться правдой, а это означало, что нам действительно угрожала опасность. И чем больше я об этом думала, тем больше верила его словам. Не помочь Ленни я просто не имела права.
И когда этот лукавый вор и пройдоха успел так прочно вплестись в мою жизнь?
– Прорываться будем завтра поутру. Я кое-что придумал.
– А может, уйдем прямо сейчас?
Ленни покачал головой.
– Нет. Разве что без сумок и лошадей. Можно попытаться перелезть через городскую стену.
– Тогда попытаемся? Я смогу!
– Без лошадей далеко не уйти, Никки. А купить не на что. Я собирался сегодня перекинуться в кости.
Едва дослушав фразу, я поспешно схватила собственное платье и выгребла из потайного карманчика золотые монеты. Ленни с укоризной покачал головой, протянул руку и бережно сжал мою ладонь в кулак.
– Спрячь их до худших времен, Никки. Я еще способен кое-что придумать без того, чтобы брать деньги у женщины.
От такой галантной фразы я непроизвольно прыснула от смеха: после стольких случаев мошенничества, которые я могла наблюдать, рыцарское признание Ленни звучало нелепо. Однако несвоевременный смех мой, похоже, сильно задел лучшие чувства мужчины.
– И тебе придется очень постараться, чтобы не рассердиться, моя милая, – на лице Ленни не было и следа веселья.
– Опасаешься, что я нас выдам?
– Валдеса не стоит недооценивать. Он знает, что я маг, и уцепится за любой магический всплеск, который учует сам или его маги. Равняться с ними я не могу и не буду, а твои магические способности бесполезны – они слишком непредсказуемы. Так что единственный наш шанс – это перестать быть собой.
– Это не так уж трудно, – улыбнулась я и попыталась разрядить обстановку, отделавшись шуткой, – Если вспомнить, что я не знаю, кто я. А тебе не привыкать.
Шутка явно не удалась, ибо Ленни, к тому времени шедший к двери, резко обернулся и свирепо уставился на меня:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты никогда не скрывал, что живешь обманом. Тебе не привыкать к маскараду. Одной маской больше, одной меньше, какая разница?
Ленни несколько секунд озадаченно рассматривал меня, словно неизвестную букашку, затем развернулся и буднично произнес:
– Нам рано вставать. Будь готова с рассветом.
Предложенный мне маскарад отнюдь не изменил моей сути. Ленни нашел мне одежду мальчика, волосы я спрятала под огромную шляпу, ноги сунула в тяжелые башмаки с деревянными подошвами, плечи мне отдавливали два жестких короба, несомненно, с камнями. Пожилая дама, слугу которой я изображала в это утро, ворчала всю дорогу до моста, а когда невыспавшийся стражник у ворот безразлично протянул жестянку для сбора подорожной пошлины, громко обругала его и хорошенько отметелила ручкой от зонтика, прежде чем опустила в прорезь две мелкие монеты. На выходку старухи внимания обратили мало, как и на щуплого мальчишку, скромно топтавшегося рядом с ней. То есть, меня.
Ни Валдеса, ни его псов я так и не заметила, что было хорошо по крайней мере с одной стороны – может, и я никем не замечена. Не знала я, и где Ленни – мы уговорились идти каждый своим ходом, а если случайно встретимся на мосту – то стараться "не узнавать" друг друга. Мне, впрочем, сделать это было совсем не сложно, поскольку я мало что видела дальше носков своих башмаков.
Я семенила за своей "хозяйкой", безо всякого притворства сгорбившись под тяжестью неудобной ноши и с унынием выслушивая ее бесконечные жалобы и стенания. Не знаю, где Ленни ее выкопал, но старуха оказалась сущей ведьмой: она поправляла каждый мой шаг, колотя ручкой своего чудовищного зонтика по моим лодыжкам, осыпала бранью любого, кто оказывался у нас на пути, и постоянно напоминала о неимоверной ценности своих дурацких туфель, которые кроме как в Верхнем городе никто и починить не может. Этого я никак не могла понять – туфли должно быть сделаны из камня или из железа, раз короба такие тяжелые?
Мост был достаточно широк и просторен, чтобы по нему могли спокойно разъехаться две солидные кареты, но толчея в этот час оказалась ужасной – на что и рассчитывал Ленни. Из-за обилия народу, с рассвета дожидавшегося, когда поднимут привратные решетки, у башен было не протолкнуться, да и на самом мосту трудно было сделать шаг в сторону и не наступить на какой-нибудь болтающийся постромок, не задеть чужую поклажу, не толкнуть корзину с истошно гогочущими гусями… Идти порой приходилось медленно и я уже втихомолку ругала этот мост, этот город и эту дрянную старуху на всякий лад, пока людской поток не вынес нас ко второй башне, ведущей прямо в Верхний город. Мы вошли под высокую арку, в проеме которой открывался вид на довольно просторную прибашенную площадь. Там тоже было шумно и кучно: мычали коровы, пищали цыплята, ругались люди – два возчика едва не дрались, сцепившись колесами своих повозок и не желая уступить один одному… Тогда я и заметила их. Были ли это люди Валдеса, я не знала, но они явно что-то высматривали, вытягивая шеи и внимательно оглядывая каждого человека, выходящего из-под арки. Их было двое, по крайней мере видела я двоих, по одному с каждой стороны арки. На них не было мундиров сыскарей, да и вообще никаких отличительных знаков. Но то, что эти двое непритязательно одетых и не выделяющихся в толпе мужчин – не просто праздные зеваки, было понятно хотя бы по тому, как неприязненно косились на них обычные городские стражи, стоявшие тут же в обнимку с алебардами. Стражи наверняка не стали бы терпеть рядом с собой тех, кто по положению ниже их, так что сомневаться в значимости "соглядатаев" не приходилось.
Миновать их было невозможно, но меня ли они ищут? Есть ли им дело до мальчишки, волокущего кошелки ворчливой старухи? Ленни уверял, что магический амулетик, висящий у меня на шее, не заметит никто, но он скроет меня от острого нюха мага-поисковика, если таковой окажется рядом. И если, разумеется, я сама себя не выдам. А я очень старалась. Опустила пониже голову, скрывая волнение и блеск глаз полями широкой войлочной шляпы, сгорбилась и тяжело шла вперед, мечтая поскорее проскочить опасную теснину. Чтобы успокоиться, мурлыкала себе под нос легкую песенку…
Я уже почти вышла из-под свода арки и ступила на истертые тысячами подошв неровные камни мостовой, как случилось неожиданное. Кто-то сильно толкнул меня сзади. Трудно было сообразить, случайно это произошло или толкнули меня намеренно, однако на ногах я не удержалась. Тяжелые короба понесли меня вперед, нога зацепилась за железную скобу, торчавшую на месте стыка скрепляющих решетку башенных ворот деревянных балок, и я не успела опомниться, как оказалась на мостовой. Бечевки, скреплявшие бока плетеных коробов, лопнули, крышки отскочили. Раздался глухой звон разбившейся керамики и следом за парой изрядно поношенных туфель на камни вывалились жалкие осколки лопнувшего кувшина. Мощный сивушный аромат ударил мне в нос, а щека моя, впечатавшаяся в булыжник, поплыла в волнах дешевого бренди.
Старуха завизжала и затопала ногами, и попыталась дотянуться до меня ручкой своего зонтика, спешащий по своим делам народ приостановился посмотреть, что же случилось, зеваки вытягивали шеи, хохотали и показывали пальцем на раздосадованную женщину, не знающую, злиться ли ей или сбежать, гордо и невозмутимо задрав нос… А между тем шляпа моя отлетела и русые косы, от удара высвободившиеся из шпилек, разметались по булыжникам.
– Девка! – вдруг радостно закричал один из "соглядатаев", тыча в меня пальцем, – Вот она, девка, переодетая пацаном!
– Она это, она! – подхватил второй, – Господин Мурс! Сюда!
Толпа все еще хохотала, когда откуда-то сбоку в нее врезался высокий мужчина в темном дорожном плаще. Знак на цепи, висящей у него на груди, не оставлял сомнений в принадлежности господина Мурса к славному племени сыскарей, мрачно-свирепое выражение аскетично-худого и подвижного лица предупреждало неосторожных о том, что не стоит стоять на пути у ищейки, а пучок магических амулетов, зажатых в вытянутой вперед руке, явно свидетельствовал о профессии мужчины.
– Дорогу! – громогласно затребовал маг, без колебаний расталкивая зазевавшихся толстых теток и приземистых мужичков так, что на долю едва поспевающих следом за ним трех молодых мужчин в черных мундирах сыскных псов ничего не оставалось, – Все прочь! Она ведьма! Опасная ведьма! Если кого она загубит – пеняйте на себя!
Зевак как ветром сдуло, даже стражники испуганно отступили назад, в спасительную сень караулки. И даже моя сварливая старушка, вооруженная зонтиком и злобным языком, постаралась поскорее сбежать и забыть про свои бесценные, ненаглядные туфли. Я бы тоже хотела сбежать, но мне не дали. Двое сыскарей умело подняли меня на ноги и завели за спину руки. От боли я поморщилась, но старалась не злиться.
– Почему вы меня схватили? – очень, очень спокойно и любезно спросила я, – Что я такого сделала?
– А с чего это тебе мальчишкой переодеваться? – ехидно поинтересовался господин Мурс, тыча мне в нос свои дрянные амулетики. Воняло от них какой-то тухлятиной и застарелым потом. Впрочем, я теперь воняла не лучше и осознание этого помогло мне сохранить спокойствие.
– Да кто ж девицу наймет в носильщики? – вовремя не вспомнив про отведенные назад руки, я попыталась пожать плечами, а в результате только скривилась от боли, – Подзаработать маленько хотела. Только и всего.
Маг, по-прежнему на вытянутой руке настороженно наставляющий амулеты, подозрительно оглядел меня сверху донизу. Раздумывал он довольно долго, целых несколько секунд, отчего в моей голове промелькнула маленькая искорка надежды… Но тут со стороны арки послышались недовольные крики: пока сыскари разбирались со мной, стражи сдерживали поток горожан, спешащих перейти мост, а потому очень скоро у башни и с той, и с другой стороны образовался затор. Особо нетерпеливые пытались прорваться вперед, а тех, кто были впереди, стражи толкали назад… Скоро в ход пошли алебарды, а над толпой поплыли дивные звуки изощренных ругательств… Это, впрочем, заставило мага одуматься и действовать. И действовал он решительно. Я даже не успела охнуть, как он содрал с моего правого плеча рукав!
– Вот! – торжественно рявкнул господин Мурс, тыча пальцем в розоватый шрам валдесовской метки, – Это она! Ведьма!
Сзади сквозь кордон стражников напирал и шумно возмущался задержкой ничего не понимающий народ, визжали свиньи, дурным голосом кричала какая-то тетка, этому гвалту обиженно вторила лошадь. Молодой сыскарь за моей спиной громко сопел и дышал перегаром мне в шею, а его руки не только удерживали мои локти, но умудрялись и похотливо их тискать… Я очень старалась, честное слово, очень. Я уговаривала себя. Я убеждала себя, что лучше промолчать, быть покорной. Лучше пусть они отведут меня к Валдесу… Лучше? Лучше?!!
Не знаю, как это случилось. Переход был так скор, что я едва успела его осознать. И если последние несколько дней я, хоть и балансировала на этой грани, однако все же могла возвращаться в реальный мир без особых разрушений, сегодня было не так. Я вошла в состояние магического видения разъяренной фурией, и мгновенно мое тело заполнила сила. Я еще успела подумать о том, как удивительно изящно оплетаются вокруг меня кружева магических нитей, как они мерно подрагивают от переполняющей их силы, питающей меня, как они красивы в своем поразительно сложном и прекрасном плетении… Но это было просто мимолетной мыслью.