Итак, жизнь медленно и со скрипом, но входила в прежнюю, как мне казалось, колею. И если я была излишне, можно сказать, даже нервно бодра, то это приписывали тем новым планам, которые я собиралась осуществлять в своей мастерской.
Вечером третьего дня мое спокойствие рухнуло.
Колокольчик возвестил о приходе нового посетителя, когда я уже собиралась запирать дверь. О чем я и собиралась сказать позднему клиенту, однако так и не вымолвила ни слова, поскольку вид человека не оставлял сомнений: рюшечки и бантики ему не нужны. У меня привычно скрутило холодком в животе.
– Вы хозяйка? – резким непререкаемым голосом осведомился некий сухощавый господин средних лет в безупречно пошитом дорогом камзоле и накинутым поверх него безупречно отутюженном коротком плаще. Шляпы на незнакомце не было и мне тут же бросилась в глаза весьма необычная для здешних мест прическа. Точнее, полное отсутствие таковой. Его волосы были очень коротко острижены и торчали коротким седоватым ежиком примерно с ноготь длиной. В Вельме считалось нормой для уважающих себя мужчин ношение длинных волос, обычно закалываемых сзади у шеи или на затылке, а иногда и завитых. Средней длины волосы, точнее, обрезанные под горшок, были признаком ремесленников, а совсем короткие – бывших узников, которых в темнице обычно просто обривали налысо.
Полулысая голова и богатый камзол настолько не вязались между собой, что у меня возникло огромное искушение соврать и назваться собственной же служанкой. Но я отмела в сторону слабость.
– Да, – с достоинством ответила я, однако достоинство мое не произвело на гостя ни малейшего впечатления.
– Отдай мне жезл, – без предисловия просто сказал он и протянул руку.
Я нервно хихикнула и тут же осеклась. Смотрелся незнакомец довольно сурово – худой, подтянутый, лет сорока пяти, с неулыбчивым бесстрастным лицом и жесткими манерами, не признающими никакой слабости. Он явно привык получать то, чего желал. А теперь на его пути стояла я. Отодвинет меня в сторону?
– Какой жезл? – попыталась схитрить я. Интересно, а откуда…
– Не выношу лицемерия, – со смачным презрением сказал незнакомец и сделал шаг вперед, а я обессилено прислонилась спиной к прилавку, – Ты или отдаешь мне жезл, девица, или я найду его сам, но в таком случае тебе будет очень больно.
Угроз в последнее время я слышала довольно, а потому повела себя совершенно необычно.
– Ищите! – нервно взвизгнула я и обвела руками лавку, – Ищите где угодно! У меня его нет!
Поверил он или нет, но остановился на полпути.
– Тогда где он?
Спросил он ровно и бесстрастно, но мне почему-то казалось, что он ровными полосками срезает кожу с моего тела.
– Я отнесла его Олеусу Митте!
– Ты лжешь, – в глазах его скользнула неуверенность, однако он все равно сделал шаг вперед, – Ты не могла отдать его Олеусу.
Мой ужас почти перерос в неконтролируемую панику, но я храбро оторвалась от прилавка и даже сделала на деревянных ногах шаг навстречу угрозе:
– Что значит лжешь? С какой стати мне лгать? Эта дурацкая палка мне не нужна. Олеус просил меня принести – я принесла. И нечего меня здесь запугивать!
– Я тебя еще не запугивал, – мрачно сообщил гость, глядя на меня сумрачными глазами, – Когда ты отдала ему жезл?
– Ээ-э… шесть дней назад, – поспешно ответила я, пересчитывая в уме последние даты.
– Шесть дней?
Невозмутимость гостя дала трещину, но праздновать победу было рано. Я чувствовала, как меня прошиб холодный пот.
– Он же тебя выгнал.
Так это он там, у Олеуса был! Вот почему старик не позволил мне войти! Может, потому его и убили? Догадка молнией мелькнула в моей голове и едва не лишила меня самообладания. Но не лишила.
– А я вернулась, – с вызовом сообщила я, – Мне очень нужны были деньги.
Тут в глазах гостя загорелся победный огонек, и он немедленно задал следующий вопрос, полагая, что уличит меня во лжи:
– Он заплатил тебе? Нищий Олеус заплатил тебе? Ты играешь с огнем, девица.
– Заплатил!
Я рванулась к прилавку, отперла ящичек в самом низу, достала маленькую шкатулку и вынула оттуда один небольшой камешек:
– Этим.
На моей ладони лежал превосходный рубин и этот факт, кажется, основательно обескуражил гостя.
– Рубины? У Олеуса?
– Мне кажется, когда я была у Олеуса, у него был какой-то человек. Я его не видела, но за шторкой – ну Вы знаете, там есть такая полотняная занавеска… Так вот, там кто-то был!
Последний довод направил мысли незнакомца в нужном направлении. Он бросил мне в руки рубин, развернулся и пошел к двери. И уже стоя там, он обернулся и ровно сказал:
– Если я ничего не найду – я вернусь. И ты понимаешь, что тогда будет.
И вышел вон.
А я без сил упала на стул и застонала.
Полночи я подсчитывала свои сбережения и строила планы. Большую часть бывших при мне золотых монет и рубинов я истратила на покупку и отделку дома, а также закупку материала для золотошвейной мастерской, в том числе и того товара, что прибыл на днях из далеких южных стран. Так что на руках у меня оставалось всего четыре дукатика и единственный рубин. На такие деньги особо не разгуляешься. Продать лавку не получится – это все равно что возвестить своим недоброжелателям, что я собираюсь сбежать… Ах да, я и вправду надумывала бежать. Но по здравом размышлении выходило, что у меня это не получится. Во-первых, бежать стоило только очень далеко. На проезд денег мне возможно бы и хватило, а вот на обустройство на новом месте – наверняка нет. Бросать нажитое очень не хотелось, тем более, что вложено сюда было много труда. Во-вторых, проверять угрозы Валдеса на осуществимость очень не хотелось. Он и его псы быстро меня догонят, поскольку следовало принять во внимание мою неприспособленность как путешественника. Для начала мне нужна была лошадь, а ее требовалось купить. Мало того, что в лошадях я совершенно не разбиралась (и мне вполне могли всучить снулую доходягу), так еще и ездить верхом могла с превеликим трудом. К тому же я редко выезжала за пределы Вельма и не слишком хорошо знала его окрестности, а это означало, что мне придется расспрашивать дорогу или ехать наобум, рискуя застрять в каком-нибудь овраге. И пока я буду из него выбираться, сыскари наверняка меня нагонят… Нет, это не выход. Единственным моим шансом мог стать корабль, отправляющийся на днях куда-нибудь очень далеко – тогда я могла бы улизнуть из-под ока Имперского Сыска. Тем самым я сбегу и от странного стриженого господина, которому нужен был жезл. В том, что он вернется, сомневаться не приходилось, и как он поступит дальше? Будет снисходителен к моему вранью? Сомневаюсь. Когда он начнет допытываться, где жезл, я, разумеется, скажу, что отдала его Ленни. Однако поверит ли он мне в следующий раз? И что будет со мной?
Как ни странно, но последнего посетителя я испугалась куда больше, чем даже Валдеса. У опекуна Угго была мерзкая привычка глумиться над другими, но была в нем помимо жестокости и некая странная привлекательность, как привлекает нас хищник, безжалостно преследующий свою добычу. Я ненавидела его и боялась, ибо и была той добычей, но вполне понимала его образ мыслей и даже надеялась как-нибудь найти к нему подход. А вот последний гость был другим. Этот был стервятником. Ему безразличен азарт охоты, он подождет сколько нужно и удовольствуется мертвечинкой. А я не желала становиться чьим-то легким завтраком. И даже плотным, сытным обедом.
Можно было бы, конечно, пожаловаться "опекуну Угго", что некто через меня копает под него, но для этого нужно было хотя бы знать имя моего последнего гостя. А я о нем абсолютно ничего не знала. И, боюсь, даже во спасение собственной жизни, знать не хотела. К тому же, рассказав о госте Валдесу, я буду вынуждена рассказать и о реликтах. А вот этого делать совсем не стоило. Нет, лучше уж молчать.
Наутро я отправилась в порт. В это время года не многие моряки рисковали выходить в море – из-за ледяных зимних ветров, дующих за пределами Империи, переход в теплые южные моря был слишком опасен. В бухтах Дарвазеи было раздолье только легким рыбацким корабликам и лодчонкам, спокойно промышляющих в водах теплого течения и не собирающихся выходить за его пределы.
Сегодня в порту стояло целых два корабля. Один из них, гордый трехмачтовик, только прибыл из Усафы (это на нем привезли мои ленты и шелка) и назад в южные воды собирался не раньше, чем через месяц, когда погода слегка переменится. Что для моих близлежащих целей, разумеется, не годилось. А вот второй, двухмачтовый чужак со стягами сине-зеленого цвета и уродливой головой какого-то морского чудовища на носу, застаиваться в порту Вельма был не намерен… Да как он вообще здесь оказался в такое время? Я прошлась вдоль его борта, разглядывая неспешно снующих моряков слишком нездешней внешности – черноволосых, длинноносых, с узкими глазами, длинными висячими усами, украшенными колокольчиками, и с нездешним гортанным говором. Нет, с такими головорезами отправляться в никуда я пока еще не готова. Для этого положение должно стать совсем отчаянным. Впрочем, очень скоро может так и статься…
– Выбираешь корыто себе под стать?
От неожиданности я подпрыгнула. Несмотря на задиристый тон сказанного, Валдес смотрел на меня жестко и холодно, а пальцы его вцепились в мою руку железными клещами.
Отнюдь не легкокрылый ветерок играл полами распахнутой широкой темно-красной накидки, подбитой темным гладким мехом, и ласкал тяжелую цепь с эмалевыми вставками, лежащую на груди мужчины. На голове Главенствующего мага Имперского сыска красовался роскошный бархатный берет с пышным пером.
– Что ты здесь высматривала?
Несколько секунд я хватала ртом воздух, пока ко мне не вернулась практичность и сообразительность:
– Что Вы, опекун Угго, и не думала ничего высматривать! Я ищу купца, который привез мой товар из Усафы. Мне кажется, он недодал один рулон голубого шелка, а голубой шелк, если Вам известно, в будущем сезоне наверняка будет фаворитом. И если я не заполучу свой шелк, а он продал его другой мастерице, это будет ужасно. Я ведь заплатила за него еще летом. Но этот пройдоха Сотевус мог просто сплавить его кому-нибудь еще. И что же получается? Что я зря платила такие неслыханные деньги за ветер? Ну уж нет, опекун Угго, такого безобразия я не потерплю! Хотя с другой стороны очень даже может быть, что Сотевус вовсе не виноват, но где тогда искать правду?
Создатель, и когда это я только выучилась так гладко лгать? Сама себе не верю! Я тараторила с таким воодушевлением, потому что точно знала: подобная бабья болтливость любого мужчину заставит скривиться и сбежать на другой конец порта!
Но Валдес и бровью не повел. Еще несколько долгих секунд он смотрел на меня непроницаемым взглядом, выставив вперед мощный подбородок, затем поиграл губами, коротко кивнул, театрально взмахнув пером на берете, и отправился дальше по своим делам в окружении, как только теперь я смогла заметить, Пехеба и десятка молодцев в ладных черных мундирах с бляхами сыскарей.
Я могла бы перевести дух и поздравить себя с успехом, если бы не взгляд, брошенный на меня напоследок Пехебом. Он не поверил ни единому моему слову.
Интересно, чей это корабль и почему им так интересовался Главенствующий маг Имперского сыска? Матросы с побрякивающими на усах колокольчиками равнодушно проводили кортеж Валдеса незаинтересованными взглядами, а вот на меня некоторые из загорелых здоровяков уставились отнюдь не равнодушно. Пришлось поспешно отвернуться, чтобы якобы не заметить весьма двусмысленные жесты, которыми привлекали мое внимание матросы. И тогда мой взгляд упал на другой корабль. Тогда-то я и поняла, что внимание Валдеса привлек не двухмачтовый уродец с усатыми разбойниками, а красавец-трехмачтовик, прибывший из Усафы. Именно около него на берегу стояла и смотрела вслед ушедшим сыскарям кучка матросов, а хмурый капитан озабоченно драл свою роскошную бороду, даже не замечая этого.
После полудня погода внезапно испортилась и на город налетел неожиданный шторм.
Само собой разумеется, шторм для портового города не редкость. Но не для Вельма в послейердасовский месяц. Обычно это было самое спокойное, тихое и благополучное время в году. Однако необычный Йердас потянул за собой и необычную погоду – как и предсказывали пессимисты.
Шторм бушевал до вечера, срывая с небес тучи и швыряя их на город. Дождевые капли, нет, струи, скакали вверх-вниз, с размаху бились о стены, крыши и мостовые, бестолково мельтешили в свете колышущихся фонарей. Ветер подвывал и носился между домами, как волк, запертый в клетку. Гул бушующего моря слышался издалека.
Я была рада шторму, хотя прекрасно понимала, что плохая погода не помогает процветанию лавки. Ни один клиент не заглянул к нам за весь день, но ведь и нежелательных посетителей не было! И я была рада именно этому. Я устала от гостей, званых или непрошенных, которым что-то надо от меня. Я хотела хоть немного передохнуть и поразмыслить о том, что делать дальше, а непогода была как раз кстати.
Радость моя, однако, была преждевременной.
Я заперла входную дверь лавки рано, еще когда шторм буянил вовсю, и присела доделать вышивку, которую начала на днях, да так и не закончила. Вышивка всегда меня успокаивала, она придавала моим мыслям какую-то упорядоченность. А мне было о чем подумать: о том, что было, о том, что позабыто и вспомнится ли, о том, что меня ждет в недалеком будущем, ибо о далеком я даже и не пыталась думать…
Работа спорилась, игла сновала по натянутой ткани словно серебристая рыбка, играющая в воде – то нырнет, то выпрыгнет…
– А ты и вправду золотошвейка, – раздался неожиданный голос, рука моя дернулась, и игла больно уколола палец.
– Ты меня испугал, – холодно буркнула я, посасывая палец. Как ему удается так тихо подкрадываться ко мне?
– Я не хотел, – соврал Ленни, присаживаясь рядом, – Никогда бы не подумал, что ты золотошвейка. Ирония небес!
– Почему ирония? – довольно апатично возмутилась я. Что бы ни собирался рассказать мне Ленни, я не хотела этого слушать. Лишние проблемы мне ни к чему, мне бы со своими разобраться, а то, что мужчина пришел не просто так, сомневаться не приходилось. Я раздумывала о том, как бы побыстрее и повежливее выпроводить его, когда поняла, что пауза затянулась. Ленни молчал, и я с любопытством посмотрела на мужчину, разделенного со мной неярким светом лампы. Огонь смягчил его резкие крупные черты и окрасил кожу в приятный золотистый цвет. Только сейчас я обратила внимание, что лицо его слишком загорелое для холодного зимнего солнца. Ленни не был красив, но неправильность и тяжеловатость черт его лица сполна компенсировалась общей привлекательностью. У него были очень выразительные голубые глаза и жестко очерченная линия крупного рта, подвижные мохнатые брови и резкие скулы. Очевидно, он вел весьма неспокойную жизнь – сквозняки долгих странствий обветрили его кожу, под солнцем выцвели кончики его довольно длинных темно-русых волос, люди оставили шрамы… Конечно, крохотные шрамы на подбородке и у носа не портят мужчину. Вот и я знавала одного человека со шрамом…
А-ах!
Смутное быстротечное видение раскололо мою голову острым приступом боли, от которого я не успела ни вздохнуть, ни охнуть. Видение ушло так быстро, что я не успела разглядеть того мужчину… И со шрамом ли? Темный силуэт, зовущий меня. Это друг или враг? Чего он хочет? Предупреждает? Зовет ли к себе? Заманивает ли в ловушку? Бьется сквозь лед моей памяти?
Мимолетное видение так захватило меня, что я словно выпала из реальности. На пару секунд, не больше. Вопрос Ленни я услышала только со второго раза.
– Я спрашивал, как ты узнала, что обладаешь магическим даром?
– Олеус сказал мне об этом, – рассеянно ответила я, обрывая нитку и складывая работу в коробку.
– Это было недавно?
– Да, – кивнула я, – накануне Йердаса. Примерно с месяц назад.
– А где ты была до того, как купила эту лавку?
В вопросе Ленни я не нашла ничего странного, только обычная вежливость, потому и рассказала ему то же, что и его отцу. Правду.
– Не знаю. Я появилась в Вельме два года тому назад. Кто я такая и откуда взялась – никто не знает. И я тоже. Я помню себя только с того момента, как очнулась у Воробьиного рынка.
Взгляд голубых глаз Ленни стал въедливее и пронзительнее.
– Не помнишь?
– Ничего.
Он промолчал.
– Ты поможешь мне вернуть память? – просто спросила я, – Помнится, ты говорил что-то о плате за реликты.
Вопрос, кажется, застал Ленни врасплох. Мужчина взъерошил темную шевелюру пальцами обеих рук и покачал головой:
– Боюсь, я не смогу тебе помочь.
– Ты же маг.
– Маг магу рознь, Никки, а я не из тех, кто тебе нужен. Если говорить языком имперской канцелярии, у меня "слабый потенциал". Я знаю кое-какие штучки, чтобы воевать, чтобы остановить противника… ну еще всякую мелочь… но я не могу швырять каменные глыбы, левитировать или поднимать мертвых. И я не умею лечить потерю памяти.
– Зачем ты пришел? – с горечью спросила я.
– Повидать тебя.
– Ну вот и повидал.
– Ты меня гонишь?
– Мне нужна помощь, Ленни, но никто не в силах мне ее дать. Вот если я спрошу тебя, как мне освободиться от опеки Валдеса, ты тоже наверняка ответишь, что не в силах тягаться с Главенствующим магом Имперского сыска?
Мужчина опустил взгляд. Ничего другого я и не ожидала, …однако его смуглая кожа кое-что мне напомнила.
– Кстати, ты прибыл на корабле из Усафы? Валдес сегодня самолично интересовался им. Как ты думаешь, что на корабле могло бы привлечь его?
Я не имела ничего дурного, когда задавала этот вопрос. Просто перевела беседу, норовящую тихо и мирно скончаться, на другую тему. Ведь от разговора о кораблях вполне можно перейти и к планам о том, куда может отправиться оказавшаяся в непростой ситуации девушка. Или к банальным рассуждениям о погоде, а там рукой подать и до прощания…
Однако Ленни мой вопрос совсем не показался простым. Он нахмурился:
– Валдес поднимался на "Морскую лисицу"?
– Я не видела, но похоже, что да.
– Значит, они уже идут по следу, – через плечо бросил мужчина и с удивительной для его комплекции гибкостью вскочил с места. Я наблюдала за ним со все возрастающим недоумением.
– А тебя Валдес видел? – отрывисто спросил Ленни, отодвигая занавеску на окне и вглядываясь в темень за окном. Шторм, похоже, стих, однако светлее на улице, разумеется, не стало.
Я молча кивнула, потом спохватилась и негромко произнесла "да". Ленни помрачнел еще больше. А потом произнес слова, приведшие меня в замешательство:
– Собирайся. Мы уходим.
– Куда?
– Очень далеко. Сюда ты больше не вернешься.
– Ха! – ответила я на это заявление, и добавила, вложив в свои слова как можно больше сарказма и скептицизма, – И не подумаю!
– А лучше подумай, – Ленни наклонился надо мной и оперся кулаками о столешницу, – Я бы тебе объяснил все подробно, но, боюсь, времени нет. Тебе опасно здесь оставаться, поверь мне на слово.
– Не поверю, – спокойно ответила я, замечая, как неумолимо закипает мой гость. Уже сейчас губы его были сжаты в тонкую полоску, а глаза напоминали раскаленные уголья синего пламени, – Ты мне врал, почему я должна тебе верить?
– Врал? Когда это? – в сердцах воскликнул мужчина.
– Олеус и правда твой отец?