Этот вопрос был направлен Инквару, и тот не стал обращать внимание на хитрость, с какой мальчишка решил проблему обращения к новоявленному папаше. Ему и самому трудно было бы назвать отцом чужого человека, хотя к тому, который теперь считался его собственным родителем, Инквар никогда не испытывал никаких нежных чувств. И потому не встречался ни с ним, ни с матерью уже почти пятнадцать лет.
- Сейчас узнаю, - благодарно улыбнулся мальчишке искусник и, протянув руку, отдернул полог с той стороны, где сидел кучер. - Пико, нужен привал.
- Через минуту или две будет ручеек, - буркнул тот и предложил: - Но могу остановить прямо сейчас, воды у нас полный жбан.
- Если место подходит, то останавливайся, - не стал тянуть Инквар.
Впрочем, он ни на миг не сомневался - Дайг никогда бы не предложил делать выбор, если бы здесь было опасно или неудобно встать.
Повозка слегка накренилась, забирая вправо, по тенту зашуршали невидимые ветви, а солнечный свет сменился сыроватым полумраком.
Инквар первым выскочил из тележки, огляделся и понимающе усмехнулся: телохранитель едет по этой дорожке явно не впервые. Старая голубая ель, под густые ветви которой он загнал повозку, была самой огромной среди развесистых соседок и, судя по устроенным из бревен сиденьям и аккуратному кострищу, не раз использовалась как укрытие.
Да и с травницами кучер при встрече разговаривал скупыми, но понятными всем им фразами, выдававшими их давнее знакомство. Вчера это не особенно насторожило искусника, но сегодня, после объяснений травознаи, сам собой возник вопрос, отчего в необъявленной войне Дайг примкнул не к своему другу, а к кучке одаренных травниц и монахинь? Разумеется, Инквар не собирался спрашивать телохранителя напрямую, зайцу понятно, тот давно приготовил достаточно ясный и убедительный ответ, но вот будет ли он искренним, неплохо бы выяснить.
- Кусты в той стороне, - доставая корзинку с едой, кивком головы указал Дайг и нехотя добавил: - Костер разжигать не стану, поселок всего в трех часах, там и пообедаем.
- Это будет почти ужин, - прикинув время, обронил Инквар, уводя с собой Ленса.
- Полдник, - кротко, как хорошо вышколенная горничная, поправил Дайг, и не думая принимать замечание "хозяина" за приказ.
- Ты на Лил не сердишься? - отойдя от ели подальше, осторожно спросил мальчишка и уставился на Инка встревоженным взглядом.
- Конечно нет, настоящий мужчина не имеет права злиться на женщин, ведь они слабее, - честно ответил тот и огорченно вздохнул: - Но в пути, а особенно в бою, с ней очень трудно. Лил не умеет заранее придумывать планы и следовать им и не доверяет тем, кто с ней заодно. Поэтому поступает так, как будто она одинокий волк, и этим подставляет соратников под удар.
- Она говорит, ты взял ее в рабство…
- А она тебе рассказала, в каком виде я ее нашел? - обозлился Инквар. - Без сознания, привязанную вниз головой к седлу позади ночника! Вот и пришлось взять с нее клятву, иначе снова полезла бы в лапы к бандитам!
- Не рассказывала, - огорчился мальчишка и уверенно кивнул. - Но ты не врешь.
- Да зачем мне нужно лгать? - еще сердито фыркнул искусник и тут же заинтересовался: - А какая у тебя способность?
- Пока не совсем понятно, - не задумываясь, выдал тот явно заготовленную заранее фразу и тут же спохватился, огорченно покраснел: - Но одаренных людей от простых я отличаю и амулеты тоже вижу. А еще могу слышать чувства людей… но про это говорить нельзя.
- Ну и помалкивай. Никому больше не выдавай своих тайн, нам разные люди могут встретиться. Нужно будет придумать тебе способность попроще, я по дороге прикину и скажу.
Мальчишка согласно закивал и совсем не по-детски облегченно вздохнул, а идя назад, превратился в совершенно обычного подростка. Подпрыгивал, доставая уцелевшие шишки, собирал под кустами первоцветы и ландыши и пытался поймать первую стрекозу.
А когда они почти дошли до ели, приостановился и серьезно сказал Инквару:
- Я буду звать тебя "отец". Своего папу я так никогда не называл.
- Это ненадолго, - тихо пообещал искусник. - Только пока не станет понятно, где для вас безопаснее. Ты же мужчина, должен понимать: неспроста мать отправила вас к Парвену.
- Это папа нас отправил, - внезапно горестно шмыгнул носом Ленс. - Сам одел и сам отвез. Обещал зимой вернуться…
- Не всегда получается так, как мы планируем, - поторопился успокоить его Инквар, чувствуя, как сдавливает сердце тяжелая, холодная лапа предчувствия. - Я вот тоже должен быть сейчас в совершенно другом месте. Не переживай, он найдется. Я сам этим займусь. А в ту деревню пошлю надежного человека… есть у меня такой.
- Дайг? - шепнул мальчишка и тревожно глянул в сторону елки.
- Сам его опознал? - нахмурился Инквар. - По каким приметам?
- Лил узнала… по рукам, - виновато заглянул в глаза искусника Ленс. - У него один ноготь кривой.
- Вот как, - изумленно приподнял бровь Инквар, оказывается, девчонка при всей своей кажущейся безалаберности замечает особые приметы спутников. Подтолкнул Ленса к ели и серьезно поблагодарил: - Спасибо, но больше никому этого не говори.
Однако Дайга он все же предупредит и заодно запомнит на будущее про необычайную приметливость горбуньи.
До небольшого поселка, живущего, как мельком пояснил Дайг, в основном пасеками и скотоводством, они добрались незадолго до заката.
Въехали во двор крайнего дома, огороженного высоким забором из жердей, плотно перевитых хмелем, но из повозки вылезать не стали. По пути Инквар с Дайгом решили переменить первоначальный план: хоть травницы и надежные люди, но сбрасывать со счетов внимательность соседей не стоит. И раз никогда раньше не останавливалась здесь тележка травниц дольше, чем требуется, чтобы переменить лошадей и оставить часть трав, то не нужно и сегодня изменять заведенному правилу.
Несколько женщин, выскочивших из дома навстречу Дайгу, понятливо кивнули в ответ на его объяснения и молча принялись за дело. Перетаскали в дом травы и бутыли с настоями, незаметно поставили взамен корзину с едой и открыли воротца. Дайг за это время успел запрячь свежих лошадей и устроиться на своей скамеечке.
После того как поселок остался позади, Инквар поменялся с ним местами, благо дорога отсюда к нижним деревням была хорошо накатанной и заблудиться ему не грозило. А еще через полчаса они устроили привал на обед, заехав по каменистому берегу речушки в густой орешник.
- Можем заночевать тут, - небрежно предложил кучер, помогая Инквару разложить на скатерке выданную травницами снедь, - а выехать затемно, а можем ехать до Торжков. По пути будет еще одна деревушка, но они ночами чужих не пускают. Можно сдохнуть у ворот, не откроют, напуганы оборотнем.
- Откуда они взяли оборотня? - нахмурился Инквар.
Оборотнями народ называл совершенно различных существ, и никакого отношения к сказочным чудовищам эти бедолаги не имели. Звездопадная ночь сказалась и на зверях: у тех, которые тысячелетиями живут рядом с людьми, особенно у собак, кошек и лошадей, начали рождаться необычайно смышленые детеныши. Однако выживали из них очень немногие. Селяне, напуганные невиданными способностями простых Мурок и Шариков, уничтожали их, едва заподозрив неладное.
Вторым видом оборотней были одаренные дети, по какому-то несчастному случаю оставшиеся сиротами или попавшие в бедственное положение. От голода, холода и побоев они начинали отращивать на себе шерсть, а заодно и клыки с когтями. Такое происходило чрезвычайно редко, но слухов каждый раз поднимало намного больше, чем свадьба одного из баронов. И не только слухов, но и охотников на диковинку. Причем самых разных сословий. Поймать несчастного оборотня пытались ночники и баронские ловцы, стражники градоначальников и сами одаренные. Инквар тоже хотел бы найти бедолагу, но только затем, чтобы попробовать вернуть ему человеческий вид, однако прекрасно понимал, что сегодня у него не будет на это ни времени, ни возможности. Волновало его совершенно другое. Не хотелось бы встретиться ночью с толпой ночников или вольных охотников, народ они отчаянный и никакими особыми правилами не отягощенный.
- Сами вырастили, - хмуро вздохнул Дайг и пояснил: - Но с конца осени о нем ничего не слышно. Говорят, будто ушел на юг, но я не верю. Не было там ни одного случая, он ведь не невидимка. Обязательно бы кого-нибудь обокрал или напугал. Поэтому охотников уже нет, хотя живет в деревне пара подозрительных новичков. Думаю, ради них селяне и устраивают это представление с запиранием ворот. Но нам оно даже на руку, проедем мимо и никому не попадем на глаза.
- Тогда едем сейчас, - решил Инквар, - а ты постарайся поспать. Ночью мне одному в незнакомом месте за всем не уследить.
- Я хорошо выспалась, - небрежно сообщила Лил, и лица обоих мужчин разом стали кислыми, словно они хлебнули по ошибке сладкого отвара вместо вина.
- Пообещай, - твердо сказал Инквар горбунье, прощаясь в душе с мечтами о безмятежном путешествии, - ничего не предпринимать и ни в какие разговоры не соваться.
- А в драки? - язвительно прищурилась она.
- В драки и бои - тем более, - сурово добавил Дайг, разделив с напарником полыхнувшую в глазах спутницы ярость.
Горбунья резко откинулась на борт тележки, явно пытаясь принять позу оскорбленной гордости, но с ее нынешней фигурой эта попытка выглядела более чем жалкой, хотя сама Лил об этом пока не догадывалась. Желчно глядя на спутников, девчонка нарочно затягивала паузу, определенно готовя какое-то ядовитое замечание, но ей помешал Ленс.
- А я ночью все вижу, - тихо сознался он, и его сестра даже поперхнулась от возмущения неожиданной откровенностью мальчугана.
- Я знаю, - мягко кивнул ему искусник. - И Лил тоже видит. А мы с Пико пьем зелье, поэтому слепых среди нас не будет.
Он старательно уводил разговор от возможности ночного боя, надеясь отвлечь горбунью и дать ей время успокоиться. Она и в самом деле притихла, но тишина эта была недобрая, предгрозовая, когда в темных, незаметно, но неумолимо надвигающихся тучах проскакивают грозные отблески пока далеких молний.
Дайг поторопился лечь спать и даже одеяло на голову натянул, однако Инквар отлично рассмотрел и торчащее из-под него ухо напарника, и позу, не очень удобную для отдыха, зато позволяющую нанести удар ножом, даже еще не вставая. А в том, что рука телохранителя лежит на рукояти ножа, он не сомневался, видел уже, как тот умеет спать, оставаясь напряженным, словно взведенный арбалет.
ГЛАВА 19
Деревушку, взрастившую оборотня, повозка травниц миновала далеко за полночь, и тихого топота копыт по мягкой глинистой дорожке не расслышали даже бдительные деревенские псы, ни один из них не поднял хозяев преданным лаем.
Инквар к этому времени уже держал наготове все те снадобья и амулеты, которые привык брать, отправляясь за очередной контрабандной вещицей или зельем для Фертина. Он бдительно вглядывался в убегающие назад сероватые, полупрозрачные тени, какими казались ему кусты и травы, стараясь не пропустить ничего необычного.
Его спутники давно спали. Ленс тихо посапывал и изредка всхлипывал во сне, заставляя губы искусника крепче сжиматься от жгучей ненависти к бандитам, по вине которых мальчишка пережил ужасы плена. Сейчас Инквару уже ничуть не было жаль тех ночников, с которыми так беспощадно расправился Дайг, вот эти ночные кошмары мальчугана искупали любую жестокость. Жаль, конечно, но не приходится даже надеяться, будто такая страшная кончина бандитов заставит задуматься кого-нибудь из их приятелей. До сих пор Инквар пока еще никогда не слышал, чтобы возможность бесславно сгинуть от руки мстителей или наемников заставила отвернуться от грязного промысла кого-нибудь из искателей легких денег.
Лил лежала неподвижно и дышала почти неслышно, и Инквар время от времени присматривался к ней, пытаясь понять, уснула девчонка или нет. Но ближе пододвигаться не рисковал, помня об ее глупой подозрительности и непомерном самомнении.
Зато Дайг точно не спал - зашевелился за несколько минут до деревни и, приподнявшись на локте, глотнул зелья из выданного Инкваром флакона, тем самым признавая превосходство усиленных напарником снадобий.
Усталые лошадки уносили путников все дальше от недоброй деревни, кусты и березовые рощицы, щедро разбросанные по склонам невысоких холмов, плавно сменялись перелесками и дубравами; искусник в душе уже благодарил всех известных ему богов за спокойную дорогу, как ночную тишину прервал тонкий, болезненный вскрик.
Он резанул по напряженным нервам острым лезвием, сразу и бесповоротно заставив поверить в подлость и жестокость происходящего где-то в глубинах густого леска.
- Слышали? - тихо шепнула Лил, и Дайг разочарованно зашипел, как видно, и он до этого мига считал горбунью сладко спящей.
Инквар был огорчен ничуть не менее напарника, но сумел сдержаться. Слова травознаи запали в душу, и теперь ему очень не хотелось остаться в памяти подопечной жестоким самодуром.
- Может, проедем? - еле слышно предложил он, почти догадываясь, каким будет ответ, и все же надеясь на чудо.
Ну должно же хоть у кого-то проснуться благоразумие и чувство самосохранения? Не могут же все спутники быть так же отчаянно безрассудны и глупо благородны, как он сам?
- Как ты можешь такое предлагать! - злым шепотом возмутилась Лил. - Там же женщина!
- Это не доказано, - буркнул Дайг и тише добавил, отдавая тяжесть принятия решения в руки Инквара: - Но мое отношение к ним ты знаешь.
- Тогда я иду один, - останавливая повозку, бросил ему поводья искусник. - А ты защищаешь детей. И не волнуйся, я вас найду.
- Я пойду с тобой, - полезла с тележки горбунья, но Дайг успел схватить ее за ногу и бесцеремонно дернуть назад: - Ты относишься к детям.
- А ты к болванам! И не думай, что я тебя не узнала, - разозленно зашипела Лил.
- Если сейчас скажешь еще хоть слово, - невозмутимо ответил телохранитель, - будешь спать три дня подряд. А теперь притихни, как будто тебя нет.
Лил возмущенно фыркнула, оглянулась проверить, слышит ли их перебранку ее хозяин. И ошеломленно замерла, обнаружив, что его и след простыл.
- Вы… - оскорбленно прошипела девчонка, едва сдерживая вскипевшие слезы, - злые и вредные… и ничего не понимаете!
- Отец не вредный! - в открытую встал на защиту искусника проснувшийся Ленс. - Ему было больно, когда кто-то кричал.
- А ты помалкивал бы побольше, разболтался не к добру, - огрызнулась Лил. - Или тоже не знаешь, что я не простая девица в чепчике?
- Да все тут осознают, насколько ты необычна, - шикнул Дайг, вслушиваясь в ночные шорохи. - Но сейчас лучше помолчи.
Уходя от тележки, Инквар пару раз настороженно обернулся назад, потом, убедившись, что напарнику удалось задержать настырную девчонку, выкинул ее из головы и все внимание направил на лес, молча хранивший свои тайны. И хотя где-то в глубинах сознания ворошился неугомонный червячок сомнения, напоминая о неисполненном решении обходиться с горбуньей повежливее и подобрее, вся его сущность радовалось свободе.
Он привык работать один, не оглядываясь на напарников и помощников и не отвлекаясь на необходимость заботиться о ком-то еще, кроме себя. Так было проще, понятнее и намного легче, один он мог прижаться к дереву и активировать амулет отвода глаз или влезть на ветку и замотаться в свою накидку. И не нужно никому ничего пояснять или доказывать, теряя драгоценные мгновения.
Искусник бесшумно скользил между кустами и стволами огромных дубов, бдительно вслушиваясь в темноту, превратившуюся в предутренний серый, неуютный сумрак. Все его усиленные зельем чувства ощущали присутствие в этом лесу недобрых существ, но кто это был, Инквар пока распознать не мог. И потому с особой тщательностью разглядывал каждую корягу и кучу прошлогодних сучьев. Логово оборотня могло быть под любым кустом: обрастая мехом, люди становились на удивление нечувствительны к холоду и сырости.
Но самым ужасающим было все же другое. Перейдя на новый, более примитивный уровень жизни, когда перестают быть важными проблемы устройства жилья и добывания еды и одежды, несчастные дети очень быстро теряли интерес и к тем вещам, которые отличают людей от зверей. Получив наконец возможность набивать живот пойманной дичью и отобранными у путников припасами, новоявленные оборотни стремительно скатывались в яму одичалости. Им больше не нужны были ни язык, ни общество и не интересовали искусства или ремесла. Но самыми страшными были их абсолютное равнодушие к утерянному родству с людьми и яростное желание и дальше оставаться зверями.
Светлую, тонкую, как нить, полоску охранного контура Инквар никогда бы не заметил, не будь у него артефакта, определяющего присутствие звездопадной энергии. В душе на миг шевельнулась легкая зависть к Ленсу, умеющему видеть подобное безо всяких амулетов, и тотчас пропала. Водить мальчишку в такие дебри Инквар не стал бы и за намного большие способности.
Осторожно взобравшись на раскидистую душистую липу, искусник перебрался по ветке как можно дальше от защитной полосы и спрыгнул по другую ее сторону. С этого момента он не шел, а крался, прислушиваясь и принюхиваясь, как охотничья собака, и когда наконец оказался почти рядом с логовом оборотня, уже не сомневался, что одичалый человек тут.
И он был не один, об этом искуснику сказал еле слышный запах дыма и жареного мяса. Не сейчас приготовленного, а несколько часов назад, но это ничего не меняло в выводах Инквара. Никогда одичалые люди не усложняют свою жизнь разжиганием костров и приготовлением жаркого. Им и так неплохо, а костер требует дополнительных усилий, добывания сухого топлива и углей, и с ним намного легче попасть в лапы охотников.
"Значит, кто-то из деревенских все-таки поддерживает изгоя", - мелькнула благодарная мысль, и искусник наконец-то рассмотрел и само кострище. Над кучкой седого пепла висел закопченный котелок, а чуть поодаль под огромной елью угадывался лаз в примитивный шалаш из ветвей и прошлогодней почерневшей листвы.
Инквар шагнул ближе и тут же застыл неподвижным пеньком, обнаружив новые обстоятельства, встревожившие его какой-то несуразной неправильностью. Немного в стороне от приютившей оборотня ели был привешен к ветви раскидистой осины добротный походный шатер, и из-под его широко растянутого колышками нижнего края выглядывали мужские сапоги, такие же справные, как и сам шатер.
И эти детали кардинально меняли понимание происходящего. Теперь можно было не сомневаться, что проведывающий оборотня человек - вовсе не бедный родственник несчастного одаренного, тайком сочувствующий беглецу, но не имеющий никакой возможности увести его в безопасное место и обеспечить пропитание. И значит, о доброте и сострадании с его стороны можно забыть, хотя и неимоверно жаль ломать сложившуюся пару минут назад картинку.
Инквар сделал еще несколько коротких, крадущихся шажков и снова замер, услыхав в шатре легкое шуршание сена. Через пару секунд оттуда выглянула растрепанная голова, настороженно оглядела полянку перед елью и по-звериному потянула носом, внюхиваясь в холодный ночной воздух. Искусник невольно сжался от этого простого жеста, ощущая себя зайцем, попавшим под прицел пристального взгляда опытного охотника. На краткий миг ему захотелось метнуться назад, в кусты, на дорогу, но уже в следующий момент Инквар едко усмехнулся.