* * *
Большущий зал был как бы окаймлён столами в виде буквы П - вдоль стен. Середина его - с мозаичным полом - была занята фонтаном. Гараву сперва показалось, что это живая лужайка с колокольчиками, и только присмотревшись, он понял: цветы, трава - всё каменное, и лишь вода, выливавшаяся множеством тоненьких струек из чашечек колокольчиков и собиравшаяся в ручеёк, с журчанием уходивший под пол, - настоящая.
- Прислуживать мне не надо, - сказал Эйнор ещё по дороге. - Мы все в гостях.
И сейчас он уверенно - поклонившись Элронду, который с группой эльфов и магов сидел у "короткой перекладины П" - прошёл на свободные места. Гарав, повторивший поклон, так и не понял - то ли эти места оставили для них, то ли Эйнор выбрал просто первые попавшиеся? Зал был заполнен эльфами, присутствовали, как оказалось, и люди - и стоял совершенно откровенный шум - как видно, правило "когда я ем, я глух и нем" эльфы не соблюдали. Как по волшебству, перед Гаравом оказались пузатый серебряный бокал на тонкой ножке - в бокале было вино, - глубокая большая тарелка, наполненная смесью жареной картошки, грибов и чего-то, похожего на бефстроганов, ещё одна тарелочка со свежим хлебом и трёхзубая вилка, костяная, с вырезанной в виде струи воды рукоятью.
Какое-то время Гарав просто ел. И лишь подчистив половину порции, стал потихоньку оглядываться.
Соседом его справа (слева сидел Эйнор) оказался светловолосый эльф, при виде которого сразу становилось ясно, что это воин. На чёрной рубахе с коротким широким рукавом, надетой поверх золотистой нижней, густо затканной узорами, алел узор из осенних листьев. В лице эльфа - светлокожем, с чуть раскосыми зелёными глазами - было что-то тревожащее. Поймав на себе взгляд мальчика, его сосед улыбнулся, и Гарав вздрогнул: у эльфа оказались отчётливо выступающие клыки, сверху и снизу, такого ни у кого из этого народа Гарав и не предполагал! Видя, что мальчишка ошеломлён, эльф улыбнулся ещё шире и представился:
- Виндэ-ог-Виндан, полководец короля Трандуила.
- Гарав Ульфойл, оруженосец рыцаря Эйнора из Кардолана… - пробормотал Гарав.
Виндэ-ог-Виндан коротко звучно прищёлкнул ногтем по верхнему левому клыку:
- Ещё я вампир и пью кровь из пленных, - сообщил он, понизив голос. - По крайней мере так про меня рассказывают, и это к лучшему, потому что стоит мне улыбнуться схваченному врагу, как он начинает сперва кричать, что его заставили воевать против нас, потом клянётся, что он всегда любил эльфов и называет нас братьями, а заканчивает искренними рассказами - где, чего и сколько… - Гарав невольно улыбнулся, а эльф пояснил уже серьёзно: - Моего народа давным-давно нет на белом свете, это я задержался по делам. Когда-то в лесах, над которыми сейчас плещут воды западных морей, жило много таких, как я - нас называли авари… Эй, если ты Гарав, то верно ли рассказывают, будто ты видел одного из моих Древних Лордов?! - встрепенулся Виндэ-ог-Виндан, даже подавшись вплотную к мальчику всем телом.
- Ты служил Мэглору?! - поразился Гарав, отстранившись - не от неожиданности, а от изумления: эльф выглядел вполне… "современным", что ли.
- Не ему, а его брату Куруфину, - вздохнул Виндэ, усаживаясь удобней. - Расскажи мне о лорде Мэглоре, мальчик… Если тебе не трудно - расскажи. Мне будет приятно, хотя местами это и страшная повесть… - И он, задумавшись, нараспев прочёл:
Семеро их,
семеро их,
В глубине океана
семеро их,
яростных в небе
семеро их.
Возросли они в доме
в глубине океана,
не мужчины они,
и не жены они,
ветры они,
бродящие в саду,
жен не имеют,
детей не рождают
ни прощенья они,
ни пощады не знают,
ни молитвам они,
ни мольбам не внимают,
словно кони, они
вырастают в горах,
разбойники Эа,
посланцы богов,
что стоят на дороге,
помрачая пути.
Злые они,
злые они.
Семеро их.
Клятвою неба
будьте вы закляты,
клятвою земли
будьте вы закляты…
Так сказали о них вастаки в конце того времени… хотя это и не совсем правда. Расскажешь мне о лорде Мэглоре Нъелло, лорде Мэглоре Линдире, о Канафинвэ Макалаурэ?
Гарав посмотрел в тарелку и попросил жалобно:
- Можно я сперва доем?..
* * *
… - Гарав.
- М.
- Га-равввв…
- Муй… крых. Удди.
- Гаррррав! - шепотом прорычал на ухо другу Фередир, зажал ему нос… и поймал в лоб локтем. - Уй!
- Чего тебе?! - Гарав сел, сердито глядя на Фередира. Потом потянулся.
- Иди скорей сюда! - Фередир, потиравший лоб, похоже, ни капли не обиделся. - Иди скорей!
Гарав спустил ноги с изящной лежанки (а сперва-то он боялся ложиться, думал, что эта штука просто для красоты и наверняка холодная - ажурное каменное плетение), откидывая тонкое одеяло, не пропускавшее ночного ветерка - впрочем, приятного, теплого и пахнущего чем-то цветочным, тонким, как золотистое вино в кувшине на столе.
- Ну чего будишь? - проворчал он.
Фередир потащил его за собой по лестнице, потом - тропинкой в чёрной резной тени деревьев - на берег, туда, где они купались днём.
- Смотри-и-и-и… - выдохнул он в ухо всё ещё ничего не соображающему и сердитому Гараву. Тот хотел уже разозлиться по-настоящему…
…и пролетевший над рекой на тарзанке Эйнор обрушился в реку с пушечным громом, разогнавшим ночную тишину вниз и вверх по течению.
Глава 6, в которой… а, что там. Плохо всё. Даже в конце
Мэлет ждала Гарава за дубом. То есть сначала он просто никого не увидел и подосадовал на себя за то, что так бежал к назначенному утром месту встречи - со всех ног, даже запыхался, а тут и нет никого. Потом испугался: а что если Мэлет и не придёт вовсе?! Чтобы успокоиться, пригладил волосы, прислонился к дубу спиной… и ойкнул, пригнулся, разворачиваясь и отскакивая, наполовину выхватив из ножен меч - раньше, чем понял, что протянувшиеся к его горлу руки с жадно шевелящимися пальцами вовсе не из дерева выросли, а принадлежат прячущейся за могучим стволом эльфийке, которая с весёлым смехом крутнулась вокруг Гарава, как в танце:
- Испугался, испугался!
- Ду… глупая, разве можно так?! - рыкнул мальчишка, с лязгом швыряя меч в ножны. - А если бы я тебя зарубил?!
- А ты попробуй хотя бы поймать меня! - И девушка протянула Гараву руку. - Ну? Вот, схвати! Что же ты?!
Гарав сделал быстрое движение - и его рука поймала воздух. Эльфийка с ликующим смехом отпрянула, но Гарав, вертанувшись на месте - разлетелись волосы, распахнулись полы надетой поверх лёгкой рубашки куртки с кардоланским гербом, взметнулся плащ, - поймал её в кольцо рук.
- Вот так, - сказал он и, смутившись, отпустил девушку, которая глядела жалобно и возмущённо.
- Я всё равно быстрей! - сказала она сердито. - Ты просто догадался, что я собираюсь сделать!
- А это всё равно. - Гарав поправил пояс. - Важен результат. И в результате я тебя поймал, вот и всё.
Мэлет, кажется, раздумала обижаться. Взяв Гарава за локоть, она предложила:
- Пойдём к воде?
- Пошли, - послушно согласился мальчишка, спеша за ней. - Погоди, сейчас я плащ постелю.
Взмахнув снятым на ходу плащом, он широко накрыл удобный корень ивы, образовывавший почти настоящую скамейку, спинкой которой служил ствол той же ивы. Поклонился, делая рукой приглашающий жест. Мэлет тут же уселась и показала рядом с собой:
- Ты тоже можешь присесть, я разрешаю. Так говорят ваши королевы?
- У нас нет королев. - Гарав сел, сцепил пальцы на колене. - Мы дикие. У нас королевой себя может считать каждая красивая женщина.
- Интересно, каково это - быть некрасивой по вашим меркам? - задумалась Мэлет. - Смешно: красивые, некрасивые… Как это вообще: некрасивая, что это? Я не понимаю… А тебя считали красивым?
- Я не помню. - Гарав откинулся к дереву. Потом сел прямо, повернулся к эльфийке. Протянул руки - медленно, сперва правую, потом левую. Поставил их - с широко растопыренными пальцами - по обе стороны золотой головы.
Мэлет смотрела неотрывно и была неподвижна, как каменное изваяние. Только глаза оставались живыми, она следила, как приближаются полуоткрытые, припухшие, в сухих трещинках и тёмных пятнышках - обветренные дорогами - губы человеческого мальчика и его серые с золотом, шалые, как у весеннего волка, глаза. На миг возникло желание - со смехом поставить между его и своими губами ладонь. Но тут же исчезло. Вместо этого Мэлет сзади свела словно бы сами собой взлетевшие руки на крепкой, резко напрягшейся, превратившейся в сталь шее человека и подалась навстречу губам, глазам, резкому, неровному дыханию…
…Высокий золотоволосый эльф смотрел на сидящих на выступе ивового корня человеческого мальчика и эльфийскую девочку - свою дочь.
Лицо полководца Элронда было каменным, как лица изваяний древних вождей нолдоров, которые находят иногда на побережье за Голубыми Горами.
- Мэлет, - сказал он негромко.
Он подошёл бесшумно, человек не мог услышать… а дочь - дочь, похоже, вообще ничего не слышала более… кроме голоса человека.
Обернулись и встали и эльфийка, и человек. От Глорфиндэйла не укрылось то, что дочь сидела на подстеленном плаще человека, не укрылся и тот жест - непроизвольное движение, - которым Мэлет полускрылась за спину мальчика.
А тот посмотрел прямо в глаза эльфа и сказал:
- Отважный Глорфиндэйл… ведь это ты Глорфиндэйл, отец Мэлет? - Золотая голова наклонилась. - Мне надо говорить с тобой по очень важному делу.
- Иди за мной, - сказал Глорфиндэйл…
…В небольшой залитой солнцем комнате было пусто. Только Глорфиндэйл, севший в массивное кресло, поставив длинный меч между ног, и Гарав, остановившийся прямо перед ним. Но голос мальчика звучал, как в огромном зале, - рождая эхо.
- Отважный Глорфиндэйл из дома Элронда. Я - Гарав Ульфойл, оруженосец кардоланского рыцаря Эйнора сына Иолфа, прошу у тебя руки твоей дочери Мэлет. Я люблю её, Глорфиндэйл.
Глорфиндэйл встал. С грохотом отлетело и ударилось о стену тяжёлое кресло. Движение было таким неожиданным, порывистым и… страшным - да, страшным! - что и Гарав вскинулся и отшатнулся, ещё ничего не понимая, но перепуганный.
- Ты… человек! - Это слово прозвучало, как ругательство. - Даже не адан - просто человек! - Но и как-то растерянно это прозвучало.
Гарав услышал эту растерянность, только не обратил внимания. Эльф был страшен. Казалось, он - и без того выше мальчишки как бы ни на три головы - стал ещё выше, а глаза сделались большими и засияли холодным голубоватым светом. Левая рука полководца Элронда взялась за рукоять меча, и Гарав увидел, что и там - из-под пальцев - льётся мертвенное сияние. Комната бешено закружилась, и Гараву послышались звуки - то ли вой, то ли рычание, то ли грохот обвала, - шум, нарастая, валился как бы со всех сторон и придавливал к полу, замораживал, одевал в камень… Под пальцами Глорфиндэйла угрожающе и ликующе запел на ладонь вышедший из ножен клинок: "Hyarrrrrrrra… hy-y-yara-a-a…" - услышал Гарав.
Да-а-а… от такого можно было только бежать со всех ног. И глаза эльфа отталкивали - как две могучих руки: ну, беги, прочь отсюда!!!
Гарав не побежал.
Он стиснул зубы и взялся за меч. Склонился всем телом - словно пробивался через сильный встречный ветер… но головы не опустил, не отвёл глаз от полыхающего взгляда громадного, жуткого нимри.
- Так Ангмар говорил правду?! - прорезал сгустившийся тяжёлый воздух дерзкий высокий голос мальчишки, сорвавшийся на последнем слове - но не смешно, а яростно и даже презрительно! - на глуховатый басок. - Правду, что мы, люди, для вас, эльфов, - полуживотные?! Вот жаль, что я не остался там, в Карн Думе - по мне лучше уж было отдать душу какому-нибудь гауру и пасть без чести от рук наших же воинов, чем жить и дальше человеком - без твоей дочери, нимри! А ведь я человек, Глорфиндэйл - ЧЕЛОВЕК!!! И это немало!
Эльф слушал мальчишку, высоко подняв брови и отпустив рукоять меча - тот скользнул обратно в ножны и утих. И даже когда Гарав, тяжело дыша и не выпуская оружия, замолчал и только смотрел на эльфа - яростно и непримиримо, - Глорфиндэйл по-прежнему молчал. Молчал, разглядывая мальчишку со смесью грусти, удивления, гнева и уважения. Когда же он заговорил, голос его больше не был угрожающим, скорее - печальным.
- Прошлое хорошо помнит три союза между дочерьми эльфов и сыновьями людей. Верен Эрхамион и Лютиэн Тинувиэль… Туор и Идриль… Эльвинг Светлая и Эарендил Мореход… Ты ли Верен? Ты ли Эарендил? Или твоего отца звали Хуор?
- Тебе нужны Сильмариллы? Тебе нужен новый Вингилот? - вопросами ответил Гарав. - Скажи, и я…
- Нет… - Глорфиндэйл поднял руку. В жесте не было нетерпения - лишь просьба внимания. - Я верю и вижу, что ты готов на всё ради моей дочери. И я не о том. Эарендилу Эру даровал бессмертие. Лютиэн Тинувиэль получила право выбирать, и она выбрала Жребий Людей. А Туор и Идриль вместе отправились в Валинор, и не нам вести речи о них и их судьбе… Бессмертие, Гарав Ульфойл, - Дар… или проклятие эльфов, как людям даровано их проклятие - или дар? - Смерть. По вашему счёту Мэлет больше ста лет. Больше ста, Гарав… Тебе четырнадцать, и ты даже не Адан - ты из Людей Сумерек. Сколько ты проживёшь на этой земле? Пусть минует тебя смерть в бою и болезнь. Ещё полвека. Пусть шесть десятилетий. Семь. Да пусть хоть сто лет. Хотя состаришься и потеряешь и красоту и силу ты намного раньше. А Мэлет не заметит этих лет. И что ей останется? Подумай - что?
Не было гнева в голосе эльфа. Не было торжества или злости. Ничего не было такого, на что стоило бы злиться…
Только правда. Не такая, как у Ангмара.
Настоящая. Но не менее жестокая и беспощадная.
Вечность - минуту - Гарав молчал. Глядя в пол. Потом гордо вскинул голову и сузил глаза, в которых родился стылый лёд:
- Прощай, Глорфиндэйл из Дома Элронда. Никогда более я не потревожу покоя твоего дома и взгляда твоей дочери, - церемонно сказал мальчишка.
Кажется, эльф хотел что-то ещё сказать. Но Гарав коротко поклонился и, повернувшись, вышел прочь, хлестнув краем плаща по косяку - словно вылетела большая хищная птица. Глорфиндэйл услышал, как по коридору - трах-трах-трах! - раскатились звонкие, чёткие шаги. (Эльфу представилось, как следы навсегда остаются на белом полированном полу - впечатанные в камень гневом, яростью, тоской и разочарованием…) Глорфиндэйл тряхнул головой и на миг склонил её:
- Angayasseya, - прошептал он…
…Гарав прошёл по какому-то мосту, сам того не заметив - бешено свистя плащом по камню, мёртво сжимая рукоять меча и стиснув зубы, чтобы не кричать. Его мысли были холодны и остры - как будто их заточило отчаянье.
Ускакать прочь. Сейчас. Немедленно. Тут же. Навсегда. Не оглядываясь. В первой же деревне людей найти красивую девчонку. Их тут много. Взять у неё всё, что может взять мужчина у женщины. И отдать ей… что? То, что он нёс Мэлет, не отдать, как не вырвать из груди сердца - сразу умрёшь… Пусть. Тогда просто отдать той девчонке своё тело. Там найдётся немало желающих лечь с оруженосцем кардоланского рыцаря. Никакого насилия, никакого обмана. В конце концов, ему тут жить и ему нужен дом. И та, которая будет о нём заботиться, а потом родит ему детей. Это может быть любая. Разве не всё равно, чьи руки примут постирать рубашку, и разве в темноте видно лицо? И разве не всё равно - всё вообще - если сердце всё-таки вырвали… а ты почему-то остался жить?
Он стиснул зубы сильней, до хруста, до крошки, потом оскалился, задавив всхлип. Влево и вправо отшагнули двое шедших навстречу эльфов - они о чём-то беседовали и изумлённо посмотрели вслед человеку; кажется, даже окликнули сочувственно… зачем ему их сочувствие?! Он искал лишь понимания и разрешения быть с Мэлет. И не получил ни того, ни другого.
Но Глорфиндэйл прав. Прочь отсюда! Скорей! Бежать!
Он побежал. И бежал до самой конюшни.
До самых дверей, возле которых, высоко подняв руку и опершись ею на косяк, стояла Мэлет.
- Отказал? - резко и высоко спросила она, откидывая волосы с лица коротким поворотом головы.
- Да, - выдохнул Гарав.
- Ambar. - Эльфийка выпрямилась.
- Что? - спросил Гарав вместо того, чтобы обойти её, оседлать Хсана и умчаться прочь, не оглядываясь.
- Возьми меня, - просто сказала Мэлет. И, протянув руку, словно бы тонкий и прочный браслет надела на запястье Гарава. - Выбор отца - это выбор отца. Но и я могу выбирать.
Тысячи слов хлынули на язык Гарава - и прочно забили ему рот. Тогда вместо любого из них - ведь любое прозвучало бы глупо - мальчишка взмахнул плащом в левой руке, властно, будто имел на это право, окутывая им себя и эльфийку. И шагнул вперёд - увлекая её следом за собой…
…Потом был тот же плащ, падающий на рассыпанное сено - казалось, медленно, как лист с дерева.
А дальше Гарав не запомнил. То, что было у него с Тазар, тут почти не годилось и напоминало происходящее лишь отдалённо. Ему только казалось, что и он падает, падает, падает в тёплое сияние - падает, раскинув руки, падает - и не может упасть… и в какой-то момент сияние становится обжигающим, и он вспыхивает и… сгорает, наверное, но это - не важно…
…Лёжа ничком, сквозь полуопущенные ресницы Гарав смотрел, как сидящая рядом Мэлет расчёсывает волосы. Между остриями серебряного гребня - в основе вспыхивали при каждом движении мелкие зелёные камешки - с лёгким треском струились золотые волны, и с этим мягким потрескиваньем мешался тихий голос эльфийки - Гараву казалось, что он слышал уже эту песню, но никак не вспоминалось, где же…
Предавать легко,
Забывать легко,
Убивать легко,
Оставлять легко.Ты с улыбкой пел,
Но в твоих глазах
Пустота и боль
Светом что погас.Предавать легко. Только, предав, ты -
Один навсегда. Один на один
С глазами того, кого предал,
Кому так легко простить.Оставлять легко. Только, оставив,
Ты будешь бояться смотреть назад,
В лицо своей тени бессильной в ответе
И острой горечи правды.Предавать легко,
Забывать легко,
Убивать легко,
Оставлять легко.Тот, кто даст тебе
Этих слов глотнуть -
Или дурак,
Или мудрец.