Поездами больше не пользовался, пересаживаясь с автобуса на автобус, с одной попутной машины - на новую. Так и не придумав, как быть дальше, я бежал, находя покой в самом процессе. Через деревни и города, обогнув Красноярск с юга, истощая последние силы. Старался вовсе не пользоваться Нитями и запутывал следы.
Вчера вечером я въехал в Новосибирск, где рассчитывал хоть немного отдохнуть и собраться с мыслями. Рана Охотника, нанесенная отчаянным продавцом ночного павильона, по моим расчетам, должна была хоть немного задержать его. И, признаюсь честно, последние пару дней я уже начал тешить себя надеждой, что смог улизнуть, оторваться…
Но прошлой ночью Охотник снова напал на меня.
И вновь я бежал, ускользнув из его капканов. Тогда я понял, что могу принять единственное в этой ситуации решение - приехать на Маяк.
* * *
- Вот мой рассказ, - Киоши бросил осторожный взгляд на неподвижную фигуру Куратора. - Как вы знаете, теперь мне остается надеяться только на вашу помощь.
Виктор утонул в кресле, сцепив пальцы на пустом бокале, и задумчиво смотрел на прогоревшие в камине дрова. За окном сгустилась мокрая ночная мгла. Молодой тоэх ждал, обдумывая историю, только что рассказанную наместнику. Он только что открыл перед хозяином особняка почти все свои карты и теперь оценивал, не совершил ли роковой ошибки.
- Я благодарен тебе, Киоши, - заговорил Виктор, неотрывно глядя на гаснущий огонь, - за доверие, с которым ты пришел в стены моего дома. Полагаю, что теперь нам необходимо продумать дальнейшие действия. Если, конечно, ты желаешь и далее оставаться в живых и сохранить семейную ценность.
Киоши расслабился, утопая в спинке кресла, и не смог скрыть глубокого вздоха. Волна тепла омывала его сознание - отныне игра продолжалась со свежими козырями на руках.
- Мы имеем амулет, - Виктор мягко поднялся на ноги.
Поставил бокал на подлокотник кресла, начал расхаживать по темной комнате, неслышно ставя ноги на огромную звериную шкуру.
- Амулет, содержащий в себе…
Короткая пауза.
Виктор вопросительно посмотрел на юношу, но тот поджал губы, словно не заметил взгляда.
- …нечто, очень важное, - невозмутимо продолжил Куратор, ничуть не смутившись. - Меня почти не интересуют феодальные войны Тоэха, но очевидно, что некие силы начали охоту за этой вещью. Имея возможность убить тебя, они настаивают, чтобы ты сам отдал им амулет. Совершают поступки странные, местами не вполне логичные. Вероятно, этому есть объяснение.
Треснуло полено, рассыпав искры.
- Ты мог бы попробовать спрятать кулон. Однако учитывая, что Охотник, кажется, умеет ходить по горячим Нитям - это бессмысленно. Убить его ты тоже не в силах, а я в данном деле помощи оказать не смогу, только если он не перешагнет черту моего закона.
Виктор взял из открытой коробки сигару, миниатюрную гильотинку. Щелкнул. Медленно, глядя в пол, прошел до камина, присаживаясь на корточки.
- Киоши, - Куратор вынул из камина еще тлеющий уголек и замолк, раскуривая сигару. Сделал несколько пробных затяжек и продолжил на выдохе, позволяя дыму свободно вытекать изо рта. - Мне понадобится немного времени, но я попробую что-нибудь придумать. Пока что - ты находишься в безопасности. Можешь отдохнуть, набирайся сил и регенерируй.
Он выпустил в потолок огромный клуб дыма.
- А в доказательство своей искренности, я тоже хочу рассказать одну занятную историю.
Виктор вернулся в кресло, выдохнул под потолок несколько призрачных колец.
- Сегодня утром, пока ты спал, сюда приходил гость, - мурашки пробежали по спине Киоши, но он не подал виду. - Он разыскивал тебя. Больше двух метров ростом, смуглый, совершенно лысый. Тоэх, разумеется. Он одевается в черный плащ и носит широкополую шляпу.
Киоши окаменел. Виктор продолжил, небрежно свесив через подлокотник руку с сигарой, чей огонек подмигивал в темноте. Куратор смотрел на прогорающие дрова.
- Он хотел, чтобы я отдал тебя ему, - мидзури криво усмехнулся. - Сначала уговаривал, затем даже угрожал. Я отослал его прочь, диктуя слово защиты. Он убрался, хоть и не с добрым лицом - мне показалось, в планы твоих врагов не входит война на два фронта. Ушел, пообещав все равно найти тебя, рано или поздно, ибо не смогут эти стены скрывать тебя вечно.
Снова наступила тишина, лишь угли лениво щелкали в камине.
- Я рад, что положился именно на вас, Виктор, - твердо сказал Киоши. Сказал истинную правду, без капли лести или лжи.
- Спасибо, - Виктор потер лоб. - Еще вопрос, если позволишь?
Юноша кивнул с готовностью.
- Полагаю, ты много размышлял, спасаясь от преследования. Тебе лучше, чем мне, известны политические течения, наполняющие Империю. Как же ты сам полагаешь - кто стоит за описанными событиями? Подумай хорошо, ведь в твоем рассказе, как я понял, речь шла именно о войне двух миров, а не обычном конфликте кланов. В вашем мире действительно мог произойти заговор?
- Я уже давно не был на родине… Но точно знаю лишь одно, - молодой тоэх говорил от всего сердца, - это не Император! Если заговор направлен не внутрь Тоэха, а имеет цель вновь развязать войну между расами, Владыка не имеет к этому никакого отношения. Он в действительности чтит законы предков. Именно с началом его правления с мидзури честно поддерживается длительный мир. Но также я знаю, что на Тоэхе найдется гораздо больше противников Императора, обвиняющих его в мягкотелости и трусости, чем сторонников двора, твердо стоящего на позициях мира.
- Я не хотел усомниться в принципах твоего хосадаку, - Куратор примирительно раскрыл ладонь. - Просто хочу убедиться, что ранее, когда-либо, ты не встречался со своим Охотником. Не видел его в клановой цитадели. В свите отца. Или при дворе. Или еще где-то. Может, вспомнишь ниточки, раньше казавшиеся случайными?
- Нет, - Киоши снова откинулся на мягкую спинку кресла, - если бы я знал этого тоэха, сказал бы об этом сразу. Мы не встречались раньше. Скорее всего, это наемник, один из охотников за головами, причем Ткач Красной и Черной. Матерый, обладающий собственным почерком.
- Хорошо, спасибо, - Виктор встал, откладывая сигару. - Бессонная ночь мне гарантирована.
- Спасибо вам, - Киоши тоже поднялся, - что вообще помогаете мне.
- Пустяки, просто я уже давно…
Голос, донесшийся из соседнего зала, оборвал его на полуслове.
- Отец?
Киоши бросил на дверь затравленный взгляд, а Виктор впервые не совладал с эмоциями, чуть заметно закусив губу. Повернулся, пряча неловкость.
Резная красная дверь бесцеремонно распахнулась, и в каминную комнату быстрой походкой вошел молодой человек. Остановился на пороге, щурясь в темноту.
Он был примерно одного возраста с Киоши, если мерить категориями людей. Высокий, под стать отцу, однако, в отличие от своего родича, от парня буквально веяло самоуверенностью. Современный цветастый стиль мешковатой одежды, вкупе с развязными манерами, неслышно нашептывали, что подобные выходки не являлись редкостью при общении с ним. При этом резкие черты лица и волевой подбородок сразу выдавали в нем чистокровного Конту.
- Я искал тебя, отец, - он повернулся и, заметив сидящего незнакомца, добавил. - А, наш гость! Я уже слышал от слуг… Надеюсь, не помешал вашему разговору? Отец, здесь же темно, отчего сидите в темноте?
- Двери, сын, делаются деревянными, чтобы в них было удобно стучать.
Виктор сделал несколько шагов навстречу, но парень лишь легкомысленно взмахнул рукой. Стучать в двери? В собственном-то доме?
- Киоши, я хочу познакомить тебя со своим сыном.
Тоэх поднялся, отставляя пустой бокал, и подошел. Несколько секунд младший Конта и Киоши молча мерили друг друга взглядами. Затем молодой мидзури совершенно небрежно потер нос, другой рукой поправляя повязанную на поясе куртку.
- Это Киоши Мацусиро, мой гость, - сказал Виктор, и тоэх чуть поклонился. - Киоши, это Борис Конта, мой сын. Это, как и у меня, его настоящее имя.
- Мне приятно познакомиться с наследником столь славного мастера.
- Будем знакомы, - кивнул Борис, и они пожали друг другу руки.
- Отец, - когда Киоши отошел в сторону, наследник Куратора посмотрел на часы, циферблатом улавливая свет, летящий из соседней комнаты, - искал тебя, чтобы предупредить, что мне нужно уехать. Назначена важная встреча, и, возможно, я не буду ночевать дома, хорошо? Буду утром, хотя могу потеряться и на пару дней - не переживай. Возьму "мерс", ладно?
Виктор кивнул, но по его лицу чувствовалось, что он скрывает напряжение. Было так странно наблюдать за хладнокровным Куратором, теряющим самообладание в присутствии собственного ребенка… Но Киоши не торопился с выводами.
Борис наскоро попрощался с отцом, кивнул Киоши и вышел, скрипя по паркету толстыми рифлеными подошвами здоровенных ботинок. В дверях соседней залы он вдруг задержался и обернулся, криво и лукаво ухмыляясь.
- Надеюсь, уважаемый Киоши оценит гостеприимство нашего дома, задержавшись подольше.
Неприкрытая усмешка. Намек. Даже, возможно, вызов. В этом не было ничего несправедливого - враждовавшие с Тоэхом многие сотни лет, далеко не все мидзури были столь сдержаны и дипломатичны, как Виктор Конта.
Киоши замешкался, но Виктор спас положение.
- Уважаемый Киоши уже оценил гостеприимство дома Конта, и уедет, как только мы решим все интересующие нас вопросы, Боря.
Тот еще раз криво улыбнулся, щуря глаза. Кивнул, тряхнув взъерошенной копной темных волос, и ушел. Вскоре от дома с ревом стартовал черный "Мерседес", громкая музыка из салона которого еще долго гуляла по поселку забытым эхом.
- Прошу простить бестактное поведение моего сына, Киоши Мацусиро, - Виктор откашлялся в кулак. - Ты должен понимать, что Борис воспитывался у матери, потому у нас сложились… я бы сказал, сложились непростые отношения. Ты, как тоэх, живущий в колонии, должен понимать, что на наших родинах детей воспитывают в совсем ином идеологическом ключе.
Юноша кивнул. Он не совсем понял, что такое идеологический ключ воспитания, но то, что расы недолюбливали друг друга до сих пор, знал и без того. Те, кому хотелось мира и терпимости - уезжали в колонии.
- Сейчас я покину тебя, - Куратор не торопился прикрывать дверь. - Однако повторюсь - можешь не волноваться, о твоем пребывании здесь не узнает никто. Дом полностью в твоем распоряжении. Все, что тебе понадобится, требуй у слуг, я отдам нужные приказы. Полагаю, теперь мы увидимся за завтраком.
Тоэх еще раз поклонился.
- Спокойной ночи, Виктор.
- Спокойной ночи, Киоши.
Виктор уже переступал порог, но вдруг остановился, оборачиваясь. Закрыл дверь, прислоняясь к дереву плечом. Отрезанный от света из соседней комнаты, во внезапно наступившей темноте Киоши не сразу разглядел морщины, перечеркнувшие лоб Куратора.
- Война Бешенства закончилась не доминированием одной расы над другой. И даже не вмешательством сильных, - сказал Конта, старательно взвешивая каждое слово. - Только в объединении против единого врага тоэхи и мидзури смогли найти силы, чтобы избежать крушения своих миров. Мы, их далекие потомки, ныне пожинаем плоды этих трудов. Конечно, мелкомасштабные войны и пограничные стычки между нашими народами не прекращались никогда, невзирая на перемирия и запреты. Конечно, на протяжении многих столетий находились недовольные существующим положением дел, равно как и разбойники, мародеры, бунтари. Но… Буду честен, Киоши - ты не первый приносишь мне вести о странных событиях, происходящих в наших домах. Исходя из имеющейся информации, я могу предположить, что заговорщики, предлагающие богатства и почет в обмен на пустяк, пусть и важный пустяк, вряд ли являются бандитами. А потому хочу задать последний вопрос. Киоши, скажи, при твоей первой встрече с представителем заговорщиков на вершине горы на Тоэхе, не упоминал ли трехглазый… суэджигари?
Ледяной ветер пронесся по комнате, всколыхнув золу и тревожно зашевелив шторы. У тоэха перехватило дыхание, и он стиснул зубы, падая в пучину ужасных догадок. По спине сбежала капля холодного пота.
Конта терпеливо ждал, глядя куда-то в темноту, почти в окно. Затем юноша, сбрасывая оцепенение, чуть заметно покачал головой. Это бы он запомнил точно…
Виктор не мог видеть его реакции - мидзури не дано, словно диким зверям, видеть в темноте, но он все же услышал ответ. Решительно кивнув, Куратор стремительно вышел из каминного зала, оставив дверь прикрытой.
Тоэх облокотился о спинку кресла и решил еще немного выпить.
* * *
Киоши шел по бесконечному бетонному шоссе. Дорога, висевшая в утреннем небе, начиналась на рассвете, изгибалась через необъятный небосвод и исчезала на закате.
Орел, гордо раскинув широкие крылья, парил над головой.
Киоши брел.
Орел наблюдал.
Это не дорога, это Нить. Серая Нить суэджигари, злым роком простертая над всеми мирами. И не знают ни люди, ни демоны Держателя ее. И мысль, кольцом охватившая разум. Кулон смертельно опасен! Он один, этот кусок камня, способен причинить владельцу столько зла, что с лихвой хватит и на десять тоэхов во все долгие века их жизней. Рано или поздно, амулет заставит хозяина самому искать смерти.
Бросить… Потерять… Отдать?
Голос отца, заглушаемый гулом моря.
Серая паутина на лице.
Бег по протянутой кем-то дороге, над медленно встающим солнцем.
Снова сверкают красочные палитры, приближая неизбежный миг. И вот, врываясь струей тумана, вспыхивает Серая.
Ты способен видеть Нити?
А он все столь же неподвижен. Замер, победно ухмыляясь, скрестив на груди руки, спрятанные в полах мышиного плаща с багровым подбоем. Пепельные волосы длинной прядью скрывают половину обезображенного шрамом лица.
Крик орла летит далеко, далеко, далеко…
Эпизод III. Варианты ходов
Ночь бережно выпустила молодого тоэха из своих объятий, ретушируя мертвящие сны бледными красками рассвета. Киоши сел на кровати, потирая глаза. Ему было уютно и тепло, но ощущения, оставленные видениями, разрушали покой. Тьма любит шутить с живыми - пресытившись свежими впечатлениями, она рисует палитрой снов по холсту разума самые странные вещи. Несколько позже, когда Виктор поинтересуется, что снилось сегодня его гостю, тот, не задумываясь, ответит: ничего.
Долгожданный отдых действовал лучше любого лекарства. Зарубцевавшаяся рана на плече уже не пульсировала, и настроение юноши приподнялось - он возвращался в прежнюю форму. Умываясь и чистя зубы, Киоши поймал себя на том, что мурлычет старый, полузабытый мотив. Подмигнув себе в зеркало, он торопливо оделся и спустился вниз, к ожидающему его появления слуге.
На этот раз стол был накрыт на террасе, выходящей на часть сада и сосновую рощу за домом. Там, под нежарким сентябрьским солнцем, Куратор и его гость позавтракали, наслаждаясь звуками шумящих ветвей и вороньей переклички, любуясь опадающими с редких берез листьями. Когда слуги принялись убирать со стола опустевшие кофейники, Виктор пригласил Киоши внутрь. Ничего не объяснив, он провел его в одну из самых дальних комнат особняка.
- Ночью я много думал о твоем рассказе, - за время завтрака они почти не возвращались ко вчерашнему разговору, но юноша не торопил наместника. Если Конта молчит, значит, у него на это есть причина.
Виктор закрыл за собой тяжелую дверь, щелкая выключателем.
- Здесь наши переговоры в полной безопасности. Не хочешь сообщить мне ничего нового?
- К сожалению, нет.
- Так я и думал. Толковых мыслей у меня появилось немного, но кое-что тебе предложить хочу.
Киоши не без удивления осмотрел пустую комнату без окон, превзошедшую своих собратьев скудностью обстановки. Железный столик на гнутых ножках и пара таких же стульев - вот и все убранство. Да плоский, словно размазанный по потолку светильник. А вот Нити…
Тоэх не смог сдержать волну дрожи, прокатившуюся от пяток до загривка - кругом царила непроглядная синева. Такой плотности Нитей почти не бывает в природе, либо дом намеренно строился на Ключе, либо Виктор провел здесь массу времени, прививая в комнате несметное количество живых Синих.
Киоши задумался, невольно размышляя, существует ли на свете сила, способная победить мидзури, скажем, того же Виктора, в таком месте? Только кровью, немалой кровью… Память юноши мгновенно наполнилась картинами боев, осевших в сознании с далекого детства. В свое время и отец, и наставник Хоэда потратили не одну сотню вечеров, по много раз пересказывая маленькому Мацусиро хронологию войны Бешенства, войны противоположностей. И крохотный слушатель навсегда запомнил, сколь широки были потоки крови тоэхов, пролитой в попытках воинов добраться до тщедушных тел магов - Ткачей мидзури.
Из воспоминаний его вернул звонкий щелчок - Виктор открывал резную, богато украшенную золотом шкатулку, стоявшую на столике. Протянул Киоши ароматную сигару, но тот вновь отказался. Виктор достал из коробки спички и гильотинку, неспешно закурил. Указав задымившей сигарой на стул, сел напротив.
Несколько раз глубоко затянувшись, Куратор неторопливо заговорил:
- Понимая всю тщетность попытки, я, тем не менее, считаю себя обязанным сделать тебе предложение, - густой сизый дым плавал между ними, поднимаясь к потолку. - Можешь оставить амулет у меня. В полной безопасности и неприкосновенности.
Виктор натолкнулся на холодные глаза тоэха. Юноша молчал.
- Ясно. Но я должен озвучить все варианты.
Киоши понимающе кивнул, по-прежнему не комментируя. На какое-то время в комнате повисло неловкое молчание. Виктор курил, будто и не собирался продолжать. Здесь, в этой зале, он мог с легкостью забрать кулон силой, будь в этом необходимость… К счастью, такой необходимости не было.
- Я отлично понимаю, - наконец продолжил Куратор, - что расовые различия никогда не дадут нам полного понимания и доверия. Потому хочу предупредить заранее. Помощь, которую я намерен предложить, возможно, покажется странной. Но если ты отвергнешь ее, я бессилен сделать что-либо еще. Во всяком случае, на данный момент.
Тоэх слушал, разглядывая переплетенные пальцы. Он уже выбрал путь доверия, и не собирался сворачивать.