– А куда ты собрался? Я вчера предупредил, что пойду один.
– Это касалось двуногих, а не меня. Один! – Кот уставился на Клима желтыми глазами. – Говорришь, один! Кажется, ты пожелал добрраться до демонических владык и побеседовать с ними?
– Истинная правда.
– Будешь толковать без перреводчика? На пальцах объясняться? Или теоррему Пифагорра ррисовать?
– Как-нибудь столкуемся. – Клим хлопнул по фляжке с зельем и поправил свисавшую с плеча кувалду. – А ты уверен, что понимаешь язык демонов? Они ведь не из этого мира, баюн, ни хайборийского, ни иундейского не знают.
– Ммне знают, чтоб я так жил! – Хатуль мадан задрал хвост и прошелся взад-вперед по камешку. – Зато я понимаю всяких тваррей, что земных, что прришлых! Прримеррно с трретьей запятой, величество. Ты рраскинь мозгами – как же без меня? Ммнет, ммне обойдешься!
– Ну и чего ты хочешь? – спросил Клим.
Кот раздраженно фыркнул.
– Иван-дуррак и тот был поумнее… На шею твою хочу, вот чего. Или на плечо. Сказал же, вода – мокррая!
– Ладно, полезай.
Клим наклонился, и котяра прыгнул ему на спину. Конечно, насчет плеча или шеи он поскромничал – разлегся поверх мешка, арбалета и кувалды так, что голова свешивалась слева, а хвост болтался справа.
– Ммне уррони, величество!
– Постараюсь, – молвил Клим и только шагнул к воде, как мелькнуло над ним нечто пестрое, небольшое и очень юркое. – И ты здесь! – произнес он, подставляя ладонь джинну. – Какими судьбами? Или мой приказ не для тебя? Или ты его не слышал?
– Слышал, о повелитель луны и звезд, – отозвался Бахлул. – Слышал и готов понести любую кару, вплоть до заточения в сосуде, как сделал некогда Сулейман ибн Дауд – мир с ними обоими! Но вот что меня тревожит, о шахиншах… Этот магический амулет, что дал тебе мудрый Мабахандула, эти его волоски…
– С ними что-то не так?
– Как сказал почтенный чародей, придется их сжечь. Но пока ты добудешь огонь, пройдет время, и ты окажешься в опасности. Враг хитер и коварен, а потому задуманное нужно делать быстро. Кто же сожжет их быстрее, чем я? – И джинн метнул в воздух яркие искры.
Не говоря ни слова, Клим пристроил его рядом с котом и начал перебираться через реку. Когда солнце поднялось на ладонь над линией горизонта, они уже миновали могилу Сосо Сайкела, а к полудню достигли холмов с разрушенными башнями. Кот уже не ехал у Клима на плечах, а бежал за ним, лавируя среди камней и пуская в ход когти на крутых спусках и подъемах. Бахлул ибн Хурдак, как и прежде, занялся разведкой, следил за небом, но летающие твари им пока не попадались. Зато по дороге пришлось расправиться с двумя шептунами и уже знакомыми растениями-хищниками, похожими на огромные капустные кочаны. Отравленных стрел в колчане стало меньше, Клим не выпускал из рук арбалет, но кувалда все еще отдыхала в своем чехле.
На холмах царило оживление; восьминогие роботы-пауки разбирали обломки башен, подтаскивали новые конструкции и громоздили их на склонах целыми штабелями. Звенел и скрежетал металл, стремительно мелькали щупальца, пыль вздымалась столбом, сотни неутомимых строителей ползали по развалинам, сбрасывая их вниз, к подножиям холмов. Поглядев на эту картину, Клим пробормотал со злостью:
– Упорные, сволочи… Ну ничего, ничего! Доберусь я до вашего помела!
– А что ты о нем думаешь? – полюбопытствовал хатуль мадан. – Помело-то ммне здешнее! Из каких палестин его прринесло? Есть идеи?
– Никаких. Но если судить по голливудским фильмам, они либо с Секунды Прайм, либо с Сириуса. Может быть, с Тау Кита.
– Ррешительно голосую за последний случай, – промолвил кот. Звенья золотой цепи вдруг сверкнули под его лапами, и он запел хриплым баритоном:
– На Тау Ките поррядки ммне те…
– Давно я песен твоих не слышал, – произнес Клим.
– Повода ммне было. А сейчас, может, и появится. Оберрнись-ка, сударрь! Оберрнись, а я еще спою! – И баюн взревел так, словно в горле его разместился целый военный ансамбль песни и пляски: – Брроня! Брроня кррепка и танки наши быстрры!
На них, лязгая жвалами, надвигались два жука.
– Не наши это танки, – сказал Клим и выпил половину фляги. Потом вытащил молот из чехла, снял волшебное колечко и разнес железных монстров в мелкие куски.
От половинной дозы сил у него прибавилось – не настолько, чтобы башни молотом валить, но на жуков вполне хватало. Теперь Клим двигался гораздо быстрее, и не всякий рысак угнался бы за ним. Кота пришлось снова посадить на плечи, но джинн не отставал, мчался впереди, словно крохотная ракета. В быстром темпе они обогнули с запада холмистую гряду и вышли к заболоченной низине, где Клим подстрелил еще одного шептуна. Низина с каждым шагом делалась все глубже и глубже, ее края, поросшие плесенью, сужались, и к мерзким запахам Зоны добавилась вонь гниющей воды.
Потом справа и слева возникли земляные откосы, почва под ногами стала вязкой и зыбкой, и сквозь нее тут и там начали просачиваться тонкие желтые струйки. Возможно, то была вода, отравленная какой-то ядовитой химией, или жидкие отходы, что текли от злой звезды. Клим остановился, глядя, как уходят в болото его сапоги, сморщил нос и пробормотал:
– Гнилое урочище… все, как говорили сталкеры, грязь да вонь… А гадючник где? Помело это проклятое?
Но корабля в виде летающей тарелки или крейсера из "Звездных войн" он пока не разглядел. Выдрав ноги из трясины, он помчался дальше, расплескивая зловонную жижу. Кот на его плечах сопел, дышал тяжело, с хрипом, – видно, местные ароматы ему тоже не нравились.
Через несколько минут Гнилое урочище осталось позади. Теперь перед ним была равнина, плоская и абсолютно пустая, если не считать клубившегося неподалеку полупрозрачного марева. Клим направился к нему, прямиком на север, отметив, что неприятные запахи исчезли и воздух стал более свежим. Он не успел сделать и двадцати шагов, как наткнулся на труп.
Собственно, это был скелет – плоть наверняка высосали шептуны. Вытянутый череп раза в два крупнее человеческого, челюсти с огромными клыками, длинный хвост и когтистые лапы… Никаких следов одежды, но на ребрах и хребте сохранилась шерсть – рыжие клочья с темными полосками.
– Оборотень, – сказал Клим, разглядывая эти останки. – Наверняка Кррх, быстрый и глазастый.
– Мир его праху! – отозвался Бахлул ибн Хурдак. – Он сейчас в раю, пьет шербет и ласкает гурий.
Клим покачал головой:
– Насчет гурий я сомневаюсь, все же он оборотень. Хотел выбраться отсюда в обличье тигра, но не смог. Вопрос: почему?
– Скорро узнаем, – мурлыкнул кот. – Куда ты собирраешься идти?
– Вон к той голубоватой дымке. – Клим ткнул в воздух посохом. – Кажется мне, больше некуда.
– Ну попрробуй, попрробуй, – произнес баюн, поудобнее устраиваясь на его плечах. – Только, сударрь мой, мчись ммне очень быстрро. Ммне люблю трряски.
Мнилось, что до марева рукой подать. Клим ускорил шаг, затем побежал, не обращая внимания на ворчавшего кота. Дымка ближе не стала, зато по дороге начали попадаться черепа и скелеты, на сей раз вполне человеческие. Клим насчитал десятка полтора, – вероятно, все эти люди блуждали по равнине, пытаясь куда-то добраться. Блуждали долго, пока вконец не обессилели. Что за смерть явилась им? Возможно, одних зарезали жуки, другие погибли от жажды и голода, а третьи стали жертвой шептунов… Клим чертыхнулся и прогнал эти мрачные мысли.
Голубоватая полупрозрачная мгла упорно не желала приближаться. По расчетам Клима, он пробежал уже с километр, когда впереди замаячило что-то знакомое. Он перешел с бега на шаг, потом остановился. Череп с клыками, когтистые лапы, клочья рыжей шкуры… На земле лежали бренные останки Кррха, сайлонского оборотня.
– Похоже, мы сделали круг, – промолвил Клим, озираясь.
– Веррное заключение, – подтвердил кот. – И что дальше?
– Пойдем в противоположном направлении. Вернемся в Гнилое урочище.
Он глотнул из фляги, повернулся к мареву спиной и помчался изо всех сил к зловонному ущелью. Не прошло и нескольких минут, как человеческие скелеты, а потом и кости Кррха снова были перед ним.
"Там ходишь, ходишь, а выхода нет… ни вперед нет, ни назад…" – прозвучали в памяти слова тангута. Кажется, так оно и было.
Опершись на посох, Клим уставился на клубившуюся неподалеку дымку. Затем промолвил:
– Что скажете, бояре? Какие будут предложения?
Джинн впал в задумчивость, зато котяра откликнулся сразу:
– Как говоррил один мой знакомец, элементаррно, Ватсон! Глаза тебе отводят. А я вот вижу все опрределенно и ясно.
– В самом деле?
– У меня много талантов, твое величество, а к ним – безошибочное чутье. – Хатуль мадан спрыгнул на землю. – Думаю, нам таки сюда. На прравое ухо от этих костей.
Брезгливо подергивая лапами, он обошел скелет несчастного оборотня и остановился в ожидании.
– Что ж ты сразу не сказал, прыткий мой! – проворчал Клим.
– А ты бы чему поверрил, своим глазам или мне?
Пожав плечами, Клим зашагал за серым проводником. Шли они не к мерцавшей на севере мгле, а как будто бы забирая к востоку – он ощущал, что солнце, перевалившее зенит, греет плечи и затылок. Все та же равнина, пустая и бесплодная, лежала перед ним, но человеческие останки – ни черепа, ни отдельные кости – больше не попадались. Означало ли это, что они идут по верному пути? В отвод глаз Климу не очень верилось, но эти слова могли трактоваться совершенно иначе – например, как защитный периметр с иллюзорными миражами или с воздействующим на психику излучением. Он размышлял на эти темы и старался не глядеть на полупрозрачное марево, которое как бы удалялось от них или, во всяком случае, не становилось ближе.
Потом что-то произошло. Словно бы лопнула некая струна или завеса, упругая, прочная, но поддающаяся усилию мышц и давлению тела. Этот разрыв был беззвучным, но чудилось, что в воздухе – или в подсознании – раздался звон, тонкий, как писк комара. Плоская равнина не исчезла, не растворилась без следа, но стала теперь обрамлением для иного пейзажа – кратера километровой ширины с обрывистыми склонами, из которых торчали каменные глыбы, опаленные огнем. И в центре этой воронки, выбитой в плоти земной, пряталась, будто паук в засаде, злая звезда – огромный космический корабль.
Клим не смог бы описать его вид и очертания; из центрального ядра, частью скрытого массой расплавленных камней, торчали пучки труб и остроконечных мачт, наросты, подобные распластавшимся по корпусу морским звездам, странные конструкции, ребристые, угловатые или закрученные спиралью, параболоиды антенн и направленные к краям воронки конические штыри. Кое-где обшивка прогнулась и треснула, или, возможно, это были не следы разрушений, а приоткрытые люки необычной формы и стыковочные порты. Корпус и выступающие из него устройства заволакивала темная пена, то ли защитное покрытие, то ли выгоревшая внешняя оболочка. Несомненно, корабль странствовал среди звезд не один год, даже не одно столетие; он выглядел древним, как египетские пирамиды или останки Ноева ковчега. Но все же он не казался развалиной, рухнувшей на планету и не способной вновь подняться в небеса, в нем ощущалась скрытая мощь и злая упорная сила.
Долго Клим его не разглядывал; выпил оставшееся во фляге зелье, посадил кота на плечи и начал спускаться вниз. Время пошло, даже побежало – через час или чуть раньше он будет нуждаться в пище и отдыхе. Конечно, если сам не станет пищей шептуна.
Вздрогнув при этой мысли, он крепче стиснул арбалет с отравленной стрелой. Впереди, под выступом, похожим на орудийную башню, темнело рваное отверстие входа. Пол камеры, что была за ним, покрывали обломки камней и земля, – видимо, уборкой экипаж не утруждался и роботов сюда не посылал. Из этого отсека расходились три тоннеля, тихих и сумрачных, освещенных неяркими полосками, бежавшими по сводам. Клим остановился перед ними и оглядел каждый проход, бормоча:
– Направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – лишишься злата-серебра, прямо пойдешь – живому не быть. Двинуться, что ли, направо? Конь у меня уже потерян…
Баюн завозился на его плечах, защекотал усами шею, спрыгнул наземь и промурлыкал:
– Пррямо, сударрь мой, только пррямо. Так говоррит мое чутье. И если найдешь супостата, живому ему не быть. Убей кррысу на месте!
– Посмотрим, кровожадный мой. Убийство вообще-то греховное деяние, – сказал Клим и махнул рукой джинну. – Бахлул, надо проверить этот тоннель – куда он ведет и кто там обитает. Сразу никого кончать не будем, вдруг столкуемся. Ну а если уж не выйдет…
– Ничто в мире не свершается без греха, о шахиншах, – напомнил джинн и умчался вперед.
Минут пятнадцать они блуждали в нижнем ярусе звездного корабля, пробираясь в путанице коридоров и отсеков. Тут были ангары с застывшими в них механизмами, жуками, летающими тварями и огромными многоногими роботами, которых Клим прежде не встречал. Бесконечной чередой тянулись палубы, склады и хранилища, набитые непонятными устройствами, тысячами контейнеров, емкостями с чем-то жидким, отливавшим ядовитой зеленью. В гигантском зале перед Климом открылась шахта, на дне которой, среди переплетения изогнутых труб, копошились пауки, что-то ремонтировали или, наоборот, разбирали. Из шахты доносился грохот, единственный звук, нарушавший мертвую тишину сумрачного корабельного лабиринта. Наконец они вышли к широкому пандусу, закрученному спиралью. Пандус вел наверх, к мерцающим на стенах световым полоскам, и казалось, упирался прямо в потолок. Кот направился к нему.
– Чутье подсказывает, что нам сюда. Шагай за мной, величество, ммне сомневайся.
– Я вижу ослепительный свет, – промолвил джинн, паривший у самого свода. – Здесь большая арка, о повелитель вселенной. Арка, а за нею чертоги из хрусталя, достойные Сулеймана ибн Дауда – мир с ними обоими! Просторный великолепный покой, какого я еще не видел! Пол тут выложен чистым серебром, и всюду сияют светильники!
Клим стремительно взбежал по пандусу, висевшему в пустоте, будто без всякой поддержки. Арка вела в большой отсек, вытянутый в длину и простиравшийся на сотню или более шагов. Его овальные стены, плавно переходившие в потолок, были прозрачными, и за ними виднелось множество цилиндрических ячеек, залитых потоками яркого света. В каждой – раздутое тело шептуна с приникшим к нему крохотным существом, сидевшим точно наездник на огромном черве. Эти небольшие создания напоминали амеб с тонкими нитевидными щупальцами; нижние отростки впивались или прорастали в спины и бока шептунов, верхние трепетали и подрагивали, иногда касаясь прозрачной стенки. Клим застыл, взирая на этих монстров, и вдруг на одном из верхних щупальцев раскрылся глаз. Темный, круглый, выпуклый, он бессмысленно уставился на пришельца.
– Инкубатор, – пробормотал Клим, – инкубатор, где подрастает их потомство… Вот кого кормят шептуны!
Эти твари высосали все живое в округе, лесное зверье, скотину и тысячи людей, считая с погибшими воинами. Теперь их плоть стала пищей для крошечных чудовищ, принесенных кораблем из неведомого мира. Они будут расти и размножаться, пустошь станет их владением, а мир, в который они попали, – охотничьим угодьем. Ибо всему, что растет и размножается, нужна еда.
Скрипнув зубами, Клим занес кулак над прозрачной стенкой, но тихий голос кота его остановил:
– Нерразумно, сударрь. Пррикончишь одного, дрругого – что толку? Ммне этих надо убивать.
– Ты прав. – Кулак разжался. Клим оглядел стену с бесконечными этажами ячеек и сказал: – Идем дальше. К тем любителям протеина, что возрастом постарше.
Он не прикоснулся к ячейке с зародышем, но его присутствие заметили. Он шел к выходу, металлический пол отзывался тихим звоном под его шагами, а в голове нарастали беззвучные шепоты: "Чужак… чужак… чужак…" Был ли это сигнал тревоги, разносившийся по кораблю? Или только реакция тварей, обитавших в инкубаторе?..
За ним пролегал кольцевой коридор, на этот раз широкий, чистый и хорошо освещенный. Вероятно, Клим и его спутники очутились в центральной части корабля, предназначенной не для роботов, а для живых и разумных созданий. Пол здесь, как в предыдущем отсеке, сверкал металлом, в стенах зияли семиугольные проемы, ведущие в небольшие камеры, темные и пустые, но словно бы ожидающие кого-то. Клим решил, что здесь находятся жилые каюты экипажа, будущей команды, созревавшей сейчас в инкубаторе.
В одном месте коридор расширялся, и за аркой во внешней стене маячила знакомая конструкция – спиральный пандус, ведущий наверх. Джинн взлетел к высокому своду, исчез на мгновение и тут же спланировал вниз.
– Еще один чертог из хрусталя, сияющий огнями, о повелитель. И там кто-то есть! Поменьше дракона, но все-таки крупная тварь. Не желаешь ли забросить туда огненный шар, мой господин?
– Тоже неплохой варриант, – отозвался кот и замурлыкал приятным тенором: – Горри, горри ясно, чтобы ммне погасло!
– Я сказал, что жечь и лить кровь пока не будем, – произнес Клим и в несколько стремительных прыжков преодолел пандус.
Перед ним открылся большой полусферический зал с повисшими в воздухе экранами и стенами, мерцающими тысячей огней. Одни казались неподвижными, другие медленно ползли куда-то или кружили на месте, третьи метались между куполом и палубой, прочерчивая молниеносные вспышки. Зал не был пуст – в нем хватало странных штуковин, которые могли оказаться навигационными приборами, системами связи, управления двигателями, роботами или оружием. Во всей этой технике – конечно, за исключением оружия – Клим разбирался плохо и потому отступил к стене, проследив, чтобы никакой подозрительный ствол не дернулся в его сторону.
Но, кажется, все было тихо и спокойно. Крупная тварь, о которой говорил Бахлул, покачивалась в гамаке в центре зала и взирала на него тремя глазами на вытянутых стеблях. Капитан, решил Клим. На осьминога похож, только щупальцев поменьше и клюва нет. Кожа зеленая, в пупырышках, голова как пивной котел, под ним тельце скромных размеров, но общий вес внушительный, на пару центнеров потянет.
Тварь что-то булькнула и сменила окрас с зеленого на розовый.
– Переводи, – велел Клим коту. – И желательно поточнее.
– Удивляется. – Хатуль мадан уселся на задние лапы и навострил правое ухо. – Сильно удивляется, твое величество.
– С чего бы?
– Пока ммне рразобррал. Сейчас он скажет что-нибудь еще, и я освою его способ коммуникации. Как обещал, с трретьей запятой буду в теме.
Тварь снова забулькала. Кот дернул ушами и, к изумлению Клима, ответил в той же тональности. Буль-буль… буль-буль-буль… И снова: буль-бульк.
– Ясно, – промолвил кот. – Удивлен, как дикаррь с такой убогой планетки добррался до его коррабля. Говоррит… ммняу мррр… это какая-то идиома, типа того, что здесь на свинье ездят, хворростиной погоняют. Словом, ммнецивилизованные мы.
– Скажи ему, что я из другой реальности, – распорядился Клим. – В моем мире давно летают к звездам, так что я понимаю, где нахожусь.
Буль-буль… буль-буль-буль… И снова: буль-буль-бульк. Тварь пошла желтыми полосами по розовому.
– Удивлен еще больше, – сообщил кот. – Желает общаться свободнее, рради чего готов изменить свою конфигуррацию.
– Это каким же образом?
– Самым обычным. Взррослая особь этого вида способна к телесной метаморрфозе.
Джинн, сидевший у Клима на плече, зашептал в ухо: