В Эркерном банкетном зале лорд Сли отвернулся от окна, покачивая в руках хрустальный шар коньяка. В небе за ним сверкнула зарница, и сэр Роберт перевел взгляд на стол, откуда еще не убрали остатки вечерней трапезы, и на людей, сидящих там. Рустам де ла Вега четвертовал апельсин серебряным кортиком и медленно поглощал сочные дольки, ответив Сли внимательным взглядом и едва заметно подняв брови. Джаспер сидел на стуле, как ребенок, развалившийся на троне. Бокал портвейна висел в его руке, а сам священник выглядел пьяным и безучастным, но Сли был не настолько глуп, чтобы списывать со счетов острый ум преподобного. Герцог Солсбери с шумом, чавканьем и смаком пожирал останки выпотрошенного лебедя. Он рвал сальное мясо и жилы, сплевывал неподатливые кусочки, а его огромное брюхо бурлило, словно бак с бродящим пивом. Сли с отвращением отвернулся.
- Хорошо, друзья, - наконец произнес он.
- Действительно хорошо, - ответил ему почти бесплотный голос преподобного. - Мы хорошо поели, изрядно поговорили и наинтриговались до государственной измены.
Солсбери поперхнулся куском лебединого жира.
- Мне не нравится подобное определение, - заявил он, вытирая подбородок.
- Тогда какой же эвфемизм для наших планов вы желали бы использовать? - коварно спросил Джасперс. - Это измена в самом прямом и жутком смысле. И не следует притворяться, что это не так. Пользы все равно не будет.
Солсбери пожал плечами.
Де ла Вега отложил кинжал и ополоснул руки в чаше для омовений.
- Сеньоры, мне несколько тревожно из-за сложности того, что мы тут предлагаем, - сказал он. - Это все несколько… desmacado… грубо и неуклюже. Мы ничего не делаем сами, а полагаемся на капризы других, жадно ждем их ошибок и неправильных поступков. А какого-то более прямого пути нет?
- Нет, - возразил Сли, смягчив резкость ответа улыбкой, когда регент взглянул на него. - Если мы будем действовать прямо, то нас можно и обвинить прямо. Подлинное искусство интриги состоит из отвлекающих маневров, уловок и хитрости. Я не хочу стать еще одним Кромптоном Финни. - Сли снова занял место во главе стола. - Это место… Австралия… ключ к нашим желаниям, - сказал он. - Я уверен, что там есть новая Магия - Магия, которую мы сможем использовать. И чтобы заполучить ее, нужно действовать тонко. Новый континент должны нам отдать, а мы - принять этот дар с благодарностью и притворным удивлением. Хитрость заключается в том, чтобы заставить Триумфа потерять хватку, воспользовавшись исключительно его собственными ошибками и глупостью. Его скандальность, пьянство, нежелание соответствовать правилам играют нам на руку. Его позор или смерть отвечает нашим целям. И то и другое очень легко организовать.
Солсбери хихикнул, чавкая лебединой начинкой из ореха пекана.
- Хокрэйк, вас что-то рассмешило? - резко осведомился Сли.
- Последнее, скорее всего, уже произошло, - пробормотал герцог, с хлюпаньем отрывая птице лапку.
- Что вы имеете в виду? - вскочил Сли. - Что вы наделали?
Солсбери оторвался от еды:
- За довольно небольшую сумму золотом двое головорезов из "Шпоры петуха" в Чипсайде сегодня вечером разберутся с нашей проблемой… - С каждым словом он говорил все тише, заметив свирепый взгляд Сли.
Хуже того, неожиданно встрепенулся явно встревоженный Джасперс.
- Я… В смысле, я… Они не смогут этого отследить. Наемники понятия не имеют, кто им заплатил. Я…
- Если ваши кретинические действия возымеют нежелательные последствия, Хокрэйк, то, будьте уверены, они повлияют только на вас. Мы будем всё отрицать. Вы пойдете в тюрьму один. - В голосе Сли слышалась неприкрытая злоба, которая, казалось, эхом вторила собирающейся вокруг замка буре.
- Извините меня, - промямлил Солсбери, отводя взгляд.
- Сейчас это не имеет значения. - Сэр Роберт снова наполнил бокал из графина. - Скоро мы увидим, оказалась ли полезной ваша инициатива. Если Триумф уже мертв, тем лучше. Если же нет, то, возможно, сей факт лишь ускорит падение его репутации. Вот только вы должны выслушать меня очень внимательно, Хокрэйк, - добавил он. - Я не потерплю более столь непродуманных выходок. Если вы с нами, то будьте любезны согласовывать малейшие детали. Вам понятно?
- Да, - ответил герцог Солсбери, оттолкнув от себя тарелку с останками лебедя, который, судя по их виду, умер от взрыва бомбы.
Послышался раскат грома.
- Так какое наше следующее действие? - спросил де ла Вега, пронзив последнюю дольку цитруса кончиком кинжала.
- Если Триумф выживет, то мы превратим его жизнь в ад, пока он не сломается. Одновременно устроим неприятности в столице, с безопасного расстояния разумеется. Тайными манипуляциями мы разрушим все, что можно расстроить и перевернуть. Общество должно быть несчастливым, обеспокоенным… напуганным. Чем больше мы будем досаждать королеве и двору мелкими неприятностями, тем больше отвлечем их внимание от подлинной угрозы. Ваш лагерь, дорогой регент, наготове?
Де ла Вега кивнул и пригубил вино:
- Испанские фракции разрываются от споров. Я спровоцировал ряд дипломатических разногласий, из-за которых они все постараются добраться до горла английского двора. Завтра Педро де Грампло снова подаст прошение о субсидии на свинину, а Эскориал издаст указ об официальном праздновании дня поминовения Армады, несмотря на протесты лорда Сатклиффа.
- Это сильно подействует на нервы Флота, - задумчиво произнес Джасперс. - И сильно раздосадует старушку Три Икса.
- Именно, - улыбнулся испанец. - Более того, я воспользовался связями в баскском регионе, и теперь "Либерте Голуаз" опять начнет свою ерунду. Мы тайно снабдили их порохом и толедской сталью. Ставлю сундук золота из Нового Света, что королева пошлет во Францию дивизион легкой кавалерии еще до конца месяца. Для Англии наступают беспокойные времена - времена, которые могут легко разрушить Союз при такой слабой правительнице. Или, по крайней мере, так это воспримет общество. Прекрасный момент, чтобы совершить государственную измену и остаться героями.
Сли оторвал виноградину с подноса и принялся задумчиво ее жевать.
- Остается только Церковь. Магия - это то, чему все доверяют. Разрушьте эту веру, и весь Союз бросится к нашим ногам за помощью.
Джасперс поднялся из кресла и пересек зал, подойдя к длинным шкафам из орехового дерева, выстроившимся у стены. Нагнулся и достал два канделябра на семь свечей, которые поставил на стол и аккуратно зажег спичкой.
- Эта часть плана у меня под рукой, - сказал священник, улыбнувшись. - Она начнется прямо сегодня. Страх, чертовщина, суеверие, гоэтейя… запрещенные магические церемонии вернутся и станут нашими союзницами. Уже к утру в Церкви, да и во всем Союзе, будет царить хаос, а двор и все общество придут в настоящую ярость. - Он посмотрел вверх, и его глаза засияли яркой синевой в свете свечей. - Предупреждаю вас, джентльмены, что сегодня вечером мы пересекли черту. Этой ночью произойдут такие события, после которых мы не сможем повернуть вспять. Слишком поздно для сожалений или перемены мнений. Пути назад нет. Сегодня ночью Союз будет потрясен. Он покачнется. А завтра мы проснемся в совершенно ином мире.
Сли кивнул, почувствовав, как холод пронизывает его до костей. Де ла Вега играл с кортиком, словно мыслями был очень далеко отсюда. Солсбери дрожал так, что не смог сдержать струю газов. Когда атака миновала, испанец кинжалом указал на лампы, свисающие с потолка:
- А зачем нам свечи, ми амиго?
- Подождите, ми амиго, - ответил Джасперс голосом, который вполне мог принадлежать существу, тысячи лет ожидавшему этого момента в каком-то сыром, языческом кургане. - Подождите - и увидите.
ШЕСТАЯ ГЛАВА
В ней наступает великая тьма
Долл Тэйршит была мокрее утиной задницы, как гласит пословица, и злее, чем кардиналы на собрании рейхстага в Вормсе (как говорит нам другое известное речение). Она натянула шаль на голову и направилась через Патерностер-лейн, перепрыгивая через лужи и приливы волн из сточных канав. Репетиция задержалась на целый час, и, естественно, все были возбуждены из-за приближающегося Дня Коронации. В результате они закончили всего за десять минут до возобновившегося ливня. Пробежка через город от "Деревянного Оха" почти уничтожила второе по красоте платье из гардероба Долл. Рюши обвисли, корсет промок, а нижние юбки и валик под талией покрылись пятнами грязи, придя в полную негодность. Более того, жертвой стихии пал ее китайский веер, купленный на недельное жалованье во время аукциона Ост-Индской компании.
Долл перепрыгнула канализационный люк, громко прокляла эту ночь и рванула в дверь дома номер пять на Патерностер-лейн, громко ею хлопнув.
Внутри пахло морковью и бараниной, в камине потрескивал огонь. Долл стянула плащ и взъерошила испорченную прическу так, что прекрасные каштановые локоны свободно рассыпались по изящным плечам. Хозяйка дома миссис Мэри сидела у очага, вышивая настолько огромным шилом, что им легко можно было бы выпотрошить карибу. Безвкусно одетая, она рассматривала пришедшую, близоруко щуря глаза.
- Долл? - осведомилась она, едва не пронзив себе большой палец.
- Вечер, Мэри. Сказала бы "добрый", но не буду. Слава небесам за камин.
Актриса принялась растирать руки и присела на стул, стоящий напротив пожилой леди.
- Ты слышала новости сегодня? - спросила дама, пронзая свое рукоделие безжалостными ударами шила. - Какой-то парень сошел с ума и устроил потасовку на рапирах в купальнях "Дельфин". Два трупа. Выпотрошенные, как говорят.
- Как мило, - скривилась Долл.
Старая леди захихикала, словно слово "выпотрошенный" значило "убитый ударом овечьего мочевого пузыря по голове" (а в уэльских болотах так и было, хотя подобная путаница случилась из-за неправильного понимания местными жителями столичного термина "замоченный").
- Ты сегодня пойдешь гулять с этим милым мастером Рупертом? - добавила миссис Мэри, продевая в рукоделие нитку, больше похожую на колючую проволоку.
- Э-э-э… - задумалась Долл. - Не думаю. Он… занят. По-видимому, чрезвычайно.
- Такой милый молодой выскочка, - пролепетала Мэри, не обращая внимания на слова собеседницы.
- Ну, можно сказать и так, - кисло улыбнулась актриса и встала со стула. - Мне надо идти, Мэри. Я устала, как затравленный медведь на охоте косоглазых неумех. Мне надо поспать. В субботу Коронация.
- Я в таком волнении! - ответила миссис Мэри. - Люблю хорошие фейерверки.
- Это точно, - улыбнулась Долл, вспомнив последний день Коронации, когда им пришлось срочно вызывать по спиритической планшетке круглосуточно работающего стекольщика, так как Великая Ракета Аполлона, принадлежащая миссис Мэри, выбила все окна в их доме, выходящие во внутренний двор.
Мэри кивнула и продолжила изуверское убийство вышивки, тогда как Долл развернулась и протопала по узкой лестнице на верхние этажи пансиона. На первой же площадке в воздухе разило скипидаром. Актриса заглянула в приоткрытую дверь апартаментов, которые снимал вечно сидящий без денег богемный художник из Италии по имени Луиджи.
- Как дела, бамбино? - окликнула она его.
Длинноволосый живописец оторвался от холста и улыбнулся римской улыбкой, сияя зубами и пятнами масляной краски.
- Ты скажи! - Он пригласил Долл внутрь, жестом указывая на достаточно искусный портрет женщины с лошадиным лицом, в сетчатой шляпке и перчатках франжипани. Подобного рода заказы помогали ему зарабатывать на кусок хлеба.
- Да, явно не Джоконда, - заметила актриса, проскальзывая в дверь.
- А! А чего ты ждала? - воскликнул Луиджи, размахивая перед ней муштабелем и кистью из свиной щетины. - Работаю с тем, что имею! С неприметными женами грубых джентльменов, которые хотят портрет над камином! Уродливые дети, не желающие стоять спокойно! Свадебные парочки, где мой талант прячет огромную задницу невесты вернее, чем ее платье! Лошади и собаки!
- Да, жизнь трудна, - ответила Долл, направляясь к выходу.
- Но она может стать гораздо лучше! - запротестовал художник. - Вернись! Я хочу снова поговорить с тобой, моя госпожа! Не хочешь ли стать моей моделью? Dolce! Чудо мира! Возвышенное воплощение красоты мира!
- Милая попытка, - отозвалась она, взбираясь наверх, в свои апартаменты, - но тебе придется стать еще более поэтичным, если хочешь, чтобы я сбросила одежду и позировала тебе с лебедями и прочей чепухой.
- Я постараюсь! Приложу все усилия! - крикнул он ей вслед. - Отведи меня к своей Леде!
Долл прошла в комнату и захлопнула дверь, оставив позади прочувствованные мольбы Луиджи. Репертуар его разнообразием не отличался, зато покоряла искренность интонации. Впрочем, она считала, что его призывы мало связаны с живописью, а больше со скидыванием одежд.
В комнате было темно и сыро, атмосфера вторила дождю, барабанящему снаружи. Актриса глубоко вздохнула, отбросила в сторону веер и начала битву с дико тугими завязками корсета, желая как можно скорее избавиться от промокшего платья.
Долл была потрясающе красивой женщиной, где-то ближе к тридцати, Бог наградил ее стройной, но женственной фигурой, навевающей мысли о чашах. При виде ее у мужчин комок застревал в горле, а поведение становилось предельно собранным. Ее лицо описывали по-разному: "хорошо сложенное", "приятное" и "с совершенными чертами". В общем, если говорить простыми словами, она была настолько прекрасной, что при взгляде на нее сердце замирало. И она была актрисой, но не стоит в том ее винить.
Долл рухнула на кровать и, извиваясь, избавилась от хлюпающей обуви и чулок, отшвырнув их в сторону окна.
- Ай! - вскрикнули занавески, когда от них отскочила туфля.
Женщина подскочила с кошачьей грацией, подобрала увесистую дубинку и ударила ею еле заметный выступ на шторах, находившийся где-то на уровне человеческого носа.
Послышался громкий хруст ломающихся хрящей, и в воздухе разлился великолепный запах "Аромата мужчины".
- За что? - спросил Руперт Триумф.
Мореход пытался остановить кровь, идущую из носа, шелковым платком.
- Прекрасный удар… нет, действительно, просто прекрасный удар, - простонал Триумф.
- Заткнись, пожалуйста, - сказала Долл, наполняя бокалы. - Я уже извинилась. Черт побери, в конце концов, это твоя вина. В первую очередь ты спрятался в неудачном месте.
Руперт покачал головой:
- Нет-нет. В первую очередь я бы спрятался в туалете. А это была вторая.
- Заткнись, - повторила она, протягивая ему порцию виски от Старого Живодера.
- У меня был тяжелый день, - гнусаво пожаловался Триумф.
- Неужели?
- Галл хочет меня убить, королева хочет меня видеть, а два паренька с ножами хотели прирезать меня в купальнях. Вдобавок, если я по-быстрому что-нибудь не придумаю, родину Аптила по кусочкам пережует наш доблестный Флот. И что-то происходит при дворе.
- Что именно?
Триумф поднялся на ноги, ощутимо покачнулся и предпочел снова сесть.
- Люди много болтают, все очень напряжены. Говорят, с Чарами что-то не в порядке.
- А есть более точное определение "не в порядке"?
Он пожал плечами:
- Прошлой ночью, еще до того, как я пришел в восторженное расположение духа и вызвал Галла на дуэль…
- Что ты сделал?
- Забудь об этом, - ответил Руперт, сердито махнув рукой. - В общем, до этого я сидел в "Мире Вверх Ногами" с Джонни Хэклюттом и парнями. Ну так вот, он мне сообщил, что с Чарами нелады.
- Поразительно, какой у тебя надежный и неоспоримый источник информации!
- Я всего лишь повторяю сказанное.
- Я, кстати, тоже слышала нечто в этом духе, - сказала Долл, пригубив виски. - Слухи так и витают вокруг. За сценой все только и делают, что сплетничают об этом.
- О чем?
- О дурных предзнаменованиях. Предвестиях. Иногда люди беседуют по планшетке, и тут в их разговор вклиниваются угрожающие голоса. Разное болтают. Кто-то несет откровенную ерунду. Кто-то поминает гоэтейю. Или того хуже.
- Вот об этом я и говорю. Есть у меня идейка…
- Если у тебя есть идея, то лучше оставь ее при себе. И ради бога, пусть всеми этими чернокнижными штучками и прочим вздором занимаются кардиналы и Союз.
- Да, можно подумать, там сидят сплошь эксперты по черной магии. Брось, Долл. Все знают, что Церковь только играет с Искусством, но не контролирует его. Как бы я хотел, чтобы моя страна забыла о волшебстве и постаралась хоть что-то сделать сама. Машины…
- Ты опять о Пляже вспоминал? - прервала его Долл.
- А если и так? Аптил и его народ все сделали самостоятельно. И у меня ужасное предчувствие, что я сильно их подведу.
Женщина наклонилась и поцеловала Триумфа. То было самое лучшее, что произошло с ним за день.
Долл улыбнулась, но потом неожиданно нахмурилась:
- Ты слышал?
Где-то под окном завопило животное.
- Кошки, - ответил Руперт. - Кошки дерутся. Вот и все.
Но это было не все. В угольной черноте переулка, прямо рядом с домом номер пять, стоял рыжий бойцовый кот по кличке Расти, которому принадлежала миссис Мэри (здесь нет никакой ошибки, все правильно. Люди в заносчивости своей и недостатке проницательности полагают, что являются хозяевами кошек, словно имеют дело с собаками. На самом деле все обстоит с точностью до наоборот). Расти, обычно уверенный, что он главный в окрестностях бегун, самец, ощипыватель птиц и разметчик территории, опять завыл и шерстяным ядром улетел прочь.
Если бы кот столкнулся с обычными опасностями и волнениями, то он раздулся бы в три раза больше собственного размера и стал бы походить на новейшего стиля точилку для карандашей. Сейчас же Расти испугался настолько, что начисто позабыл обо всех церемониях и убежал, тонкий, звонкий и дрожащий, подальше.
Причина его тревоги стояла на улице, кутаясь в плащ и топая ногой, чтобы согреться. Капли из лужи попали таинственному незнакомцу на ухо, он снял перчатку, тщательно облизал лапу и смыл грязную воду с пушистых усатых щек.