Мальчик действительно был голый и грязный, но признаки пола имелись в наличии, - их отсутствие было такой же иллюзией, как и все прочее.
- Что же это такое? - пробормотал Евтихий. - Что здесь творится?
Моревиль поднял к нему лицо.
- Теперь ты понял?
- Нет, - признался Евтихий. - Я ничего не понял. Кто он на самом деле такой?
- Сейчас выясним. Я знал, что его уродство - просто иллюзия. Такое здесь случается, - Моревиль низко наклонился над пленником. - Эй, очнись. Все кончилось, приходи в себя. Ну же!
Он встряхивал его и хлопал по щекам, пытался поить, брызгал водой ему в глаза. В конце концов парнишка тяжело вздохнул и заплакал.
- Ага, - сказал Моревиль удовлетворенно. - Ну вот, теперь можно и разговаривать. Давай-ка, Евтихий, тащи его в мою палатку.
Евтихий взвалил пленника на плечо и зашагал вслед за Моревилем. Гезира куда-то исчез, и большая часть толпы разошлась. Никому не было дела до существа, забитого возле столбов. И никто, кажется, не видел, что с этим существом происходило дальше.
В палатке было сыро и душно. Горела лампа. Женщина, которой хвастался Моревиль, куда-то подевалась. Моревиля это, впрочем, ничуть не занимало. Он кивнул Евтихию на расстеленное на досках одеяло:
- Клади его сюда.
- Это твоя постель?
- Моей подружки. Стану я свою постель пачкать!
Евтихий счел довод весьма здравым и уложил паренька на одеяла.
- Знаешь, как делать перевязки? - спросил Моревиль. - Обычно этим женщины занимаются, но они, безрукие коровы, на самом деле вообще ничего не умеют.
- Здесь не те женщины, - сказал Евтихий. - Здесь первые попавшиеся. Они не очень-то годятся для войны.
- А кто годится? - возразил Моревиль. - Нет на свете таких людей, чтобы годились для подобной жизни, не нарождаются. Тут все случайные. Воинов, таких, чтобы настоящие, - раз, два и обчелся. Гезира, например. Или ты. Или зеленоволосый…
Разговаривая, Моревиль не переставал возиться у себя в палатке. Вытащил откуда-то женское платье, быстро разорвал его на тряпки, кивнул Евтихию, чтобы налил теплой воды в кувшин.
- Я подержу, а ты перевяжи.
- Что с ним случилось? - спросил Евтихий, обматывая порезы на груди пленника тугой полосой. Особой надобности в повязке, как казалось Евтихию, не было, но коль скоро Моревиль приказал - спорить не хотелось.
- А, вот это-то самое странное… - сказал Моревиль. - И никогда ты к этому не привыкнешь. Вот все мы, которые сюда попали, - мы ведь не те, кем кажемся. Я был торговцем. Да? А похож я на торговца? Нет! Знаю, что не похож. Геврон тоже не себя не похожа, и ты наверняка другой, не тот, кем был наверху. Видел у Гезиры синие пряди в волосах? Ну так я готов на что угодно спорить, даже на мою палатку, что там, наверху, у него волосы нормального цвета. А здесь - такая вот штука.
- Но все же Гезира остался собой, - заметил Евтихий. - И ты, и я. Может, мы на себя и не похожи, но мы выглядим как люди.
- Это как кому везет, - понизив голос, проговорил Моревиль. - Соображаешь?
- Не вполне.
- Есть такие, кому совсем не повезло. Вообще никакого сходства с собой. Вот он, например. Ты же его видел - ну, до того, как его почти убили?
- Видел.
- И что это было?
- Какая-то… тварь, - вырвалось у Евтихия.
Он сразу же пожалел об этом слове, потому что поймал на себе взгляд парнишки. Тот явно пришел в себя и внимательно слушал разговор.
- Точно, тварь! - подхватил Моревиль, которого мало беспокоили чувства раненого. - Гнусная, отвратительная тварь! Ты видел, у него не было… даже этого самого… то есть ничего! Вообще без всего. Да? Не понять, мужчина или женщина. Да?
- Да, - нехотя подтвердил Евтихий. - Но почему он был такой? И голый?
- Ну, почему голый - объяснить нетрудно, с него ребята одежду всю сорвали, когда били, - сказал Моревиль. - А вот все остальное… И почему, спрашивается? Никто не знает. Я уже с такими вещами сталкивался. По опыту могу сказать: их нужно сильно ранить, почти убить, тогда проступит другая сущность. А пока оно, с позволения сказать, функционирует в нетронутом виде, на него и глядеть-то омерзительно. Им надо кровь пускать. А до смерти убивать не обязательно. Гезира руку не удержал. Гезира вообще плохо собой владеет, гордый слишком.
Мальчик приподнялся на локте и тихо спросил:
- А что случилось?
- Убить тебя хотели, - пояснил Моревиль весьма охотно.
- За что? - спросил парнишка и опять заплакал.
- Тут разные глупости творятся, - сказал Моревиль. - Ты не пугайся - главное. Тебя больше никто не узнает. Завтра встанешь и выходи без боязни.
- Они меня не тронут? - переспросил он.
- Нет.
- Почему?
- Я тебе уже объяснил, - сказал Моревиль. - Им гадость всякая мерещилась, а теперь тебе пустили кровь, и все кончилось. Ты - это ты. И для себя самого, и для них. Для всех. Теперь все позади. Понял? Теперь ты один из нас. Понял наконец?
Он глупо заморгал. Ничего он не понял.
Евтихий спросил:
- Чем ты занимался - там, наверху? До того, как все это с тобой случилось?
- Ходил за лошадьми.
- Как тебя зовут?
Юноша промолчал.
- Пусть поспит, - вмешался Моревиль. - Пойду-ка я отсюда. Душно в палатке. А снаружи - сыро. Вот и выбирай, что лучше.
- Я здесь посижу, - предложил Евтихий. Он почувствовал, как паренек коснулся его руки. Холодная влажная ладонь, неприятное ощущение. Но спасенный явно боялся, и оставлять его одного не хотелось.
- Посиди с ним, если хочешь, а надоест - выходи к костру. Нужно все-таки обдумать, как штурмовать крепость, - прибавил, обращаясь к Евтихию, Моревиль и выбрался наружу.
Полог упал. Евтихий повернулся к парню.
- Давай-ка поговорим начистоту. Кем же ты все-таки был? - спросил солдат. - Просто конюхом? Что-то мне не верится…
Паренек молчал.
- Как тебя звали? Неужели и этого не помнишь?
Ответа не последовало.
Тогда Евтихий наклонился над ним и прошептал:
- Ты ведь был эльфом, да?
Он не ожидал, что спасенный ответит, но тот еле слышно выдохнул:
- Да.
Глава десятая
Эльф - существо противоестественное, источающее резкий кислый запах. Так пахнет ушная сера.
Мало кто из троллей в состоянии долго выносить присутствие эльфа, поэтому от таких пленников стараются избавляться. Толку от этих неприятных существ - чуть. Ходят квелые да кислые, чахнут прямо на глазах, а едят, между прочим, как добрые работники! До последнего лопают в три горла, пока их ноги носят. И уже на смертном одре все равно продолжают вводить хозяев в убытки. Из чистой зловредности нрава. Любой тролль давно бы уже понял, что не приносит своему доброму хозяину пользы, и ушел с достоинством, а эти все цепляются за жизнь.
Если бы тролли видели, что делается с эльфами там, где всегда идет война, в том мире, который Моревиль называл "подвалами человечества", - их мнение об этом народе упало бы еще ниже. Но тролли никогда не оказывались в подземных тоннелях, которые оставил в Истинном Мире скороход Кохаги. И все потому, что Кохаги не бывал по правильную сторону от Серой Границы.
Впрочем, ни один тролль не нуждался в избытке сведений для того, чтобы составить о чем-либо свое мнение.
Вот, например, мужчина и девочка, захваченные неподалеку от Серой Границы на троллиной земле. О чем тут рассуждать? Мужчина - типичный эльф, выглядит так, словно вот-вот скончается. При каждом вдохе начинает хрипеть и кашлять и всем своим видом изображает страдание. Тусклые глаза болезненно щурятся, белесая физиономия вся пошла красными пятнами солнечных ожогов. От здешнего светового спектра эльфы по-настоящему начинают хворать. В ярком мире троллей преобладают желтые, оранжевые, красные тона, в то время как по ту сторону Серой границы все приглушенное, голубое, зеленое, бледненькое. И луна там одна. Убожество.
Девчонка - другое дело. Возможно, в ее жилах действительно течет троллиная кровь. Говорится - "возможно", потому что она какая-то непонятная. Была бы истинной троллихой - не цеплялась бы за своего эльфа. А она так держится, словно он для нее что-то значит.
Началось с того самого момента, когда шестеро троллиных воинов захватили двоих чужаков неподалеку от границы. Тролли недавно одержали выдающуюся победу, уничтожили защитницу эльфийского замка, добились увеличения своих земель. Новый правитель объединенных троллиных племен - Нитирэн - победил всех своих соперников и возглавил великую армию. В общем, у всех было отличное настроение.
А тут эти незнакомцы, и так близко от границы. Естественно, их захватили.
Эльф открыл подслеповатые глаза и аж забился на земле. Ну точно, рыба, выброшенная на берег, и дышит ртом точно так же. Тролли от души смеялись, на него глядя. Хотели сразу прибить, чтобы зря не переводил пищу и вообще не страдал лишнего, но тут девчонка как вскинется:
- А ну, уберите от него руки! Не трогайте!
Тролли изрядно повеселились. До чего пылкая девочка!
- Ты кто такая? - спросил предводитель маленького отряда.
Его звали Наххар. Он с самого начала был приверженцем Нитирэна и во всем подражал вождю: носил длинные волосы, заплетенные у висков в косы, рисовал на щеках спирали золотой краской, навешивал на грудь ожерелья из перьев и завязывал под коленями пышные банты, чтобы ноги казались еще более кривыми.
Девочка встала так, чтобы загораживать собой эльфа. Подбоченилась, гневно уставилась на троллей. А они хоть и смеялись, но поневоле залюбовались ею: маленькая, это да, но до чего красивая и храбрая!
- Я - Енифар, - сказала девочка. - А вы - трусы!
Наххар ухмыльнулся, обнажив оранжевые зубы.
- Енифар красивое имя, - сказал он. - И сдается мне, Енифар, что у тебя имеется хорошенький лохматый хвостик.
Она нахмурилась.
- Не тебе смотреть на мой хвостик, - отрезала девочка. - Не дорос ты еще до такой чести!
Тролли переглянулись.
Без слов им стало тут понятно, что эта девочка принадлежит их народу. Смуглая, с яркими черными глазами, с крепкими худыми руками и ногами, темноволосая, она расцветала под горячим солнцем троллиного мира. На вид ей было лет восемь. И у нее наверняка уже вырос очаровательный хвостик. Когда Енифар сбросит тряпки, сшитые человеческими руками, и наденет одежду знатной троллихи - с прорезями и меховыми украшениями, - этот хвостик будет выставлен наружу и сведет с ума десятки храбрецов.
Подобные мысли не считались у троллей чем-то зазорным или непристойным.
Напротив, женщине должно быть лестно, что о ней думают в подобных выражениях. Они даже облизывались, глядя на Енифар.
"Нужно подождать еще лет пять, - думал Наххар. - А потом приползти к ней на брюхе и просить ее благосклонности… Если не откажет, то…" Эту мысль он даже продолжать боялся.
Енифар сверкнула глазами:
- Не воображайте, будто взяли нас в плен!
"Еще пять лет", - остановил себя Наххар. И ответил строго:
- Это ты взяла нас всех в плен, красавица.
Енифар покраснела.
- Не смей говорить мне любезности, тролль!
- Кто ты? - спросил Наххар. - Расскажи мне все. Мне и этим достойным воинам.
- А у вас еда есть? - поинтересовалась Енифар. - Я буду говорить, если вы нас накормите. И выпить дайте. Что у тебя во фляге?
- Не вода, - сказал Наххар.
- Все равно.
Она протянула руку к фляге, но Наххар положил пальцы ей на запястье.
- Я с радостью угощу тебя, Енифар, - сказал он, - но с какой стати мне печься об этом эльфе? - Он кивнул на спутника Енифар. - Это глупое отродье не проживет здесь и года, гак зачем переводить на него хорошие продукты?
- Он мой, - сказала Енифар. - Этого тебе должно быть довольно.
- Я тебя предупредил, - проворчал Наххар. - Как бы ни была ты прекрасна, Енифар, я все же старше и повидал куда больше… Я даже с эльфами дело имел и знаю им цену.
- Я знаю цену этому эльфу, - сказала Енифар. - И мне довольно моего опыта. Дай ему напиться.
Она отобрала флягу у своего собеседника и поднесла ее к губам эльфа. Наххар закрыл глаза, чтобы только не видеть этого безобразия. А Енифар сказала:
- Вот пиво. Выпей, Арилье. Тебе станет легче.
Наххар сдвинул брови, золотые спирали на его лице сморщились.
- Как ты назвала его?
- Арилье.
- Я знал тролля по имени Арилье, - произнес Наххар медленно.
Арилье широко раскрыл синие глаза и словно бы впервые увидел окружающий мир: преувеличенно яркие краски, скуластая темная физиономия тролля, его блестящие черные волосы, источающие вонь прогорклого сала.
- Я тоже знал этого тролля, - сказал Арилье.
- И что с ним случилось? - спросил Наххар.
- Я его убил… Послушай! - Арилье глубоко вздохнул, собираясь с силами. - Я не знаю, почему кто-то из троллиной семьи дал своему отпрыску эльфийское имя, но этот Арилье набросился на меня, как демон, и все кричал, что только одно существо с таким именем должно остаться в живых.
- Естественно, - вздохнул Наххар. - Он был совсем еще мальчик, наш Арилье. Он был мстителем. Понимаешь?
- Нет.
- Существует обычай. Если тролли хотят отомстить, они дают новорожденному мальчику имя своего врага. Такой тролль растет лишь для одного: чтобы убить. Но ты оказался сильнее.
- Проклятье, я ведь старше! - взорвался Арилье. - Я не помню, чтобы причинял большой вред какому-нибудь троллю… То есть, я с ними… с вами… с троллями сражался, но мы все сражались. Тролли убили у меня много друзей. Наверное, и я кого-то убивал.
- Если ты тот самый Арилье, то ты истребил целую семью, - сказал Наххар. - Давно. Лет двадцать назад. И с тех пор они хотели отомстить тебе.
- Теперь вы понимаете, какой он ценный, - вмешалась Енифар. - Он не позволил убить себя. Он занял место того Арилье.
Наххар удивленно перевел взгляд на девочку. Енифар с важностью кивнула.
- Арилье-тролль родился и был воспитан для того, чтобы совершить месть над Арилье-эльфом, так?
Наххар опустил голову в знак согласия.
- Но Арилье-эльф убил Арилье-тролля, так?
- Ты это знаешь, моя госпожа, - подтвердил Наххар.
- Следовательно, Арилье-эльф - единственный, кто остался на земле с именем Арилье?
- Так.
- Он должен занять место мстителя, - сказала Енифар. - Это же очевидно. Других Арилье по обе стороны Серой Границы не существует.
- Ты не только красива, но и мудра, - восхищенно сказал Наххар. Он потянулся к ней губами и поцеловал ее глаза. - Как хороши будут твои ресницы, если ты выкрасишь их серебряной краской! - прошептал он.
- Не смей со мной любезничать, - возмутилась Енифар. - Я ребенок.
- Те, кто бил тебя по рукам и оставил все эти шрамы, не считал тебя ребенком, - ответил Наххар.
Енифар фыркнула.
- Это была та женщина, которая называла себя моей матерью. Она хотела, чтобы я работала по дому. Стирала, мыла горшки…
Она посмотрела прямо в горячие глаза Наххара, и оба они расхохотались.
- Мыла горшки! - сквозь смех повторяла Енифар. - Ты можешь себе это представить?
Остальные пятеро троллей молча сидели на корточках вокруг собеседников. Слушали, кивали. Большинству нравилось то, как развивались события. Только один все время подносил кинжал к губам и прикасался языком к острому лезвию. Но он помалкивал, держа свое мнение при себе.
Наххар усадил Енифар на свою лошадь. Арилье плелся пешком, держась рукой за стремя. Время от времени Енифар подавала ему флягу Наххара - она завладела не только лошадью, но и припасами своего нового покровителя. Арилье жадно глотал теплое пиво. Солнце буквально съедало его. Лицо у него пылало, едкий пот бежал по телу. Он едва мог видеть, куда ступает.
Сам виноват. Когда после победы Нитирэна Серая Граница пришла в движение, часть земель, населенных людьми, оказалась на троллиной стороне. И Арилье не придумал ничего умнее, как пробраться туда и вывести из деревни людей, волей судьбы очутившихся на чужой земле. А заодно прихватил и эту девчонку, Енифар. Откуда ему было знать, что она - подменыш?
Нужно было оставить ее в замке защитницы. Может быть, ничего бы с ней там и не случилось. И с чего только Арилье взял, что Енифар непременно погибнет, если войдет в замок? Ну да, разумеется, ни один тролль не останется в живых, если пересечет заветную черту, но… Енифар - не обычный тролль. Если она вообще принадлежит к этому племени, а не представляет собой нечто совершенно особенное.
Подменыш. Кто подменил ее? Зачем? Как такое вообще стало возможно?
Мысли у Арилье путались и в конце концов он просто решил, что сам он - дурак, а жизнь его скоро закончится. На этом он перестал вообще о чем-либо думать и просто шел рядом с лошадью, на которой восседала девочка Енифар.
Сквозь розоватый туман он различал иногда фигуры и образы. Коленка Енифар. Лошадиный бок, накрытый узорчатой попоной (эти узоры, сплетающиеся ромбы, преследовали Арилье, точно в бреду). Плоские рожи троллей. Пыльные столбы над дорогой. Грязные кусты с мертвыми листьями. И над всем простерты ядовитые солнечные пальцы. Арилье казалось, что его кожу расцарапывают когтями - жгло невыносимо.
А Енифар болтала себе с троллями и спокойно глазела по сторонам. Даже смеялась иногда.
- Арилье! - говорила девочка. - Что-то ты плохо выглядишь. Ты устал? Наххар говорит, мы скоро приедем. Там есть прохладная вода.
- Или меня убьют, - пробормотал Арилье.
- Убьют? - Она смеялась - в вышине, очень далеко от придавленного к земле Арилье, счастливым смехом свободного существа. - Тебя убьют? Какие глупости, Арилье! Ты идешь к своей новой семье! Да они будут тебе рады!
- Лучше бы убили, - буркнул Арилье.
Но он лгал. Он совсем не хотел умирать.
А потом началась прохлада. Путников окружала теперь влажная листва. Под ногами бежали бесконечные ручьи. Прозрачная вода омывала пестрые веселые камни. Вся долина была наполнена пением воды, в воздухе висела влага. Пышные кроны деревьев смыкались над головами, длинные мягкие ветки лизали щеки, трава оплетала щиколотки - она льнула к проходящим и не желала их отпускать.
Арилье стало легче дышать. Однако солнце по-прежнему источало неправильный свет. Листья казались красноватыми и желтыми, словно осенью; но это не была осеняя листва, истонченная, готовая оторваться от веток и умереть, нет, всю растительность переполняла жизненная мощь.
- Мы скоро придем, - сказал Наххар.
Енифар закричала:
- Арилье! Скоро мы будем на месте! Сейчас ты увидишь свою новую семью!
- Это долина Гарагар, - рассказывал Наххар. - Она окружена горами, - он махнул рукой, показывая на остроконечные черные пики, - и по утрам, особенно весной, с этих гор сходит туман, похожий на снежную лавину. Он растекается по всей долине, а к середине дня растворяется. Влага оседает на растениях. Вот почему здесь столько садов. Дом Арилье - один из богатейших, но он почти опустел. Род захирел… остались лишь женщины. Они не желали заключать брачные союзы. Они ждали, пока их позор будет отомщен.
- Я намерена оставаться там, - заявила Енифар. - По крайней мере, я должна убедиться в том, что с моим Арилье все устроилось.
- Иначе быть не может, - заверил ее Наххар.