Арилье смутно понимал, что говорят о нем. Кажется, решают его судьбу. Ему даже стало интересно: что еще может с ним случиться.
* * *
Дом действительно оказался богатым. Плоское каменное строение, сложенное из больших булыжников, было окружено ручьями и фруктовым садом. Высота стен дома едва достигала полутора человеческих ростов, зато само здание раскинулось на огромной площади. Бесчисленные переходы, огромные окна, забранные причудливыми решетками, но без стекол, внутренние дворики, закрытые небольшими куполами, мириады уединенных покоев, - все это тянулось мимо деревьев и кустов и выглядело на удивление нарядным.
Пылающее солнце троллиного мира озаряло каждый камень, каждый лист, каждый лепесток, каждую завитушку железных украшений. Все выглядело выпуклым, крепким, преисполненным жизни.
Границы владений никак не были обозначены, но, очевидно, все обитатели Гарагара хорошо знали, за каким ручьем, за каким деревом или камнем начинается чужая территория. Отряд из шести троллей и двух найденышей пересек незримую черту, и тотчас двое воинов, принадлежащих к дому Арилье, выступили из-за кустов. Увидев соплеменников, они так же беззвучно отошли и позволили им прошествовать к дому.
Наххар снял девочку с седла.
- Я представлю тебя госпоже дома.
- Арилье, - обратилась к своему спутнику Енифар, - идем.
Он замешкался, подслеповато моргая. Енифар взяла его за руку.
- Мы дома, - сказала она.
Он ощутил прикосновение шершавой детской ладошки. Девочка увязалась с ним из деревни. Она не хотела оставаться среди крестьян. И, наверное, была бы сейчас мертва, если бы Арилье позволил ей войти в замок.
Это видение преследовало Арилье. Он ненавидел подобные вещи. Все можно было решить гораздо проще. Не обязательно обменивать жизнь на жизнь. Если бы только Енифар не была такой упрямой. Если бы она не желала непременно оставаться с Арилье, если бы не потребовала от него дружбы… Глупости. Как может эльф, воин, мужчина дружить с троллихой, с девчонкой, с подменышем из крестьянской семьи? Невозможно. Ненужно. Искусственная ситуация.
Но спорить с троллями… У них какая-то своя логика. Очевидно, им необходимо драматизировать.
Енифар тащила его за собой в дом. Наххар вошел первым. Они очутились в круглом внутреннем дворике без крыши - вьющиеся растения над головой и небольшой бассейн с фонтаном, а вокруг каменные скамьи с подушками.
Наххар протянул руку к длинному витому шнуру и сильно дернул несколько раз.
Раздался громкий звон: по всему дому загремели колокола. От этого звука по воде пробежала рябь, солнечные искры рассыпались по всему помещению и заплясали на потолке из сплетенных лоз.
Затем тяжелые шторы на дальнем конце комнаты раздвинулись, и перед путниками предстали три троллихи. Сходство между ними подчеркивала одинаковая одежда: темно-красные, расшитые серебром длинные платья с множеством разрезов, отороченных перьями. Их темные плоские лица глядели бесстрастно, как будто их изваяли из древнего камня.
Старшая уже вышла за пределы брачного возраста, множество морщин рассекало ее щеки. Вторая вполне годилась для брака, а третья казалась девочкой, немногим старше Енифар. Но и эти две молодые троллихи старались увеличить свой возраст, для чего разрисовали лица подобием морщин. Особенно жутко это выглядело у девочки.
Средняя из троллих заговорила с пришельцами:
- Если вы пришли с добром, вам будет добро. Если вы пришли со злом, я откушу ваши уши и выплюну их в отхожее место. Пусть отвечает мужчина.
Наххар поклонился и сказал:
- Я принес вам славу Нитирэна, который отодвинул Серую Границу и сделал наши земли просторнее!
- Это хорошая новость, - сказала старая троллиха.
- Я привел вам того, кто носит имя Арилье, - продолжал Наххар.
- Я не вижу здесь никого, кто носил бы имя нашего младшего сына, - возразила старая троллиха.
Наххар схватил Арилье за волосы и бросил его на пол у ног хозяйки дома.
- Вот он.
Все три переглянулись, а потом молодая троллиха воскликнула:
- Но это же эльф!
- Это единственный Арилье на свете. Другого нет, - отозвался Наххар. - В вашей власти убить его или принять в семью. Но решайте быстрее, покуда он не умер.
Старая троллиха словно превратилась в камень, молодая молча размазала по щекам свои нарисованные морщины, и только девочка отвернулась и топнула ногой.
- Я хочу, чтобы он умер.
Енифар молча рассматривала ее, а потом произнесла в полной тишине:
- Ты уродка. Я выше тебя по происхождению.
Девочка вынула нож и погрозила им эльфу.
- Если это - единственный Арилье, значит, он убил моего брата!
- Если он убил твоего брата, значит, твой брат оказался слабее, - возразила Енифар. - Кто будет плакать над слабаком? Может быть, ты? Мой Арилье воин, а твой - мертвец!
- Она права, - старая троллиха указала пальцем на Енифар, - Она рассуждает умно. Я хочу рассмотреть ее получше. Подойди ко мне ближе, девочка. Кто ты?
- Я подменыш, - звонко произнесла Енифар. - Так говорила одна женщина там, в поселении людей. Она все твердила: "Моя родная дочка беленькая, а ты вся такая черненькая, моя родная дочка ласковая, а ты злая". Вот так говорила та, которую называли там моей матерью. Да только никто не верил, что я - ее настоящая дочка, и сама я в это никогда бы не поверила.
- Ты рассуждаешь как истинный тролль, - сказала старая троллиха. - Что тебя связывает с эльфом?
- Он меня спас, - ответила девочка. - Я задолжала ему одну жизнь.
- Его кожа горит на нашем солнце, - презрительно бросила молодая троллиха. - У него глаза, как у дохлой жабы. От него воняет кислятиной. Что я буду делать с таким младшим братом?
- Ну, ты можешь его шпынять, - предложила Енифар. - Только сперва дай ему чистой воды и устрой так, чтобы солнце не сожрало его совсем. И еще я думаю, что он голоден.
Молодая троллиха посмотрела прямо в лицо Арилье. Она выискивала в чертах пришельца хоть что-то, что примирило бы ее с его присутствием.
Арилье отчаянно моргал, пытаясь сфокусировать зрение. Он то видел, то не видел широкие скулы с растертыми но ним пятнами краски, узкие глаза, почти совсем закрытые скошенными веками, красиво изогнутые ноздри и очень темные, почти черные губы, исчерченные ярко-красными вертикальными полосками. Каким-то образом Арилье догадывался, что эта девушка считается очень красивой, и ему вдруг стало досадно, что она находит его уродом.
Она коснулась его волос и тут же брезгливо отдернула пальцы.
- Идем.
И нырнула в прорезь посреди штор. Арилье побрел за нею следом.
Она привела его в тесную комнату с двумя большими окнами. Красноватый свет заливал каменный пол и убранные драпировками стены. Посреди комнаты стояла кровать па низких ножках. Ворох тяжелых покрывал и не менее десятка скользких шелковых подушек с кистями валялись в полном беспорядке.
Девушка кивнула на кровать.
- Ложись.
Арилье так и повалился поверх покрывал. Она стояла прямо над ним, широко расставив ноги и подбоченясь.
- Тебя и вправду зовут Арилье?
- Да.
- Ты убил моего брата?
- Очевидно, - буркнул он.
- Ты не уверен?
- В бою я действительно убил молодого тролля. Он назывался Арилье. Почему ты все время спрашиваешь об этом?
- Моя мать хочет, чтобы я приняла тебя вместо брата.
- Попробуй.
- А ты этого хочешь?
- Я хочу уйти отсюда.
- Потом не захочешь.
- Я долго не протяну.
- Почему?
- Здесь все чужое.
- Это временно. Потом привыкнешь.
- Чего ты добиваешься? - спросил Арилье.
- Ничего, - фыркнула троллиха. - Можешь пока спать. Вода в кувшине под кроватью. У тебя вся кожа обгорела, знаешь?
Она вышла, разгневанная. Арилье упал щекой на прохладную шелковую подушку и заснул.
* * *
Енифар бродила по саду, а слуги и хозяева дома неусыпно следили за гостьей. Она постоянно ловила на себе чужие взгляды. На нее смотрели из многочисленных окон, с крыши, из-за деревьев, даже из кустов. Девочку это не слишком беспокоило. Если хотят наблюдать - пускай.
Она зачерпывала воду из ручьев обеими горстями и зачарованно следила за тем, как влага сочится у нее между пальцами. Ее руки начинали светиться. Никогда прежде Енифар не видела такой чистой, такой сияющей воды. Здесь все так благодарно впитывало в себя свет! Здесь было так тепло, так ясно!
Она очень много ела. Заботливые слуги постоянно расставляли на ее пути плошки и горшки с разными угощениями: тушеным мясом, обжаренными в муке овощами, разрезанными и залитыми вином фруктами, сладкими хлебцами. Стоило Енифар обнаружить такое подношение, как она сразу же прекращала прогулку, садилась на землю, ставила горшок на колени и принималась кушать. Слуги не решались беспокоить гостью и таились в тени. А хозяйки любовались на нее из окон своего дома.
- Она очень высокого происхождения. - повторяла старая троллиха. - Нашему дому выпала большая честь.
А молодая поджимала губы и отворачивалась. Что до девочки, то она вообще не желала разговаривать о гостье и мечтала лишь о том, чтобы перерезать ей горло.
Иногда Енифар вспоминала о своем друге-эльфе и принималась кричать:
- Арилье! Арилье!
Это имя разлеталось по всему имению и наполняло сердца печалью.
Но Арилье всегда приходил на зов. Его ожоги уже начали заживать. Теперь он носил широкополую шляпу, над которой все втайне потешались, и закрывал лицо женской вуалью.
Последнее обстоятельство смешило даже старую троллиху. Только Енифар серьезно воспринимала его и продолжала считать его кем-то, достойным уважения.
- Арилье, я нашла чудесный птичий суп! - возбужденно сообщила девочка своему другу. - Садись, будем есть.
- Я плохо ем супы руками, - признался Арилье. - Нет навыка, боюсь опозориться.
- Давай, - заторопила Енифар, - снимай скорее свою глупую шляпу, иначе тебе ничего не достанется. Ты ведь не можешь кушать сквозь вуаль!
Она потянулась руками к его головному убору.
- Почему ты не смазываешь ожоги? Я ведь нашла для тебя чудесную мазь на козьем жире!
- Вуаль будет липнуть к мази, - сказал Арилье, отбиваясь от забот Енифар.
- Почему все мужчины такие глупые! А ты не прилепляй вуаль, вот она и не будет липнуть… Давай-ка, ешь. Тебе потребуются силы.
Она зачерпнула суп ладошкой и поднесла ко рту Арилье. И он послушно взял с ее руки кусочки птичьего мяса и разваренных овощей.
- Как ты думаешь, - сказала раз Енифар, - эти троллихи сумеют тебя полюбить?
Арилье поперхнулся.
- Полюбить? Троллихи? Ты употребляешь странные слова, Енифар.
- Значит, ты не веришь в их чувства, - сказала Енифар. - Да? Ты вообще не веришь в то, что у троллей могут быть искренние чувства!
- Милая девочка, - отозвался Арилье, - если я во что-то верю, так это в силу и искренность их эмоций. Все три ведьмы дружно ненавидят меня.
- Они вынуждены признать тебя своей родней, - заявила Енифар. - Это их смущает, особенно молодую. А когда это случится и ты обретешь нормальный статус по эту сторону Серой Границы… тогда ты сможешь удочерить меня. И и наконец начну жить нормальной жизнью.
- Я не гожусь в отцы тролленку, - возразил Арилье.
- Ну вот еще! - сказала Енифар. - Очень даже годишься, Я в таких вещах разбираюсь. Да знаешь ли ты, каким был мой настоящий отец?
Арилье насторожился:
- Ты помнишь своего настоящего отца?
- Конечно, - Енифар разлеглась на земле, поставила горшок себе на живот и, нимало не беспокоясь о том, что пачкает одежду, принялась задумчиво складывать в раскрытый рот кусочки, выловленные из супа. - Мой настоящий отец был, конечно, тролль. Высоченный такой, здоровенный тролль. Он мне снится. Нечасто, но всегда так ясно, так отчетливо! Во снах у нас с ним бывают настоящие приключения. Однажды мы с ним пошли бродить по лесам и встретили одно дерево. Это было очень одинокое дерево, и ему становилось все грустнее день ото дня. Оно даже скрипело ужасным голосом, как будто плакало. Вокруг рос ли другие деревья, но тем было безразлично. Мой отец сказал: "Очень редко рождаются на земле деревья, которым нужно что-то, кроме хорошего перегноя и влаги. И лично я не могу пройти мимо такого дерева и не помочь ему". Знаешь, что он придумал? Всякий, кто окажется в тени этого дерева, уже никогда от него не уйдет. Так уж устроил мой отец. Тень не отпустит его.
- Как это? - спросил Арилье.
Енифар запустила руку в горшок, пошарила там и извлекла на свет большой клубень. Она размяла его в кулачке, получившееся пюре отправила в рот, после чего принялась облизывать пальцы.
- Потому что эта тень будет держать человека. Или тролля. Кто сядет в тени, того и будет держать. Эти две тени срастутся между собой навечно.
- Ерунда, - сказал Арилье. - Ведь рано или поздно солнце сядет, и всякая тень исчезнет.
- Когда сядет солнце, взойдет луна, - возразила Енифар.
- Бывают ведь безлунные ночи, - стоял на своем Арилье. - А еще случаются пасмурные дни. Что будет с тенью, если солнце скроется за тучами?
- Мой отец не так глуп, как тебе бы хотелось, - важно ответила Енифар. - На этот случай он оставил возле дерева летающие огни. И тень всегда там, когда бы ты ни пришел.
- Но ведь это убийство, - сказал Арилье.
- Убийство?
- Конечно. Тот, кто не может отойти от дерева - погибает.
- И что плохого в убийстве?
- Оно отнимает жизнь.
- Жизнь все равно прекращается, рано или поздно… Так рассуждают все тролли, я проверяла. Но ты прав насчет отнятых жизней. Когда я потом побывала рядом с тем деревом, то увидела множество разных скелетов. И там был скелет одной горбатой старухи. Я его сразу узнала, точнее, мой отец узнал, потому что у этой старухи был говорящий горб. И она носила в этом горбу все свои воспоминания.
- Ты сама это придумала?
- Так говорил мой отец.
- Но ведь своего отца ты тоже придумала?
- У меня, несомненно, был какой-то отец, - сказала Енифар. - Что бы там я ни придумывала. Так?
- Да. У тебя был отец.
- Отлично! Хоть в чем-то мы пришли к согласию. И мой отец был троллем. Да?
- Наверное. Если ты действительно тролленок.
- Я не намерена показывать тебе мой хвост, - предупредила Енифар. - Это слишком личное.
- Мне не хочется ничего слышать о твоем хвосте, - сказал Арилье. - Если я решусь удочерить тебя, мне бы не хотелось знать про такие вещи. Ни один эльфийский ребенок…
- Остановись! - воскликнула Енифар. - Здесь нет никаких эльфийских детей! Ты и сам скоро будешь признан троллем.
Арилье посмотрел на Енифар с ужасом:
- Надеюсь, этого не произойдет.
- Надеюсь, это произойдет! - возразила она. - И тогда мы с тобой будем по-настоящему родней.
- Расскажи еще что-нибудь о своем отце, - попросил Арилье. - Хочу отвлечься.
- Ты ведь все равно мне не веришь.
- Это не имеет значения. Ты интересно рассказываешь.
- Послушай, Арилье, у меня был отец. Настоящий отец. Если бы его не было, он не снился бы мне во сне. А он снится. Во сне мы вместе бродим по миру, он показывает мне разные диковины, а иногда и создает их для меня. Просто чтобы насмешить. Такое только отец для дочери делает.
- А что может насмешить тебя, Енифар?
- Когда я жила в деревне со своей так называемой матерью, - сказала девочка задумчиво, - я вообще не понимала, что такое смех. Люди не умеют смеяться. Они вот эдак трясут животом и кашляют, вот и весь их смех.
Арилье с интересом посмотрел на Енифар.
- А как, по-твоему, смеются тролли?
- О, - прошептала она таинственно, - я поняла это во сне. По-настоящему я хохотала только когда мне снился отец. Троллиный смех тебя пропитывает, как жирная подливка мягкую булочку. В тебе все дрожит и вибрирует, и весь мир вокруг начинает смеяться, - вот так смеются тролли, понимаешь? И ты еще не хочешь быть с нами!
- Я уже с вами, - пробормотал Арилье.
- Да брось ты, - она махнула рукой в досаде, - ты ведь скучаешь по людям. Да?
- Я сражался с ними бок о бок, - сказал Арилье, - я жил в замке, у меня там остались друзья. Мне трудно не скучать по ним.
- А я разве не в счет? - обиделась Енифар. - Я твой самый лучший друг.
Он коснулся ее руки.
- В этом я никогда не сомневался, Енифар. Лучше расскажи еще про отца.
- Ну, мой отец, например, рисовал для меня картинки. Проводил пальцем по воздуху, и появлялись всякие светящиеся фигурки - бабочки, собаки, птицы с растопыренными хвостами. Они оживали и улетали.
- Улетали?
- Да, все улетали, даже собаки. Можно было протянуть руку, и они нанизывались на нее, как кольца, ведь у них были только контуры. Отец говорил, что есть такие миры, где у всех существ нет серединки, одни лишь очертания. И там все прозрачное, все летает - потому что без тел все существа ужасно легкие, - и еще светится. Вот такой удивительный мир. Отец мечтал создать его.
- Твой отец может создавать миры?
- Любой отец может. Когда у тебя будут собственные дети, ты это поймешь. А однажды мы с отцом шли по берегу большой реки и увидели на дне большой длинный дом. И там жили рыбы с человеческими лицами. Точнее, это были рыбьи лица, но очень осмысленные. Они разговаривали друг с другом разными пузырьками. У них изо рта вылетали слова. Уже готовые и толстые.
- Толстые?