– Ребятки, только без поножовщины, – заботливо предупредил их Стас. – Неудобно. Люди смотрят. А вдруг кому-то и плохо будет от вида крови.
Поймал на себе удивленный взгляд Зореня и нехотя пояснил:
– Пусть разомнутся… зачем мешать? А ты ешь, побратим. Когда еще доведется посидеть в таком уютном гостеприимном местечке? Смотри, вид-то какой открывается.
Взмахнул рукой, чтобы порадовать Зореня картиной чудного ландшафта, так поразившего его огрубевшую в боях и сражениях душу.
Хрустнула грудная клетка под ударом его локтя. Раздраженное движение, и под ноги Толяна свалился еще один неудачник.
Проследил, как укладывается, прищурил глаз:
– А недурное винцо. Надо будет сказать Веселину, чтобы прихватил с собой в дорогу. Как ты думаешь, брат эльф?
Толян сжимает в одной руке баранью ножку, а другой вытянутой держит осатаневшего от злости и ненависти назойливого посетителя.
– Да, погоди ты… – увещевал его Толян. – Дай доем. Хочешь, так закажи себе. А я эту уже закусал.
И не утерпел, ахнул зажатой костью.
– Подавись ты!
Подавился.
Прыгнул через столы мимо Стаса.
– Держись, пацаны!
Вспрыгнула с лавки Купава.
– Сидеть!
Села смирненько, подвинулась поближе.
В глазах Зореня зависть.
Стас покачал головой с пониманием. Молодецкая забава вовсю под крышей гуляет. Пожалел…
– А ты что сидишь, Зорень? Тряхни стариной.
Не успел договорить, а побратима уже нет. Ввинтился в драку. Молотит с плеча с хаканьем. По-деревенски. Всю силу в кулак!
– А ты, Рэд?
Ну, где же эльфу понять нашу веселуху?
Сидит со скучным видом, косточку во рту мусолит.
Одуревший и мало что понимающий хозяин тащит кувшины с вином.
– Командир! У них мечи!
Тревожный голос Веселина заставил его с неудовольствием оторваться от чарки. Сказал с укоризной:
– Веселин…
Скосил глаз через плечо.
У Веселина в руке уже чужой меч.
Скривилось лицо у парня. Не по душе ему чужой меч пришелся. Только дрова колоть. Махнул крест-накрест, перевернул меч и лезвием под подбородок.
– Веселин…
– Так он сам, командир. Лезет, как слепой. Я его уж и так, и этак отталкивал, а он лезет. Вот и натолкнулся, – оправдывается Веселин.
Войтик с Толяном в паре. Разгорячились, в азарт, во вкус вошли. Кости хрустят под ударами могучих кулаков. Доспех остановить не может. Оба ревут, как два разъяренных медведя.
Третьяк с Плетнем молчком управляются. Умеют себя поберечь. Аккуратисты. В кучку складывают.
Темный от досады морщится. Отвлекли беднягу от размышлений. Торопится побыстрее отвязаться, бьет без пощады. Скупо, но наверняка.
А Зорень попросту душу отводит. Наскучался в коняжеском тереме с умным видом сидеть, спешит кровь по каждой жилочке разогнать.
– Кто такой этот бек? – взглядом усадил хозяина напротив себя.
– Газген? Он часто сюда пограбить приезжает… Разве только один Газген у кагана казов?
– Значит, скоро здесь будет? С какой стороны?
– Да, господин, – взглядом указал на дорогу, идущую из леса, и умоляюще попросил: – Но только…
– Понял, не дурак. Дурак бы не понял, – усмехнулся Стас и поторопил: – Заканчивайте с забавой, ребятки. По коням!
Забава кончилась.
Повалился один. Рухнул другой.
Кто-то наскочил на лезвие меча Веселина, который отстранял от себя очередного обидчика.
Кто-то столкнулся с кулаком Войтика.
– Так мы уже давно, командир, – вежливо улыбается Толян. – Мы только ждали, когда ты вино допьешь, мешать тебе не хотели.
– Купава, забери кувшинчик.
Обрадовалась.
Ну, нет, милая. Рано. Еще не один день помаешься, прежде чем заработаешь прощение.
Возвращались с пойманными лошадьми воины казов. Стас указал на них Третьяку кивком головы:
– Догоняйте.
Третьяк и Плетень завернули своих коней и понеслись им навстречу, вытягивая на ходу луки и стрелы.
Зорень, уже многое видевший в детинце, с изумлением увидел, как казы посыпались из седел, а "сладкая парочка" по неширокой дуге обогнула, добивая последних, и все на том же бешеном галопе вернулись в строй.
– Надо встретить этого бека подальше от селения, – Стас повернулся к Зореню. – Кто такой этот каган? Что за сосед?
– Известно – какой… Разбойник. Правда, последние годы каганату не до нас. Своих печалей выше ноздрей.
– Что так?
Стас приподнялся на стременах, подыскивая удобное место для засады.
– По их закону каганом не может быть старый, больной и увечный. А у них, как назло, то окривеет, то охромеет, то скособочится.
Стас улыбнулся.
– А попросту, как у всех добрых людей делается, ножом по горлу нельзя? К чему такие сложности?
– В том-то и дело, что нельзя. У них каган вроде живого бога, – пояснил Зорень. – А на бога разве рука поднимется?
– Тогда конечно! – усмехнулся Стас и кивнул головой. – Если бог… Войтик!
Взмах рукой, и Войтик с Толяном исчезли.
– Третьяк, Темный…
Не стало еще троих.
– Ну, а мы с тобой за живца сработаем.
На седла легли луки.
Зорень плечом поправил тул со стрелами.
– Стас, зачем тебе понадобился этот бек? Не он, так другой ходить будет. Пока есть дичь, будет и охотник.
Стас приостановился.
– Мне? Да он мне и даром не нужен. Ребята насмотрелись на Сумерки и заскучали. Да и ты тоже. Смотреть противно было. А как получил пару раз по морде, так повеселел сразу. – Заметил обиженный взгляд Зореня и спохватился. – Ну и сам, конечно, дал… и опять орел! Высокого полета птица, а не щипаный воробей. Вот и ребятам встряхнуться надо. Да и Купава себе жениха присмотрит. Свет клином для нее на Свисте не сошелся. Правда, Купава?
В ответ последовало злобное шипение.
Проехали еще немного.
Остановился, осмотрелся. Оглядел критически поляну, прищелкнул языком.
– Вот на эту полянку мы их с тобой и выведем. Я же говорил тебе, конязь Зорень, что мне эти ваши богатырские забавы до лампочки. В смысле до… свечки. Гром, стук… утомляет. А здесь все тихо. Незаметно. И не так обидно, – Стас догадался, что Зореню не очень нравится его затея с засадой и поторопился объяснить: – Чистенько и опрятно. Купава, отстреляешься и ходу. Голову пониже и пулей. В смысле стрелой. И попку береги. Жаль, если такая красота пропадет не за понюшку табака. Мы за тобой.
Сто, двести метров. Еще немного. Впереди лошадиное ржание. Громкий хохот.
Едут без опаски. Хоженой не раз дорогой. Непуганые. Придется попугать.
А вот и они.
Что-то кричат. Ну да, еще бы пароль спросили!
Ударили стрелами. Дорога узкая. Больше трех в ряд не встать. Крики, стоны… перепуганные кони. Эльф стрелок отменный. Купава… губы побелели. Лук под доброго мужика строен. У Зореня похуже получается – так нарочно мажь, не промажешь.
– Все! Ходу!
Пропустил вперед всех. Сам последний. Махнул ногой чрез конскую гриву. Авось Серко не расшибет. Стрелы летят в упор. Последняя…
Приглянувшаяся полянка.
Еще чуть-чуть.
Цу энде! Как говорят наши друзья французы.
Войтику бы со спины ударить сейчас.
Стрел нет. Осталось только место по-студенчески – на галерке занять. В партере разгорячившиеся актеры могут запросто затоптать скучающую публику.
– Командир! Я только-только фишку ловить начал, а они кончились, – орет, выскакивая на поляну, Толян.
– Стрелы?
– Стрелы есть! Говорю же, они кончились. Рогатые. Парокопытные!
Вслед за Толяном появились и остальные.
– Ну, как тебе работенка, Зорень?
Конязь поднял взгляд от полянки, заваленной трупами, но сил отвести нет.
– Чистенько. Опрятно, – хриплым голосом повторил он недавно услышанные от Стаса слова.
– А я что говорил? Стерильно! Смотри, и ребятки наши повеселели. Щеки красные, глаза сияют. Хоть кому рога свернут, а не только этим… парокопытным. Толян, где словечко спер?
– Из школы… – стыдливо пробормотал Толян. – У нас ботаник, в смысле доцент, парокопытными коров звал. Я еще за них пару схлопотал. Копыт-то четыре, точно знаю. Было дело, даже пересчитал. А доцент буром прет: парокопытные! Сам не знал, что эта ботва мне на мозг прилипла. А как посмотрел на это рогатое зверье, так сразу и вспомнил эту лабуду.
– Стрелы собрать и вперед!
Было уж совсем темно.
– Может, вернемся, Слав?
– Нет. Пойдем вперед. А через пару часиков, – он постучал пальцем по стеклу своих часов, – остановимся на ночлег. Войтик!
Войтик с Толяном деловито обшаривали трупы казов.
Толян поднял на него полный недоумения взгляд.
– Что за дела, командир? Это не шмон, а обыкновенная воинская добыча. Нам бабки надо? Или как? Не все же Зореню за нас платить.
Стас промолчал и, недовольно хмурясь, отвернулся.
– А ты о чем молчишь, Рэд?
– Я думаю, не пустят ли за нами погоню.
– Вряд ли их так скоро начнут искать, а люди, если у них мозги есть, к утру приберут. Войтик, заканчивайте экспроприацию, а то впрямь придется ночевать с трупами под головой.
Заслышав его недовольный голос, парни с неохотой оторвались от своего занятия и пошли к лошадям.
Точно через два часа он натянул повод.
– Всем спать. Рэд! Перестань нагонять тоску. Боец должен смотреть бодро и весело, смело заглядывать в светлое будущее и свято верить в грядущую победу. Я правильно излагаю мысль, Толян?
– Стопудово, командир! – сверкнул глазами Толян, укладываясь рядом с Войтиком. – Замполит нам такую же ботву гнал на политзанятиях.
– Ложись спать, Рэд, и чтобы я больше не видел и тени уныния на твоем лице. – Заметил слабую попытку возражения и, согнав с лица улыбку, уже твердо добавил: – Не возражать! Это приказ! Толян!
– Приказ командира – закон для подчиненного. Должен быть выполнен точно, полно и в срок, – рявкнул Толян, вытянувшись в струнку, правда, в положении лежа. – Невыполнение приказа преследуется по всей строгости закона, а в военное время – вплоть до расстрела.
Стас был приятно удивлен знаниями Толяна и, не скрывая этого, удовлетворенно кивнул головой.
– Молодчина, Толян! Рэд, усвоил? Это я тебе не как друг, как командир говорю. И еще запомни. Если твой принц жив, мы его найдем. Я или говорю, или не говорю. Но если говорю, то делаю. Задача ясная?
Эльф слабо кивнул головой.
Стас нахмурился.
– Повторить!
Голос жесткий, требовательный. Вои вздрогнули. Так их командир говорил не часто. А уж если говорил…
– Ясная, командир!
Стас был вполне удовлетворен произведенным эффектом.
– А теперь спать! Я на вахте.
Последняя команда была совершенно излишней. Третьяк и Плетень давно уже сладко посапывали. Толян, отбарабанив Стасу строки из армейского Устава, тут же присоединился к бодро и заразительно храпящему Войтику.
И только Купава возилась под кустом, приминая траву и прозрачно вздыхая.
Стас проследил, как эльф выбирает для себя место. И тоже привалился спиной к дереву. Сидел. Подремывал под шорохи и шелест ночного леса.
– Вождь! – чуть слышный шепот и робкая рука легла на шею.
– Брысь!
– Слав! – рука осмелела и нырнула под волчовку. Горячие губы скользнули по небритой щеке.
– Брысь, малявка. Ребят разбудишь.
– Ладо… мой!
Понимает, что нельзя гаркнуть во все горло. И оттолкнуть нельзя. Ребята проснутся.
Руки по груди скользят.
– Прости, вождь.
– Брысь…
Но где там! Горячее дыхание у самого уха. В висках кровь стучит. Глаза, как два колодца. И не захочешь, так с головой нырнешь и не вынырнешь.
…Голова на коленях. Закрыла глаза, облегченно вздохнула. Горячая рука под волчовкой обнимает. Все верно рассчитала, подлая девка. Полная и безоговорочная капитуляция с поднятием белого флага и прочими атрибутами напрочь проигранного сражения.
Зорень открыл глаза, посмотрел на него сонными глазами и понимающе прищурился.
– Ночная кукушка, – пробормотал он, перевернулся на другой бок и захрапел так, что позавидовал бы и Войтик.
Светало.
Осторожно коснулся плеча рукой.
– Слав…
– Брысь. Сейчас ребята проснутся.
Карие глаза светятся от счастья. Схватить бы в охапку!
– Подъем, волчата!
Эльф уже в седле.
Зорень растирает ладонями лицо.
– Перекуковала? – спросил он, кивая головой в сторону веселой Купавы и ехидно ухмыльнулся.
– Щас…
Версты убегали под копыта лошадей. Лес. Перелесок, снова лес… Редкие веси. Еще реже села. Бежали дни. Эльф снова поскучнел.
– Грудь колесом! Голову выше, гляди веселей! – подбадривал он его. – Толян, запевай!
У Толяна оказался богатый репертуар. От дворовых и лагерных песен – до трогательных романсов. Слушая его, Стас не один раз думал, что, родись он не в глухой провинции, на эстраде бы ему равных немного было.
– Гитарку бы мою сейчас! – мечтательно закатив глаза, как-то произнес он, заканчивая очередной концерт. – Пацаны бы рыдали. Войтик, отломи кусочек. Не жмись!
Войтик после его концертов, как хлебный мякиш. Без слов лезет в котомку, и очередная лепешка исчезает в Толяновой горсти. Смотрит на друга влюбленными глазами, заглядывает в рот… в котором с непостижимой быстротой исчезает лепешка.
– Пуста земля.
– А что ты хочешь? По одну сторону каганат с его разбоями. По другую – черный лес. Бегут.
Несколько раз навстречу выскакивали казы и, обманутые их числом, с диким воем неслись навстречу, размахивая кривыми мечами.
Но меткие стрелы быстро охлаждали их боевой пыл. Иногда Стас разрешал подпустить их поближе, и тогда в дело вступали мечи.
Эльф все чаще и чаще касался своего кольца.
Стас бросал на него внимательный взгляд, но эльф пожимал плечами и, словно чувствуя за собой вину, отводил глаза в сторону.
Про замужество Купавы уже не говорили. По ее веселому виду и счастливым глазам поняли, что заслужила-таки прощение в жесточайшем ночном сражении. А может быть, и не в одном.
И только Войтик окинул ее зорким взглядом и деловито молвил.
– Повезло Свисту. Будет жить.
Обдала его презрительным взглядом, фыркнула, зашипела рассерженной кошкой.
– А может, и нет! – засомневался Войтик. – Если побить ее раз-другой, так может, и вышел бы из нее толк. Как думаешь, Толян?
– А дурь останется. А у нее и так полным полно, – лениво ответил Толян, решая: с какой стороны к нему лучше подъехать за очередной лепешкой. И, не найдя никакой весомой причины, затянул:
Ничь яка мисячна,
Зоряна ясная,
Видно, хоть голки сбирай…
Сработало безукоризненно.
– В армии в художественной самодеятельности пел. И на смотрах всегда запевалой назначали. Хотели в ансамбль какой-то там песни с пляской забрать, а я в самоход слинял да еще и махач устроил, – Толян мечтательно закатил глаза, заедая каждое слово изрядной порцией лепешки.
Рэд в очередной раз поднес руку к кольцу и ожил.
– Слав, надо к лесу сворачивать.
– Давно пора! – оживился и Зорень. – Уж какую неделю блудим.
– А сумеешь ли по лесу провести? – усомнился Стас. – Сам говорил, что лес закрыт для нас. Зайти зайдем, а выйти ума не хватит.
Но эльф пропустил его сомнения мимо ушей.
Войтик хмыкнул.
– Крепкая дружина подсобирывается. Два конязя, один из них к тому же еще и вождь. И принц, – начал он и сбился под суровым взглядом Стаса.
Эльф вел, как по компасу.
Через день спустились к реке и по крутому берегу вышли к небольшому городку.
– Сомневаюсь я, что эльфы вот так за всяко просто толклись среди людей. Непривычно как-то, – высказал предположение Зорень.
Но Рэд уже ничего не слышал.
Не доходя до городка нескольких верст, заметили густой дым и пламя. Городок крутым берегом опоясан. Внизу лежит. Как на ладони все видно. Во все стороны люди разбегаются.
У берега среди лодок и лодчонок, драчливо задрав нос, корабль с одинокой мачтой над палубой и звериной харей на носу.
– А вон там – еще один дым, – указал рукой Толян. – Непруха. Ехали тихо, мирно. Никого не трогали. Мечтали отоспаться на чистенькой постели. Что делать будем?
Стас, не отвечая, направил коня в сторону тесной кучки бегущих в панике людей. Остановился, закрыв конем им дорогу.
– От какой беды убегаете, люди добрые?
Спокойный голос и властный взгляд заставили остановиться.
– Ярл Вотун. Фьердинг северный.
В глазах страх вперемешку с ненавистью.
Ярл, это что-то скандинавское. Северное. Хотя, откуда здесь взяться Скандинавии?
Люди замерли в растерянности. Сзади – смерть. И спереди неизвестно что – на плечах волчьи шкуры. На головах бабьи платки. За спиной по охапке мечей у каждого.
Поторопил взглядом.
– Каждый год повадился приходить. Пограбит. Села пожжет по всей реке. Девок, мужиков кагану сведет в неволю.
– А встретить по чести не можете? – укорил Зорень. – Велика ли у него дружина? Один корабль.
– Еще два за излучиной стоят. Это чтобы люди не разбежались, – пояснил непонятливому кто-то из толпы.
Яростные голоса и конский топот прервали беседу.
– Опять парокопытные, – изумился Толян. – Сколько же их здесь развелось! У нас даже последний лох по пьяни не признается, что рога навешали. А они их на башку цепляют, чтобы заметнее было.
Стас молча кинул стрелу на тетиву.
– Бить под шлем!
Звонко щелкнула тетива по рукавице. Это Зорень не утерпел. Всадил стрелу прямо в разинутый рот.
– Один…
– Уже два, – поправил Войтик.
– Считать потом будете.
– Так опять кончились, – обиделся Толян.
– Клювом не будешь щелкать.
– Поищем в другом месте, – предложил Стас так, как будто речь шла о грибах, и толкнул жеребца вниз, в городок, – если арифметику вспомнить захотелось. К берегу, ребятки. Не бегать же за ними по городу. А к кораблю все вернутся.
К берегу стороной почти незамеченными спустились.
– Войтик с Толяном – на корабль. Коней за угол… И перебежками.
Вывернулось из-за угла рогатое чудище. Глаза безумные. С морды пена хлещет. На левой руке щит висит. В правой топор зажат.
– Мыла наелся, что ли? – Толян удивленно повернулся к Стасу.
А рогатый щит грызанул зубами и с топором на Толяна попер.
– Нашел дурака! Под колун лезть, – усмехнулся Толян. – Поищи в другом месте кого попроще.
И всадил нож в глазницу без замаха по самую рукоять.
Войтик торопит. Рукой ему машет.
Над бортом показались рога.
Свистнули стрелы. Рога пропали из виду.
Три быстрых шага по веслу, и Войтик уже на палубе. За ним по другому веслу пробежал обиженный Толян.
– Подождать не мог?
– Есть у меня время ждать, пока ты разговоры с ним разговариваешь. Знакомого встретил?
Мечом под колено, вторым под подбородок.
– И вовсе я не разговаривал. И видел-то первый раз…
Перевалились через борт Третьяк с Плетнем.
Нож влево. Меч вправо.
– А сходни для чего? Не могли как приличные люди – по трапу зайти? Купава, заводи лошадей…
– Не корабль, свинарник. До чего посудину довели.