Над пиршественным столом крутилось не меньше сотни птиц - так казалось Тиру. От голода и усталости у него кружилась голова, но он мог еще побороться за свою жизнь. С птицами он справится, как-нибудь, но справится, тем более их было так много.
Из пояса капитан изготовил простейшую пращу, нашел подходящий камень - а это было нелегко на песчаном пляже - раскрутил над головой снаряд и запустил его в пернатую стаю. Камень нашел свою цель, хотя Тир практически не целился. Да и не смог бы он взять себя в руки, унять дрожь в руках и сфокусировать взгляд. Птиц слетелось так много, что промахнуться было невозможно.
Сбитая птица с переломанным крылом попыталась скрыться, но Тир не желал упускать добычу. Голод придал ему сил, словно слабая боль в желудке вдруг перестала точить самого Тира и направила энергию на поиски вожделенной жаркой плоти. Тир готов был захлебнуться слюной, ему казалось, что теплая кровь уже струится у него по пищеводу и усмиряет голодную боль.
Чайки не желали так просто бросать соплеменницу, они оказались на удивление смелыми для глупых птиц. Бросив недоеденные тела, они устремились на живого человека. Тир остолбенел, он не ждал такой наглости от каких-то птиц. Да они просто разлететься должны были, как только он подбил одну из них! Но нет, наглые крикуны решили отомстить за унижение!
От удивления и даже ужаса, Тир перестал обращать внимание на усталость. Он схватил топор и приготовился к битве с озверевшими пернатыми. Стая чаек ринулась на капитана, но в последний момент пошла резко вверх, некоторые птицы задевали Тира крыльями. Капитан воспользовался оплошностью наглых тварей неба и, размахивая топором, сбил себе на обед еще с десяток.
Стая падальщиков скрылась за лесом. Где-то там за деревьями еще слышались гневные крики чаек, но Тир уже не обращал на них внимания. Он набросился на еду. Некоторые птицы еще были живы, но они даже не пытались сбежать. Спокойно лежали и ожидали своей участи. Тир расправился с ними за один присест. Отрубая головы, он пил их теплую кровь. Желудок сначала воспротивился такой непривычной пищи, но вскоре смолк и заработал на полную.
Телу капитана вернулось такое желанное тепло. Кровь и насытила, и утолила жажду выжившего в шторме. Но этого было мало, жидкость нужна была, чтобы разогреть желудок, подготовить его к другой пищи.
Раз с огнем ничего не вышло, Тиру пришлось есть сырое мясо.
Тир был торговцем, моряком, но готовкой занимались люди из его команды. Так что потрошение добытой пищи ложилось на их плечи. И теперь, уже мертвый член команды, спас своего капитана от голодной смерти, но Тир не думал об этом. Он ел.
Сырое мясо было отвратительным на вкус, склизким и каким-то сизым, но Тир запихивал его в рот, даже не задумываясь. Инстинкты взяли верх и обманули разум. Не жуя - такую пищу жевать все равно бессмысленно - Тир съел всех убитых чаек, но этого ему показалось мало. Хоть в желудке и стало приятно тесно от съеденной пищи, все равно, он хотел еще. Испытавшее на себе муки голода тело требовало еще еды! Но ее не было, чайки сбежали, ушли за лес, в который Тир не решился бы заходить ни при каких условиях.
Отожравшись, капитан немного пришел в себя и с удивлением уставился на разбросанные останки вокруг себя. Он ел хуже варвара, весь песок вокруг Тира был усеян перьями, ошметками мяса, раздробленными кусками костей - даже костный мозг ушел в желудок. Да и сам Тир выглядел ужасно: его руки, лицо, грудь были красны от крови, даже волосы стали неприятно липкими. Человек не может так питаться, но человек и не выживет на этом проклятом острове.
Утерев тыльной стороной руки лицо, Тир поднялся и направился к воде. Мертвецы лежали там же, где их выбросило море, прибой слегка касался стоп трупов. Чайки как опытные палачи поработали над телами, они изуродовали их до неузнаваемости. Тира замутило, не от вида мертвецов - в море и не такое увидишь - а от осознания того, что он, быть может, съел ту самую птицу, которая клевала трупное мясо. Потроха Тир не ел, но отвращение вызывала сама мысль о том, что он ел падальщиков. Впрочем, был ли у него выбор?
На этом песчаном берегу не было крабов, в воде не водилась рыба, что еще могут тут жрать птицы? Но и трупы не каждый день выбрасывает на побережье, а тут целая армия пернатых слетелась. Да они бы померли от голода, ожидая подачек Владыки.
Это была еще одна загадка, на которую Тир не находил ответа. Умывшись морской водой, Тир почувствовал себя лучше, но не намного. Желудок взял на себя роль печки и согревал все тело, от него волнами расходилось приятное усыпляющее тепло. Капитан с головой окунулся в ледяные волны прибоя. Спать он не желал ни при каких обстоятельствах. Эти проклятые насекомые, а теперь и чайки… они только и ждут возможности, чтобы напасть на него!
Тир полагал, что даже днем, его жизнь находится под угрозой. Смерть притаилась рядом, но почему-то не спешила заявлять свои права на молодого капитана. Она словно ослепла и прошла мимо. Сколько уже раз остров пытался угробить Тира, но все неудачно. Даже море не справилось с ним. Что это? Удача? Тир сомневался.
Капитан был умен, его отец научил многому, в первую очередь - способности мыслить широко. Только такие люди способны править кораблем среди злых вод северных морей. Косность мышления приветствовалась только на берегу, море требовало от людей умения свободно мыслить. Вот Тир и мыслил так, как научил его отец.
Конечно, у него не было доказательств, все происходящее можно было списать на умопомешательство. Все-таки Тир неплохо ударился головой, когда волна ударила по нему своим молотом. Ему казалось, что все происходящее на острове сотворено чьей-то злой волей, словно испытание, которым подвергается молодой человек. Эта мысль была неприятной.
Души, как утверждают жрецы, подвергаются испытаниям и во время жизни, и после смерти. Серый лес, отвратительные насекомые, стая падальщиков и два трупа на берегу. Не говоря уже о пустынности этого места. Только загробный мир мог похвастаться отсутствием толп людей. В жизни этот остров обязательно был бы населен, хотя… быть может…
Тир задумался, а видел ли он что-нибудь еще в лесу? Следы? Нет, следов он точно не помнил. Не было и дыма, который ясно указывал бы на наличие поселений. Но ведь помнил Тир, что кто-то копался в его хворосте! Не могло это быть самообманом! Тир хотел поверить в эту мысль, но это оказалось слишком сложно. Скорее всего, он просто не обратил внимания на связку, когда бросил ее, а потом начал выдумывать небылицы. У него и так предостаточно поводов для страхов, нечего выдумывать еще один.
Нет, этот остров точно не заселен!
Но уж лучше бы он был заселен. Пусть враждебными племенами, но все же реальный враг лучше, чем "что-то недоброе тут". С последним бороться невозможно, оно может просто свести с ума.
Морской Хозяин славился своими пыточными камерами, моряки не сомневались - в прошлой жизни этот скверный Бог был палачом или на худой конец его учеником. Это существо могло похвастаться обширным списком пыточных принадлежностей. Он и сводил с ума, и убивал людей самым лютым образом. Ничего не чурался Бог, даже доводил братьев до каннибализма.
В тавернах при портах любят почесать языками, рассказывая байки одна другой страшнее. Каждый моряк, каждый капитан, да даже легионер сходились на том, что попадать в руки Хозяина никак нельзя. Смелых он привечал, но испытывал своими излюбленными методами.
Тир поежился. Ему не улыбалось становиться очередной жертвой Хозяина и его охочих до мужской плоти русалок.
- Но чайки? - пробормотал Тир и уставился на лес.
Чайки не принадлежали Хозяину, они были воровками. Воровали птицы как в порту у людей, так и у моря - рыбу, падаль, моллюсков, все, что угодно. Хозяин не любил их и тянул из глубин свои цепкие щупальца, пытаясь поймать воровку. Об этом тоже ходит множество слухов в тавернах.
Моряки любили птиц, естественно, они же указывали на близость к земле. А земля означало одно - жизнь.
Только не эта земля. Этот остров был лишен самого понятия "жизнь", серый морок, набросанный учеником-художником да таким неумелым, что картина вышла насквозь фальшивой.
Суть этого места оставалась непонятной для Тира. Он не был ни магом, ни жрецом, ни книжником. Все его знания крутились только вокруг дел морских. Он знал, как ловить ветер, какие волны считать дружественными, а какие нет, но в богословских вопросах разбирался не больше обывателя.
"Вот бы Маргуса сюда" - подумал Тир и вздохнул. Горестно, как вздыхают по погибшему брату-соратнику. - "Он бы мне помог. Он бы рассудил, что за место это"
Железный привкус крови вырвал Тира из круговорота мыслей. Он бы в них так и потонул, но тело требовало своего. Ему нужен был уход, тепло и снова - еда. Эта животная топка никогда не остановится, жор для нее смысл существования, а на душевные проблемы тело и смотреть не желало. Тир раньше, тогда - на берегу, удивлялся, как могут отшельники жить столько лет в своих пещерах и питаться только росой?! Вот уж поистине чудо, а не их хваленая мудрость!
Железно-соленую кровь хотелось выблевать обратно на песок, но Тир удерживал пищу в себе. Без нее его тело просто погибнет, неизвестно когда вернутся чайки, чтобы поживиться трупами. Впрочем, возможно, они не вернутся никогда. Этот мертвяцкий остров мог предложить падальщикам много свежей тухлятины. Из свинцовой вышины птицам весь остров виделся как на ладони.
Но Тир птиц не видел. Вообще никаких. Только свинцовые тучи вроде и двигались, но оставались на своем месте. Обман, кругом обман.
- Надо двигаться, действовать, - прошептал Тир.
Звук собственного голоса терялся во мраке безнадеги острова, но мысль была дельной. Философы утверждали - Тир сам не читал, но отец однажды подвозил мудреца - что движение и есть жизнь. Стоит остановиться, как мировое колесо раздавит незадачливого путника судьбы.
Тир сделал первый, символический шаг по направлению к лесу, но дальше не пошел. Его остановил не страх перед полчищами паразитов, готовых впиться в его беззащитные пятки. Даже сожранные грязным огнем сапоги не особо волновали Тира. Да и не такие уж у моряка беззащитные пятки, они грубы, тверды, как подошва калиг. Остановили Тира инструменты. Оставлять их на берегу небезопасно, вчерашнее приключение с костром запомнились капитану. Особенно он запомнил, что кто-то уделял внимание его костру.
Возможно, это было и не так, но выживший в буре моряк уже не сомневался. Кто-то присутствовал на острове и явно не желал облегчать жизнь ему.
Куда можно деть целый ящик с инструментами? Тяжелый ящик. Так что тащить его с собой - глупо. Если в лесу встретится нечто предпочитающее гастрономические изыски, например, человечье мясо, тогда ящик придется бросить. Бег с этим сундуком просто невозможен.
Никто не мог и посторожить инструменты. Не доверять же это ответственное задание трупам? Тир, конечно, может с ними поболтать, но маловероятно, что ребята согласятся. Они лежат себе спокойненько, никого не трогают и желают только одного - покоя.
- Но я им помог, отогнал чаек, - рассудил капитан. - Может, они соблазнятся могилами?
Тир пожал плечами. Что ж, этот вариант был не хуже других. Решившись, Тир направился к оскверненным птицами телам. Те лежали там, где их оставило надоедливое море, волны которого перестали лизать сапоги утопленников.
Прибой отступил, обнажив влажный пустынный песок. Моллюсков не было, даже разбитых ракушек не видать, водоросли напоминали сизые побеги плесени, а не морскую траву. Тир ни за что не стал бы есть эту мерзость, похожу на лобковые волосы утопленницы.
- Эй, ребят! - Тир делано веселым тоном обратился к мертвецам. - Как насчет работы? Чего лежать без дела?! Морякам надо быть шустрыми, работящими парнями, а не такими лежебоками, как вы! Айда со мной, посторожите мои вещички, пока я воду искать буду. А я вас за это похороню, да не в песке. Лесная почва устроит?
Мертвецы не ответили, но послушно встали. Тир улыбнулся:
- Вот, я знал, что мы договоримся. Пойдемте, разомнете косточки, а то раздулись, как утопленники.
Мертвецы побрели следом за капитаном, который указал им на свои вещи. Такие стражи не заснут на своем посту, будут внимательно следить за горизонтом. Так что, если кто появится, утопленники заметят постороннего и, вероятно, прикончат. Тир будет только рад избавиться от соглядатая.
- Ну, сторожите, я потопал.
Тир кивнул своим помощникам и пошел в лес. С собой он захватил верный топорик, которым и дрова порубить можно, и во время абордажа отбиться от северян-пиратов. Топором он владел мастерски, отец научил.
Но отец не научил своего сына жить на земле. Да и с водной стихией моряки знались неохотно, многие даже не умели плавать. Боялись, что утащит морской хозяин. В реках тоже не поплескаться, существовало поверье, что речные духи не выносят тех, кто пахнет солью. Правда ли водяные утаскивали мореходов в тину или нет - то никому не известно. Жрецы называли все это суевериями, но шепотом рекомендовали зайти в Гильдию и купить амулетик. Так, на всякий случай.
Ну, за наводку святой человек получал денежку от мага, что поделать. Северные берега Империи населены потомственными торговцами. Даже святость, даже божья милость имели цену. Впрочем, как утверждали путешественники, любящие посидеть в компании моряков, в столице тоже с Богами общались с помощью бартера. Так проще, слепая вера не приветствовалась.
"Мы практичны" - мыслил Тир. - "Но не всегда"
Он тихонько ругался, идя сквозь лес. Как найти дорогу к источнику? Вроде бы, надо ориентироваться на звериные тропы… Но их нет! Что делать?! Тир не представлял и брел наугад. У него целый день впереди, он надеялся, что паразиты выходят из своих древесных нор только ночью. Или когда пламя выгонит их.
Тир подумал, что неплохо было бы подпалить весь этот проклятый лес. Тогда он сможет найти самую короткую дорогу к роднику. Вот бросит он красный лепесток в эту сухую чащобу, прыгнет в море, заберется на риф и будет наслаждаться. Сколопендры не смогут его достать, потонут, убегая из горящего дома.
Уродливые создания, что за мерзейший Бог выдумал их?!
Капитан вздрагивал каждый раз, когда сухая ветка пихала его или паутинка касалась лица. Это было ужасно, отвратительно. Простая паучья нить воспринималась с неестественным отвращением. Словно то были силки огромного ядовитого охотника. Тир не сомневался, что так оно и было и, пробираясь по лесу, махал топором перед собой. Если нити и отравлены, то хотя бы не попадут на лицо.
Пяткам так же было неприятно касаться словно стальных древесных игл. Они не просто щекотали твердые стопы капитана, нет, они норовили проникнуть внутрь, добраться до кости, занести болезнь и убить! Тир шел как кот, осмотрительно выбирая место, куда поставить ноги. В игольчатом покрытии земли могли скрываться ловушки - ямки, острые камни, сколопендры.
Корявцы-деревья, росшие в прибрежной зоне, вскоре сменились мачтовыми стволами, уходящими в свинцовую высь. Наверное, на них и гнездились белокрылые падальщики. Деревья, казалось, росли хаотично, как и должно в лесу, но вскоре Тир заметил некую странность - повторяемость. Словно он передвигал ногами, но не двигался вперед.
- Я блуждаю по кругу, - поняв, прошептал капитан и остановился.
Он завертел головой, но сквозь строй сухих стволов не было видно даже моря. Нет, прибой еще можно было расслышать, но на краю слуха. Уши словно смолой залили. Никаких звуков в этом лесу не было кроме ворчания моря и… тонкого стеклянного звона - ручей!
Тир улыбнулся во весь рот, блеснув белыми зубами, лесная тишина теперь казалась не такой враждебной. Наоборот, лес словно притих, давая возможность неумехе сориентироваться.
Направление Тир нашел быстро и быстро отыскал источник. Он даже удивился, что так долго блуждал среди деревянных скелетов. Деревья ему не мешали, чего же он так к ним относился. Просто сухие стволы, осенний лес, готовящийся к встрече Белой Госпожи.
Журчание воды отчетливо слышалось в притихшем лесу. Все живое наверняка сбежало вглубь острова, где еще сохраняется зелень и перезрелые ягоды. Животные торопятся нагулять жира перед зимой, птицы готовятся сбежать на юг, а единственный человек на острове просто борется за выживание.
Тир недолго блуждал меж стволов, ища источник звука. Вскоре он почувствовал и сладостный аромат влаги. Его желудок моментально отреагировал - он требовал воды! Тело изыскало какие-то резервы, и Тир чуть ли не бегом побежал, влекомый ароматами воды.
Остановился он только тогда, когда почувствовал странный холод под ногами. Сухие иглы кололи ноги, были неприветливы, но все же теплыми. Тир опустил взгляд и рассмотрел то, на что ступила его нога.
Мраморная плита молочно-белого цвета, так похожего на кость, была чуть присыпана редкими опавшими иглами. И не одна плита была в лесу. Фонтан, из которого бил живительный родник, был окружен такими же плитами.
Тир присвистнул. Он не ожидал увидеть в лесу вполне обычный для городского пейзажа фонтан. Мрамор так же казался неестественным элементом в лесу.
Родник стоял на небольшой поляне, покрытой мрамором. Поверхность камня была чиста, лишь по окраине иголки портили его белизну. Сам фонтан был небольшим - чаша на каменной пирамиде, из центра которой вверх поднимался конус. Из него-то и била вода. В чаше не был предусмотрен сток, вода стекала по всей окружности. Вокруг пирамиды было несколько стоков, в них и попадала вода.
Обычный питьевой фонтан, который идеально вписался бы в любой квартал. Только пьедестал-пирамида выглядели необычно, на нем не было никаких символов, гербов или памятных надписей. Просто чистый белоснежный камень. Естественно, что жители только самого бедного квартала могли бы поставить такой ущербный фонтан, но они бы вообще ограничились только колодцем.
Чаша так же была простой и белоснежной, а от того и загадочной. Тир надеялся увидеть какой-нибудь символ, который поможет ему понять это место и остров. Но нет, ничего подобного не было ни на плитах, ни на пьедестале с чашей. Тир обошел поляну по кругу и, в конце концов, жажда взяла свое. Истосковавшийся по пресной воде организм не мог больше терпеть. Инстинкты в очередной раз подавили разум.
Тир подошел к фонтану, ледяной мрамор уже не казался таким неприятным. Жажда притупила все чувства, ослепила инстинкт самосохранения. Тир решил рискнуть, пусть это решение и было неосознанным. Мало ли что за источник это был. Откуда он тут на безымянном острове, лишенным даже намека на жизнь?
Сначала опустив руки в чашу, а затем и лицо, Тир удостоверился, что жидкость в фонтане простая вода. Никаких примесей, никаких неприятных запахов, вода даже не была ледяной, наоборот - теплая до омерзения. Тир осторожно прикоснулся губами к струе, бьющей из конуса, и сделал глоток. Да, просто вода, теплая, чуть солоноватая или даже сладкая, но обычная пресная вода.
Тир пил до тех пор, пока не почувствовал, что желудок раздулся до неимоверных размеров. Еще чуть-чуть и он лопнет.